── ⫷⫸ ──
Вероятно, следовало подождать день или два. По-видимому, это была плохая идея. Нет, это определённо была плохая идея. Но он всё равно стоял здесь, перед дверью квартиры Микки. Отчасти Йен надеялся, что парня не окажется дома и никто не ответит на стук. Но кто-то ответил. Вот только это была Мэнди с измученным, потрясённым выражением лица. Волосы собраны в пучок, как обычно, но она не улыбнулась, когда увидела Йена, и не назвала его великолепным, она просто вздохнула. — Плохая идея, верно? — спросил Йен. Мэнди прикусила нижнюю губу, выглядя так, будто пыталась понять, было ли это плохой идеей или нет. — Я не знаю. Дала ему Перкосет*, так что он немного, ну ты знаешь… * Популярное болеутоляющее (опиоид, относящийся к той же группе, что и героин). — Я могу уйти, если ты считаешь, что так будет лучше, — сказал Йен, — я просто... он в порядке? Мой брат рассказал мне, что случилось. Он дружит с одним из игроков. Она снова вздохнула, тяжело и протяжно. — Он в порядке. Бывало и хуже. Йен хотел спросить почему, хотел разузнать о том, что стряслось, что могло настолько сильно взбесить Терри, что он избил Микки в офисе, со всеми футболистами прямо за дверью. — Я пойду. Только не говори ему, что это я заходил, — сказал Йен. — Просто… Чья-то рука легла на плечо Мэнди и мягко потянула обратно в квартиру. Это был Микки, с разбитым лицом и стёсанными костяшками пальцев. На футболке виднелись пятна засохшей крови, и его слегка клонило влево. — Микки, он просто хотел узнать, всё ли с тобой в порядке, — услышал Йен голос Мэнди из квартиры. Однако Микки никак не ответил, и Йен тяжело сглотнул, понимая, что переступил черту. Скривив губы, брюнет закрыл дверь, оставив Йена в коридоре. Один шаг вперёд, два назад.── ⫷⫸ ──
[Йен 15:55] Да, это была плохая идея. [Лип 17:00] Я пытался предупредить.── ⫷⫸ ──
Три дня спустя Йен снова стоял перед дверью квартиры Микки. Но на этот раз не по собственной инициативе, а по работе. Синяк под глазом начал желтеть по краям, царапины и ссадины покрылись коркой. Микки всё ещё слегка наклонялся влево, но уже не так сильно. Но его разбитое красивое лицо было безучастным как никогда. Не суровым, не сердитым, а просто каким-то спокойным. Руки в пятнах чёрной краски, и Йену стало интересно, над чем он работает. Микки забрал пиццу и отдал деньги. Йен различил, что в глубине квартиры работает телевизор, но больше ничего не услышал. Он открыл было рот, чтобы извиниться, но ничего не сказал. Так что вместо этого они просто смотрели друг на друга: глаза Микки сосредоточены на Йене. Затем Микки вздохнул, мягко и побеждённо, сделал шаг назад и закрыл дверь с тихим щелчком. Теперь Йен ненавидел Терри Милковича больше, чем когда-либо.── ⫷⫸ ──
Йен опять столкнулся с Мэнди в спортзале. Они занимались на соседних беговых дорожках и говорили об учёбе. Мэнди изучала бизнес, как и её брат. Она хотела бы когда-нибудь стать предпринимателем, открыть своё небольшое дело, но пока не знала, какое именно. Затем они немного попривлекали внимание горячих парней, тренирующихся поблизости, что было забавно, потому что Мэнди корчила смешные рожицы, виляя перед Йеном языком, а он отвечал ей тем же. В этот момент Йен был вроде как по-дружески в неё влюблён. Даже если с Микки ничего выгорит, он хотел бы продолжать тусоваться с его сестрой. Закончив тренировку, они пошли перекусить. Йен умирал с голоду, как всегда после пробежки. Они выбрали небольшое заведение прямо рядом со студенческим спортзалом. Йен заказал сэндвич, Мэнди — салат с хре́новой кучей ягод и орехов сверху. Йен подумал, что это уже не салатом считается, а скорее кормом для белок. Йен рассказал Мэнди о своей семье, о том, как рос в Саутсайде. С ней так легко разговаривать. Затем она рассказала ему о парне, с которым встречалась, но не совсем официально, в основном они были просто друзьями с привилегиями. А потом Йен узнал кое-что действительно интересное о Мэнди. Она уже два года как стала вегетарианкой. — Значит... ты не ешь мяса? — медленно спросил Йен. Мэнди покачала головой с набитым малиной ртом. — Не-а. — Значит, ты точно не стала бы встречаться с Микки за ланчем, чтобы съесть гамбургер. — Верно, — Мэнди подозрительно прищурилась, — что происходит? Йен улыбнулся и покачал головой. Дело было в том, что Микки принёс ему обед в библиотеку — вышел и купил Йену гамбургер, чтобы они могли поесть вместе. — Твой брат считает себя хитромудрым засранцем, вот что происходит. Мэнди закатила глаза. — У Микки много разных черт, но хитрость не в их числе. Йен засмеялся, но тут же замолчал, снова подумав о брате Мэнди. — Как у него дела? Она тяжело вздохнула, гоняя еду по тарелке. — Он... трудно сказать. Прости меня за прошлую неделю. Это было довольно напряжённо. — Мне не стоило так заявляться, — сказал Йен. — Думаю, хорошо, что ты это сделал. — Да? Мэнди кивнула. — Да. У него никогда никого не было на его стороне, кроме меня и братьев, так что... знаешь. Хорошо, что он знает, что ты за него. Йен вздохнул, разламывая свой сэндвич. Он уже не был так голоден. — Ты не обязана отвечать, но мне интересно... почему твой отец сделал это? Мэнди сидела молча в течение минуты, качая головой из стороны в сторону, выглядя так, будто обдумывала ответ. — Одна из преподавательниц поговорила с отцом об автопортрете, который написал Микки. Она беспокоилась о нём. Йен скорчил гримасу. Итак, ответ Терри Милковича сыну, по всей видимости, имеющему проблемы с самооценкой, — выбить из него дерьмо? В каком же пизданутом мире это имело бы хоть какой-то ёбаный смысл? — Вы не можете сказать Терри Милковичу, что он облажался, — произнесла Мэнди голосом, полным горечи, — он преданный и любящий отец, если и строгий. У него нормальные дети. Его сыновья — мужчины, которые трахают женщин азартно и не заморачиваясь. Ни один из них не может оказаться геем или иметь какие-то затруднения, в особенности девчачьи, как, например, проблемы с самооценкой. Его дочь — целомудренная принцесса. И всё, что может противоречить этому, считается личным оскорблением для Терри Милковича. — Ты что, блядь, серьёзно? — нахмурился Йен. — Добро пожаловать в чудный мир Милковичей, — вздохнула Мэнди. — Это остаётся строго между нами. Особенно не говори Микки, что я с тобой это обсуждала. Просто... иногда нужно выговориться о дерьме, понимаешь? — Ты можешь мне доверять, — кивнул Йен с лёгкой ободряющей улыбкой. — Я гей-парень из Саутсайда, мы умеем хранить секреты. Это заставило Мэнди улыбнуться. — Спасибо. Так ты вроде как... вышел? Йен пожал плечами. — Типа да. Я имею в виду, я не кричу с грёбаных крыш или что-то ещё, но моя семья спокойно относится к этому, и это, знаешь, облегчает участь быть тем, кто я есть. — Потрясающе, — усмехнулась Мэнди. — Да, мне повезло, — кивнул Йен. — Очень повезло.── ⫷⫸ ──
Он мыл руки, когда услышал, что дверь уборной заперли; они были в «Shooters», разумеется. А где ещё они могли быть? Йен посмотрел в зеркало и увидел Микки, с непроницаемым лицом привалившегося к запертой двери, скрестив на груди руки. Йен вытерся и повернулся к нему, оперевшись на раковину, ожидая, когда тот заговорит первым. — Я не болтаю о своём отце, — наконец выдал Микки. — Никогда, блядь, не спрашивай меня об этом дерьме. Если такой разговор когда-либо состоится, то только на моих условиях. Если тебя это не устраивает, ты можешь идти на хуй. — Я никогда и не спрашивал тебя об этом, — ответил Йен, пожимая плечами. — Ты ни хрена об этом не знаешь, — сказал Микки. Йен кивнул, позволяя Микки контролировать эту конкретную тему, поскольку тот явно нуждался в подобном. Йен знал, когда следует начинать сражение, а когда можно и отступить. Потому что дело в том, что, хотя Мэнди и нарисовала довольно определённую картину о динамике между Терри и Микки, Йен предполагал, что многое ему до сих пор неизвестно. Так что он не возражал, что Микки будет решать, когда (или если) ему будет удобно, наконец, поговорить об этом дерьме. — Мне не следовало заявляться ни с того ни с сего. Я просто хотел посмотреть, всё ли у тебя в порядке. Микки вздохнул. — Знаю. Я... Спасибо за это, наверное. Но мне не нужна твоя грёбаная жалость. — Никакой жалости, — сказал Йен. — Просто хотел убедиться, что ты всё ещё цел. — Ну, так и есть. Я в порядке. Видя, что Микки закончил с этой частью разговора, Йен оттолкнулся от раковины, сделав всего один шаг к Микки, по-прежнему оставляя приличное расстояние между ними. — Твоя сестра вегетарианка. Она не ест мяса, так что и чизбургеры с дополнительными солёными огурцами не ест. Брюнет продолжал молчать, но закатил глаза. — Думаю, это значит, что ты угостил меня обедом, — усмехнулся Йен. — Ага, ну а я думаю, это значит, что ты можешь пойти и трахнуть себя, — ответил Микки, намёк на улыбку тронул его губы. Йен пожал плечами, соглашаясь. — Я лучше трахну тебя. Микки фыркнул от смеха, его язык метнулся в угол рта, между зубами. Парень медленно двинулся к Йену, сокращая расстояние между ними, глаза скользили по лицу и плечам Йена. Он скучал по этому, скучал по тому, как Микки изучал его вот так. Микки положил руки на бёдра Йена и отталкивал его назад, пока тот снова не упёрся в раковину. Йен с трудом сглотнул, пытаясь навсегда запечатлеть ощущение тела Микки, полностью прижатого к его собственному. Синяки на лице Микки исчезли, оставив после себя прекрасную кожу, которая так и молила о прикосновении и поцелуе. Только слабая линия шрама осталась над бровью и вдоль челюсти. Йену хотелось стереть эти шрамы поцелуями. — Значит, хочешь потрахаться прямо здесь? — тихо спросил Микки. Йену потребовалось всё мужество, чтобы не сказать: «Да, пожалуйста, Боже, да». Он глубоко вздохнул и покачал головой. — Нет, не так. Микки приподнял бровь, глядя на него. — Тут для вас недостаточно хорошо, Ваше Высочество? Йен улыбнулся, положив ладони на предплечья Микки и сжав пальцы чуть ниже локтей. Микки был одет в куртку, поэтому Йен не мог чувствовать тепло его кожи под ладонями, как хотелось. Но даже несмотря на это, когда Микки подался ближе к нему, Йен по кругу поводил большими пальцами, чувствуя, как вздымается грудь брюнета. Затем он провёл рукой от плеча Микки к его шее сбоку, касаясь и нежно потирая кожу подушечками пальцев. Микки подался навстречу прикосновению, глубоко вздохнув. Поэтому Йен, расхрабрившись, наклонил голову и прижался губами к шее Микки, позволив языку выскользнуть наружу, чтобы попробовать на вкус кожу и вызвать прерывистое дыхание брюнета. Вкус Микки ощущался... правильно. Не было другого способа описать это, кроме как «правильно». Хорошо. Так хорошо, что слюнки текут. Он провел губами по шее Микки, поцеловал его за ухом, а затем двинулся к челюсти. Пальцы Микки скользнули под рубашку и дотронулись до живота Йена, словно раскалённый добела огонь лизнул кожу. Йен хотел, чтобы эти руки были повсюду. Он губами коснулся уголка рта Микки, но удержался от поцелуя. — Когда я буду трахать тебя, — сказал Йен, уткнувшись в кожу Микки, прежде чем выпрямиться и посмотреть ему в глаза, — это будет в месте, где нам не придётся беспокоиться о таком дерьме, как быть слишком громкими или быть застуканными со спущенными вокруг лодыжек штанами. Микки уже возбудился, прижимаясь к телу Йена. Его голубые глаза расширились. Он облизнул губы, как будто хотел что-то сказать, но не смог вымолвить и слова. И тут раздался громкий стук в дверь уборной, а затем чей-то приглушённый окрик. Йен вздохнул, глядя, как Микки отступает и проскальзывает в одну из кабинок, оставив его разбираться с подвыпившим мужчиной по другую сторону двери. — Извини, чувак, — пробормотал Йен, протискиваясь мимо парня, — чисто машинально запер.── ⫷⫸ ──
[Йен 11:20] Фи пыталась дозвониться до тебя. [Лип 11:23] Зачем? [Йен 11:24] Не знаю. [Йен 11:24] Вы поссорились? [Лип 11:25] Нет, просто был занят. [Йен 11:26] Ладно. Обязательно набери её, когда сможешь. [Йен 11:26] Она ведь будет названивать, пока ты не сделаешь это. [Лип 11:29] Позвоню. [Лип 11:30] Занят в эти выходные? [Йен 11:31] Скорее всего буду тусоваться с сестрой Микки. [Лип 11:32] Меняешь Милковичей? [Йен 11:34] Ха. Ха. Ха. Ты уморителен. [Лип 11:35] Один из моих многочисленных талантов.── ⫷⫸ ──
Позже тем же вечером Йен вернулся домой из библиотеки, где провёл пару часов, и обнаружил, что к его входной двери прислонено что-то похожее на свёрнутый в трубочку листок бумаги. Он занёс его внутрь и развернул, резко выдохнув, когда увидел рисунок. Это было с того занятия, на котором Йен позировал, линии его тела изображены немного грубо, но отчетливо и детализировано, всё в том же гранжевом стиле Микки. Это так удивительно: единственным цветовым акцентом был оранжевый, как языки пламени растрёпанных волос Йена. Не желая испортить рисунок, Йен едва удержался, чтобы не пробежаться по нему пальцами. Это такая странная мысль, но Йен не мог не думать, что то, как Микки нарисовал его, было... ну, то, как он нарисовал его, было довольно красиво. Йен забрал рисунок в комнату и приколол к стене. Закурил сигарету и встал перед рисунком, пытаясь представить себе сосредоточенное лицо Микки и его руки, держащие карандаш. Достав телефон, Йен усмехнулся, отправляя сообщение Мэнди. [Йен 19:23] Передай своему брату, что я сказал спасибо. [Йен 19:23] И что это потрясающе. [Мэнди 19:24] Передам. Но оставлю ему твой номер, так что мне не придётся выступать в роли посредника хах── ⫷⫸ ──
Алекс позвонил Йену. Йен проигнорировал его.── ⫷⫸ ──
Прогуливаясь по кампусу и видя парочки, Йен чувствовал, что его может стошнить. Не то чтобы он ненавидел смотреть на пары, держащиеся за руки, обнимающиеся, целующиеся, вовсе нет. Назовите Йена романтиком, или тупицей, или ещё как-нибудь, но его тянуло блевать, потому что он хотел держаться за руки, обниматься и целоваться с Микки. Всё время. Это становилось немного жалким, вся эта тоска и потребность. Но он ничего не мог с собой поделать. Микки действительно ему нравился. Типа сильно. И тут, словно какая-то сила во Вселенной наконец-то оказалась на стороне Йена, его телефон зазвонил, сигнализируя о входящем сообщении. [Микки 13:30] Корпус изобразительных искусств. Аудитория 205. Йену не нужно было повторять дважды. Ему потребовалась вся имеющаяся сдержанность, чтобы не кинуться туда сломя голову. У него сегодня только утренние занятия, и до работы оставалось ещё несколько часов, так что сейчас он был полностью свободен. Он заставил себя замедлить шаг и сделать глубокий вдох, когда подошел к дверям большого кирпичного здания. Лишь несколько студентов входили и выходили из дверей, держа в руках альбомы для рисования или холсты. Аудиторию 205 было легко найти, ведь это та же самая комната, в которой он позировал для класса Микки. На этот раз помещение пустовало, солнце светило в огромные окна, заливая бо́льшую часть пространства. Микки сидел в дальнем углу, одетый в простую серую майку и джинсы, усеянные точками и разводами краски. Ладони и даже предплечья в красных, зелёных и синих пятнах. Йен недоумевал, как так могло получиться, но, честно говоря, это не имело значения, потому что, чёрт возьми, было что-то в этом мальчике, покрытом краской. — Привет, — сказал Йен, направляясь к Микки. — Эй, — вздохнул Микки, указывая на холст, перед которым стоял, — как по-твоему это смотрится? Вызывает до хуя радости? Йен попытался сдержать смешок, действительно попытался. Микки нахмурился, глядя на него. — Очень мило, придурок. — Я просто... — вздохнул Йен, пожимая плечами. — Почему ты рисуешь цветы? — Потому что, — единственный ответ. Йен тяжело вздохнул и засунул руки в карманы. Интересно, подумал он, имеет ли это какое-то отношение к беседе преподавателя об автопортрете? Микки наблюдал, как он смотрит на картину. Йен чувствовал на себе его взгляд и мог предполагать, что Микки застыл с высоко поднятыми бровями и вопросительным взглядом, ожидая слов Йена. — Я действительно ничего не смыслю в искусстве, — сказал Йен. Брюнет вздохнул и взял Йена за запястье. Подтащил к другой картине, стоявшей на мольберте, и усадил на табурет перед ней. Картина представляла собой хаотичный водоворот чёрных, синих, зелёных и серых оттенков с вкраплениями золота. Это было в каком-то смысле слишком сложно для понимания. Что-то в изображении напомнило Йену о воде. — Это написала одна цыпочка из моего класса, — сообщил Микки, стоя позади Йена. — Это круто, — отозвался Йен, потому что так оно и было. — Ну, скажи мне, о чём это говорит? Йен нахмурился. — Это... это ни о чём не говорит, — его ответ прозвучал скорее как вопрос. — Это цвета, текстура и движение. Это вроде как... не знаю, ошеломляюще? Смотреть на портреты — совсем другое дело. У людей есть лица, у лиц — выражения, которые в основном легко прочитать. Но абстрактное дерьмо вроде этого? Приятно смотреть, но Йен не понимал, должно ли это заставить его чувствовать что-то ещё, кроме полного отсутствия возможности сосредоточиться. Микки обошёл Йена и встал рядом с картиной, не сводя с него глаз. — Это должно заставить тебя что-то чувствовать, когда ты смотришь на такие произведения. Посмотри ещё раз. Никакой чуши на этот раз, просто впитай это и скажи мне, что чувствуешь. — С каких это пор тебе нравится говорить о чувствах? — Йен приподнял бровь, глядя на него. Микки вскинул средний палец. — Это совсем другое, придурок. Прекрасно. Йен сделал то, о чём его просили, снова уставившись на картину. Мазки краски были нанесены густым слоем, создавая кратеры и горы в пространстве, они улавливали солнечный свет и отбрасывали тени. Чем дольше он смотрел, тем яснее становилось, что картина изображает волну. Одиночную волну. — Я чувствую, что волна накрывает меня с головой, — Йен просто открыл рот и позволил словам выйти, переместив взгляд на Микки. — Как будто я собираюсь в ней утонуть. Это ошеломляет, но мне кажется, что я бы не возражал, если бы и утонул. Словно всё будет хорошо. Микки молчал в течение минуты, потом кивнул головой в сторону своей картины: — Так это вызывает ощущение счастья? Йен смотрит на смазанные красные и синие цветы, на чересчур яркое небо с пушистыми облаками. — Выглядит слишком счастливым. Может, потому, что я знаю тебя... это выглядит саркастично. «Вот твои ёбаные цветы и твоё яркое голубое небо, иди на хуй, я ненавижу это и ненавижу тебя», типа так, — говорит он, пожимая плечами. Он продолжил после секундной паузы, выдавливая из себя слова: — Это вызывает во мне злость на того, кто заставил тебя думать, что ты должен такое написать, потому что это не для себя нарисовано. Но в то же время... я не знаю, это делает меня немного счастливым, потому что это нагло, и это «на хуй тебя». И мне нравится. Но не думаю, что это тот вид счастья, к которому ты стремился. Микки облизывал губы и пристально смотрел на него, будто пытался что-то понять, руки сложены под грудью, дыхание размеренное. В воздухе очень отчётливо ощущалось какое-то медленное движение. Йен почувствовал тепло во всём теле, тепло и напряжение. Не помогало и то, что у Микки на предплечье виднелось пятно от красной краски, будто у него там чесалось, пока он работал над картиной. Также не помогало и возникающее у Йена сильное желание прижать Микки к ближайшей поверхности и поцеловать, когда парень смотрел так, как смотрел. — Я всё правильно понял? — спросил Йен. — Да, — сказал Микки мягким голосом. Он подошёл ближе, чем прежде. Йен не был уверен, когда он это сделал, но он это сделал. Йен тяжело сглотнул, сжимая и разжимая кулаки, лежащие на коленях. Он знал этого парня уже несколько месяцев, они танцевали вокруг друг друга — прикасались, флиртовали и дразнили, и голова Йена настолько забилась всем этим, что он стал расстроен и смущён больше, чем представлял возможным. В Микки Милковиче были все невероятно сложные слои, делающие его ходячим олицетворением картины с волной. Йен собирался утонуть в нём. Это будет запутанно, страшно и ошеломляюще. Но чёрт побери, если в нём не было чего-то такого, что заставляло Йена не волноваться по этому поводу, заставляло мириться с этим, потому что парень того стоил. Микки абсолютно стоил этого. Вот чем это было. Микки не пошевелился, когда Йен встал. Не протестовал, когда руки Йена нашли путь к его бёдрам и повлекли его шагать спиной вперёд, пока спина не ударилась об участок голой стены. Когда Йен скользнул руками по обеим сторонам лица Микки, брюнет не сводил с него глаз, полных стали и жара. Они идеально подходили друг к другу, тепло тела Микки согревало Йена сквозь слои одежды. Он ощущался так хорошо, так совершенно правильно. Йен провёл большим пальцем по нижней губе Микки — рот был идеальным, нежным и мягким, как и остальная кожа. Йен наклонился, и Микки позволил провести губами по своим губам — дыхание отдавало сигаретами и корицей. Микки вцепился в подол рубашки Йена. Йен прижался губами к губам Микки, вдыхая воздух, выдыхаемый низким парнем, вбирая в себя всё мягкое, тёплое, и, грёбаный боже, он целовал Микки Милковича. Затем Микки обнял Йена за талию, крепче прижимая их тела друг к другу, молча давая понять, что не против. Йен скользнул рукой по затылку Микки, двигая губами медленно и с бо́льшим давлением, пока не вытащил очередной вздох из брюнета. Желудок Йена сжался и перевернулся, а голова гудела, когда он целовал Микки, получая мягкие звуки и расслабленные плечи. Микки расслабился, и это было так хорошо. Всё было так охуенно хорошо, что Йен не хотел, чтобы это когда-либо закончилось, никогда. Он не думал, что может быть ещё лучше, пока не попробовал Микки на вкус изнутри: намёк на корицу и сигареты и, возможно, немного кофе, который тот выпил ранее. И просто вкус, который Йен определил бы как естественный вкус Микки. Их рты словно трахали друг друга, медленно и горячо, и это было пиздец возбуждающе. Рука Микки напряглась вокруг талии Йена, а другой он скользнул вверх по торсу Йена, чтобы сжать в кулаке его волосы — одно это действие заставило Йена застонать в рот брюнета, целуя крепче, покусывая нижнюю губу. Йен решил, что мог бы целовать Микки весь ёбаный день. Но он не мог целовать Микки весь день. Медленно и неохотно он прервал поцелуй, не желая быть нигде, кроме как здесь, прижавшись к Микки, пробуя его рот на вкус весь оставшийся вечер. Йен в последний раз провёл губами по губам Микки, прежде чем сделать шаг назад. Тот, что пониже ростом, раскраснелся, а его и без того полные губы заблестели и припухли, заполняя мысли Йена ещё больше. Они тяжело дышали, оба со стояками, и несколько мгновений молчали, просто наслаждаясь видом друг друга. — Я должен идти на работу, — прохрипел Йен не своим голосом, полным досады и возбуждения. Микки только кивнул, и усмешка медленно расползлась по губам.── ⫷⫸ ──
Йен ни коим образом не походил на бариста. Хоть и мог налить чашку кофе и поработать за кассой. Это в общем всё, что требовалось для еженедельных смен, которые он ухитрился заполучить в маленьком университетском кафе. Он мог работать там лишь время от времени, и смены длились всего несколько часов. Он ничтожно мало на этом зарабатывал, но деньги есть деньги, верно? Посетители приходили, диктовали работающей с ним девушке свой нелепый заказ, а он рассчитывал их. Если хотели обычный кофе, он мог с этим справиться. Предельно просто, и оплачивается достаточно. Кроме того, ему нравился запах кофе, так что и это помогало. Мэнди зашла и оставила щедрые чаевые, подмигнула, засовывая десятидолларовую купюру за пояс его фартука. Заглянул Лип и немного поошивался вокруг, флиртуя с девушкой, которая действительно знала, что делает. Он устроил целое шоу, пытаясь решить, что заказать, задав около дюжины вопросов и играя в «Нет, я сказал маленький, не большой». Увидев входящего Микки, Йен удивился, но его лицо тут же вытянулось — сразу следом шёл Терри. Всё тело Йена напряглось, а затылок мгновенно словно раскалился добела. Йен не мог сказать, был взволнован или зол — должно быть, и то и другое. Терри походил на медведя: ступающий тяжело и неуклюже, озирающийся вокруг, будто сраный мир должен ему, брови нахмурены, рот оскален. А Микки даже не поднимал глаз от пола, увидев Йена. Он выглядел так, будто затаил дыхание. — Два кофе... Чёрных, — сказал Терри, прежде чем Йен успел открыть рот. Его голос был именно таким, как и ожидал Йен — резким, требовательным, своего рода непочтительным. Йен кивнул, пробивая заказ. — Что-нибудь ещё? — Нет, — покачал головой Терри. Затем, глядя на Йена мягко, будто говоря:«Сожалею, что тебе приходится общаться с моим психованным папашей», Микки наконец подал голос: — Эй, можно в мой добавить сахар? Уголок рта Йена дёрнулся в полуулыбке. Но Терри с отвращением фыркнул: — Нет, он выпьет свой кофе как мужчина. Натуральным*, — последнее слово он выделяет резким нажимом. * Straight — прямой/гетеросексуальный. И хотя Йен напрягся, он заставил себя не подавать вида. Лишь крепко сжал кулак, не желая ничего другого, как вонзить его в челюсть Терри. Микки едва заметно покачал головой. Йен налил им кофе, подвинул через стойку и понаблюдал, как они выходят за дверь. Микки оглянулся на него и слегка кивнул, на мгновение задержавшись в проёме.── ⫷⫸ ──
[Микки 21:22] Спасибо, что вёл себя нейтрально с моим отцом на днях. [Йен 21:24] А что, по-твоему, я собирался делать? [Йен 21:24] Потянуться и поцеловать тебя прямо перед ним? [Микки 21:25] Нет. Просто спасибо, что не стал, ну знаешь… [Йен 21:25] Вести себя так, будто мы знакомы? [Микки 21:26] Он становится параноиком. Я не это имел в виду. [Йен 21:28] Знаю. [Йен 21:30] Ты хорошо целуешься, кстати. [Микки 21:31] Заткнись хах. [Йен 21:32] Я серьезно. Было чертовски жарко. [Йен 21:32] Ты чертовски горячий. [Йен 21:33] Не могу перестать думать об этом с тех пор, как это случилось. [Микки 21:34] Я не собираюсь заниматься с тобой секстингом. [Микки 21:34] Мы не в средней школе. [Йен 21:35] Фу, ты совсем не веселый. Взрослые тоже так делают. [Микки 21:36] Да я само веселье. [Микки 21:36] Ты и представить себе не можешь. [Йен 21:27] Докажи. [Йен 21:28] Давай затусим. Только ты и я. [Йен 21:29] Типа в клубе. В Бойстауне. [Микки 21:30] Не совсем по мне. [Йен 21:31] Ты там когда-нибудь бывал? [Микки 21:32] Однажды. [Йен 21:33] И тебе не понравилось? [Микки 21:33] Гериатрические виагроиды, пытающиеся затащить меня к себе домой. [Микки 21:33] Это не моё. [Йен 21:35] Ух. Эй, ты же не собираешься цеплять кого-то. [Йен 21:35] Ты поедешь домой со мной. [Микки 21:36] О да? [Йен 21:36] Да. [Микки 21:37] Если ты хочешь просто трахаться, нам не нужно тусить для этого. [Йен 21:38] Ага, что ж, я не просто трахаться хочу. [Микки 21:42] Говорил же, что не могу дать тебе то, что ты ищешь. [Йен 21:43] И все же ты позволил себя поцеловать. И прикоснуться к тебе. [Йен 21:43] Ты тот, кто сказал мне, что я не просто трах. Я знаю, что у тебя есть чувства ко мне. И у меня тоже есть чувства к тебе. И не говори мне, что это не так. [Микки 21:55] Ты не понимаешь. [Йен 21:57] Не знаю, думаю, что понимаю. По мне, так похоже, что мы можем трахаться вовсю и что-то чувствовать друг к другу... но в конце концов эти чувства не будут иметь никакого значения. Потому что твой отец — ёбаный псих. [Микки 22:00] 1. Я говорил тебе, что не буду обсуждать его, если только не на моих условиях. [Микки 22:00] 2. Я блядь не буду поднимать это в переписке. [Йен 22:01] Так мы можем встретиться лицом к лицу? [Йен 22:10] Ага, так я и думал.── ⫷⫸ ──
Большую часть дня Йен провёл в постели, чередуя просмотр всякой чуши по телеку с созерцанием потолка. Он дважды чуть было не позвонил Алексу, хотя и не собирался трахаться с ним. Он просто хотел выбросить Микки Милковича из головы. Позвонил Лип. Несколько минут они проболтали ни о чём. Мэнди написала сообщение. Он написал в ответ. Ничего особенного, но она всё равно заставила его улыбнуться. Он хандрил, как какой-то влюблённый щенок, и от этого чуть не лез на ёбаную стену. Йен хотел пригласить Микки на свидание. Танцевать с ним и обнимать его, показывая всем, с кем мальчик идёт домой. Потому что Микки охуенно красив и почему бы немного не похвастаться. Йен так увлечён Микки. Отвратительно. Он хотел заказать китайской еды, сидеть и смотреть сраные дурацкие фильмы, накуриваться и смеяться, а ещё видеть, как загорается лицо Микки, когда тому весело. И да, он хотел трахнуть Микки. Он хотел прикасаться к нему везде, целовать его везде, кусать, лизать и сосать каждый проклятый дюйм этого упрямого бледного голубоглазого идиота. Блядь. Йен опустил глаза на свои колени и вздохнул. Опять?── ⫷⫸ ──
Ноги горели, болели и хотели сдаться, но он только сильнее отталкивался. Пот катился по спине, дыхание стало сиплым и болезненным. Ещё чуть-чуть, сосредоточившись на музыке на заднем фоне. «Раз-два-три, раз-два-три, — шаг-шаг-шаг», — повторял он про себя каждый раз, когда подошвы кроссовок касались ленты беговой дорожки. Ещё немного и он достигнет пятимильной отметки. Завтрашнее утро обещало быть суровым после пятимильной безостановочной пробежки. Но ему это необходимо. Пот заливал глаза, и Йен вытер лоб тыльной стороной ладони. Осталось преодолеть всего четверть мили. Легко. «Один-два-три, шаг-шаг-шаг» превратилось в «Мик-ки-от-стой, на-хуй-на-хуй». И это почти заставило его измученно выдохнуть. На хуй его — совершенно верно. «Я стараюсь», — подумал Йен. Он уже начал впадать в истерику, глупая улыбка растянулась на лице, когда наконец достиг этой пятимильной отметки. Он замедлил беговую дорожку, вытерся полотенцем и сделал глоток воды. — Ты, бля, в кому себя вогнать пытаешься? — задыхающийся голос Мэнди послышался от соседней с ним беговой дорожки. — Прорабатываю... кое-какое дерьмо, — выдохнул Йен в ответ, теперь уже идя в нормальном темпе, ухватившись за поручни по обеим сторонам от себя. Пиздец, у него ноги дрожали. Давно он так не впахивал. — Ах, сексуально неудовлетворённый студент колледжа, — подначила Мэнди. — Видела я таких, как ты, шастают повсюду. — Больше похоже на... эмоциональное неудовлетворение, — Йен снова вытер лицо и шею. — Но да, и сексуальное тоже... это уж точно. — Хочешь поговорить об этом? — Действительно хочешь поболтать о том, что я пытаюсь добраться до твоего брата? — спросил Йен, улыбаясь ей. Мэнди закатила глаза. — Ты же знаешь, я могу разделить. Это разные вещи. Ты мой друг, в сущности влюблённый в парня, у которого блядски серьёзные проблемы с тем, чтобы слишком с кем-то сблизиться. Потому что, если его отец узнает, что он не только трахается с другим чуваком, но и состоит в отношениях... это будет плохо. Отношения — хуже, чем трахаться. Йен тяжело вздохнул, плечи опустились. — Теоретически я понимаю. Я знаю, что э-э... ваш отец действительно такой… — Всё в порядке, ты можешь сказать это. — Грубый, фанатичный, жестокий психопатический ублюдок, — выпалил Йен. — И он выбьет дерьмо из сына. Очевидно, я не хочу, чтобы с Микки случилось что-то плохое. И никто не хочет. — Но это несправедливо, что вы двое не можете быть вместе из-за какого-то ничтожного мудака, — заканчивает за него Мэнди. — Я согласна. — Так какого хрена мне делать? — Йен вздохнул, убирая с лица мокрые от пота волосы. — Очевидно... с флиртом, прикосновениями и поцелуями проблем нет. Трахаться было бы нормально. Но помимо этого, похоже... есть ещё что-то, и... он не может? Ему не позволено? — Вы как Ромео и Ромео, — сказала Мэнди. Йен громко застонал, останавливая беговую дорожку. Он просто стоял в течение минуты, прежде чем посмотреть на Мэнди. — Он действительно мне нравится. Очень. Мэнди сочувственно улыбнулась. — Знаю, красавчик. — Понимаю, что должен бояться твоего отца. Но мне насрать. Я просто хочу быть с Микки. Разве это эгоистично? Она пожала плечами. — Если хочешь слышать моё мнение, это хороший вид эгоизма — если это вообще эгоизм, я имею в виду. — Что же мне делать, Мэнди? Мэнди остановила свою беговую дорожку и охнула, положив руки на бёдра и глубоко вздохнув. — Я вижу в этом большую проблему в том случае, если это дойдёт до нашего отца. Ну знаешь, кто-то увидит вас вместе и что-то ляпнет. Йен нахмурился. К сожалению, это имело смысл. И что это будут за отношения — постоянно сидеть взаперти в одной из их квартир и никогда не выходить на улицу? Это было бы дохуя ужасно. — Он не только о себе заботится, Йен, — сказала Мэнди. — Думаешь, твой отец попытается добраться до меня? — Йен высоко поднял брови. Она кивнула: — Конечно. — Пиздец. — Знаю, — вздохнула Мэнди.── ⫷⫸ ──