POV Маша
Прошло всего 3 часа рабочего дня, а кажется будто целая вечность. Как же нудно тянется время, когда мы в ссоре, Лёня. Надо помириться, срочно. Наплевать на эту чертову гордость. Это ведь я виновата в том, что он обиделся. Чёрт, так не хватает его. Не могу сосредоточиться на работе, все время думаю об этом. Почему же ты так волнуешь меня, Лёнечка? Так всё. Работаем, Маша, работаем. «Я, Леонова Елизавета Андреевна, 1990 г.р. проживающая по адресу…»Конец POV Маша
Следователь вновь попыталась вчитаться в строки протокола опроса свидетельницы. Однако слова на бумаге никак не хотели укладываться в последовательную цепочку событий дня убийства, мысли метались из стороны в сторону. Маша поняла, что так ничего полезного не выйдет и лучшим решением было бы съездить в отдел к Кораблёву и поговорить наконец с ним на чистоту. Маша уже хотела встать и пойти собираться, как в дверь постучали, а затем, не дождавшись ответа, вошли. На пороге её кабинета появился Курочкин. И он явно хотел поговорить. — Привет, Марья Сергевна! — поприветствовал подругу Фёдор, — а я к тебе. Как поживаешь? — Привет, Федя. Что-то случилось? — обеспокоенно спросила женщина. — Нет, ничего не случилось, с чего ты взяла? — опер заметил, что Мария взволнована и собиралась куда-то идти, — просто зашел поболтать о делах и о том, о сём. Ты куда-то собираешься? — Э-э-э… нет, просто решила размять мышцы, засиделась что-то. Что ты хотел обсудить? — Мария решила, что сначала она разведает обстановку у Фёдора, прежде чем идти с отдел к операм. Она не хотела встретить там Олега, хотя и не понимала почему. — В общем, докладываю: профессор Чижов допрошен, на момент убийства у него нет алиби, но он утверждает, что находился на даче. Нужно будет пробить его по базе данных ГИБДД и по данным спутников, у него достаточно дорогая машина чтобы отслеживаться. В общем нужно проверить еще парочку человечков по этому поводу, — подвел итог опер. — Отлично, проверяйте, работайте, Федя. А ты, разве, один сюда приехал? — решила проверить свою догадку следователь. — Ну, не совсем. Меня Лёня подвез. А что? — вдруг изменился в лице Курочкин. Он понял, что не все тут так просто, как кажется на первый взгляд. «А ситуация становится всё интереснее и интереснее», — подумал Фёдор. — Лёня? Нет, ничего, — замялась Мария, — а почему он с тобой не зашел? — А он пошел по своим делам с Шиповым вопросы какие-то решать. А потом хотел к Ковину зайти, — честно признался майор, — Маш, чаем напоишь? — Да, конечно, угощайся пожалуйста, — как-то пространно отозвалась женщина. «Надеюсь, Виктор Иванович ничего особенного Лёне не разболтает», — подумала она.***
Пока старые друзья немного напряженно и отстраненно беседовали, думая каждый о своём, Леонид уже успел обменяться колкостями с Шиповым, доложить ему о результатах проведенной им проверки подозреваемого, направился в кабинет начальника районного Следственного комитета. «Накапать» на коррумпированного следователя стоило уже давно, но пока не было доказательств, а теперь оснований идти к Ковину предостаточно, но, конечно, совсем не хочется портить старику настроение перед юбилеем. Ничего не остается, все-равно рано или поздно надо это сказать. Лёня собрался с духом, стоя напротив двери кабинета, постучал костяшками пальцев и вошел внутрь. Разговор предстоял не из лёгких.***
Олег Платонов тем временем метнулся «мухой» в архив, по-быстрому сдал дела, состроив глазки архивной работнице, что ускорило передачу материалов. Женщина растаяла под обаянием мужчины и наплевав на потенциальный нагоняй от руководства, если то узнает о несвоевременной и некачественной работе подчиненной. Москвич решил все-таки ослушаться Кораблёва и прокатиться до СК и вновь попытаться пригласить Марию Сергеевну на ужин, все-таки он же поспорил с приятелем на то, что затащит неприступную следователя в постель под любым предлогом. Он сел в свой «Мустанг» и тот, взревев мотором, помчался по улицам северной столицы в нужном направлении. На дорогах на удивление было достаточно свободно. До этого солнечная погода сменилась пасмурной: небо, буквально за минуты, заволокли тяжелые свинцовые тучи, предвещающие скорый дождь. Майор в который раз с момента приезда пожалел, что выбрал именно этот город для перевода. Он достаточно быстро ехал по улицам, петляя переулками. Настроение портилось. В полной тишине проходило чаепитие в кабинете Швецовой, в отличие от кабинета начальника СК: Лёня не стал томить прелюдиями проницательного старого следователя, выложил новость почти сразу. Но ожидаемо получил в ответ на обвинения в коррупции одного из подчиненных Виктора Ивановича расстройство и гнев последнего. Он никак не ожидал, что среди его следователей найдется подобный «урод». Сорвался на Кораблёва, но Лёня стоически выслушал его высказывания, понимая его состояние. Он предоставил улики и завершил рассказ новостью о совершенном убийстве с целью сокрытия улик. Как понимающий ученик и истинный джентльмен, коих остались единицы, подал стакан воды и пузырёк «Корвалола» Ковину, понимая, что ему сейчас необходимо. Последний, решив, что ему нужно обдумать полученную информацию, попросил подполковника покинуть его кабинет в весьма грубой форме. Леонид Николаевич убедился, что Виктор Иванович в помощи больше не нуждается, поспешил покинуть помещение, хотя и в довольно расстроенных чувствах: он хоть и предполагал, что не стоит ожидать похвалы за такие новости, но надеялся на более спокойную реакцию. Медленно спускался по лестнице, погруженный в собственные мысли. Мария и Фёдор решили вместе прокатиться к подозреваемому для допроса и тоже вышли из кабинета. Курочкин отправился за кофе к кофемашине, поэтому ненадолго задержался в Следкоме. Тем временем Платонов уже подъехал к зданию и парковался. Мария вышла, погруженная, как уже привычно в последние несколько дней, не заметив при этом, что за несколько секунд до этого в эту же дверь вышел предмет ее мыслей. Медленно подходя к своему автомобилю, по воле случая припаркованному рядом с машинами Платонова и Кораблёва, Маша невольно встретилась взглядами с ними обоими: в воздухе повисло напряжение похлеще, чем на электростанции. Внезапно послышался визг покрышек, что заставило отвлечься эту «святую троицу» от созерцания друг друга. Они обернулись на источник звука: мимо, немного притормозив, проносился черный пикап, из которого наполовину высунулся из заднего окна мужчина с автоматом Калашникова в руках. Время будто замедлилось. Протяжно скрипнула дверь Следственного Комитета, вышел со стаканчиками кофе в руках Федор; в окно своего кабинета, оттягивая узел своего галстука, Виктор Иванович; на лице Марии застыла гримаса ужаса: она внезапно осознала смысл того письма с угрозой, но было уже поздно; Платонов, стоявший ближе всех к женщине, поспешил спрятаться за капотом ее автомобиля, трусливо поджав хвост. Кораблёв, всегда отличавшийся отличной реакцией на происходящее и самоотверженностью, с огромной быстротой оказался рядом со Швецовой в порыве желания защитить самое дорогое, что у него есть. Молниеносно встал перед Марией, на кратчайший момент успев уловить её обеспокоенный взгляд, сгрёб ее в охапку и загородил собой. Все это происходило в считанные доли секунд, и в следующие мгновения, словно гром, прозвучала оглушающая автоматная очередь: стрелявший не особо целился, но метил приблизительно в сторону, где стояла вначале следователь. Пули разбили стекла автомобиля, стоявшего поблизости. Осколки мучительно медленно осыпались на сиденье «Мустанга». Прошло еще всего мгновение: выстрелы прекратились, и неизвестная машина злоумышленников скрылась из вида.POV Маша
Неужели я настолько кому-то перешла дорогу, чтобы меня вот так вот, как какого-то криминального авторитета, открыто расстрелять? Чёрт, так страшно, что не могу даже пошевелиться. Будто из ниоткуда возникает Лёня. Лёнечка, что ты творишь? Не смей рисковать собой ради меня! Взгляд такой уверенный и спокойный. Что это за пеленой уверенности? Это… нежность? Успеваю уловить только это в мгновения перед выстрелами, потом Кораблев прижимает меня к себе. Лёня, нет! Проходит еще секунда, я чувствую по вздрагиваниям, как его тело пронзают пули, лёнина хватка ослабевает, он медленно начинает сползать на землю, непроизвольно утягивая меня за собой. Чёрт! Кораблёв! — Прости меня… — шепчет, едва шевеля губами, мужчина и, глядя в глаза той одной, оседает на асфальт. Она склоняется над ним, умоляя не умирать, но его глаза закрываются, обволакивая пеленой забытья.