Таким, как мы, никто уже не поможет

Мачете - Крепче меня держи

Когда всхлипы Есени заметно утихли и тело перестало так часто содрогаться от нахлынувших эмоций, Меглин аккуратно отстранил от себя девушку, с тревогой вглядываясь в её опухшие, красные глаза. — Все в порядке, иди, — прохрипела Есеня, здоровой рукой натянув мужскую рубашку так, чтобы прикрыть нижнее белье. Меглин резко встал, достал из заднего кармана джинсов шприц и что-то вколол лежащему на полу Артему, который даже не вздрогнул от резкого проникновения катетера в кожу. — Решил убить его? — Снотворное. Сюрпризов на сегодня достаточно, — Родион встал рядом с телом парня, внимательно всматриваясь в его лицо. Затем поднял пистолет и задумчиво покрутил оружие в руках. Кажется, он делал все, лишь бы не смотреть на Есеню и не говорить с ней. Молчание затянулось. — Откуда у него пистолет? — все тем же хриплым, безжизненным голосом спросила Стеклова, пытаясь подняться на ноги. — Это еще предстоит узнать, — взгляд каре-зеленых глаз буквально вцепился в оружие, будто маленькому ребенку, наконец, попала в руки долгожданная игрушка. — Наверное, я должна сказать тебе спасибо, — Есеня на ватных ногах дошла до проема в стене, — но я не буду. На этой реплике Меглин резко потерял интерес к пистолету и обернулся на девушку, что аккуратно пыталась спуститься вниз по импровизированной лестнице. Мужчина был готов подать ей руку, но, судя по ненависти, которую буквально источала спина Стекловой, помощь от него Есеня сейчас не примет ни в каком виде. А то, что случилось раньше, оказалось лишь шоком и эмоциональным прорывом, который она больше не допустила бы в присутствии Родиона никогда. Ну, по крайней мере, Есене хотелось думать, что никогда. Уже на последних ступеньках нога соскользнула и Стеклова приземлилась на пятую точку, подарив лофту новое ругательство, коих эти стены ещё ни разу не слышали из уст не то, что девушки, но даже Меглина. И если бы Есеня могла видеть сейчас лицо бывшего сыщика, то заметила бы его улыбку. — Ты там как? — Родион для приличия выглянул из проёма, но вместо ответа увидел сгорбленную спину в своей же рубашке и характерный жест из поднятого среднего пальца Есени. — Как скажешь, — ухмыльнулся он, решив дать ей время. За стадией ужаса и облегчения от того, что все закончилось, пришла очередь гнева. Хорошо, что пистолет остался в архиве. Стеклова, громко шаркая ногами, дошла до раковины и включила воду. Отмыв здоровую руку от собственной крови, она ополоснула лицо, кажется, на время усмирив внутреннего дракона, который был готов вцепиться в Меглина здесь и сейчас. Она старалась не думать о том, что он натворил, но получалось с трудом. Разве что выпитый коньяк, попавший в кровь так вовремя, и холодная вода несколько расслабили все еще напряжённые мышцы в теле, позволяя плавно перейти в новую стадию — усталости и бессилия. Постояв над раковиной несколько минут и вслушиваясь в шум воды, Есеня осознала, что силы её на исходе. Раненая рука все еще напоминала о себе навязчивой, тянущей болью. Ноги дрожали, будто она только что пробежала марафон, к которому совсем не была готова. В голову вернулись прострелы и старая-добрая мигрень. Тело мстило за пережитый стресс, и это совсем не помогало сконцетрироваться на происходящем. Даже на том, чтобы осознать, сколько времени прошло и не опаздывает ли она домой. Наконец, Есеня выключила воду, медленно добрела до пыльного стола с засохшими кактусами и села на край, достав спасительную сигарету. Услышав щелчок зажигалки, Меглин вышел из архива, словно ожидая подобного знака, говорящем о временном перемирии. Или хотя бы о том, что сейчас Есеня не бросится на него с ножом, что все еще лежал в раковине. — Придется позвонить твоему отцу, — Родион медленно подошёл к девушке и встал напротив, положив перед этим пистолет на край стола. — Не боишься? — взглядом указала на оружие Стеклова. — Он пустой, — улыбнулся Родион, сунув руки в карманы джинсов. — Значит, все же опасаешься. Папа здесь причём? — Он просил Бергича держать его в курсе всех потасовок в больнице. После того, как Артем на тебя напал. Поэтому, если я ему не скажу о случившемся, он все равно узнаёт. — Папа даже сейчас заставил тебя сотрудничать? — ухмыльнулась Есеня. — Он мне не доверяет, его можно понять. Стеклова удивленно вскинула брови: — Всепонимающий Меглин. Бред какой-то. — Если бы моя дочь связалась с маньяком, я бы его убил. Так что твой отец обладает железным терпением. Ответить что-то Родиону оказалось сложно, ведь Стеклова так и не знала, догадался он насчет Веры или нет. Но, даже если так, сейчас все равно не время для новых эмоциональных потрясений. Они молча смотрели друг другу в глаза, пока Есеня первая не отвернулась. — Я звоню Бергичу, ты готова ехать? Что-то в его взгляде изменилось. Родион понимал, что ему все равно придется обсудить с ней то, что произошло, и лучше бы сделать это до того, как Стеклова вернется домой, и погрязнет в болоте из обиды и ненависти, увеличив пропасть между ними все больше. А следом наделает кучу ошибок, решив, что готова вернуться к работе. — У меня есть какие-то варианты? Звони. Есеня потушила сигарету в горшке засохшего растения, съежившись то ли от холода, то ли от стресса. Хотя, несмотря на вечер, на улице все еще держалась высокая для весны температура, и в лофте оказалось довольно душно. — Поговорить для начала не хочешь? — прежде чем нажать на кнопку вызова, все же спросил Меглин. — Мне не о чем с тобой разговаривать. Считай свою миссию успешно выполненной — я больше не пытаюсь тебя оправдать. Ты лживый ублюдок, который манипулировал мной, чуть не разрушил мою семью и создал все условия для того, чтобы задушили мою подругу, а теперь и я опасаюсь за жизнь дочери. Браво, Меглин. — Этого я и ожидал, — раздраженно вздохнул Родион, с силой пнув по ножке стола, отчего Есеня вздрогнула. — Я в чем-то не права? — Я тобой не манипулировал, но разве теперь тебе это объяснишь? — Ты соврал, что потерял память! — вспыхнула Есеня. — Я не врал, — едва сдерживая злость ответил Меглин, намеренно избегая взгляда Есени. — Хорошо, но только забыл рассказать, что чудесным образом все вспомнил! — Как ты себе это представляешь, мм? — Родион сделал шаг вперед и нагнулся к ней, уперевшись рукой в стол, отчего Есеня слегка подалась назад, испугавшись его внезапного гнева, — я проснулся утром и вдруг все вспомнил, только тебе не позвонил, да? — Я не знаю. — Вот именно, ты не знаешь! Зато дерьмо своё эмоциональное слить на меня прекрасно знаешь как! Есеня промолчала, внимательно всматриваясь в потемневшие от злости глаза, что оказались так близко сейчас. — Знаешь, почему ты бесишься? Потому что долго играла роль покорной жены, внушив себе, не без помощи мажора, конечно, что так будет лучше. Но только замуж за него тебя никто не отправлял, это было твое решение и только твое! Ты сама создала свой воздушный замок, и сейчас сама же его разрушаешь, но не хочешь признать тот факт, что все происходящее вполне закономерно, и случилось бы при любых обстоятельствах, даже если бы я сдох тогда! А на меня ты злишься, потому что так проще! Проще отрицать свои же решения! Ведь это я внезапно ворвался в твою жизнь и напомнил о твоем истинном лице! Это я, злобный и страшный Меглин, разрушил воздушный замок, в стенах которого ты бы либо повесилась, либо бы вышла в окно! Ты с собой сначала договорись, Есеня, мать твою! Хватит сваливать ответственность за свои решения на злобный мир вокруг, который тебя якобы не принимает! Нравится за маньяками бегать? Вперёд, возвращайся на службу, я зря тебя учил что ли? Только себе не ври! Меглин резко выпрямился, отвел взгляд и шумно выдохнул. — С Артёмом я виноват, согласен. Не рассчитал собственные силы после случившегося. Думал, что полностью контролирую его, а он воспользовался моими…исчезновениями. Хотя это звучит сейчас как оправдание, а я оправдываться не хочу. Извини. Если тебе от этих пустых слов станет легче. — Что за исчезновения? — Память возвращалась постепенно, и вечно какими-то рваными картинками. Приходилось иногда на несколько суток закрываться в своей берлоге, пить препараты, лишь бы башка не лопнула. Бергич пытался блокировать, по возможности, но психика сильнее оказалась. Он собирается писать диссертацию на моем примере. Стеклова слабо улыбнулась, взглянув на мужчину. — Конечно, когда ты появилась, процесс ускорился. Ломать стало сильнее. Потом еще звонок этот от нашего старого друга. Упустил я момент, когда он с Артемом связался. По правде сказать, я вообще хреново в Артеме разобрался. Хотел помочь ему к жизни вернуться, научить сдерживать себя, но ТМНП меня опередил. — Что ты теперь помнишь? Меглин резко повернул голову и посмотрел на девушку, ответив не сразу: — Если ты про себя спрашиваешь, то многое. Как ты тупила первое время, чем бесила меня неимоверно. Первое дело, где тебя чуть не задушили. Отца твоего с вечными угрозами, первый твой кактус, поиски Огнарева, окровавленный карандаш в твоей руке и кучу дел, что мы вместе раскрыли. Про Веру тоже вспомнил, после того, что с твоей подругой случилось. Когда ты же и рассказала. — Невероятно, — ахнула Есеня, чувствуя, как от гнева не осталось ни следа. По большому счету, Родион её не обманывал. Ей так проще было думать, чтобы разозлиться и оттолкнуть его от себя. Только она не учла, что и в прежнюю жизнь уже вернуться не сможет, особенно после смерти Нади. — Всегда хотела у тебя спросить. Меглин слегка наклонил голову в бок, как он всегда делал, когда готовился кого-то внимательно слушать. — У вас с мамой что-то было? Почему она с папой осталась? — Ты мне этот вопрос задаешь? — спокойно спросил Родион, — я не знаю. Насчет первого — было. Есения прикрыла глаза, делая глубокий вдох. Ей оказалось неприятно это слышать. Чертовски неприятно. И почему, черт возьми? Потому что ей приходилось конкурировать с собственной матерью за внимание одного мужчины, пусть её и не было уже в живых? Не хотелось даже думать о том, как Меглин мог сравнивать их или о том, что вообще взял Есеню на стажировку из-за внешней схожести и тяги к насилию, хоть эта тяга и проявилась гораздо позже. А, может, Стекловой стало обидно за отца, который слишком сильно любил её мать, и пережил то же, что и Женя сейчас? История будто повторялась, и изнутри Есеню начинало разъедать чувство вины к мужчинам, которые её любили, но надежд которых она бы никогда не оправдала. — Почему ты спрашиваешь? — вернул Стеклову в реальность низкий, хриплый голос. — Хочу понять, правда ли все это время я соревнуюсь с призраком в твоей голове? — Я взял тебя на стажировку, чтобы ты не натворила глупостей. Хотел проверить твою…предрасположенность и вовремя её сдержать, когда она найдет выход. Я не хотел, чтобы ты однажды, как Вера, нашла себя рядом с очередным трупом и пришла ко мне с просьбой о смерти. И это было отчасти совместным решение с твоим отцом, как бы он этого не отрицал. Андрей не готов был потерять следом за женой еще и дочь. Ну, и зная своё состояние, пост мне тоже надо было передать, об этом мы уже говорили. — Мама тебя просила присмотреть за мной? Меглин плотно сжал губы, продолжая испепелять Есеню взглядом чёрных глаз. — Это важно, ответь. — Да. Она просила, и я дал ей слово. Стеклова вдруг рассмеялась, проведя ладонью здоровой руки по лицу: — И какого это, трахать дочь той, кого любил? Не на это она рассчитывала. — Откуда в тебе столько желчи? И почему ты на меня-то это все выплевываешь теперь? Да, подругу твою я воскресить не могу, но причём здесь наше прошлое, я никак не пойму? У мажора своего научилась по болевым точкам щелкать? — Я лишь пытаюсь понять, что ты вспомнил, — отмахнулась Стеклова, поймав себя на мысли, что такое поведение действительно ей не свойственно. — Да задеть ты меня пытаешься, вот что ты делаешь! Считаешь, что я бросил тебя, забыл, да? Есеня, — Меглин нагнулся к девушке, — я не твой папочка, чтобы с тобой нянчиться! — А как же твоя миссия, о которой ты так горячо мне рассказывал? — ухмыльнулась Стеклова. — Я верил в то, что тогда говорил. Но как только ты уехала, мой мозг заставил меня многое вспомнить. Слишком многое. Твои чувства — это только твой выбор, я на него повлиять не могу. Но я хочу, чтобы ты, хотя бы ты, не врала себе. И чтобы держала под контролем свои инстинкты — ради всего этого я полгода таскал тебя на места преступлений, подвергая ежедневному риску. Правда, мое временное отсутствие показало, что ни черта ты так и не поняла. — Хотя бы? Значит, ты себе тоже врешь? — Ты сейчас что из меня вытянуть пытаешься? — Признание. Что тебе страшно. Страшно, что ТМНП окажется прав и сможет сделать из тебя убийцу. — Я и так убийца, че скрывать-то? — Ты понял, о чем я. — Сейчас я хочу лишь одного — сделать из него новый кактус! Такой ответ тебя устроит? Разговор, который Есеня ждала так долго, прервала громкая трель мобильного. Меглин, глядя на дисплей, усмехнулся и принял вызов: — Да, Вадим Михайлович. Девушка громко выдохнула, чувствуя, что ей нужна пауза, чтобы собраться с мыслями. Она взглянула на перетянутую куском футболки руку и попыталась её поднять, проверяя допустимый уровень боли. Очень не хотелось сегодня ехать в больницу, с учётом, что Женя вернется поздно, если вообще вернется. — Артемка, по твою душу звонят! — вдруг прокричал Меглин и снова прислонил мобильный к уху, — у меня он, да. Сейчас уже да. Я снотворное ему вколол, часа на два хватит. Есеня бросила испуганный взгляд в сторону архива, решив, что парень пришёл в себя. Но, заметив в проёме затылок его головы, в той же позе лежащей на земле, она почти успокоилась, не считая новой дрожи в руках. Воспоминания о произошедшем вспыхнули в памяти, пуская в кровь новую дозу адреналина. — Ну, куда же я денусь. Дождусь, — продолжал Родион, повернувшись к девушке боком. Она несколько секунд разглядывала его профиль, затем аккуратно взялась за край чёрной футболки и потянула на себя. — Я понял. До встречи, — Меглин приблизился к Есене, не разрывая взгляда на то, чтобы сбросить вызов и убрать мобильный в карман, — ты че делаешь? Стеклова в ответ лишь слабо улыбнулась и уткнулась лбом в грудь мужчины, сплетая свои холодные пальцы здоровой руки с его. — Ты теперь вместо морфия снотворное с собой возишь? — Ну, я же знал, куда ехал. Поздно сообразил, правда. — Ты спрашивал, что я делаю, — Есеня подняла голову, прикрыв при этом глаза, и уткнулась носом в мужскую шею, слегка морщась от покалываний его бороды, — пытаюсь себе не врать. Ты разве не этого хотел? Меглин высвободил руку, аккуратно, почти невесомо коснулся её оголенного плеча, с которого съехал край рубашки, провёл пальцами по ключицам, шее, при этом прекрасно расслышав рваный, горячий выдох, что обжог кожу на его шее. Затем резко убрал руку, и таким же грубым движением накинул рубашку на плечо. — Издеваешься? — Стеклова отстранилась, заглянув ему в глаза. — Тебя чуть не изнасиловали. Это адреналин, через пару минут отпустит. Упрямство Есене было не занимать — в ответ она лишь недовольно фыркнула, затем села на стол, игнорируя боль в руке от резких движений, и обхватила ногами торс мужчины, рывком притянув его к себе. — Тебе на сегодня мало впечатлений? — выдохнул Меглин, глядя то в глаза, то на её губы. — Нам хватит времени до приезда Бергича, — почти шепотом произнесла Стеклова и обняла здоровой рукой его напряженные плечи, тем самым усилив хватку. — Серьезно? Здесь? На этом пыльном столе? — С каких это пор тебя волнует подходящая атмосфера? — Мне плевать, тебе — нет. — Значит, бабочка, поздравление, книга эта дурацкая — так ты пытался создать антураж в мой день рождения? — улыбнулась Стеклова, почти касаясь его губ. — Было плохо? — Было изумительно, — Есеня мягко поцеловала плотно смокнутые губы, — но сейчас все это уже не важно. Я хочу, чтобы ты продолжил то, что начал Артем. — Ты же пожалеешь потом, — учащенное дыхание Меглина говорило лишь о том, что он едва держит себя в руках, демонстрируя железное самообладание, которое выработал с годами. — Не пожалею. Потому что сама тебя спровоцировала. Ну же, Родион, хотя бы ты не ври себе. Больше объяснять ничего не потребовалось. Меглин запустил руку в волосы девушки, впившись в её полуоткрытые губы нетерпеливым, почти болезненным, но от этого еще более приятным поцелуем. Второй рукой он скинул с её плеч рубашку, прижавшись настолько близко, насколько это вообще было возможно, и Есеня опустила ноги, понимая, что держать его больше нет смысла. Теперь он уже никуда не уйдет. Стеклова чувствовала, как краснеет её кожа от жесткой щетины, как ноет раненая рука от перенапряжения, ведь ей пришлось перенести на неё вес тела, обхватив другой широкие плечи Меглина. Но даже эта боль сейчас казалась приятной. Не просто приятной, она стала стимулом для стремительно разрастающейся внутри волны возбуждения — где-то в области крестца едва уловимые покалывания перерастали в нечто сильное и тягостно-ноющее, охватывая уже всю поясницу, живот и спускаясь ниже. Меглин продолжал жадно целовать женские губы, при этом крепко, почти до боли, сжимая шею Стекловой. О нечто подобном Есеня вспоминала ночью в психиатрической больнице, когда в голову так и лезли обрывки воспоминаний с разъяренным сыщиком в главной роли. Один из таких эпизодов произошёл в спальне двух девочек-подростков, когда Меглин схватил её за шею, заставляя работать, а не устраивать тот цирк, что она тогда начала. Пожалуй, только сейчас этот грубый жест случился в тех обстоятельствах, о которых она столько мечтала. Второй рукой Родион провёл по голой спине, игнорируя при этом застежку бюстгальтера. Он спустился ниже, по пояснице, запуская руку под ткань шортов. Затем резко отстранился, секунду смотрел на Стеклову каким-то другим, животным взглядом и толкнул её на спину, прекрасно помня о пострадавшей руке. Есеня рухнула на пыльную поверхность стола и посмотрела на Меглина, который в этот момент ловко расправлялся с ремнем и молнией на джинсах. Затем в ход пошли и её шорты с бельем. Она с трудом осознавала, что вообще сейчас происходило. Перед глазами пелена, в голове шум, тело дрожит от прилива гормонов и это состояние уже становится мучительно-затянувшимся. Не нужны ей были сейчас никакие прелюдии, ласки и долгие поцелуи. То ли она выросла, то ли действительно адреналин виноват. Но главное, что в эту самую минуту они оба хотели одного и того же. Резкая боль, сменившаяся таким же по интенсивности приятным ощущением вызвала у Стекловой громкий стон. Меглин двигался быстро, грубо, до красных следов сжимая руками её бедра. В какой-то момент и этого Есене стало недостаточно. Слишком мало близости. Слишком мало Меглина. Тяжело дыша, она приподнялась на локтях, уже вовсе не ощущая боли в раненой руке, и перехватила безумный взгляд чёрных глаз — мужчина остановился, пытаясь понять, что произошло. Все же Меглин не умел терять контроль полностью. Даже сейчас он следил за Есеней и изучал все реакции её тела — громкие стоны, то, как она хваталась рукой за край стола, видел капельку пота, что сейчас стекала между ключиц. Мужчина подался вперед, позволяя Стекловой опустить руку ему на плечи. Теперь их лица оказались в максимальной близости друг от друга, как того и хотела Есеня. — Пожалуйста, не останавливайся, — выдохнула она, носом уткнувшись в его колючую щеку. С каждым новым толчком, вслушиваясь при этом в учащенное мужское дыхание, ногти Есени впивались в плечо, наверняка оставив после себя царапины. Шуршавые подушечки его пальцев скользнули по пояснице, ещё крепче прижав к себе женское тело. Оргазм не заставил себя ждать, но Стекловой важнее было ощутить его в непосредственной близости с тем, кто, казалось, ближе уже быть просто физически не может. Она чувствовала знакомый запах крепких сигарет, зарываясь носом в темные волосы. Чувствовала его тело — такое горячее и такое живое. Слышала дыхание, что еще раз подтверждало наличие у Меглина сердцебиения, которого она пыталась его лишить два года назад. Все это были мелочи, но такие важные для неё мелочи, на фоне которых даже приятная судорога во всем теле казалась едва ощутимой. Последний толчок и Есеня обмякла на его плече, глупо улыбнувшись при этом. Вся боль и дискомфорт испарились, сменившись приятным расслабленным состоянием, но ей так не хотелось отстраняться и чувствовать пустоту рядом. — Ты как? — хрипло спросил Родион, когда сбившееся дыхание несколько пришло в норму, но все еще отдавалось гулом в ушах. — Я, — Есеня отпрянула, заглянув в его глаза, которые сейчас вдруг приняли её любимый медовый оттенок, — тебя люблю. Меглин молча смотрел на девушку, по-прежнему тяжело дыша. — Даже не жди от меня подобных слов, — в привычной грубой манере бросил он и, проведя рукой по блестевшему от пота лбу, медленно сделал шаг назад. — Это было лучшее обезболивающее, — улыбнулась Есеня, опускаясь голой спиной на стол. Меглин ухмыльнулся ей в ответ, зашагав в сторону ванной. Рассматривая старый, пожелтевший потолок и пытаясь до мелочей запомнить все то, что произошло несколько минут назад, Стеклова не заметила, как мужчина резко остановился и быстро вернулся к столу. Затем, нависнув над её лицом, он шумно выдохнул, вглядываясь в её растерянные глаза. — Я скучал, — тихо произнес Меглин и аккуратно, очень бережно коснулся её губ. Есеня улыбнулась, тут же ответив на поцелуй. Пожалуй, этот жест можно засчитать за признание.