Pocket Change

      Чуя… купил топик.       На самом деле, он купил несколько, довольно простых цветных топиков без рисунка, которые, как оказалось, обнажали его ключицы и были чуть выше его скульптурной талии. Его любимым был красный, смесь свежей крови и вина, которое Кое позволила ему потягивать, когда рядом никого не было. Он слегка свисал с одного его плеча и двигался вместе с ним в такт каждому движению, когда он шел.       Нельзя сказать, что он все еще не носил свою обычную одежду. Каждый раз, когда он работал, или даже просто бывал в нежилой части комплекса по любой причине, на нем были жилет, брюки и галстук-боло, он драпировался в строгое пальто и покрывал волосы одной из своих многочисленных шляп.       Нет, подобные вещи были отведены для тренировок, безделья дома и случайных прогулок с Дазаем или Акутагавой.       Они были хороши для тренировок, будучи достаточно закрытыми, чтобы люди не пялились на него — он обнаружил, что у них была склонность, когда он работал без рубашки благодаря Тачихаре — при этом все еще давая ему достаточно свободы для движения. Особенно ему нравилось носить их, когда он спарринговался с Дазаем, потому что было легче чувствовать, когда тот почти не уклонялся от удара, так что он мог понять, где ему нужно усилить свою оборону. Это было не потому, что ему нравилось чувствовать пальцы Осаму на своей коже, хорошо?       А дома они были просто удобны. Он мог ходить в одном из них и в трусах в гостиной или читать на балконе, и это казалось правильным. Когда он выходил на улицу… ну, тогда это было нечто большее, чтобы хвастаться. У него было чертовски хорошее тело, и он знал это, и его лицо тоже не оставляло желать лучшего, и ему иногда нравились взгляды окружающих.       Возможно, он также наслаждался тем, как челюсть Дазая сжималась от злости, когда он смотрел на мужчин и женщин, оглядывающих Чую. Какими бы ни были причины Накахары носить топы, эффект от них никогда не менялся.       Эти чертовы обрывки ткани подтачивали решимость Осаму с каждым разом, когда рыжик шествовал в топе мимо него. И еще хуже было то, что он не мог перестать хвалить их, запав на то, как Чуя распахивал глаза и мял подол между пальцами, когда он говорил ему, что это выглядит мило. Потому что это так. Слишком мило, по личному мнению шатена. Именно поэтому никто, кроме него, не должен это видеть.       И не потому, что Чуя был его, или что-то в этом роде, просто потому, что он хотел защитить Накахару и удержать его в безопасности. Снаружи были извращенцы, которые взглянули бы на стройное, превосходное тело рыжика, красиво обернутое в топ, напоминая тем самым подарок с бантиком, и начали бы пускать слюни.       Сам мужчина определенно не был одним из них.       Хотя, чем дольше длилось сегодня и чем дольше дефилировал в топе подросток, тем больше ему приходилось напоминать себе об этом, и тем больше он сомневался, что это правда.       Все началось довольно просто и довольно невинно во всех отношениях. Он и Чуя решили, что, поскольку ничего не происходит, что требует их внимания, они возьмут выходной и посмотрят, какие неприятности могут возникнуть в городе. Это было то, что они делали, по крайней мере, один раз в месяц, когда в работе было затишье.       Предсказания Накахары на его дне рождения сбылись — по крайней мере, отчасти. Мори начал медленно разлучать их на работе, и Осаму был совершенно уверен, что это было сделано для того, чтобы подготовить рыжика к продвижению по службе к месту Исполнителя в ближайшие несколько лет. Шатен не сомневался, что подросток будет занимать эту должность самостоятельно к тому времени, когда ему исполнится двадцать, даже если это будет означать отбраковку кого-нибудь из прежних Исполнителей, чтобы освободить место. Когда у тебя был такой талант, как у Чуи, ты не стал бы тратить его впустую.       Они все меньше и меньше времени проводили вместе в офисе или на миссиях, поэтому время, которое они проводили вместе дома или в выходные, было очень ценным.       Дазай знал, что, по крайней мере, будет пятьдесят процентов вероятности, что Чуя наденет один из своих топов, но мысленно уже готовился к этому и знал, что каждый из них смотрится совсем иначе. Наблюдая за тем, как Чуя выходит из своей комнаты в черном коротком топе с маленькой белой полосой на подоле, с обнаженным животом и темными, плотно облегающими его ноги джинсами, у него пересыхает во рту. Но то, из-за чего его глаза наполовину вывалились из глазниц — это блеск металла у пупка Накахары, и осознание того, что это было, заставило его открыть рот. Признание оберега, свисавшего с него, заставило его почувствовать слабость в ногах. — Чуя. — тихо позвал он, приковав свой взгляд к маленькому бело-серебряному существу у его пупка.       Рыжик с любопытством вопросительно промычал, наклоняясь, чтобы натянуть сапоги. — Когда ты сделал пирсинг пупка? — спросил шатен, очень демонстративно игнорируя хриплый тон его голоса. — А? — пробормотал подросток, глядя на свой живот. — О, пирсинг у меня уже был какое-то время. Обычно я просто ничего не ношу в нем, или, если я все-таки ношу, обычно это просто штанга. — Ах.       Это было почти все, что мог сказать Дазай, так как его мозг просто был не способен соображать. — Не будь таким странным, это просто пирсинг. — проворчал Чуя. — Я могу носить его, когда мне нужно, это не имеет большого значения, дерьмовый Дазай. — Что? — тупо спросил Осаму. — Нет, нет, все в порядке, Чуя. Хорошо. Я имею в виду, это выглядит хорошо. Мило. — Может быть, ему следует закрыть рот, прежде чем он выставит себя еще большим дураком, поскольку губы Накахары уже изогнулись в веселой усмешке. — Это мумия?       При этом улыбка подростка исчезла, его заменил огненный румянец, когда его рука накрыла пирсинг, скрывая его. Рыжик отвел взгляд, внезапно сосредоточившись на стене рядом с собой. — Это просто глупо и очаровательно. — прорычал он, осмеливаясь взглянуть на Дазая, чтобы прокомментировать дальше. — Я пошел с Рю, чтобы ему прокололи уши. А в магазине было это украшение, и я подумал, что это будет смешно.       Конечно, это было бы еще более утомительным для мафиозных и городских сплетниц, которые знали их, но Осаму нравилось, что Чуя имел такой очевидный символ принадлежности ему, который был ясно виден любому, кто смотрел на рыжика. — Я думаю, это выглядит великолепно. — сказал он восторженно, наконец сумев оторвать взгляд от живота Накахары. — Заткнись, дерьмовый Дазай. — нахмурился Чуя, еще сильнее покраснев. — Я хочу собу, поэтому мы идем за ней!       Шатен тупо улыбнулся ему в спину, рысью побежав за смущенным подростком, чувствуя небывалую легкость в теле и сердце. — Да, дорогой.

***

      Их день был довольно обычным: они ели слишком много собы, слишком громко смеялись и слишком радостные шли в аркаду вниз по улице от чайханы, в которую Кое-сан регулярно приводила Чую.       Дазай должен был только предупредить одного человека насчет того, что к Накахаре лучше не лезть, и это даже не принесло неосторожному пешеходу телесных повреждений, по крайней мере, от него. — Ему шестнадцать. — прошипел Осаму на незнакомого подростка, который наклонился слишком близко к Чуе, и его пальцы нагло и по-хозяйски скользили по сильной натренированной руке, так как рыжик совершенно игнорировал его.       Действительно, шатен отошел в уборную всего на одну минуту и ​​вернулся к этому. Наглый подросток посмотрел на него и усмехнулся. — Это, похоже, не останавливает тебя, извращенец. — усмехнулся он, снова глядя на Чую, и это заставило Дазая захотеть задушить его. — Кроме того, мне тоже шестнадцать. Не было бы ничего странного, если бы я трахнул его симпатичную задницу.       Зрение Осаму затуманилось красным, но подросток уже был на коленях, одной рукой зажимая кровоточащий нос, а другой держась между ног. Он сильно закашлялся, прежде чем шатен смог даже пошевелиться. Чуя только сладко улыбнулся этому наглецу: — Это было бы законным, если бы я был заинтересован в том, чтобы позволить какой-то сучке-анютины глазки трахать меня. — Накахара яростно плюнул на того, а потом переступил через него и кивнул в сторону двери. — Дазай, хочешь мы купим тайяки по дороге домой?       Осаму не мог удержаться от смеха, обхватив рукой тонкие плечи и притянув рыжика к себе, когда они вышли на оживленную улицу: — Да, давай возьмем тайяки.       Таким образом, они получили свои тайяки и съели их по дороге домой, бесцельно болтая и прижимаясь друг к другу. Они поймали несколько странных взглядов, направленных на них, но эти взгляды всегда сопровождали их, учитывая их разницу в росте, бинты Дазая, голую кожу Чуи и очевидную разницу в возрасте между ними. Однако это не имело значения.       И теперь это имело для них значение еще меньше, когда они вернулись домой и свернулись калачиком на диване, обсуждая детали одной из немногих миссий, которые им предстоит выполнить вместе.       Дазай опирался спиной на подлокотник дивана, а Чуя отдыхал между его ногами, прислонившись к его груди, когда он читал их первоначальный план, который им дали. Они уже как бы привыкли сидеть так, когда бы они ни работали. Возможно, им это слишком понравилось. — Я думаю, что если мы войдем спереди, это будет более эффективно, чем сзади. — сказал Накахара, качая головой. — У них слишком много вариантов, чтобы убежать, если мы пойдем сзади, но если мы пойдем с фронта, им всем придется выбраться из одного выхода, и это тупиковый переулок. — Он снова задрал голову, глядя на мужчину снизу вверх. — Просто имеет смысл сразу поймать их.       Осаму посмотрел на текст, затем снова посмотрел на рыжика. От него нельзя было ожидать полной сосредоточенности, когда у него в объятиях был любимый человек и приятно полный от еды живот. Эта комбинация была идеальным рецептом для сна, что, безусловно, было именно тем, чего он хотел прямо сейчас.       Желательно с Чуей прямо там, где они сейчас находились.       Но он заставил себя еще раз взглянуть на документы. Его глаза блуждали по плану этажа и увидели, что Накахара был прав, а тот, кто послал предыдущий предложенный план, был идиотом. — Ты прав, было бы намного разумнее выпустить их в тупиковое место, чем позволить им сбежать на свободу. Мы можем напечатать это и отправить позже Мори. — сонно сказал он. — Позже? — удивленно спросил подросток. — Что мы будем делать сейчас? Чем мы будем слишком заняты, чтобы напечатать это?       И, хорошо, что шатен промолчал. С тем, где его разум был весь день — а именно, глубоко в канаве — Дазай мог придумать целую кучу ответов на этот вопрос, большинство из которых, вероятно, заставили бы рыжика кричать и краснеть. — Мы собираемся вздремнуть. — сказал он вместо любых других мыслей, находящихся в его голове. — О, мы?       Чуя засмеялся над ним, но не мешал ему взять документы и положить их на журнальный столик. Он только сильнее откинулся на грудь Дазая и уселся поудобнее.       Его плечи напряглись, когда Осаму сонно потянулся вниз, и его пальцы проследовали по его талии к животу, но он не остановил мужчину, хотя и не сдержал хихиканье: — Ой, мамочка, прекрати это дерьмо, это щекотно! — попытался зарычать Чуя, прерывисто вздыхая от смеха и пытаясь избежать пальцев шатена.       Тот лишь лениво начал напевать, и от этого вибрация чувствовалась на его спине. — Извини. — пробормотал он, уменьшая напор, но кончики его пальцев все еще еле заметно давили на нежную кожу Чуи.       Он не виноват в том, что Накахара был таким мягким, удобным и уютным, и не виноват в том, что живот рыжика был полностью обнажен. Эта все вина подростка, а он без проблем лишь воспользовался этим. Это было просто безобидное прикосновение, ничего необычного для них двоих. Они всегда соприкасались друг с другом, будь то сильные, отрывающие вас от земли объятия, или бездумные короткие прикосновения рук здесь и там. Это ничем не отличалось, даже если Дазай решительно игнорировал свое желание оставить россыпь поцелуев и засосов по всей коже рыжика, которой касались его пальцы. — Чибикко? — сонно пробормотал он.       Чуя тихо фыркнул, устроившись в более удобном положении, когда тащил одеяло вверх и через свои ноги: — Что ты хочешь, старик? Я думал, что мы уже должны были дремать.       Дазай надулся, хотя знал, что рыжик этого не видит. — Жестокий. — скулил он. — Я собирался сказать тебе, что мне нравится твое очарование, но теперь я не скажу этого.       Чуя просто смеялся над ним, двигая рукой, которая обвивала шатена за живот, чтобы притянуть его ближе. — Почему я люблю кого-то столь же глупого, как ты? — усмехнулся рыжик. Ему нравилось произносить эти слова так небрежно, даже если Дазай не мог знать, что именно он имел в виду. Было еще приятнее услышать, как ему ответили тем же, даже если Осаму не имел в виду то, что Чуе хотелось от него на самом деле. — Потому что я совершенно замечательный. — мудро сказал Дазай. Он позволил себе поцеловать Накахару в макушку, задержавшись на полсекунды — слишком надолго и сладко — прежде чем прошептать. — И я тоже люблю тебя, моя маленькая шляпная стойка.       Чуя покраснел от поцелуя, зная, что это было еще одно из повседневных увлечений шатена, но он все еще грелся в тепле этого. Он покраснел еще сильнее от этого короткого, но твердого утверждения «мой» перед своим прозвищем, но сделал все возможное, чтобы скрыть это закатыванием глаз и хмурым взглядом, когда он снова задрал голову, чтобы оглянуться на Дазая.       Он чуть не потерял ход мыслей, глядя в полузакрытые карие глаза, когда эти губы растянулись в такой мягкой улыбке, которую только он когда-либо видел. Мужчина действительно был слишком красив для сердечного здоровья Накахары. — Иди спать, дерьмовый Дазай. — проворчал он, и если его голос был слегка хриплым, ему не нужно было это признавать. — Старикам нужен отдых.       Осаму тихо рассмеялся над ним, пробежав рукой по огненным локонам, и позволил своим глазам закрыться, когда эта нежная улыбка все еще была на его лице. И, да, с шатеном, выглядящим настолько счастливым и довольным, рыжик полагал, что это не повредило бы ему, если бы он также задремал немного. Даже если это был просто повод, чтобы остаться в объятиях Дазая еще немного.