***
Дазай ничего не сказал Чуе о том, где они будут проводить медовый месяц, настаивая на том, чтобы это было сюрпризом. И, конечно же, Осаму знал Накахару лучше, чем кто-либо другой, поэтому рыжик просто согласился с этим, позволив шатену спланировать, забронировать и даже собрать вещи для них обоих. У Чуи не было способа не хорошо провести время в этой поездке. Он собирался провести медовый месяц с человеком, которого любил годами. Дазай мог бы забронировать им дурацкий мотель за восемь тысяч иен посередине пустоты, и Чуя все равно был бы счастлив. Поэтому, когда их водитель высадил их рядом с главным офисом Хосиноя в Каруидзаве, челюсть Накахары, возможно, отвисла до пола. Конечно, у них были на это деньги, учитывая их зарплату и тот факт, что Осаму копил деньги с того момента, когда ему было около шестнадцати лет, и Накахара, как всегда, скопировал эту его привычку, поэтому у них было более чем достаточно сбережений. Но все же, шатен сказал ему, что они берут шесть дней — самый длинный отпуск, который Мори позволил им — и ни в коем случае не было и надежды, что это стоило бы меньше, чем четыреста тысяч. А еще мужчина собирался полностью оплатить их медовый месяц. Леди на стойке регистрации направила их в частный павильон, укрытый на берегу реки, бумажные фонари уже плавали над водой, мерцая в мягких сумерках. Чуя только что последовал за свистящим Дазаем, таща свой чемодан и смотря на все с открытым ртом от восхищения и удивление. Осаму действительно приложил много усилий для того, чтобы впечатлить его. Шатен отпер дверь, распахнул ее и вошел внутрь, обернувшись к Накахаре с нервной усмешкой на лице: — Добро пожаловать. — пробормотал он, легко улыбаясь, когда рыжик шагнул вперед прямо в его объятия. — Разве это не излишне приветствовать меня, если мы приехали сюда в одно и то же время? — Чуя засмеялся, поцеловав мужчину в щеку. — Это прекрасно, Дазай. — Я пытался найти такое же красивое место, как и ты, и это было так близко, как только смог. — ответил Осаму совершенно серьезно, наклонившись, чтобы втянуть Чую в поцелуй. — Мило. — Накахара засмеялся, краснея щеками, потому что знал, что шатен действительно имел в виду именно это. — Позволь мне, я хочу увидеть. Мужчина хихикнул, потянув рыжика за руку и за талию, забирая у него чемодан, когда они оба сбросили туфли. Он выбрал этот курорт — и этот павильон — с конкретной целью. Внизу была полностью оборудованная кухня, на которой у Дазая были запасы продуктов для любимых блюд, поскольку Чуя очень любил готовить. Так же была традиционная столовая с татами на полу, со специальными столиками — чабудаями и двумя сидениями — заису, которые были теплыми и уютными. Но самой яркой деталью дома были огромные великолепные окна от пола до потолка, которые выходили в прекрасный сад. — Дазай… — выдохнул Чуя. — Это… я даже не знаю, что сказать. Это великолепно. — Я не хотел все испортить. — тихо сказал Дазай, укладывая их сумки к стене и притягивая Чую к груди за талию. — Тебе это правда нравится? — Это прекрасно. — сказал Накахара решительно, откинув голову назад, чтобы нежно поцеловать Дазая с улыбкой на губах. — Что наверху? — Почему бы тебе не пойти посмотреть, Чибикко? — улыбнулся Осаму, целуя его еще раз, прежде чем отпустить. — Я возьму сумки, а ты пойдешь исследовать. Он внезапно вспомнил тот первый день, когда рыжик попал в их квартиру в самый первый раз и с детским ликованием пронесся по комнатам, наблюдая, как Чуя бросается вверх по лестнице, хихикая и перескакивая через две ступеньки за раз. Шатен последовал за ним, перебросив свою сумку через плечо и поднял чемодан мужа за ручку, пока он смеялся над счастливыми вздохами Накахары. На втором этаже находилась спальня, в которой стояла кровать королевских размеров, удобно расположенная у стены, небольшой удобный диван и стол для работы. Рядом с лестницей находилась небольшая ванная комната, в которой находились только душ, туалет и раковина, поскольку он знал, что у Чуи есть слабость для онсэнов, особенно таких, какие есть здесь. Даже Дазай испытывал искушение окунуться туда, даже если это повредит его повязкам. О, ладно, он привез дополнительные бинты с собой по этой причине. Чуя лег на кровать, раскинув руки и закрыв глаза, блаженная улыбка растянулась по его губам, а щеки покраснели. — Кто-то выглядит счастливым. — поддразнил Осаму, ставя свою ношу на край дивана. — Почему бы мне не быть счастливым? — Накахара задумчиво вздохнул. — Любовь всей моей жизни привел меня в такое прекрасное место, и я проведу его с ним в течение следующих шести дней. Шатен засмеялся, потянув рыжика за руки, чтобы заставить его сесть, тепло улыбнулся ему, когда пальцы коснулись его щеки. — Спасибо, Чуя. — пробормотал он. Брови парня нахмурились, голова в замешательстве наклонилась чуть набок, тени от фонарей снаружи плясали по его щекам: — За что? — За все. — ответил Дазай, поднимая его на ноги и сильно прижимая к себе, пока он шептал ему в мерцающем свете огня. — За любовь ко мне. За то, что вышел за меня замуж. За то, что оставался со мной все эти годы и до сих пор меня не раздражаешь. За то, что согласился быть только моим. За все, Чуя. На красивых голубых глазах блестели слезы. Рот Чуи раскрылся в дрожащем вздохе, его пальцы крепко вцепились в бицепс Осаму: — Ты никогда не должен благодарить меня за это. — прошептал он в ответ. — Ты просто должен остаться со мной, хорошо? Просто позволь мне любить тебя, и люби меня в ответ. Шатен крепко поцеловал Чую в губы. У него было слишком много эмоций, чтобы он мог говорить правильно, но это было лучше, чем любые слова в любом случае: — Да, я думаю, что смогу сделать это. — улыбнулся он, устремляя взгляд на красивое лицо Накахары. — Делал это годами, верно? — Правильно. — улыбнулся рыжик. — Так держать.***
На следующее утро Дазай проснулся в пустой постели. Чуя всегда просыпался раньше, чем он, поэтому это не было огромным сюрпризом. Он не мог чувствовать запах готовящейся пищи внизу, но, почувствовав легкий ветерок на своей коже, он понял, что дверь на маленький балкон открыта. Он забыл показать его Чуе той прошлой ночью, слишком отвлеченный тем, как фонари отбрасывали тени на безупречную, обнаженную кожу; тем, как Накахара стонал его имя, когда он входил в него, медленно и интенсивно, бормоча слова привязанности и обожания; тем, как он оставлял засосы на горле рыжика. Но теперь Накахара бездельничал на свежем сентябрьском воздухе, одетый только в рубашку Дазая и свои трусы. Его спина была повернута к озеру, его локти упирались в перила, когда он запрокинул голову назад, чтобы блаженно вдохнуть свежий запах реки и утреннего воздуха. Было чуть больше пяти часов утра, они давно оба привыкли вставать рано утром и ложиться поздно ночью, но теперь они были рады этому, так как оказалось, что у них было это утро только для себя. Дазай без проблем встал с кровати и молча зашагал на балкон, одетый только в трусы и повязки, которые прикрывали его. Чуя не пошевелился, когда Осаму вышел на балкон, слишком погруженный в свой собственный мир пения птиц и нежного бриза. И, конечно же, шатен был совершенно невиновен в своих действиях, беспомощен перед изящной линией горла рыжика, его острой челюсти, которая откинулась назад, изящных плеч и тонкой талии, длинных красивых ног, на которые он мог полюбоваться. Или просто ими полакомиться. Чуя, наконец, заметил его, подпрыгивая от шока, когда услышал тихие звуки мужчины, передвигающегося перед ним. Он открыл сонные дымчато-голубые глаза, его рот слегка приоткрылся, когда он посмотрел вниз и увидел сидящего на коленях у его ног Осаму, который уже прижимал мягкие, нежные поцелуи по всей длине его бедер. — Дазай, что ты делаешь? — прошипел Накахара, отчаянно оглядываясь вокруг, чтобы увидеть, был ли кто-нибудь еще на их балконе. — Кто-нибудь может увидеть нас, останови это! — Никто еще не проснулся. — пробормотал шатен, поднимая рубашку рыжика, чтобы он мог покусывать острое бедро, дразня его языком, и запуская руку под пояс трусиков Чуи. — И они все равно ничего не увидят. Солнце еще не совсем встало, темные тени все еще покрывали местность и здания, слабый солнечный свет проникал сквозь деревья крошечными лучами, а утренний туман заслонял то, чего не было с тенями, улавливая туманный свет и превращая это в красивые переливы на воде. В лучшем случае благодаря туману их игры были бы смутным зрелищем, и он сомневался, что кто-нибудь еще встанет так рано, чтобы на них посмотреть. Он прижал футболку к грудной клетке Чуи, свободной рукой массируя медленно растущую эрекцию своего мужа. Дыхание Накахары стало прерывистым, когда Дазай направил зубы в сторону пирсинга пупка, ласково покусывая висящую мумию. Прижав поцелуи к полосе его трусов, Осаму сделал паузу, сжимая выступающую выпуклость между ног рыжика, серьезно поднимая глаза: — Ты хочешь, чтобы я остановился? — тихо спросил он. Чуя прикусил губу, его щеки вспыхнули. Он долго колебался, но быстро покачал головой, потираясь бедрами о руку шатена. Ему всегда нравились острые ощущения от того, что их почти поймали, когда они были вместе с Дазаем, когда любой, кто случайно посмотрел на них, мог бы увидеть, насколько тот был его. Мужчина ухмыльнулся, опуская губы, мягко прижимая их к гладкой ткани. Он тихо простонал от жара, который он ощутил, приникая к члену губами. Чуя всегда был тёплым, но здесь, здесь, он пылал, особенно когда перед ним на коленях сидел Осаму, глядя на него, как на бога, когда он нежно дразнил своим языком головку его члена через ткань. — Не дразни меня. — проворчал Чуя, проводя рукой по растрепанным каштановым волосам. Он сильно прогнулся, его тело все еще болело после нескольких часов, во время которых Дазай беспощадно и сильно трахал его, отказываясь отстраняться хоть на минуту. Накахара не собирался позволить своему мужу сделать это снова. — Не мечтал бы об этом. — пробормотал Осаму, пытаясь дразнить, но слишком отвлекся, когда стянул трусы рыжика, чтобы сохранить здравый смысл в голове. Может быть, он перестанет сходить с ума, когда у него будет Чуя, так отчаянно вцепившийся в него, хныкающий и умоляющий его, но не сейчас. Не тогда, когда рыжик протекал в нескольких дюймах от его лица, а его тонкая рука сильно лежала в его волосах. Не тогда, когда он был здесь только для удовольствия мужа, только для того, чтобы служить ему и заставлять его дрожать, чтобы посылать удовольствие, как молнию, по всему его телу. Поэтому мужчина не стал дожидаться, наклоняясь вперед и слизывая предэякулят с головки, не сдержав свой счастливый стон от вкуса. Он быстро обернул губы вокруг головки члена и активно пососал. Ему нужно было, нужно было вкусить, чувствовать и наблюдать, как Чуя разваливается в его руках. Точно так же, как Осаму должен был потерять себя в блаженстве. Дазай знал все его слабые места, каждую область, от которой тряслись его бедра, как наклонить голову, чтобы бедра Чуи дрожали сильнее, как сильно сосать, чтобы тот кончил ему в рот. Накахара позволил ему делать это, откинув голову назад и вдыхая утренний воздух, позволяя бедрам двигаться в ритме рта Дазая. Он застонал, когда его член скользнул по горлу Осаму, и его муж сглотнул его. Рыжик задохнулся воздухом. — Ты слишком хорош. — пробормотал Чуя, гладя по волосам шатена и смотря, как мужчина двигается вперед, ненадолго выпуская член из своего рта. Он потянул всего полсекунды, чтобы задохнуться от похвалы: — Нет, Чибикко. Чуя застонал, скручивая пальцы в волосах Дазая, стараясь, чтобы это было не больно. Осаму не любил боль в любом смысле, и он очень громко сообщил бы об этом, если Накахара случайно причинил ему боль. — Позволь мне трахнуть твой рот. — простонал рыжик. Это было больше, чтобы просто заявить о своем намерении, дать шатену немного предупреждения. Мужчина застонал в согласии, отпустив челюсть и высунув язык к нижней части члена Чуи. Его рот чувствовал себя слишком хорошо, иногда Накахара не мог удержаться, чтобы принять его таким образом, наслаждаясь тем, насколько податливым был для него Дазай, каким послушным и готовым. Осаму просто сидел перед ним на коленях у его ног, его глаза закатились к затылку, когда он положил руки на сильные бедра для равновесия. Его член дергался в трусах, повязки рвались по краям и ослабевали даже сильнее, чем во сне, когда его раскачивали движения Чуи. Он стонал вокруг члена Накахары, глотая предэякулят, распространяющийся по его языку, и это было для рыжика. Его бедра устремились к лицу Дазая, не в силах сказать предупреждение, прежде чем он затопил рот мужа спермой, потянув его вниз и трахнув в горло. Его бедра сильно тряслись. Осаму взял все это, радостно напевая, когда он оторвался и облизнул губы. — Хорошо? — нечетко спросил шатен, вставая, чтобы обнять рыжика обеими руками и прижать свою эрекцию к бедру своего мужа. Чуя слабо кивнул, инстинктивно прижимаясь к мужчине, желая услышать, как у него перехватывает дыхание. — Ты идеален. — пробормотал он, притягивая Дазая для поцелуя. — Если ты хочешь трахнуть меня, ты возвращаешь меня внутрь. Я не готов выводить это на свет. Осаму не удосужился ответить, снова потребовав губы Чуи для поцелуя и, схватив его руками за бедра, без усилий поднял его. Трусы Накахары упали на пол балкона, но он не обратил на это никакого внимания. Они просто подберут их позже. Прямо сейчас, укладывая рыжика на кровать, который обхватил его талию ногами, лениво двигая ртом — это было гораздо важнее. Он отодвинулся достаточно далеко, чтобы стянуть свои трусы, с жадностью наблюдая за Чуей. Огненные волосы рассыпались по нетронутым белым простыням, сильные руки лениво лежали у его головы, когда он бездельничал на мягком матрасе и подушках. Он с жадностью рассматривал этот вид, когда потянулся к смазке, которую они использовали прошлой ночью. Чуя приглашающе раздвинул ноги, ухмыляясь Осаму, когда он щелкнул крышкой. К тому времени, когда первый палец коснулся его, холодный и мокрый от смазки, он уже был наполовину тверд, изгибаясь на руке шатена. Мужчина растягивал его, ненасытного, отчаянно нуждающегося в его прикосновениях, и, когда он так сосредотачивался на своем муже, руках на его коже и горящих глазах, он всегда хотел гораздо большего. Первый палец с легкостью проник внутрь Чуи, и тот тихо простонал, прижимаясь к Дазаю, уже желая большего. — Посмотри на себя. — пробормотал Осаму. — Ты все еще так открыт для меня, Чуя, ты чувствуешь это? — он без особого труда толкнул второй палец рядом с первым, изогнув их у простаты Накахары, ухмыляясь, когда тот застонал и выгнулся. — Ты чувствуешь, как легко ты принимаешь меня? Я мог бы, вероятно, просто проскользнуть в тебя прямо сейчас. — Сделай это. — выдохнул рыжик, кивая в знак согласия и отодвигая руку шатена. Шатен только посмеивался над ним, наклоняясь, чтобы поцеловать его в горло. Он любовался прекрасными засосами по всему телу партнера. Он добавил еще один палец, частично чтобы раздражать Чую, заставляя его ждать, но в основном просто для того, чтобы убедиться, что тот действительно был готов. Он никогда не причинит вреда этому человеку. Скорее сам подохнет, но не навредит ему. Но когда третий палец проник в него с небольшим сопротивлением, он больше не заставлял себя ждать. Он отстранился, смеясь над требовательным скулением Накахары, и освободил свой член. Он положил один локоть на одеяло у головы Чуи, опираясь, используя другую руку, чтобы направиться внутрь рыжика. У него перехватило дыхание, когда он сделал тот первый дюйм, толкаясь внутрь со вздохом похвалы. Парень захныкал под ним. Его тело все еще немного болело, но отчаянно хотело этого, нуждалось в том, чтобы Дазай снова наполнил его. — Отлично. — прошептал Осаму в раковину уха, вытирая влажную руку об одеяло, чтобы поставить ее рядом с другой, обрамляя голову Чуи в своеобразную рамку, пока он медленно проталкивал остальную часть члена внутрь. — Я чувствую себя так, как будто ты был сделан для меня, так идеально. Только для меня. Чуя кивнул, его ноги двигались, чтобы обхватить талию Дазая, притягивая его к себе ближе, чтобы тот наконец стал трахать его. — Только твой. — простонал Накахара, зарывая пальцы в волосы Осаму, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми сквозь это нескончаемое удовольствие. Удовольствие видеть лицо шатена таким открытым и честным, полным блаженства, которое мог дать ему только рыжик, почти равнялось удовольствию, распространяющемуся по его телу, когда мужчина вяло качал бедрами, ударяя по простате с каждым толчком. Ленивый утренний секс всегда чувствовался очень хорошо, особенно сейчас, когда это был ленивый утренний секс с любимым мужем. — Я люблю тебя. — тихо простонал Дазай, мягко прижавшись губами к его губам, но никогда не погружаясь языком в рот рыжика. Он просто хотел всегда чувствовать Чую под собой, чувствовать его дыхание и то, как он растягивается вокруг его члена, принимая его в свою гостеприимную жару, а также подергивание его пальцев и каждую дрожь его ног вокруг его талии. — Я тоже тебя люблю. — прошептал ему Накахара. Его бедра двигались в тандеме с ладонями Осаму, с каждым ударом приближая их обоих к краю. Наслаждение нахлынуло на них, как ленивые океанские волны, теплые и легкие, дразнящие все их чувства самым лучшим образом. Шатен мягко покусывал ключицу рыжика, легко вдалбливаясь в его гибкое тело, из его губ падали тихие стоны. Чуя просто держался за него, позволяя каждой волне удовольствия подталкивать его все выше и выше, изгибая позвоночник и обнажая горло, когда его глаза закрылись в блаженстве. Это был рай, совершенство, нирвана. Дазай, теплый и стройный, накрывает его своим телом, когда он прижимается к нему, двигаясь сильнее. Слабый утренний солнечный свет, пробивающийся сквозь деревья, удовлетворяюще омывает их, пока он двигается в такт толчков Осаму, чувствуя удовольствие, которое лениво скручивается в его животе. — Дазай… — простонал Чуя голосом чуть громче шороха простыней, когда он потянул своего мужа вниз для медленного, плавного поцелуя. — Близко. Мужчина кивнул ему, глаза его были полны легкого удовольствия, как и у Накахары, когда он толкался внутрь и наружу из его тела. — Я тоже, детка. — тихо ответил он. — Ты чувствуешь себя слишком хорошо, не так ли? Рыжик рассмеялся, мягко и лирично. Намного красивее, чем птицы, поющие на улице. — Я думал, что не было такого понятия, как слишком хорошо. — поддразнил его Накахара, обхватив руками шею Дазая, и у него перехватило дыхание, когда он приблизился к своему концу. — Тише. — хихикнул Осаму, прижимаясь к его губам в долгом, влажном поцелуе, вылизывая рот мужа, чтобы завладеть его языком, не останавливаясь, пока ресницы рыжика не затрепетали, когда его глаза закатились назад. — Кончи для меня, Чуя. И Накахара был беспомощен. Его тело напрягалось, когда его оргазм накрыл его, омывая, как прилив цунами. Вздох имени Дазая сорвался с его губ, когда он забрызгал себя спермой. Шатен не отставал. Он наклонил голову, чтобы крепко поцеловать рыжика в горло, когда его бедра врезались в спазмирующее тело Чуи, кончая с громким стоном. Он медленно отстранился, опираясь на дрожащие ноги, когда достал из ванной тряпку, чтобы вытереть мужа. Он мягко стирал пятна с его груди и живота, а также след, стекающий по его бедру. Осаму отбросил ее позади себя, как только он был удовлетворен состоянием чистоты Чуи. Он заполз обратно в кровать рядом с Накахарой и притянул его к груди. Рыжик легко подполз к нему, обхватив рукой его за талию и с довольным вздохом прижимаясь к теплу Дазая. — Хей, мумия? — сонно пробормотал рыжик ему в грудь. В ответ Дазай напевал, проводя пальцами вверх и вниз по спине Накахары. — Люблю тебя. Усталая улыбка растянулась на губах мужчины, когда он обнял и поцеловал его в макушку, притянув его еще ближе. — Я тоже тебя люблю, Чибикко. — пробормотал он в волосы Чуи. — Можем ли мы вздремнуть перед завтраком? — спросил тот. Его голос звучал измученно. Как будто Осаму вообще когда-нибудь мог сказать «нет», особенно когда находился в постели с Накахарой, который обнимал его вот так. Не говоря уже о том, что он тоже также устал. — Конечно, мы можем. — усмехнулся он. — Я отвезу тебя на «Харунир Террас», когда мы проснемся, и тебе принесут все, что ты захочешь. — Там есть пекарня, верно? — рыжик зевнул, скрестив ноги и слегка поцеловал Дазая в сердце. — Я хочу выпечку. — Тогда, полагаю, все решено. — сказал Осаму, улыбаясь, опустив подбородок на голову Чуи. — Давай поспим. Накахара сонно гудел в согласии, почти засыпая, почти усыпленный мерным биением сердца шатена и его уютной теплотой. Именно так он хотел провести остаток своей жизни — просто и легко, с Дазаем, который всегда был бы с ним. Он почти не хотел возвращаться в мафию, когда их медовый месяц закончится.