Какие-то историй

***

      Несмотря на то, сколько ты проживешь, в момент смерти хочется жить, а то и обрести проклятие вечной жизни. Прошлые ошибки остаются в будущем нестираемым клеймом. Союзы, семья, только эти узы не дают оставить их одних. Страна у которой есть чувства к Японии — Японская Империя. Два мужчины, один который строг, другой милый трудоголик. Именно Япония не дал отцу умереть, теперь тот должен ему.       Япония: — Что! Пожалуйста, заткнись!       Яростно ударил по лицу Япония Империю. От услышанного, тот не знал, что делать, конечно, у стран это нормальное дело: «инцест». Все же любовь у всех разная.       ЯИ: — Послушай, сы… Япония. Мы оба мужчины, моя потребность в тебе сильна, знай это. Я люблю тебя! Больше не буду терпеть, ты только мой!       Это была редкость — услышать как они оба ругаются. Сегодня в доме не было прислуги, для Японской Империи испытание не сорваться окончилось признанием. Посмотрев на отца пронзающим взглядом, сказал сын с неловкостью и заметной дрожью в голосе:       Япония: — Как давно это продолжается?       ЯИ: — Когда увидел тебя у школьных ворот в младшей школе, ты общался с милым парнем. На следующий день я его убил, ведь тогда еще понял, что ты мой. Я уже не помню точной даты.       Япония: — Ты сказал, что он был опасен. Проверив в это, я радовался, что у меня такой отец: мудр и честен, справедлив и жесток. Так кто же я для тебя…       ЯИ: -Конечно, ты мой сын, которого я люблю страстной любовью. Мне плевать на предрассудки злых моралей, приписанных как закон. Я готов целовать твои ноги, нести на руках босой под звуки холодной зимы. А если ты против, я могу уйти, если нет, то пожалуйста — люби!       Сердце билось в бешеном ритме, скрывать непонятное чувство было не просто. Как же грустно, что теперь их милая семейная жизнь оборвется таким образом. У обоих сердце изливалось кровью, ужасная атмосфера холодного дома ничто от этой колющей как иголки боли. Да они даже без слов уже поняли, что кому-то надо уйти. Тишина решила все за них.       Япония: — Ты знаешь, что делать, ЯИ.       Высокий мужчина с пустым взглядом пошел собирать вещи, каменное лицо, а руки дрожали. Любовь была такой сильной, что себя не было жалко, даже если между ними стены, ему достаточно, что Япония думает о нем. Хотелось умереть, кажется, мужчина решил, что делать дальше, когда уходил.       ЯИ: — Пока, Япония. Когда-нибудь я верну долг за спасение моей жизни.       Вот захлопнулась дверь, конец и новое начало.       Вдруг, в ту же секунду молодой японец будто молотом по голове ужаснулся. Упав на колени, слезы текли рекой, не зная, что делать кричал от отчаяния. В голове все перемешалось, как же он чувствовала себя кошмарно, хотя это не был сон. От работы жизнь потускнела, мир казался прозрачным, только дома жаждавший мужчина приносил радость. Хотя он и подозревал от него такое, когда на прощание целовал, странно смотрел, напивался и приставал. Сын тоже не был равнодушен, особенно на горячих источниках любил поглядывать на него, и несмотря на свой возраст, проситься с ним поспать. Когда же он забыл, что любит его, так же как он любил его.       Не теряясь, Япония побежал, забыл о погоде и прохожих. Бежал весь в слезах, хотел быстрее оказаться в его объятьях пока не поздно. Он дурак, сам то хорошо понимал. И вот, знакомый наконец силуэт!       Япония: — Отец! Стой!       Повернувшись, тот обнял его, и всем весом потянул его на землю, оба упали на девственно чистый снег.       ЯИ: — Япония! Что ты делаешь? Ты же сейчас простудишься.       Япония: — Нет! Пожалуйста, не уходи, молю тебя, прости меня. Я не был готов, мне тоже надо тебе сказать кое-что!       ЯИ: — Япония…       Япония: — Молчи! Я люблю тебя! Я люблю тебя, слышишь! Может и поздно, только не оставляй меня.       У Империи появился огонь в глазах. Нежно поцеловал плачущего любимого, у обоих появился красный румянец. Сняв с себя пальто, ЯИ окутал замершего Японию, поднял на руки и пошли они домой. Положив на кровать объект его внимания, начал медленно и страстно целовать, покусывая губы. Чувствуя каждую часть рта, лаская все тело, доходя до нирваны, оставляя метки — доказательство долгого сдерживания всех своих чувств. Рукой сунул в рот любимого пальцы, ею же после в чувствительную дырку начал заходить двумя, затем и тремя, доставляя удовольствие. Подготовив промежность, поменял на свой чувствительный орган, в переплетениях рук соприкасаясь душой и телом, медленно и нежно заставляли кровать неприлично скрипеть.       Япония: — Ахх… Я сейчас… Ах!       Заветный конец, от усталости пассив заснул. В тот же время ЯИ:       ЯИ: — Я не знаю как к такому грешнику судьба связала крепкими узами. Моя жизнь — это ты, моя душа. Терпеть и сдерживаться я уже не стану, буду целовать пока последние дыхание не иссякнет. Буду с тобой в огонь или в воду.       Поцеловал, и крепко сжав в объятиях, уснул.