***
— Брошка-Потеряшка, какого черта? — возмутился беловолосый и голубоглазый парень, ожидая сестру в аэропорту. Города он не знал, потому хотел в начале взять такси и сам приехать к сестре на квартиру, но тут оказалось, что она ему написала, чтобы он никуда без нее не уходил. На что, парень слегка и обиделся, топографическим кретинизмом вроде не страдает. Потому паника лишь затянулась, а его скучное ожидание, стало мало по малу раздражать. Она показалась, в толпе через почти час с лишним, за что Кебер, хотел уже кинуться и потрепать сильно так недотепу за волосы, но вместо этого стал мучить щеки. — Извини, — выдохнула та и постаралась после бега выровнять дыхание, — надо было кое с чем разобраться… — С чем? — недовольно посмотрел на сестру он, — Я тебе уже тысячу раз писал, чтобы ты заранее куда-то отпрашивалась… чтобы тебя потом не дергали. — Да, поняла я, поняла… — недовольно выдохнула та и стала вызывать такси. В машине же, когда они сели, разговаривать стали более мало, чем до этого. Не то чтобы у Руру вызывал восторг приезд родственника, но она вроде как старшим все равно обещала присматривать за ним, но тут преддверие нового года, вечеринка, корпоративы еще и это странное жутковатое чувство, которое она никак не может вспомнить… вроде бы и слушала и вроде бы и нет. Точнее, она точно помнит, что правда захотела их проверить на лаги и прочие недостатки, не станут ли виснуть, заедать, включила… а там, будто тьма тьмущая. Слушала ли первый диск? Да, кажется, а второй? На обоих же дисках есть музыка? Надо включить второй сегодня и проверить эту теорию снова. Пока девушка думала об этом, бесцельно пялясь в дискету пустым взглядом и слегка хмурясь, что насторожило Кебера, он прибавил голоса и пихнул Руру в бок, иначе она не отзывалась. — Больно же, чего творишь! — возмутилась Геворфен. — Вернись с небес на землю! — так же возмущенно отозвался беловолосый, — Я тебя уже минут пять дозваться не могу! Объяснишь может? Что за вечеринка? — А… — очнулась она, потирая бок, — Саша устраивает… — Все приглашены? Или меня одного бросишь? — Да не брошу, не брошу… не нуди… — Чего это? — указал Кебер на дискету и только сейчас, кажется, Руру заломила бровь, а после медленно повернула на нее голову и подняла руку. Она покачала головой. — Не знаю… для вечеринки купила… — Дай глянуть… — Погоди… Но беловолосый уже вырвал из ее рук дискету, открыл и уставился на черные диски. — Ого… гравировка, что надо. Мы точно на Новогоднюю Вечеринку идем? Может больше Хеллоуин? — Не знаю… надо послушать, — попробовала снова отобрать из загребущих ручонок брата дискету русая, но тот все никак не давался. Он присвистнул, когда закрыл дискету и глядел теперь на список песен. — Хм… а что за языки? — Тоже не знаю… — сдалась девушка, недовольно собрав руки на груди и глядя теперь в окно, — вроде парочка названий на латыни. — Ага… еще и читается так странно… — Будто ты в этом что-то понимаешь… — хмыкнула та. — Me fateor, quam vos*… — задумчиво протянул Кебер, не отрывая взгляда от дискеты. Руру снова хмыкнула и посмотрела в окно. — О… приехали…***
Чем радовалась на сей раз Руру, так это тем, что — обошлось, на сей раз без экспериментов… все-таки, до вечеринки оставались считанные дни. А если совсем буквально, то на календаре уже значилось тридцатое число. Благо Кебер успел обустроиться у сестренки, но преимущественно спал в зале ее квартиры, по пустякам и прочей дребедени не жаловался, разве что, иногда хищно поглядывал на дискету, которую его сестрица старательно почему-то прятала. Почему? А черт ее разберет. На уговоры послушать отказывалась и отмахивалась, мол, на вечеринке и услышим. Говорила, что не хочет портить сюрприз, но без того, это еще больше завлекало. Как говорили Древние... Запретный Плод сладок, и чем слаще он, тем сильнее к нему тянет, и тем запретнее его касаться, но рисковые умы, всегда найдут способ дойти до того, чтобы получить желаемое… Потому, Кебер все же навязался к сестре на новогоднюю вечеринку, хотя не понимал ее ажиотажа в том, чтобы ди-джеем на вечеринке стал Гекко Моро… Элиот и Саша тоже значительно не понимали такого же ажиотажа, но Радчинская за подругу заступалась, мол, заработалась, устала, потому ей вечеринка как раз больше всех нужна, а посему, почему бы в одной-то прихоти ей не угодить? Ну что ж, на том и сошлись.***
— Спасибо! Так здорово, что ты все-таки пришел! — в голосе хозяйки звенела неподдельная радость. — Идем. Ну, смелее, здесь никто не кусается. Когда Саша открыла дверь, меньше всего она, естественно ожидала увидеть забитого и какого-то отстраненного от всех Коноса, но тот сдержал слово и пришел. Кстати, каждый год было традицией хозяйке дома, под конец праздника или ухода гостя, дарить ему небольшой презент, в качестве галочки, что он здесь все-таки был. Потому, кто чем мог, всегда одаривал пришедших, даже если это — самодельный подарок. Когда юноша робко улыбнулся и прошел внутрь, его накрыло какофонией смеха и слов, волной чужих духов и сигаретного дыма. Внимание же привлекла вошедшая пара — беловолосый парень, в коричневом и темном одеянии, с живыми, ироничными глазами, и изящная светловолосая девушка рядом, одетая в оранжевое платье, прекрасно-подходящее ей по фигуре, с миллионными мелких блесток, что переливались от свето-шара, что горел в центре комнаты. Многие пили, разговаривали, смеялись, просили музыки. Среди них был и кстати, едва терпящий Кебер. Он устремился к Саше и Элиоту, которым и отдала диск его сестра, а русая воровато обернулась, будто проверяя еще чье-то присутствие в доме. Чувство страха ее не покидало с тех пор, как она посетила тот магазин. Вечеринка, тем временем, шла своим чередом, Саша периодически знакомила Коноса и Кебера, а так же новые лица с гостями, надо отдать ей должное, делая это ненавязчиво. Кебер даже умудрился себя отвлечь, от мысли, чем так загадочны диски, которые отдали Саше и Элиоту, а меж тем, до Нового Года осталось чуть-чуть, и хозяйка предложила проводить старый. Зазвенели бокалы, гомон усилился, потом резко стих, вспыхнул экран телевизора с курантами, бьющими двенадцать. — С НОВЫМ ГОДОМ!! С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ!!! — загремело вокруг. Оглушенный Эгуэль лишь слабо улыбался в ответ. Он хотел поблагодарить хозяйку и откланяться, наткнувшись взглядом на Элиота и тот лишь сиротливо уточнил. — Уже? Даже на танцы не останешься? — У меня еще дела… — В новом году дела? Может оставишь их в старом? — выдохнул недовольно Нарейн, но после? забравшись за стол, который был сделан на манер стойки, в большом зале, вылез и отдал небольшой красный сверток в руки студента, — Ладно уж. С наступившим. Удачи в этом году, пусть у тебя все сбудется. — И тебе того же, — кивнул со скромной улыбкой Конос и направился на выход, заметив краем глаза, как Кебер медленно пробрался в спальню Саши и Элиота. Когда же брюнет ушел, беловолосый вернулся, с диском в черно-красном футляре. Хитро улыбаясь, он прошел к Моро, что выполнял в этот вечер роль ди-джея и протянул диск ему, пока Руру одиноко вышла на балкон, чувствуя неестественную духоту в квартире и решила побыть сама с собой наедине. — Тухло сидим, Моро! — крикнул Кебер, среди шума. — Ага, — ухмыльнулся тот. — Врубай! Черноволосый парень, с нагусто-подведенными черным глазами, которые были неестественно ярко-зелеными кивнул, достал диск и поставил его в стереосистему. Комната наполнилась причудливыми звуками, беловолосый успел лишь усмехнуться, как вдруг почувствовал, что его переполняет тьма, дыхание сбилось… и перестало ощущаться, сердцебиение тоже. Какофония звуков, будто обрела зрительную форму и скрутилась в спираль, мелодия, увлекала куда-то далеко, где дымный вереск сминают копыта коня, увозящего таинственного всадника в темных доспехах. Кебер притронулся рукой ко лбу, провел по нему, немного стряхнув в сторону челку и посмотрел на Элиота и Сашу, они виделись ему, Саша: в платье с корсажем и робронами, прямые длинные волосы стали локонами, убранными в пышную прическу, а стекляшки на шее — рубинами, пылающими в лучах заката. Элиот был разодет в лучших традициях средневековой Англии, тонкие ткани колгот, пышные рукава амбре-камзола, пышный берет на бок с пером и брошью. Беловолосый замер, так он стоял, как громом пораженный, посреди комнаты, а перед глазами его будто была не квартира, а площадь, для полного погружения не хватало только сражения на мечах, огромного костра, через который бы прыгали, как в традиционные праздники в Баварии или Ирландии. — Интересно…. Отдает чем-то средневековым, но со своей изюминкой… — будто в трансе произнес беловолосый и пошел в сторону, начиная искать взглядом сестру и глупо улыбаясь, стараясь посмотреть, как бы выглядела теперь она в своем новом обличае, — экстази что ли? Или мне что-то подмешали? Он мотнул головой, а после вдруг почувствовал новую силу жжения в груди, не заметив, как столкнулся с кем-то из толпы. — Осторожней, приятель… ты что, пьяный что ли? — услышал он, будто откуда-то сверху и поднял голову. Его придерживал за плечи, явно не знакомый ему тип. Высокий и статный, черные вьющиеся, густые волосы и такие же угольно-черные глаза с красноватым блеском в уголках, от чего внутри все немного скукожилось будто от страха. Но страха, как такового Кебер не чувствовал, но вот эти пламенные глазища запомнил ясно. — Нет… ничего… извини, перебрал, кажется… — Чего перебрал? — усмехнулся добродушно незнакомец и поднял беловолосого за руку, — Ого… ясно… смотри не рухни… и… да, ты уверен, что этого напитка хочешь? — Что? — Мне кажется, отравишься… — снова протянул незнакомец с улыбкой. — Да не может быть… — поднеся рюмку к губам, неожиданно даже для себя, порываясь доказать постороннему человеку обратное, Кебер в один рывок выплеснул в рот остатки спиртного напитка, но тут же выплюнул его в сторону. — Оп-па… держи себя в руках, братец… — ухмыльнулся брюнет, стоявший рядом, — что такое? Я оказался прав? — Что за дрянь? — зашипел, будто не своим голосом Геворфен и тут же, буквально почувствовал, как кровь бежит по его венам, а так же, пронизывающий холод, и будто взяли перекись азота, огромный шприц и влили ему в вены, целую, толстенную ампулу. Это невероятное чувство заполнило все тело, стало больно, в груди жгло и пустело. И эту пустоту, он явно чувствовал. Попытавшись сделать вдох, он выронил рюмку и схватился за грудь, но… Ни стука… ни звука… а шум собственной крови будоражил сознание. Мир приобрел серебристо-зеленые краски, цвета стали невообразимо яркими, в горле застрял ком, размером с приличный булыжник. Зрение пестрило, слепило и жгло, во рту высохло. Казалось, что он чувствовал, как на лице проступили вены кровь одним порывом хлынула в мозг. Осточертело осмотревшись по сторонам, стараясь вдохнуть как можно глубже, но чувствуя, что задыхается, парень увидел как двигались маскообразные лица, особенно интересно было смотреть на девушек — макияж напоминал блестки и краску, нанесенные на белила. На фоне мертвенной бледности одежда казалась яркими, кричащими костюмами, и все это дополнялось искусственным блеском елочных игрушек в электрическом мерцании светильников. Он остервенело кинул взгляд на пол и замер, он не видел ни одной тени… «Вампиры?» — мелькнуло в его голове. Он еще раз вгляделся в лица окружающих — неживые глаза не допускали иного толкования. Вдруг нахлынул голод, обжигающий, выворачивающий наизнанку и было понятно, что накрытый здесь стол с закусками и салатами не способен его утолить. Чутьем, схожим со звериным, он ощущал жизнь и пульсацию бегущей по венам крови… но не в своем теле, знал, что все происходит за стеной, в соседней квартире. Остальные, двигаясь точно в танце мистического маскарада, тоже искали что-то. И он знал, что. Из ниоткуда полилась другая мелодия. В ней слышалось торжество живого, в воображении неслись распускающиеся на черном, мертвом дереве листочки, раскрывающиеся бутоны, искрящийся водопад, смывающий скверну, солнечный свет. Он вдохнул и почувствовал, как воздух наполнил грудь. Внезапно видение оборвалось, снова нахлынуло ощущение падения в пропасть и заполняющей все тьмы. Стараясь уцепиться, хоть за что-то он стал хвататься за воздух рукой и искать кого-то в толпе, остаточная мысль, птицей билось в сознание, что его сестра будто знала об этой опасности, а после уже взгляд зацепился за незнакомца в черном. Он был единственным, кто выделялся на фоне всех остальных. Он был живым, теплым. Кебер будто видел внутри него кровь, чувствовал его запах, да так сильно, что голова закружилась, во рту непроизвольно скопилась слюна и он приоткрыл рот, чувствуя неестественный скрежет в деснах. Черноглазый остановился среди толпы, кинув неприхотливый взгляд в сторону беловолосого, чьи волосы встали дыбом, глаза стали прозрачными и стеклянными, с серебристо-белой радужкой, без естественного блеска, открытые в пол-лица. Рот открыт, из него медленно проступают и вытягиваются клыки на резцах и ближних зубьях. Брюнет поднял бокал, учтиво кивнув Кеберу, будто пожелал нового года и усмехнулся. — А это сработало… — после чего отпил, какой-то алкогольный напиток и принюхавшись, Кебер понял, что это виски. А парень, что пьет его — не вампир. Голова набилась пустотой и ватой, что глушила, какие-либо звуки. Если он не вампир, то — кто? Он теплый. Он чувствует его жизнь… он чувствует его кровь и больше всего его пугает, насколько она горячая. Будто жидкая лава по венам течет. Еще этот привлекательный загар и черные глаза, с огненным блеском в уголках. Еще секунда и образ того, на кого парень обратил свой взор исказился, за спиной незнакомца будто вспыхнуло пламя, силуэт стал черным и не ясным, даже показалось, что он на миг увидел рога, а губы заменила клыкастая оголенная, костлявая челюсть. Кебер резко вздрогнул, открыл глаза и увидел вокруг себя людей. Замерев, не услышал биения своего сердца… Вернулся голод. Сам не зная, почему, он стал искать среди гостей Руру, но не находил ее. Горло снова обожгло мучительной сухотой, будто внутрь поместили целую пустыню и что-то внутри заныло и заскрежетало. Бросок, и он оказался рядом с одной из гостий, взял ее за плечи. Сквозь нежный оттенок кожи он видел, как вены и артерии стали причудливым узором. Беловолосый посмотрел ей в глаза — небесная лазурь и морская гладь манили в полет между волнами и облаками. Он любовался и предвкушал, приоткрывая рот и вновь позволяя неволей вытягиваться неестественным острым клыкам из резцов. Девушка, схваченная им моргнула и, вскрикнув, отпрянула. В комнату мигом влетели Саша, Моро, Элиот и Руру. Они растерянно осмотрели беловолосого, который отпрянул так же, схватился за горло и истошно постанывая, стал шарахаться в сторону как умалишенный. Он сбил с ближайших столов посуду, вазы с фруктами, бокалы, хлебницы и бутылки, рванулся в сторону двери, наткнулся на толпу гостей, что преграждали дорогу и не по человечески зашипел. Руру тут же схватилась руками за лицо и расширила глаза от ужаса происходящего. Кто-то уже хотел вмешаться, но Кебер снова рванулся в сторону и зашипел. — Видимо, коктейльчик крепенький оказался, если твой братик буянит! Ты бы предупредила, что ему пить нельзя! — возгласила Саша. Второго Геворфена тут же обступили, от чего шипение теперь еще стало напоминать визг. Он метался из стороны в сторону, не давая себя схватить, но в какой-то момент это удалось Элиоту, но одним только сильным тычком под ребра, парень отправил русого в полет, от чего поднялся невообразимый визг. Вскрикнув, беловолосый замер, учуев явный запах виски и кинул быстрый взгляд в сторону балкона. Он был открыт. — Нет! — крикнула Руру, вырвавшись вперед, когда беловолосый уже выскочил туда и закрыл за собой дверцу, а после просто сбросился с девятого этажа. С третьей попытки дверь на балкон удалось отпереть и вырвавшиеся Моро и Руру кинули взгляд вниз, но нашли удаляющегося и шарахающегося неестественным движением в сторону Кебера, уже далеко от жилого комплекса, но — живого… Глядя глазами в пол лица брату вслед, она выдохнула: — Он не превратился обратно… И в этот самый момент почувствовала, будто ее окатило горячим воздухом и обернулась назад. Саша и некоторые гости хлопотали возле Элиота, который чудом остался невредим, другие паниковали и перешептывались и лишь край глаза уловил, как некто вышел в коридор и скрылся за поворотом…