Расколотый круг

В глубине портала вспыхнула крохотная белая искорка. В мутно-серых сумерках Мемфиса этот чистый, ярко-белый свет был таким же чужеродным, нездешним, как и сам портал. Огонек становился все ярче, все светлее — то ли приближался, то ли разгорался. И вот уже сияние, исходящее из портала, озарило всю долину. На один миг свет стал почти невыносимо ярким — а в следующее мгновение на верхней ступени портала стоял Нерей. Он огляделся, смутно узнавая местность. Пожал плечами. Спустился, сел на нижнюю ступеньку и стал ждать. Он затруднился бы сказать, сколько длилось его ожидание. В Междумирье трудно следить за временем. Казалось, что он сидит так целые сутки — и одновременно чувствовалось, что сердце сделало всего-то десяток ударов… Новая вспышка. Из портала вышла Илэна. Нерей вскочил, шагнул к ней навстречу. Остановился. — Ты что так смотришь? — настороженно спросила Илэна. — Так… — Нерей покачал головой. — Мне показалось, что я узнал тебя. Показалось… — Меня сейчас родная мать не узнает, — хмуро буркнула Илэна. Подумала. Осторожно ощупала свое лицо, облизнула губы. На ее полудетском лице появилась удивленная гримаса. — Посмотри, у меня тут синяк есть? — она ткнула себя пальцем под левый глаз. — Нет, — Нерей озадачено покачал головой. — А только что был, — в голосе Илэны звучала непонятная претензия. Нерей посмотрел на свои ладони. — Вероятно, при переходе через портал физическое состояние восстанавливается. Я и пить не хочу, а только что хотел. — Верно, — Илэна тоже спустилась к нижней ступеньке. — И ты, значит, свой мир спасаешь? Нерей кивнул. Подумал, уточнил: — Но ведь нас же не двое должно быть, да? Нас должно быть больше? — Шестеро. Значит, подождем остальных. *** Небо кажется раскаленным добела, прямо над головой пылает безжалостное солнце. Далеко позади остались родные края, где ветер играет высокой травой, где воздух свеж и прохладен, где пушистые облака отражаются в спокойной глади реки. Здесь только песок, безжизненный песок от горизонта до горизонта, и по этому песку, под яростным солнцем, почти не оставляя тени, бредет одинокая фигурка. А в путь отправлялся десяток самых лучших, самых сильных воинов. Одного засосали зыбучие пески, другой сломал ногу, поскользнувшись на солончаке, третьего укусила змея… Остальных убили зной и жажда. Песок обжигает ноги, голова свесилась на грудь, и каждый шаг кажется последним. Еще миг, и я упаду и не смогу больше подняться. Да и какой смысл? Воды в кожаном мешке осталось на один раз. Сколько я проживу после того, как он опустеет? Надо допить оставшуюся воду, лечь и заснуть, и тогда смерть придет во сне, легко и безболезненно… Но я продолжаю переставлять ноги, шаг за шагом. И знаю, что так и умру — на ходу, медленно ковыляя вперед. Я не позволю себе упасть, потому что это будет предательством. По отношению к тем, кто послал нас в путь. По отношению к тем, кто погиб на этом пути. Хоть бы мираж поманил к себе, подарил обманную, но все же надежду! Хоть бы змея мелькнула среди складок песка — пусть опасная, но все же живая! Хоть бы собственная тень легла впереди, словно указывая дорогу! Нет. Ничего и никого. Солнце, небо и песок. Наверное, древние книги, указывающие дорогу к оракулу, солгали. Или с тех пор что-то изменилось. Быть может, в те времена, когда писались те книги, пустыня не была так велика. Или оракул переместился в другое место. Я помню тот вечер, когда мы еще были втроем. Последний вечер. У нас закончился предпоследний мешок с водой. Кажется, тогда мы впервые четко поняли, что не дойдем, никуда не дойдем… Не помню, кто первым сказал это вслух. Может быть, я. А утром рядом со мной никого не было. Только следы, уходящие куда-то прочь. Мешок воды… Один пройдет с ним дальше, чем трое. Мои товарищи пожертвовали собой, чтобы продлить мой путь. И поэтому я иду, давно уже ни на что не надеясь. Наконец солнце склоняется к горизонту. Заканчивается бесконечный день. Вечер не приносит прохлады — от раскаленного песка поднимается тот же зной. И все же это вечер. Путник останавливается. Снимает со спины поклажу, жадно припадает к горловине мешка. Пьет. Отбрасывает пустой мех. И снова идет вперед. Шаг за шагом, едва переставляя ноги. Я падаю. И не могу больше встать. Все, мой путь закончен. Я закрываю глаза… И слышу голос, доносящийся сразу со всех сторон: — Что ты хочешь узнать? Не сразу понимаю, что происходит. Вопрос вырывается совершенно дурацкий: — Ты что, именно здесь находишься? Прямо на этом месте? В ответе слышится усмешка — мягкая, незлая. — Я в сердце пустыни. Я там, где предел твоих сил. Вот оно как! Значит, будь у меня больше воды, путь стал бы длинней. У меня вырывается истерический смех. Знать бы заранее — можно было идти вовсе без припасов, меньше пришлось бы мучиться… — Что ты хочешь узнать? — напоминает голос. Я собираюсь с силами. — Отчего с каждым годом все жарче солнце, все реже дожди? Отчего все мельче становятся реки? Отчего все хуже растет трава? Ответ звучит бесстрастно и безжалостно: — Оттого, что в этот мир пришла Великая сушь. — И это надолго? — я уже знаю ответ, но не хочу в это верить. — Навсегда. — И наш мир погибнет? — Да. Его голос все так же безразличен. Интересно, а уцелеет ли он, если погибнет все живое в мире? И если уцелеет, то как он будет существовать в пустом мире, где уже никто не придет в нему с вопросом? — Наш мир можно спасти? — Да. — Как? — Найти амулет. — Где? — В других мирах. В разных мирах хранятся разные части амулета. Расспрашивать нет смысла, ведь мне не дойти назад. Это предел моих сил, я тут умру, не передав никому его слова. Но я продолжаю спрашивать, как перед тем — идти… — Кто может это сделать? — Ты. Я?! Я не могу. Я и с места сдвинуться не могу. Но в этом есть смысл… я не смогу вернуться к своему племени, не смогу никому передать слова оракула — но я-то их слышу! Значит, если кто-то и может что-то сделать, то именно я. — В одиночку? — Нет. Я старательно подбираю слова. Оракул отвечает только на то, о чем его спросили. Разговор затягивается. Понемногу я узнаю — нас будет несколько, из разных миров, каждому из которых грозит гибель. Несколько — а амулет выполнит только одно желание. Значит, под конец нам придется стать врагами… Что же, пусть спасется хоть один мир. Надеюсь, что наш. — У меня есть шанс дойти до конца? — Очень незначительный. Скорее всего тебя убьет лучший друг. Ну что же… «Скорее всего» — это не точно, и незначительный шанс — это больше, чем отсутствие надежды. — Что мне надо сделать, чтобы отправиться в путь? — Еще один шаг. Я не могу. Не могу! Это предел моих сил. Я вспоминаю свое племя. Родных и друзей. Детей. Своих товарищей, вместе со мной отправившихся в путь. Тех двоих, что ушли от меня в ночь, не взяв и глотка воды. Встаю и делаю шаг. И мир вокруг меня меняется. *** Следующие две вспышки почти слились в одну. И на верхней ступени почти одновременно появились АРТ-М и Крэл. Нерей и Илэна обернулись, с интересом рассматривая новых пришельцев. — Странное место, — сказал АРТ-М. — Необычное. — Чужой мир, — ответил Крэл. — Как и предсказано — «в чужих мирах найдешь спасенье». Я так понимаю, что у нас всех одна цель. — Амулет, — пробормотала Илэна. — Расколотый амулет. — Вашим мирам тоже угрожает гибель? — уточнил АРТ-М. — Я не знал, что буду искать не в одиночку. Илэна с удивлением разглядывала Крэла. — В нашем мире о таких, как ты, рассказывают сказки, очень старые сказки, — проговорила она, обходя Крэла кругом с завороженным видом. — Таких, как вы, у нас называют грифонами. А можно перья пощупать? — В нашем тоже — о таких, как ты, — ответил Крэл, подставляя ей крыло. — Видно, наши миры разошлись не так давно. — Интересно, что именно мы должны… — начал было Нерей, но тут Илэна вдруг резко вскинула голову, словно услышала что-то. — Опасность! Я чувствую, что-то злое рядом с нами! Под нами! Предупреждение едва не запоздало. Нелепые, странные существа вылезли из болотной жижи, встали из высокой травы. Разного роста и телосложения, с клювами, клыками, рогами, они волной навалились на странников. Их движения были неуклюжи, удары слабы — но их было много, и они упорно рвались в бой. *** Я вошел в последний служебный отсек. Сканер на входе пробежался сверху донизу, считывая индивидуальные параметры, и отдал команду разблокировать замки. В дверях передо мной что-то щелкнуло, но металлические створки с массивными клепками сохранили неподвижность. В последнее время перебои добрались даже сюда, в самый центр Города. Снова надсадно затарахтело, двери дернулись и застыли, оставив узкую щель. Можно было вызвать службу технической поддержки, но из-за соображений безопасности идти ей придется долго, через все ворота и посты. Взвесив все варианты, я остановился на наиболее оптимальном. Сунул пальцы в образовавшуюся щель, уперся ногой о ребристый пол и медленно раздвинул створки на ширину, достаточную для того, чтобы протиснуться боком. Скрежетнул металл, посыпались искры. Корпус сдавило, но в следующую секунду я сумел вывалиться на другой стороне. Зал Вычислений окутывал плотный и холодный сумрак. Пахло озоном. Повсюду, на полу, на стенах, на теряющемся в темноте потолке подмигивали мириады белых и голубых светодиодов. В голове мелькнула мысль «Как звезды». Из-за таких странных сравнений мне долго не удавалось пройти финальный Апгрейд, пока я не научился прятать их от проверочных программ. Когда-то эти непрошеные мысли казались дефектом, заводским браком. Но именно они позволили мне заметить то, что спряталось от миллионов других. Я подошел к центральному монитору. В Зале Вычислений была собрана новейшая аппаратура, обрабатывающая единовременно миллионы процессов. Именно отсюда координировалась работа заводов, ремонтных станций, транспорта. Здесь синхронизировались все элементы сложной системы, от которой зависела наша жизнь. Системы, куда все глубже проникал коварный, невидимый и неудержимый враг. Я не мог подключиться напрямую. Мои каналы не выдержали бы подобных мощностей, как одинокая балка, перекинутая через обрыв, не выдержит многотонный монорельс, груженный неочищенной железной рудой. Пришлось вводить запрос опосредованно, пользуясь техническим пультом. Я знал, что писать. Запрос был сформулирован давным-давно, с точностью до символа. Я мысленно проговаривал его каждый вечер, когда в нашем блоке отключалось электричество. Когда сбивались автопилоты, создавая заторы на нижних уровнях. Символы вспыхивали в темноте, когда мои соседи по отсеку застывали в нелепых позах, и их так и увозили, погрузив штабелями на платформу. Когда множились сообщения об ошибках, и новые предупреждения появлялись поверх старых. Когда в конце рабочей смены не смолкал тревожный сигнал… Я знал, что хотел спросить. Я видел, как объединить многочисленные сбои, мелкие и крупные, в единую схему. А вот чего я даже не предполагал — что делать с этим своим бесценным знанием… В основном мой запрос содержал данные об изменениях в электромагнитном поле планеты. Огромный массив информации, собранный с тех самых пор, когда подобные измерения стали технически осуществимы. А еще — статистику компьютерных сбоев, в самых разных областях. Данные о радиопомехах. О сдвигах тектонических плит. О составе атмосферы Города. Чтобы перечислить вслух все, что я собрал, мне пришлось бы говорить десятки лет, не смолкая ни на секунду. Так много информации — и всего один вопрос. До того неопределенный, что я никогда не решился бы озвучить его кому-то, кроме компьютера. — Что происходит с нашим миром? Информация обрабатывалась с немыслимой скоростью. И все же прошло не меньше получаса, прежде чем центральный монитор ожил. Я был готов увидеть сетку из графиков и диаграмм, стопки чисел с десятками знаков после запятой. Но вместо этого получил такой же короткий ответ. — Мир умирает. Сбой в Зале Вычислений? Если так, то время упущено, и ничего поделать нельзя. До разрушения Города остаются считанные часы. Конечно, есть запасные системы, много запасных систем. Но сколько они протянут, если не устоял даже самый защищенный, самый оберегаемый объект из всех, что создавала наша цивилизация? — И что… — я помедлил, не зная, развернуться и уйти или продолжить разговор с угасающей системой. — Что нам делать? Что нам всем… делать? Какие будут инструкции? — Восстановить Равновесие. — Какое равновесие? Между чем? — Недостаточно данных. — Как же можно его восстановить, при отсутствии данных? — Необходимые данные находятся за пределами нашего мира. Пока я пытался осмыслить этот нелепый ответ, последовала ещё одна реплика: — Элементы Равновесия находятся за пределами нашего мира. — Как же можно найти что-то за пределами нашего мира? — Перенестись туда самому. Вы желаете начать поиск: да/нет? — Да! Я не колебался. Если мир гибнет… лучше рискнуть, чем ждать, пока процесс станет необратимым. Светодиоды разом померкли. Следом остановились охлаждающие помещение вентиляторы. «Это конец» — подумал я, будто воочию наблюдая, как Город, уровень за уровнем, погружается во тьму. Странно, но вместе с белыми и голубыми огнями исчез и запах озона… *** Четверо, не сговариваясь, встали полукругом — сзади их защищал портал. Оружия у них не было, но, кажется, это никого не смущало. — Главное, не подпустить их близко, — сказала Илэна. — Их слишком много, они просто завалят нас! — Занятно, — Нерей сверкнул белозубой улыбкой, а потом сделал странный жест, словно взял что-то из воздуха. Из его сжатого кулака ударила тугая струя воды, хлестнула, словно бич, по нападающим, разбрасывая их в разные стороны. Илэна одобрительно хмыкнула. Выставила перед собой руки. С ее ладоней сорвалась россыпь мелких огненных игл, и каждая из них, достигнув цели, взрывалась вспышкой пламени, превращая плоть в пепел. Вдвоем они сдерживали большую часть противников. Впрочем, для АРТ-М и Крэла тоже хватало дела. Незнакомец в железном панцире выглядел совершенно невозмутимым, и каждый взмах его руки оставлял в толпе брешь. Крэл взмахнул крыльями и кинулся сверху, подобно воздушному тарану, разбрасывая существ клювом. В пылу боя они едва заметили очередную вспышку над долиной. Из портала появились Кетцаль и Зорька. Очередная волна нападающих накатилась на них, вынуждая немедленно вступить в бой. — Ящер! — Илэна вздрогнула при виде Кетцаля, невольно метнула в него горсть огненных игл. Кетцаль отпрыгнул в сторону, уклоняясь. — Эй, я на вашей стороне! — возмущённо вскрикнул ящер. — Извини! — девушка пожала плечами, отгоняя еще одну кучу тварей. — Мы сильнее, но их слишком много, — спокойно и деловито сообщил АРТ-М, пинком отбрасывая очередное уродливое существо. — Прикройте меня, — крикнула в ответ Илэна, — мне надо сосредоточиться! Она отступила назад, за спины АРТ-М и Кетцаля. Теперь Нерею приходилось взмахивать водяным бичом вдвое чаще. Улыбка его померкла, по лицу стекали капли пота. Еще один замах — он пошатнулся и едва не упал, но в этот самый момент Илэна вышла вперед и выкрикнула несколько непонятных слов. По долине прокатился огненный вал, сжигая бурьян, сметая нападающих. Соратники посмотрели на Илэну с уважением. *** Утро, как всегда, начиналось с ленты новостей. И новости, как всегда в последнее время, не радовали — очередное землетрясение. Хорошо хоть в этот раз без жертв... Что-то странное последнее время творится. Трясет чуть ли не каждый день, да притом в районах, которые всегда считались тектонически спокойными… Почему? Он перелистнул страницу. Нехватки в объяснениях, разумеется, не было. Самых разных, от конспирологических до мистических. Он с раздражением выключил планшет. Только настроение себе испортил с утра пораньше да время зря потратил. Не хватало еще опоздать на лекцию. Торопливо собрался, сунул планшет в сумку, выскочил на улицу. В лицо ударил холодный дождь. Это в середине осени! Все перепуталось на свете — то осенью дождь, то весной засуха… Лента тротуара ползла раздражающе медленно. Он шел, то и дело срываясь на бег. Когда впереди показалось здание университета, опомнился. Посмотрел на часы — времени было достаточно. Откуда же тогда это странное ощущение, что надо спешить, что он срочно должен что-то сделать? Он вошёл в преподавательскую. Повесил сумку, вытерся «дежурным» полотенцем, рассеянно слушая общий разговор. Говорили, разумеется, об одном — о погоде. Причем сегодня все единодушно считали, что изменения климата вызваны сознательно, и спорили исключительно о том, кто виновник. Идиоты! Преподаватели. Профессора. Грамотные, образованные… Слушать противно. Да если бы такое можно было вызвать искусственно! Тогда бы и остановить можно было… Он достал наушники и сосредоточился на подготовке к лекции. Сегодня была сложная тема — система гемостаза. Его всегда удивлял оптимизм — или идиотизм — авторов программы, которые отводили на эту тему всего три лекции. Да тут и трёх лет мало, чтобы по-настоящему разобраться! А что останется в головах студентов после трёх часов? Так, десяток терминов. Но уж во всяком случае он честно делал свое дело, стараясь вместить в эти часы максимум информации. — Вопросы есть? Разумеется, вопросы были. И, разумеется, не по теме. — Скажите, а вы что думаете… ну, обо всем? Хороший вопрос, машинально отметил он. Он любил, когда студенты задают сложные вопросы, на которые не сразу и ответишь. Вот как сейчас, например. Он прищурился, разглядывая обращённые к нему лица. В аудитории было полутемно — освещение не успели починить после недавнего пожара. Что он думает? Что мир рушится, разваливается, словно домик из кубиков, неумело построенный неуклюжим малышом. Что прямо сейчас на месте университета может проснуться очередной вулкан. Что они, эти студенты, не успеют не только в полной мере изучить систему гемостаза, но даже и дипломы получить. Что его собственные дети, которых он так ждал, вряд ли увидят солнечный свет. Как ответить, чтобы не соврать, потому что недостойно врать пришедшему за знаниями? — Я стараюсь не думать о том, что от меня не зависит, — сдержанно ответил он. Домой он не спешил. Бесцельно мотался по улицам — куда занесет наугад выбранная лента тротуара. В каком-то сквере зачем-то вступил в спор с кучкой юнцов о современной и классической музыке, и к собственному удивлению скачал себе на планшет несколько композиций, в свою очередь обогатив юнцов кое-чем из своего любимого. Позвонил старому приятелю и долго болтал с ним ни о чем, вспоминал однокурсников, делился планами на лето… Оба понимали, что едва ли у них будет это лето. В очередном незнакомом переулке он наткнулся на вывеску «Все виды гаданий» и некоторое время соображал, что это за животное такое «гаданий» и сильно ли различаются его виды. Потом сообразил, покачал головой. Что же, в смутные времена интерес к мистике растет, так всегда было… Он сам не понял, как это вышло, что он открыл дверь. Как ни странно, гадалка выглядела… обыкновенно. Никаких подделок под старину или экзотику. И планшет на столе ещё навороченней, чем у него самого. — Между прочим, я вас сюда не звала, — приветствие оказалось несколько неожиданным. — Это у вас ко мне вопрос, а не у меня к вам. Разумеется, это доказывало только одно — что он плохо скрывал свои чувства. — Ну так ответьте на мой вопрос, — усмехнулся он. — Да. — Что? — не понял он. — Это ответ, — терпеливо ответила она. — Или, может, вам ещё и вопрос надо сказать? — Не надо, — мотнул он головой. Он знал, на какой вопрос она ответила. На вопрос, есть ли у их мира надежда. — И что надо сделать? — это было глупо, но он ждал ее слов. Она включила планшет. К его удивлению, открыла какую-то игру. Разноцветные шарики метались на экране, собирались в сложные структуры и снова рассыпались. Она внимательно смотрела, время от времени делала пометки, потом сообщила: — Надо найти все части амулета. Какого амулета? Какие части? Какой амулет может повлиять на смещение литосферных плит? Что за бред? Он взял себя в руки. Надо быть последовательным. Раз уж пришел сюда и стал задавать вопросы — надо вести себя так, словно он верит в ответы. — Где их можно найти? Новое мельтешение шариков на экране. — По одной части в разных мирах, включая наш. — Как я могу туда попасть? — он чувствовал себя полным идиотом, но не довести дело до конца было бы ещё глупее. Она посмотрела на него оценивающим взглядом портного, снимающего мерку для шорт. — В вашем случае, думаю, лучше воспользоваться формулой Райда. — Ну, воспользуйтесь… — тут он кое-что сообразил: — Или я должен сначала заплатить? — Вообще-то я сама в этом мире живу, — она невесело усмехнулась, — так что какая тут плата! Сядьте, закройте глаза и расслабьтесь. Он подчинился. И сидел довольно долго, даже в сон стало клонить. Белая вспышка ударила по глазам даже сквозь веки. *** — Вот теперь можно и поговорить спокойно, — сдержанно сказала Илэна. — Их тут много, — сообщил Нерей, — они еще вернутся. Давайте поспешим! — Похоже, каждому из нас немногое известно о том, что и где мы ищем, — заметил Крэл. — Я думаю, каждый должен рассказать все, что он знает, чтобы мы могли объединить эти сведения. — Но мы еще не в сборе, — остановила их Илэна. — Нас же должно быть шестеро! — Нас и есть шестеро, — возразила Зорька. Илэна отшатнулась: — Говорящая лошадь! — Судя по твоим словам, в твоем мире есть существа, похожие на меня, но лишенные дара речи, — рассудительно сказала Зорька. — В таком случае я бы попросила тебя не употреблять этого слова. Я не какая-то лошадь, а гуингм. — Это, несомненно, очень интересно, но у нас, наверное, будет более подходящее время для подобных разговоров, — терпеливо напомнил Крэл, взмахивая крыльями. — Сейчас давайте о деле. — Делиться информацией? — с сомнением переспросил Нерей. — Амулет выполнит только одно желание. Мы конкуренты, а не товарищи. — Конкурентами мы станем в конце пути, — уточнила Зорька. — Найти части амулета мы можем только все вместе. Они говорили наперебой. Обрывки смутных видений, неясные фразы, странные ощущения — все шло в ход, все обретало значение… Крэл вдруг взлетел. Сделал круг в сером небе, спустился, встревоженный. — Похоже, что скоро нам опять придется драться… — Так что же мы тянем? — вскочил на ноги Нерей. — Пойдем! Верхняя ступень портала была невелика, вшестером они едва уместились. Крэл встал на задние лапы, чтобы занимать меньше места. Нерей полуобнял Илэну. Та покосилась с удивлением, но вырываться не стала. И снова все поглотила вспышка белого света….