***
… Точно эта жизнь мне принадлежит? А точно это жизнь, а не мои сны?..
Иккинг помнит, что Астрид однажды уже целовала его. Правда в щёку. Правда им было по десять лет. Но это было.
Как-то раз они сидели на уроке искусства и делали из бумажных салфеток розочки. У Астрид ни черта не получалось, зато у Иккинга всё было просто прекрасно: он наделал кучу розочек и сидел с довольной лыбой, разглядывал своё маленькое бумажное сокровище.
— Икк, как у тебя, блин, так получилось? — спрашивает Ас, немного хмуря брови.
— Так вот, — лишь отвечает парень; понимает, что у подружки дела не так хороши, — Тебе помочь?
— Была бы рада.
Хэддок ловко сворачивает попавшийся под руку розовый квадратик.
— Это-то я могу, а дальше как? Мисс Прингл вообще не понятно объяснила, — жалуется Астрид, дуя губки.
— Смотри внимательнее тогда, — говорит Икк, переходя почему-то на шёпот, — Поворачиваешь сюда, вот этот уголочек подгибаешь сюда, потом ещё раз поворачиваешь…
Иккинг чуть медленнее повторяет всё с самого начала и до конечного результата. Астрид была так заворожена мастерством друга, что, кажется, просто всё прослушала.
— Запомнила? — мило улыбается паренёк, разглядывая подружку; она, в свою очередь, разглядывала розочку в ладонях Икка.
— Сделаешь мне ещё одну? — улыбается виновато Хофферсон. Иккинг лишь кивает, кладёт сделанную розочку на сторону парты Астрид и тянется за ещё одним квадратиком.
Снова повторяет те же махинации. Так повторялось до тех пор, пока у Астрид не накопилась такая же кучка, как и у самого Иккинга. До Хэддока только потом доходит, зачем он это всё делал.
— Ты использовала меня! — выпаливает Иккинг, немного поджимая следом губы. Астрид хихикает на его обвинение; поправляет свою чёлку.
Астрид быстро оглядывается по сторонам. Не заметив чужих взглядов на себе, быстро целует Иккинга в его веснушчатую правую щёчку.
— Не злись, — мило говорит Астрид, положив на долю секунд свою ладошку ему на ладонь.
— Я не злюсь. Я недоволен, что ты просто-напросто сделала из меня конвейер, — хмыкает Икк, явно не осознавая, что только что произошло.
— Зато у нас двоих теперь будет по пятёрке. Не дуйся, я куплю тебе сахарную булочку.
— Ради булки можно и простить, — улыбается Икк, усмиряя свой пыл.
— А если бы я не сказала про булку? Ты бы бесился дальше что ли?
— Нет. Я бы потребовал что-то большее. Но ты сама предложила, и я пошёл на компромисс, — дёргает бровями парень, улыбаясь чуть шире.
— И что бы ты потребовал, а, подлец?
— Ну, не знаю… Поцелуй в губы, может быть? — вскидывает бровью Икк, с надеждой глядя на Хофферсон.
— Ишь ты, губу закати, Хэддок! — вспылила Астрид, следом ударив друга в плечо (
её излюбленное действие), — Совсем что ли умом тронулся,
мы друзья!
Многие бы с этим поспорили. Друзья так себя не ведут. Уже сколько раз они вдвоём слышали фразы по типу: «А вы случаем не встречаетесь? Просто вы так странно обнимаетесь, постоянно рядом тусуетесь…»
Но, увы и ах, настигла Иккинга так называемая френдзона. Мысленно он заставлял себя сделать первый шаг, но тут же давал слабину. «Нет, рано. Мы не готовы. Я могу ей не нравится. Нам даже пятнадцати нет ещё, какие отношения, дурень», — так говорил себе Иккинг, каждый день сидя с Хофферсон за одной партой и крепко обнимая её после школы на прощание.
Но время летит. Чувства вспыхивают с новой силой, и скрывать их становится сложнее. Количество объятий заметно увеличивается, как и их продолжительность. Объём прогулок на неделе подскочил до неимоверного показателя: пятнадцать. То есть, каждый день они гуляли по два раза точно. Летом объём увеличивался в два раза.
Стоик из-за этого бесился, как и родня Астрид. Какого чёрта эти двое находят время на прогулки, а на уроки — нет? Ладно летом, но осенью и весной, когда начинаются контрольные итоговые? Взрослые сразу начали принимать какие-то меры, но они особо не помогли: Иккинг и Астрид умело выкручивались и шли на любые уловки, лишь бы быть ближе друг с другом.
И сейчас они сидят у Астрид дома, как в старые добрые. Она только что поцеловала его, правда он всё испортил своей гаптофобией… И теперь просит повторить сделанное.
Лицо Астрид надо было видеть. Сколько эмоций выразило её личико всего за пару мгновений… Молчит, не знает, что и сказать.
— Представь, что ты возвращаешь мне должок за те пятнадцать розочек, когда нам было по десять, — тараторит Иккинг, не зная, как ещё по-другому выкрутиться из сложившейся ситуации.
— Я же купила тебе булку, нет? — наконец отживает она, начиная улыбаться.
— Так я имею в виду альтернативу. Я же говорил про «нечто большее».
— Ты всё тот же подлец, как я посмотрю…
— Каков уж есть… Слушай, Ас, ты пойми, я ещё не в себе, и начинаю нести бред, так что прости если вдруг чем-то смутил, — опять переходит на гиперскорость речи Хэддок, пытаясь оправдать свой грешный, не держащийся за зубами язык, — просто мне действительно хотелось бы немного исправить-
Астрид быстро целует Иккинга в его правую веснушчатую щёку, как тогда, пять лет назад. Парень опять же ничего не почувствовал.
—… Я надеялся на… — Иккинг щурит правый глаз и вскидывает бровью; недоговаривает до конца. И так понятно, на что он надеялся.
— Сядь ближе, — вздыхает с прикрытыми на долю секунды глазами Астрид. Иккинг ничего не говорит, подсаживается чуть ближе, — ещё ближе.
— Мне что, впритык к тебе садиться что ли? — раздражённо бормочет себе под нос Хэддок, всё же двигаясь ближе; переводит взгляд на подругу.
Да, она чертовски близка к нему. Между лицами расстояние может сантиметров десять максимум. Иккинг мельком глядит на её губы, быстро сглатывает слюну. Чёрт возьми, как же он прежде не замечал их красоты. Поджимает свои собственные: тонкие, бледные, даже какие-то кривые.
— Я тебе это припомню, — словно грозится девушка, но беззлобно. Иккинг фыркает на это, прикрывает глаза.
— Знаю.
Астрид пытается не тянуть руки к Иккингу, но выходит это слабо; но быстро находит альтернативу — тянет парня за воротник худи, чтобы он наклонился в её сторону. Слегка наклоняет голову, прикрывает глаза… Чмокает, но не так быстро, как до этого: целует не торопясь, немного задерживаясь. Ладони как-то сразу захолодели, сердце забилось как-то неистово, отдавалось эхом в ушах; пожар сердца и всего хрупкого тела.
Иккинг всё ещё не понимал происходящего. Казалось, что это всё сон. Да быть такого не может, чтобы Астрид его сейчас целовала. Они же друзья, чёрт возьми, а друзья так не делают… Осознаёт, что его целовала первой не Хедер, а как раз-таки Астрид.
С Хедер Иккинг не любил целоваться. Ему было неприятно, как бы он не любил девушку. Целовал всё лицо, но только не губы, нет. Это было что-то вроде табу. Да, девушка бесилась, но перечить Икку не смела: он же упрямый как баран, его вряд ли переубедишь. Возможно, именно это было одной из причин, почему девушка выбрала Нила.
Ещё пару раз тихонько чмокая губы Иккинга, Астрид отстраняется, нервно вытирает свои губы тыльной стороной ладони. Лицо адски пылает огнём, а мозг плавится от разных мыслей. Иккинг, как и подружка, открывает глаза и тут же начинает нервно почёсывать затылок. Лицо по-прежнему такое же красное.
В зал заходит Густав, с игрушкой в руках. Он зевает, почёсывает глазик кулачком.
— Астрид, ты чего такая красная? У тебя температура? — интересуется мальчонка, улыбаясь.
— Наверное… Пойду найду градусник, — девушка быстро встаёт с ковра, ретируется куда-то в большой коридор. Иккинг остаётся сидеть на ковре, смотрит вслед исчезнувшей Хофферсон. Густав, любопытный от природы, быстренько садится рядом с Иккингом.
— Ты парень Астрид, да? — шепчет малыш, следом хихикая.
— Я её друг, — улыбается криво Иккинг, убирая наконец ладонь с затылка; сидит немного сгорбившись.
— Да? Родители говорили, что дружбы между мальчиком и девочкой не бывает, — задумчиво тянет Густав.
— Врут они всё, — фыркает Икк, немного качая головой.
— Думаешь? Просто я вот посмотрел на тебя и Астрид и подумал, что вы пара, — хлопает глазами малый, — А вы случаем не целовались сейчас?
— Слушай, давай не будем… — просит Иккинг.
— Ну почему? Мне же интересно узнать! Я никому не скажу, честно-честно!
Иккинг серьёзно зыркает на мальчонку сверху, аж поднимает голову, как бы указывая на своё превосходство.
— Я скажу, но ты будешь обязан вести себя хорошо до прихода твоих родителей. Услышу хоть что-нибудь о твоих проказах от Астрид, больше никогда с тобой говорить и дружить не буду. Понял? — сказал Хэддок, словно читая приговор на суде. Густав смиренно кивает на это, но следом широко улыбается.
— Ну? Я же прав, да? — мальчик немного ёрзает на месте, обнимает свою игрушечную рыбку чуть сильнее.
— Мы целовались, но, — выделяет слово Иккинг, даже поднимает указательный палец вверх, — я её попросил. Я очень серьёзно болен, и таким образом она помогает мне справиться с болезнью.
— Ого! А чем ты болен? Что-то очень серьёзное?
— Очень серьёзное, друг мой. Я даже боюсь произносить это вслух.
— А тебе ещё кто-то помогает кроме Астрид?
— Увы и ах, нет. Только Астрид может помочь мне.
— Прямо как в «Спящей красавице»?
— Типо того, — усмехается Иккинг; переводит взгляд на вход в коридор и видит саму Астрид: она стояла, скрестив руки на груди, немного щурилась, глядя на него, — А знаешь, что, Густав? Не пора ли бы тебе полдничать?
Мальчик ещё больше оживился.
— О, точно! Астрид, а можно чайку поставить? — восклицает Густав. Увидев девушку, убавляет голос и указывает ручкой на Икка, — И ему тоже.
— Конечно, — Астрид улыбается; Иккинг заметил в её глазах некую игривость, когда она мельком взглянула на него.
Иккинг, Астрид и Густав сидят за столом на большой кухне. Густав пьёт разбавленный холодной водой чёрный чай, Иккинг хлебает горячий зелёный чай, а Астрид опять пьёт свой кофе.
— Астрид, а как давно ты помогаешь Иккингу с его болезнью? — продолжает задавать вопросы мальчонка. Хофферсон быстро метнула хмурый взгляд на Иккинга. Тот молча пожимает плечами, опять криво и глупо улыбается.
— Совсем недавно, Густав. Иккинг действительно болеет, и я помогаю ему оправиться, — Астрид всё же решила подыграть Иккингу. А куда же деваться?
— А как так вышло, что он заболел?
— Так вот вышло, Густав, — говорит за себя Иккинг, — Подхватил где-то, понимаешь, такую вот хворь, теперь мучаюсь… Уже месяца четыре как.
— А как ты понял, что заболел?
— Ну, трудно сказать… В общем, я пытался… Улететь отсюда, — делает усилие Иккинг, немного жмурит глаза, — Далеко и насовсем. Но потом меня вернули… После этого и заболел. Сначала всё тело болело, голова кругом ходила каждый день. Врачи пичкали меня таблетками. Но потом мне стало легче… Но я всё ещё лечусь, потому что не долечился…
— Ох… А вы с Астрид давно общаетесь?
— Конечно.
— А она помогала тебе до болезни?
— Трудный вопрос, дружок, — коротко смеётся Икк, быстро глянув на подругу. Она пила свой кофе и просто молча наблюдала, как Иккинг тонет в последствиях ранее сказанного, — Не могу сказать. Я не помню.
— Ну, ладно… Просто мне интересно, что это за болезнь такая странная, что лечится поцелуями…
Иккинг вздыхает, опять переводит взгляд на подругу. Взгляд его нежный, но такой грустный, и Астрид видит это. Глаза стали какими-то стеклянными, начинают тихонько краснеть. Говорит, не глядя на Густава, а на Астрид, свой диагноз, что высечен на сломанном теле с того самого дня:
«
Разбитое сердце».
