Открытая позиция

Как только самолет начинает катиться по взлетной полосе, невидимая игла впивается ему в висок, ровно туда, где прямо под тонкой кожей бьется пульс в поверхностной височной вене. Он хорошо выучил ее название: летать приходится достаточно часто. Пока у нормальных людей закладывает уши и сохнет во рту, у него в висок стучится мигрень. «Тук-тук. Ты еще жив? Сейчас я это исправлю». А ведь сразу после каждого приземления он должен выглядеть жизнерадостным и здоровым. Особенно после сегодняшнего приземления. Он переходит в лучший клуб Испании, и просто не имеет права выглядеть плохо, когда выйдет из самолета. Хорошо хоть перелет будет недолгим. Хотя в Европе других перелетов и не бывает. Он откидывается в кресле, с силой вжимая затылок в подголовник — хоть так отвлечься от головной боли. «Ну что, ты рад?» — спрашивает сам себя. «Конечно», — отвечает сам же себе. Мысленные диалоги для него привычны, особенно, когда хочется отвлечься. Самолет набирает высоту, а он думает, что сегодня он умрет, как севильяно, чтобы возродиться в совершенно новом качестве. Годы в Севилье были хороши, но надо двигаться дальше. Надо идти вперед, не допуская даже тени сомнения. «А если ты все же ошибся с выбором клуба?» — долбит назойливая мысль. «Ну не прыгать же мне теперь с самолета!» — возражает он сам себе. У него было достаточно интересных предложений, но он надеется, что с выбором не ошибся. Его звали в Англию, в Германию — не говоря уж о хорватских клубах, о которых он даже не думал, сборной ему более чем хватает. Превыше всего, конечно, Хорватия, но он — реалист. Так что настоящий выбор был между двумя испанскими клубами. Между «Барселоной» и «Реалом». «Может, надо было?..» — «Заткнись. Поздно». В конце концов, он не в первый раз сделал сложный выбор. Совсем скоро самолет приземлится, он выйдет из него, улыбаясь фотографам, и поедет делать вид, что подписывает контракт. Все на самом-то деле уже давно согласовано и подписано, но поставить закорючку под прицелами фотокамер придется. Просто потому что журналисты полезны. Когда самолет идет на посадку, невидимая игла будто протыкает его мозг: от левого виска прямо до правого. Он дожидается, пока самолет остановится, натягивает на лицо самую ослепительную из всех возможных улыбок. В Мадриде безоблачно, и солнце на мгновение слепит его. О его подписании в «Реале», конечно же, знают. Знакомиться ни с кем не приходится: они столько играли в Ла Лиге, столько встречались в подтрибунках и на поле, что знают друг о друге больше, чем могут знать одноклассники в школе. Разминка, растяжка, силовые… — Эй, капитан! — слышит он крик за спиной и переводит взгляд на… «Одноклубника, — резко говорит он сам себе. — Привыкай». Его самого капитаном еще долго никто не назовет. На мгновение колет сердце. Там, в сборной, он играет рядом с теми, кого может называть по именам. Он не знает, как так получилось, почему это стало привычкой — избегать имен тех, кто не стал частью его сердца. Имена — только для самых близких. Для остальных — безликие обращения и прозвища. «Интересно, как там Дарио?», — думает он, смотря, как «капитан» подходит к тренеру. В движениях испанца — опасная грация хищника. Испанцы вообще такие: текучие, как вода, и опасные, как она же. Хорваты двигаются иначе: резче, грубее. А может, это воображение выкидывает дурные шутки. Они переходят к парным упражнениям, и тренер ставит их с «капитаном» вместе. Молчать испанец, кажется, не способен, сразу начинает забрасывать вопросами. Он отшучивается, а больше — отмалчивается, пока до сознания не доходит очередной вопрос. — Слушай, а где ты играл до «Севильи»? Никогда этим не интересовался. Прежде чем ответить, он чувствует, как страх на секунду сжимает горло. Он моргает, напоминая себе: у него все хорошо. Он в лучшем клубе мира. Он в сборной. У него отличные друзья. У него прекрасная жена. — В «Динамо Загреб», — заставляет он себя произнести вслух. — А почему выбрал «Севилью»? Он пожимает плечами. — Меня много куда звали. Но реальный выбор был между Испанией и Англией. Английский климат показался мне слишком дурным. Перед Эль Класико он волнуется. Самое принципиальное противостояние Ла Лиги, встреча клуба, которому он сказал «да», и клуба, которому он отказал. «Капитан» — он по-прежнему называет его в мыслях именно так, в кавычках, никаких заглавных букв, которыми грешат испанцы и остальные бланкос! — ненадолго присаживается в раздевалке рядом с ним, сверлит взглядом пол у их бутс. — Что бы ни произошло на поле, ты уже один из нас, — вполголоса произносит «капитан». От этих простых слов он неожиданно успокаивается. — Спасибо, — также вполголоса отвечает он. На поле творится полный дурдом, все играют жестко, грязно, и он чувствует, что теперь-то действительно попал в родную стихию. Он забивает на двадцать четвертой минуте и только хохочет в ответ на мат барселонского кипера. «Не ожидал, сученыш?!» — злорадно думает он. Они выигрывают 0-2, и в раздевалке после матча творится форменное безумие. Пьянящую радость не может охладить даже прохладный душ. В воздухе пахнет возбуждением и тестостероном, будто кто-то разлил полный флакон концентрированных феромонов. Как они с «капитаном» начинают целоваться, он не понимает, и потом вспомнить не может. В памяти остаются только ощущения жестких губ и внутреннее ликование. Это противоестественно, неправильно, запретно. «Это полный идиотизм», — думает он, когда приходит в себя в номере средней паршивости гостиницы в обнимку с «капитаном». «У тебя клуб. Сборная. Друзья. Жена», — думает он, впиваясь поцелуем в шею «капитана». Его трясет то ли от возбуждения, то ли от ярости и ненависти. «У тебя будут проблемы! У вас обоих! — пытается достучаться до него внутренний голос. — Ну или уже есть проблемы…» Это повторяется снова и снова: после победы, только после победы они едут в гостиницу, снимают номер, трахаются, выпуская ликование и ярость, а потом расходятся, чтобы на тренировках делать вид, что они просто одноклубники. Вызовы в сборные они получаются в один день. Ни один их них не сомневался, что вызов последует, но только теперь он задумывается: что будет, если они столкнутся на поле? Что если они окажутся соперниками? «Я рад, что вы вылетели, — думает он, когда сборная «капитана» покидает чемпионат. — Я рад, что мы с тобой не столкнемся». Он возвращается в клуб с медалью. «Капитан» — с больными глазами, в которых — только разочарование. Даже победы в клубе не способны ничего изменить. Они все реже и реже остаются вдвоем. А через несколько месяцев он понимает, что они почти перестали разговаривать. Это замечают даже в раздевалке. Это замечает даже тренер. — Уж не знаю, что между вами происходит, но разберитесь с этим, — безапелляционно говорит он на одной из тренировок. — Иначе обоих усажу на лавку. — Что происходит?! — неожиданно зло вскидывается «капитан». — Происходит то, что эта падла намылилась в другой клуб! — Да ни хуя я никуда не намылился! — орет он в ответ. После тренировки они сверлят друг друга взглядами. «Поехали, — дергает головой «капитан». — Поговорим». Они молчат в машине, и он чувствует, что это напряжение может закончиться только дракой. Когда они заходят в номер, он резко прижимает «капитана» к стене, впивается ему в губу, не столько целуя, сколько кусая, дергает ремень из шлевок, обдирая кожу на пальцах о металлическую пряжку. Он вбивается в жилистое тело, пытаясь смять его, разрушить, выбить из дурной испанской головы все возможные вопросы. — Де… бил… — выдыхает «капитан» перед оргазмом. — Возможно, — выдавливает он из себя усмешку, больше похожую на оскал. «Капитан» смотрит на него холодно и зло. — Зря ты принял такое решение. — Не понимаю о чем ты, — тихо отвечает он, все на самом-то деле прекрасно понимая. Все снова решено. Все заинтересованные стороны согласны на его новый контракт. Осталось поставить подпись. В конце концов, он уже не мальчик, чтобы бодаться за место в основе с лучшими игроками планеты. Он слишком хорошо все о себе знает. — Ладно, — говорит «капитан», подталкивая его к машине. — Я все на самом деле понимаю. Просто… Не могу представить, что я тут останусь без тебя. Это их последняя ночь, они оба это знают. Через неделю он уедет в Англию. Когда-то он отказался ехать на Альбион, но когда же это было? «Капитан» останется, его место в Испании, в «Реале». — Хочешь, я немного побуду пророком? — спрашивает он, когда они оказываются в гостиничном номере. Он медленно снимает рубашку и продолжает говорить, не дожидаясь ответа. — Ты станешь легендой, практически олицетворением «Реала». Войдешь в десятку лучших бомбардиров. Ты будешь непререкаемым авторитетом в сборной. И вообще одним из тех, кто станет лицом современного футбола. — А ты? — тихо спрашивает «капитан». — Что будет с тобой? — А моя жизнь будет связана с Хорватией до конца дней… Или моих, или ее. В этот раз их движения пропитаны предстоящим расставанием. Они двигаются медленно, будто пытаясь запомнить все до последней секунды. И только чувствуя приближение оргазма, он начинает двигаться быстрее. Кровь бьется в вене на виске. — Да… Да… — слышит он сдавленный голос и прикусывает губу. Господи, пожалуйста, не сейчас. Он качает головой и закрывает глаза. — Давор, — неожиданно четко говорит Бланко. — Почему ты никогда не называешь меня по имени? — С-сука, — выдыхает Давор, резко останавливаясь. — Эль Капитано, ну какого хуя именно сейчас?! — Никакого «потом» у нас не будет. Когда я еще могу задать такой вопрос? Давор отстраняется, садится на кровать, облокачивается на стену. Через неделю он будет в «Арсенале». Через неделю «Реал» и Эль Капитано останутся в прошлом. Можно и ответить. Можно ответить даже чистую правду. Не ему, не Давору Шукеру бояться говорить правду. — Потому что боюсь, что иначе ты навсегда останешься в моем сердце, Рауль.