Открытая позиция

…а у Луки постоянно мерзнут руки. Чарли замечает это не сразу, картинки накапливаются в памяти месяц от месяца: Лука натягивает рукава на ладони, прячет кисти подмышки, засовывает кулаки глубоко в карманы, дышит на пальцы влажным дыханием — пар вырывается изо рта, повисает облачком в тумане над полем. Лука не носит перчатки почти никогда, говорит: не чувствует в них пальцы, а без них пальцы — мерзнут, вот и приходится — обходиться жалкими полумерами. Чарли хочется взять ладони в ладони, согреть, чтобы… Чтобы что, он не знает. Как-то они выбираются за город, просто посидеть у костра, просто потрепаться, просто немного выдохнуть: футбол на выживание, типичный для «Динамо», достал обоих до колик в печени. Они сидят в походных креслах, молчат. Чарли смотрит на небо, высокое-высокое, прозрачное, хрустальное, в котором — полная луна и редкие перистые облака. И кажется — это не облака, а луна несется по небу. Чарли замирает вместе с облаками, боясь спугнуть это чудо: костер, луна, друг. Он переводит взгляд на огонь. Лука подбрасывает в костер несколько веток. — Знаешь, я в детстве хотел стать алхимиком, — неожиданно признается Чарли. — Добыть философский камень. Превратить воздух в землю. Почесать саламандру за ухом. Лука мягко улыбается — мимические морщины бегут по лицу. Не глядя, берет из-за спины еще несколько веток, кладет их в костер. — Как-то так? — тихо спрашивает Лука, не отнимая руки от огня. Чарли завороженно смотрит, как языки пламени гладят пальцы Луки, бегут по предплечью. Кожа Луки словно покрыта полупрозрачной чешуей, под которой пробегают пламенные искры. Чарли зажмуривается: этого не может быть, это чудится, это кажется, это мнится. Когда он открывает глаза, Луки напротив него нет. А в огне — саламандра. Скачет по веткам, пинает крохотный уголек, финтит, танцует рабону. А потом одним слитным прыжком оказывается у Чарли на колене, и колену то ли тепло, то ли холодно; тянет мордочку к руке: дескать, что замер? Чарли неверяще протягивает руку к голове саламандры и пальцем чешет там, где могло бы быть ухо. Тело у саламандры — как лед. — Как это вообще возможно? — спрашивает он вслух. Саламандра весело фыркает, цепляясь за джинсы крохотными коготками — россыпь мелких дырок — соскальзывает на землю, бежит в темноту, туда, где сложены дрова для костра. — Как это вообще возможно? — повторяет Чарли, когда из темноты выходит Лука. Лука молчит, смотрит растерянно в небо. Потом коротко усмехается: — Возьми, мой друг-алхимик, философской ртути и накаливай, пока она не превратится в красного льва… Лука замолкает. Когда тишиной закладывает уши, Чарли спрашивает — собственный голос доносится до него, словно из-под воды: — И что дальше? — А дальше… а дальше ты станешь пламенем. И будешь им до тех пор, пока сам не решишь от него отказаться…