Suffer with me

Рувик лишь ошалело гнал по трассе, вжимая педаль газа в пол и объезжая препятствия в виде других машин, пока на хвосте были люди из Мобиуса. Себастьян сбоку, кажется, вообще не дышал, был бледный и измученный, а губы из мягко-розового окрасились в слабо-синий. На лбу и шее были видны капли холодного пота. Викториано, нервно выдохнув, кое-как отцепил свою сжатую на руле руку и положил её на запястье Кастелланоса… Начал считать пульс и, скрипнув зубами, спустя минуту насчитал под сто двадцать пять ударов. Такими темпами, скоро головная боль накатит и на голову Викториано из-за их чёртовой связи. Рубен судорожно думал, что делать. Раскидать джипы этих парней? Глупо, на их место приедет ещё больше… Сдаться? Полнейшая тупость! Оторваться от Мобиуса, как это умел Себ, у парня никак не получалось, а спрятаться уж тем более, сероглазый не знал этот район, в принципе, и даже не имел понятия, где они сейчас находятся. Психопат чувствовал себя так, будто опять попал в сгоревший амбар… Он опять видит, как любимый человек умирает у него на глазах, и ничего не может сделать с этим, он опять готов отдать всё, главное, чтоб это закончилось. — Себ? Тишина. Викториано с дрожащими губами оторвал руки от руля и начал нервно и активно расчесывать кожу на шее. Кровь стекала ручьём по шее, окропляя белоснежную толстовку ярко алым. Себастьян не отзывался ни словами, ни тихим дыханием. На Рубена сейчас давило всё… Омерзительно липкая тишина в салоне, гадкий детектив с пулей в спине, раздражающие псины Мобиуса, что гонятся за ними. От каждой мысли сероглазый всё больше раздирал шею, будто пытаясь залезть под неё всем своим нутром и почесать ту изнутри. Вдруг рука парня замерла, прекращая терзать шею, и Рувик, ненормально улыбнувшись и зловеще хихикая, склонил голову вбок и прошипел: — Нет, ты не умрёшь… Мы не умрём, — начал говорить он сам с собой, часто хихикая, а зрачки его были минимально сужены. — Верно-верно-верно-верно, мы не умрём… Если они умрут первее. Рувик высунул руку в окно и, смотря в зеркало заднего вида, сжал в кулак, от чего дорога разломилась пополам, не давая проехать джипам и прочим машинам дальше. Потом мужчина расслабил руку и начал крутить кистью, от чего создался смерч, убивающий всё на своём пути. Но и на этом окончательно съехавший с катушек псих не стал останавливаться… Очнувшись, Себастьян почувствовал сверлящую боль в затылке и жуткую жажду, как во время похмелья. Когда зрение перешло с расплывчатого изображения на чёткое, он понял, что лежит в машине на заднем сиденье, без рубашки и брюк, накрытый одним лишь пледом. Мужчина попытался сесть, но тут же жалобно заскулил, схватившись за спину. Мгновенно посмотрев назад, Кастелланос увидел огромный пластырь внизу спины и вспомнил, что его подстрелили. — Рувик? — громко спросил детектив, открыв дверь машины, но ответа не последовало. «Где он? С ним ведь всё в порядке?». Кастелланос понял, что машина стоит… в глубине дремучего леса…глубокой ночью. Вокруг был слышен лишь крик птиц, треск веток и лёгкое колыхание травы. «Чёрт… Ничего не вижу». — Себ? — послышался трескуче-сухой голос за спиной, и Себастьян, резко развернувшись, принял оборонительную стойку. Перед детективом стоял Рувик. У того был большой пластырь на шее, а под глазами мешки от недосыпа, и вообще парень был весь помятый и усталый. — Сколько я спал? — Сорок восемь часов. — Сорок восемь часов?! — Да. — Что-то произошло? — Ничего, кроме того, что мы живем теперь в тесной машине, которая пропахла кровью, — неторопливо ответил Рубен, разминая болящую шею. Себастьян замолк. Дела резко пошли под откос. Вот что значит быть в бегах? Переходить из крайности в крайность, от прекрасной жизни до полного дна и принимать это за действительное? Кареглазый к такому не привык, его жизнь была изначально размеренной и текла, как река, именно туда, куда он хотел. Рувика, кажется, вообще всё устраивало, будто он был вообще в своей тарелке, да и неудивительно, всяко лучше жить здесь, в таком темпе, чем быть в STEM… STEM, одно слово уже вселяло ужас и кучу нелицеприятных воспоминаний, в виде крови, кишков и прочих органов на каждом шагу, вдобавок с какими-то монстрами, созданными Викториано. — Почему же? — Безлюдных жилищ нет. — Даже в аренду? — Даже в аренду. Тишина резала по ушам, безысходность давила на плечи, в одиночку им не справиться с таким давлением, но чёртов психопат не идёт на контакт, хотя это должен противиться сам Кастелланос. — Думаю, нам стоит сходить в кафе и перекусить. Ты скорее всего очень истощён. — Ты прав, просто умираю с голоду, слона бы съел! — воскликнул Себастьян. Немного помолчав, кареглазый вскоре спросил: — А где моя одежда? — В багажнике в пакете. Кастелланос кивнул, ибо спасибо психопату говорить было неприятно, и достал из пакета тёмно-синие джинсы с тёмной клетчатой рубашкой и белые кроссовки. Одевшись, детектив зачесал свои длинные тёмные волосы назад, сероглазый же был в светло-синих джинсах, чёрной косухе и синих кедах. Парни пришли в кафе и сели за столик в углу у окна. Викториано выбрал сидр со вкусом груши, а Себастьян суп, салаты и вообще очень много всего, но Рубен промолчал, сделав тому скидку на то, что он провалялся в отключке и не ел два дня. — У тебя есть предположения, как жить дальше, детектив? — спросил Рувик, указывая на него зубочисткой. — Есть. Послать тебя, такого «красивого» и «хорошего», в жопу и выбираться из этого дерьма самостоятельно. Псих нахмурился и уже открыл рот, чтобы возразить, но тут перед ними поставили поднос и начали выкладывать блюда на стол. Перед взором Викториано предстали тарелки с: салатом из крабовых палочек и кукурузы; салат «Цезарь»; суп с диким рисом, грибами и курицей; сливочный пирог; чизкейк с клубникой и кофе с карамелью. — Значит, нам надо найти жильё… Снова, — пролепетал Себастьян, уплетая «Цезарь» за обе щеки. — Кстати, а почему ты не можешь, просто махом своей пакли, убить главу Мобиуса? И бегать бы не от кого было бы. — Всё не так просто, как ты думаешь, Себ, — грубо ответил Рувик и замолк. — Не объяснишь почему? — спросил Кастелланос раздражённо. — Ты не поймёшь, — он ушёл от ответа, и Себастьян погнул ложку. «Заумный выскочка». — Я не буду с тобой спать! — И опять мы вернулись к нашим баранам. Почему же? — спросил Рувик, направляясь к машине, попутно зевая. — А ты не догадываешься? Я не сплю с мужчинами на тесных сиденьях, это ненормально и странно, — гневно прошипел Себ, ускоряя шаг по направлению к машине. — А меня не волнует, иди тогда на переднее, — ответил Рубен скрипящим и громким голосом. — Ага, спать сидя? Иди тогда сам, раз так хочешь, — прорычал Кастелланос, агрессивно открывая дверь авто и залезая на заднее сиденье, захлопывая за собой дверь. — А ведь взрослый человек, но ведёт себя как пятилетний сопляк, — устало прохрипел Викториано, зачёсывая назад выбившиеся пряди и открывая дверь машины. Псих быстро лег к Кастелланосу на заднее сиденье, едва ли прижимаясь к спине мужчины. — Ты не слышал, что я тебе сказал?! — Могу ответить точно также. — Уйди, — зарычал Себ и начал разворачиваться к собеседнику, от чего тот скатился вниз. Дальше последовал глухой звук падения и дребезжащее шипение Викториано: — Или мы спим вместе, или я выпру тебя из машины, Себ. Не зли меня. Детектив резко встал и вышел из машины, агрессивно хлопнув дверью. — Мог и поспокойней, а то дверь отвалится, — монотонно прокомментировал Рувик сей спектакль. Викториано долго не пролежал, ведь мнимое чувство беспокойства орало о том, что надо пойти за импульсивным детективом, что, собственно, Рувик и сделал. Естественно, выйдя из машины, он никого не обнаружил, и непроизвольная паника начала нарастать, поэтому он пошёл в лес, искать Кастелланоса. Себастьяна парень нашёл только через час панических хождений по лесу, на валуне, что стоял на пустыре. — И зачем ты так далеко забрёл? — Даже здесь от тебя не скроешься. Чего припёрся? Рувик замолк и через пару минут тишины спросил: — Хочешь, кое-что покажу? Себастьян свёл свои щетинистые брови к переносице и перевёл оценивающий взгляд с ночного неба на собеседника, что явно был очень сонным и выжатым как лимон. — Дерзай. Викториано, усмехнувшись, залез к детективу на камень и, подняв свою жилистую длинную руку к небу, начал выводить странные бесформенные узоры, от чего облака начали двигаться. — Твою мать… Ты чёртов шаман, — изумлённо прошептал детектив, не отрывая взгляд от облаков. Рувик рассмеялся, но продолжил своё дело уже с усмешкой. Через пару минут облака сложились в слово «Прости», а через полминуты получилась запятая, а через ещё две появилось имя «Себастьян». Кастелланос, неотрывно и восхищённо смотрел на шедевр, сделанный психопатом, и перевёл взгляд на него самого, что смотрел в ответ своими странно затуманенными серыми, как сталь глазами. Викториано был под контролем эмоций, и разум сейчас был на втором месте. Это было удивительно, ведь чаще всего Рувик был расчётлив и шёл путём разума, а не сердца. Психопат что-то делал на порыве эмоций, только когда… Никогда парень не давал волю эмоциям и сердцу, но сейчас то ли от недосыпа и усталости, то ли от раскрепощённой обстановки, психопат излагает все свои чувства и слова, что так хотел сказать раньше, но не мог из-за гордости. — Кто я для тебя? — медленным и чётким шёпотом спросил детектив, боясь упустить шанс получить правдивые ответы на свои главные вопросы. Рувик, получается, всё это время молчал, общаясь облаками, а ведь всем известно, что под эмоциями и под здравым рассудком голос меняется. Кастелланосу было интересно, как же изменился голос мужчины. Викториано долго смотрел своими погасшими глазами в глаза детектива, вскоре переведя взгляд вверх, и медленно поднял свою аристократическую руку к небу, начиная вновь составлять из облаков слова. Через минуты появилось слово «Нечто», а потом и долгожданное слово «большее», потом союз «чем», и вдруг рука Викториано замерла и опустилась. Кастелланос от любопытства и интриги закусил губу и прошептал: — Чем кто? Блондин одной рукой зачесал волосы назад, а вторую руку взметнул к небу и появилось слово «Союзник». Кастелланос чувствовал, как в животе всё перевернулось и что-то защекотало, в горле резко стало сухо, как в пустыне, а дыхание сбилось. — Тогда кто я тебе? Блондин долго смотрел на небо, опустив руки на колени, а собеседник терпеливо ждал, когда рука парня взметнётся и напишет слово, что разломает стену непонимания между ними. Бледная жилистая рука вдруг поднялась и начала работать, к изумлению детектива, перед глазами предстало два слова, что выбили из лёгких воздух. На небе были слова: «Родственная душа». «Родственная душа — это ведь значит в романтическом плане… То есть я нравлюсь психопату-убийце?» — думал, сглотнув вязкую слюну, детектив. Пока мужчина активно размышлял, смотря в небо, Рувик медленно подполз ближе и положил одну руку на копчик детектива, а вторую на его колено, поворачиваясь к Кастелланосу корпусом. Когда Себастьян в шоке повернул голову вбок, в его пухлые и пересохшие губы впились чужие с медленным и нежным поцелуем. Кареглазый, мягко говоря, выпал из реальности. Его целовал Викториано! Психопат, что убивает людей ради экспериментов, и который только что по-своему признался мужчине в любви. На удивление, губы Викториано были мягкие, как бархат, и тонкие, но детективу явно было не до этого, ведь психопат уже перевёл одну руку с копчика мужчины под рубашку, выводя разные узоры. Себастьяна передёрнуло, и он со всей силы столкнул Викториано с валуна, тот упал на землю. Кастелланос сглотнул, услышав гневное и разъярённое шипение вперемешку с матом, осознав, что Рубен пришёл в себя. — Рувик? Ты в порядке? — Ты столкнул меня с высоченного булыжника и спрашиваешь, в порядке ли я, серьёзно?! Как я мог влюбиться в такой умственно-отсталый прототип человека?! — А что я должен был сделать?! — Ну, никак не сталкивать человека с большой высоты! Кастелланос нахмурился, инстинктивно прикрыв рот рукой в виде защиты, а Рувик под пристальным и твёрдым взглядом собеседника попытался встать и зашипел, наступив на правую ногу. Викториано, нахмурившись, сцепив зубы меж собой, прощупал голень и ядовито прошипел: — Поздравляю, у меня вывих из-за твоей слепой силы. — Тебе помочь? — Как-нибудь обойдусь. Спасибо, — злобно прорычал Рувик, опираясь о булыжник и вставая, направляясь к машине.