1
Пронзительный звук всеобщего будильника, больше напоминающий вой военной сирены, раздражением отзывается в ещё не проснувшемся сознании, а после него за секунду появляется армейский гул. Чон Чонгук уже даже привык каждое утро просыпаться не под добрую ругань брата, лицо которого совсем начинало замыливаться в памяти с течением лет, а под этот протяжный стон. После него, как и положено, последовало: — Подъем! — грубый голос старшего по званию вынуждал сразу же проснуться, ведь к будильнику у каждого спящего в восьмиместной комнате подростка уже выработался иммунитет. — Пять минут на сборы! По команде все поднимались со своих постелей, за считанные секунды приводили в порядок спальные места, чистили зубы, надевали уставную одежду и выстраивались в длинном коридоре отсека, в котором находились казармы и общежитие. Чонгук с трудом, но с живущим в сердце энтузиазмом, выполнял привычные каждодневные ритуалы. Надев тёмно-синюю форму, он оплеснул лицо ледяной водой, смочил подстриженные коротко волосы и посмотрел на себя в зеркало. Глядевший на него человек был совсем другим, не тем мальчишкой, со страхом косящимся на все происходящее вокруг. Чонгук находился уже много лет в полнейшей безопасности под контролем государства, но сам мечтал оказаться в той самой опасности, в зоне риска, потому что там его место. Он это чувствовал, он знал, он хотел и мечтал. Чонгук с возвышенным чувством смотрел в собственные тёмные глаза, наполненная решительностью душа трепетала. Этот день настал, и Чонгук сделает всё возможное, выложится на все сто, потому что как готовился к тесту он, не готовился никто. Только бы исполнить обещание данное брату, данное самому себе. Сегодня для всех день был слишком ответственным, а для Чонгука - в особенности. — Итак! — тихое эхо от голоса командира разнеслось по огромному помещению коридора, стены которого были под копирку забиты массивными металлическими дверьми, напоминающими входы в бункер. — Сегодня у каждого из вас состоится важнейший в вашей жизни тест! — голос военного стал звучать менее злобно, но всё еще строго и уверенно, отчего по телам подростков табуном бегали мурашки. Каждый из них мечтал стать пилотом, и тест был единственным и самым привычным способом узнать, кто посредством естественного отбора сможет стать героем, пилотировать егерь, а кто так и будет штатным работником базы. Чонгук был полностью уверен, что тест он пройдет успешно. За все те годы, проведенные в тренировочном лагере, он освоил всевозможные боевые искусства, ознакомился с различными техниками, досконально изучил строение егерей каждого поколения так, что разбуди ночью — расскажет, где запасной двигатель внутреннего сгорания, а где амортизатор тазового отдела. Он был и правда готов. — И именно по этой причине распорядок сегодняшнего дня будет во многом отличаться. Сегодня, вместо дневной тренировки, вы отправитесь в симулятор, где покажете все свои способности, а после вы пройдёте стандартный тест на способность вхождения в дрифт. В вашем мозге немного поковыряются, — усмехнулся альфа. — Ну что, всё ясно? — громко крикнул командир. — Так точно! — в один голос ответил отряд, вытягивая свои не обросшие пушком подбородки выше. Все как на подбор: альфы с идеальным здоровьем, наивысшей физической подготовкой и не менее развитым интеллектом. — На утреннюю тренировку марш!2
Чонгук уже час ждал своей очереди на симулятор. На данный момент за всю историю тренировок у него был всего лишь один проигрыш и пятьдесят восемь побед. Результат наилучший из всех в отряде. Он вырос хорошим малым, многому научился. Он воспитывал каждый день в себе силу воли и подпитывал ненависть к кайдзю фотографиями брата, развешанными на стенах рядом с его маленьким, но уже родным и любимым койко-местом. Сердце настукивало ритм, похожий на тарахтящий звук вентиляции в закрытом жарком помещении, в котором остались только четверо курсантов и сам Чонгук. Он волновался настолько непозволительно сильно, что пальцы тряслись и все время мяли край рукава комбинезона. Парень уже предвкушал достижение своей цели. Каждый раз, уничтожая очередного кайдзю в симуляторе, размазывая по поверхности земли его мозги огромной ступнёй металлического монстра, Чонгук представлял лицо брата, осунувшееся лицо папы, отчего кровь в венах закипала, а новые силы брались неизвестно откуда, мышцы выдерживали нагрузки, которые не переносил ни один курсант его возраста. Если сравнивать Чонгука с конкурентами, товарищами по службе, которые шли в армию только ради того, чтобы прославиться, и только лишь малая часть которых действительно стремилась к тому, чтобы служить человечеству, сражаться во имя победы над пришельцами, то он очень сильно выделялся, отличался особой ненавистью к врагу, ведь было из-за чего. И это, он думал, станет ключевым козырем, который он растил в себе все те годы, чтобы в результате преподнести себя миру как человека, готового кромсать монстров голыми руками — в егере или без, он все равно будет убивать кайдзю. Он ненависти и гнева преисполнен, хоть и подросток, хоть и молод ещё. Он ничего, кроме армии и военных вокруг, альф и бет, равнодушно относящихся к детям, из которых выращивали однотипные идентичные машины для убийств, не видел. И сейчас, сидя перед дверью, из которой должен выйти капитан и произнести его имя, за считанные минуты до рубежа, он почему-то очень сильно нервничал, будто бы мог совершить какую-то огромную, фатальную ошибку. — Чон Чонгук! — молодой бета с планшетом в руке вышел в небольшой коридорчик, где к этому времени остался один только Чонгук, и пригласил его одним жестом внутрь небольшой комнаты. Чонгук сразу же оказался в помещении симулятора, а бета скрылся в темноте, за огромным экраном, за которым сидела группа из двух экспертов, более опытных солдат, способных оценить по достоинству таланты всех заходящих в эту комнату молодых людей. Зная, что нужно сделать, Чонгук поставил ноги на специально выделенные для этого места, повторяющие ступни человека, которые были и в настоящем егере, надел на голову шлем, от которого к огромным вмиг загоревшимся панелям через длинный провод тянулся один только датчик. — До запуска симулятора десять секунд, приготовьтесь, не волнуйтесь, — ровный запрограммированный голос начал монотонно читать инструкцию и внушать ложное спокойствие. — Это стандартный тест, основанный на полученных вами за годы обучения знаниях. Каждому под силу успешно пройти тест в симуляторе. Желаем вам удачи. До запуска три секунды, — комната вмиг загорелась яркими красками, пиксельная картинка вокруг полностью имитировала кабину управления егерем. Вокруг уже известные Чонгуку неоновые цифры. — Ну что? — Чонгук резко встал в стойку, готовясь нанести удар. — Надерём задницу этой голограмме? — перед ним появился огромный кайдзю, нос у которого напоминал птичий клюв, ноги были короткими, а на выдающейся верхней части липкого светящегося голубоватой кислотой тела красовались отвратительные толстокожие крылья: с них стекала морская вода. Чудовище правдоподобно заревело, ознаменовывая начало боя, широко раскрыло пасть и сделало порыв вперед. Чонгук отступил на несколько шагов в сторону, решив ударить сбоку, нанёс первый удар кулаком, отчего кайздю еще громче заревел, оглушая самого Чона. Но тот не сдавался, ударил второй раз другой рукой. — У него интересная тактика, — произнес уравновешенным голосом мужчина, что стоял позади управляющего симулятором. Кайдзю будто не понимал, что нужно защищаться, тупо вертелся из стороны в сторону, и в это время Чонгук успел подойти сзади и ударить по лысой блестящей макушке, отчего монстр огромной грудой, потерявшей сознание, упал в воду, создавая волны, оплёскивающие расположенные рядом острова. Любой другой пилот на его месте не рискнул бы, не додумался, продолжал бы бить монстра по лицу. — Кайдзю уничтожен, — следуя протоколу, громко произнёс Чонгук. Миссия оказалась слишком простой, настолько простой, что даже настораживало. Чонгук сделал несколько глубоких вздохов, но финального зелёного сигнала всё не поступало. Монстр ещё жив. — Добавьте гаду сил, пусть немного подвигается. Этот парень очень интересный, — приказал в кабине управления статный мужчина в кителе со звездами на плечах. Он всё так же разглядывал огромный голографический экран перед собой, на котором огромный егерь исследовал успокоившееся вокруг пространство, стоя по щиколотку в воде. Громкий писк разорвал тишину, к которой Чонгук ещё не привык, и кайдзю выпрыгнул будто бы из ниоткуда, вцепляясь в плечо гигантскому роботу. Руку Чонгука свело от дикой боли, которую приносил укус. Он закричал, отшатываясь назад. Егерь повторил за ним. Кайдзю впивался в груду металла, очертаниями похожую на человека, который страдал внутри него. Чонгук тяжело стонал от боли в плече, но что-то сделать в то время, когда монстр почти разрывал часть его собственного тела, не мог. Ему бы следовало взять себя в руки, иначе он завалит тест, не пройдет и... И самое страшное во всем происходящем стало то, что Чон слишком уж сильно зациклился на тесте. Если бы так продолжилось и дальше, Чонгук бы провалился. А в реальности, в настоящем бою с настоящим монстром, кайдзю бы его просто напросто уничтожил в щепки. — Ну нет, я так просто не сдамся! — Чонгук зарычал, отвечая на рев монстра, с силой оттолкнул его назад, вкладывая всю мощь робота в свои руки. Кайдзю, словно шар, покатился кубарем назад, но резко вынырнул из воды и расправил широко крылья, угрожая взлететь. Такой расклад событий Чонгука не устраивал, но жидкость, вытекающая из пробитого черепа кайздю сигнализировала о том, что его можно было бы добить обычным выстрелом из оружия. — Заряд левого плазменного орудия! — надрываясь, заорал Чонгук, упираясь одной ногой в скользкое дно океана. Кайдзю, взвывая к небу, придавая себе скорости взмахами крыльев, ринулся на егерь, у Чонгука не было выбора, кроме как удерживать его голыми руками. Монстр вновь раскрыл свой огромный клюв, впиваясь в выставленные перед лицом руки робота. Чонгук громко завопил от новой порции боли, что пронзала предплечья и запястья, невыносимой боли, ведь тело егеря — его собственное тело, но продолжал удерживать чудовище, ожидая заряда оружия. — Добавьте цунами, — в мужчине, управляющем всем процессом, во взрослом и уравновешенном альфе, что приехал специально для того, чтобы набрать талантливых курсантов, зажёгся яркий огонек азарта. Почему-то очень хотелось, чтобы Чонгук разозлился. Генерал видел, что тот ещё не показал всей своей мощи. — Но, генерал, он может не справиться и провалить тест, еще и травмы получит. Он уже выполнил все необходимые требования, он убил кайдзю ранее. Это не соответствует протоколу проведения... — начал пререкаться бета. — Я непонятно выражаюсь? — грубо взглянул мужчина в испуганные чёрные глаза с мольбой смотрящего на него работника. — Увеличить уровень сложности, немедленно, пока орудие не зарядилось. После введения одного несложного кода, когда Чонгук уже был готов выстрелить, убить этого монстра, кабина пилота окрасилась в ярко-красные огни, мерцающие повсюду вокруг испуганного подростка. — Приближается цунами, приближается цунами, — повторял монотонный голос электронного помощника. — Приближается цунами. Опасность выхода систем из строя. — Что? Какого черта? — Чонгук забегал глазами вокруг, всё ещё с трудом удерживая кайдзю перед собой. Тот хлопал своей пастью, грозясь раскусить шею егеря одним лишь движением. Плазменное орудие почему-то слишком долго загружалось. Чонгук не мог больше ждать, ситуация казалась безвыходной. Паника накатывала ударной волной. Той самой, что тянулась откуда-то справа, внушительной высоты, способная накрыть их обоих, вцепившихся друг в друга. Если Чонгук не уничтожит этого кайдзю, если он не успеет до того, как вода накроет их, целый город позади, находящийся под его защитой, падёт. — Выстрел из правой пушки! — приказывает он машине и быстро нажимает на зеленую кнопку в воздухе, отводя одну руку вниз и упираясь в мягкий живот кайдзю. Один удар, но монстр всё ещё на ногах, воющий от дикой боли, разгневанный ещё сильнее, порывается вперед. Чонгук рычит от ужаса. Не понимает, что происходит, и когда вдруг миссия стала настолько сложной? — Плазменное орудие заряжено на девяносто процентов, — произносит помощник. Кайдзю сильнее надавливает на Чонгука, глаза монстра прямо перед его лицом. У Чонгука от напряжения выступают капельки пота на лбу, руки затекают от постоянного напора, который им приходится удерживать, а сознание где-то далеко, не здесь. Чонгук теряется, он вновь будто бы оказывается в том самом дне, когда он вернулся из разрушенной школы домой, будто видит, как эта тварь наступает своей огромной лапой на его любимый дом, убивает брата и всю семью. Чонгук кричит, надрываясь, он орет, вываливая всю свою злость на монстра. — Плазменное оружие заряжено на сто процентов и готово к применению, — программа будто снимает все тормоза. Чонгук со всех сил срывается вперед, упираясь левой трансформировавшейся кистью егеря в кайдзю, выстрелы продолжаются один за одним, но останавливаться он не собирается. Монстр, напичканный ядерным месивом, постепенно оседает в руках Чонгука. Но тот продолжает выстреливать, чувствуя, что ещё не добил, что ещё не закончил, что глаза кайдзю всё ещё открыты, обтянутое жиром сердце стучит, вещает о негодности, неспособности Чонгука бороться. Из глаз подростка рекой текут слезы, и, когда действие оружия заканчивается, Чонгук падает на колени, продолжая кулаками набивать монстра, вымещая весь свой гнев. — Генерал, ситуация выходит из-под контроля, мы вынуждены заканчивать испытание! — нетерпеливо выдает бета, обеспокоенный тем, что Чонгук, в первую очередь, перегружает себя, и во вторую — симулятор, предупреждающие огни которого сигнализировали о перенапряжении. — Нет, пусть продолжает, — надменно глядя на картину, будто маслом написанную, где егерь, склонившись над превратившимся в потроха кайдзю, продолжает наносить новые удары, не особо собираясь тормозить. — За Сынге! За папу! — кричит Чонгук. — За мой дом! За мою жизнь! — Генерал Ким! — воет бета. — Остановить испытание, — спокойно произносит альфа, самоуверенно усмехается, рассматривая то, как изображение перед ним тухнет, и взору представляется молодой парень, что всем телом падает вниз практически в бессознании. Чонгук тяжело дышит, не до конца осознавая, что тест закончен. Парень уничтожил кайдзю, и это ли не успех? Но генерал подозрительно улыбается, разворачивается в сторону выхода и скрывается за массивной дверью, не оставив и намёка на судьбу парня.3
Чонгук, сидя в лазарете, куда его отправили сразу же после теста, ожидает оглашения результата очень нервозно, но устало и измотано. Почему-то на душе мерзко от произошедшего. Его будто бы пытались завалить, будто кто-то свыше не хочет, чтобы Чонгук прошёл. Но в целом, не считая срыва, парень же успешно справился с поставленной задачей, поэтому можно было быть вполне спокойным за свою дальнейшую судьбу. Если бы не одно «но». Чонгук не смог удержать над собой контроль, а это было чревато очень плачевными последствиями, но он надеялся, что руководство закроет на них глаза. Ведь всё остальное было, вероятно, отличным: и тактика, и ведение боя. Чонгук показал всю свою мощь, на что способен, и даже больше. Его подвела машина. Не он сам, а машина. — Чонгук, — в кабинет входит тот самый бета, что управлял тестом. Парень, обойдя ширму, аккуратно усаживается на кушетку и складывает какие-то бумаги себе на бёдра, опуская виновато голову вниз. На нечитаемом лице просвечивается эмоция жалости, непонимания происходящего. — Твои результаты известны, — поднимает он голову на юношу, который с интересом, не потухающим вплоть до последней секунды, разглядывает бету. — Руководство оценило твои навыки и тактику ведения боя, она отличная. Они сказали, что ты очень способный парень, у тебя очень большое будущее, но... — Но меня не взяли, — Чон кивает понятливо головой, разочарованным взглядом утыкаясь в собственные руки на больных коленях. Бета молчит, ожидая реакции, давая и Чонгуку, и себе передышку. Говорить чертовски тяжело, слова будто бы застревают в горле. Потому что сегодня на глазах беты произошла самая настоящая несправедливость, и для военного, преисполненного веры в честность и добро, такие вещи неприемлемы, сердце было от этого не на месте, выбивалось из груди, ввиду неспособности что-либо изменить. — Они сказали, что ты ещё не готов, и тебе нужно потренироваться, как минимум, хотя бы ещё один год. — Что? Не готов? Да никто бы не прошёл то испытание, которое мне подкинули! — начинает закипать Чонгук. — Цунами? Они это серьёзно? Никого, кроме меня, после теста в лазарет не уводили! — Генерал Ким отдал приказ, что... — Генерал Ким? — выпучивает Чонгук глаза, подаваясь резко вперёд. — Сам генерал Ким здесь? Это он отдал приказ не брать меня? — Да, Чонгук. Приказ отдал генерал Ким, именно поэтому он не оспаривается, — вмиг превратившийся в серьезного работника штаба бета встаёт, возвышаясь над расположившимся на кушетке Чонгуком, вид которого был потрёпанный и усталый. — Тебе лучше смириться, — вновь жалостливо обводит парень его взглядом, говоря чуть мягче. — Рано или поздно они оценят твои таланты. В тебе столько силы и желания бороться, но иногда кажется, что ты слишком стараешься. Продолжай усердно тренироваться, наращивай свои навыки в симуляторе, и ты обязательно добьёшься цели. Главное — верить. Чонгук усмехается, отворачиваясь от парня в сторону, с поддельным интересом начав разглядывать колбочки с лекарствами. — Мне жаль, Гуки, — бета треплет парня по макушке, отчего черные густые волосы рассыпаются в стороны, и выходит из кабинета доктора, оставляя молодого и решительного парня справляться в одиночку с очередной неудачей. А вообще, ему не привыкать.4
В огромном помещении с тёплым желтоватым светом, широкой площадкой, на которой чинно стоят несколько военных, рядом с ними трибуна для оратора — генерала, который прибыл в тренировочный лагерь специально, чтобы огласить результаты ежегодного промежуточного теста, поднимается гул. На растянувшихся ввысь трибунах смирно сидят молодые люди, ожидающие торжественное мероприятие. Чонгук находится среди них, устроившись в одном ряду со своими сослуживцами, ребятами, с которыми много лет отдаёт дань государству, предоставившему ему кров. Услышав поднявшийся вокруг шум, Чонгук с интересом оборачивается по сторонам, ища причину столь громких оваций, что вмиг захлестнули собой огромный зал, где обычно тренируется целый поток. Из-за крохотной двери в стене болотного цвета показываются фигуры военных в парадной форме, на которой вывешены все их многочисленные награды и ордена. С замиранием сердца Чонгук следит за тем, как главная персона сегодняшнего вечера, генерал, прибывший из самого Тэпхедома, тот, чье лицо видел каждый, кивает одному из сопровождающих. Генерал Ким Намджун уверенной походкой, поправляя немного съехавший в сторону пиджак, шагает в сторону трибуны. Он встает в один ряд со всеми вышедшими ранее людьми, устремляет взгляд на вывешенные под потолком флаги операции. — Курсанты! — все сразу же затихают. Грозный голос командующего заставляет всех сосредоточиться на центре сияющей, начищенной до блеска спортивной площадки, где в микрофон говорит серьёзный альфа. — Смирно! — в одно движение все поднимаются и, с выпяченными горделиво вперед подбородками, приставляют ладони к вискам, отдают честь. — Равнение на флаг! — тягучая оркестровая мелодия гимна срывается с инструментов, а в зале гробовая тишина, сравнимо с затишьем перед бурей, где только один Чонгук постоянно косит взгляд на генерала, который с такой же, как и у всех курсантов, гордостью в глазах, рассматривает флаг операции. Ким Намджун, бывший пилот егеря первой серии, был для каждого солдата примером для подражания. Каждый второй подросток хотел стать таким же, как он. В свои тридцать один он выглядел на все двадцать, состояние его тела заставляло коленки трястись в страхе, ибо китель буквально трещал от напряжения, которое мышцы Кима оказывали на плотную ткань. На счету у Намджуна ровно одиннадцать живых, огромных, дышащих кайдзю; мировой рекорд, до которого еще никому не удавалось добраться. За несколько лет существования операции «Егерь» Ким Намджун успел совершить благодеяний столько, сколько не совершил ни один человек на планете, которая претерпевала колоссальные изменения со дня первого пришествия кайдзю. После последней, одиннадцатой, вылазки Ким Намджун подал в отставку, что стало шоком для всех его поклонников, и именно поэтому руководство «Егеря» решило, что этот талантливый человек заслужил риском собственной жизни во имя победы над монстрами звание генерала. Его пригласили командующим азиатского регионального центра операции «Егерь» — Тэпхедома, предоставили все необходимые условия, только бы Ким Намджун и дальше служил, только бы и дальше вкладывал все свои силы и способности в достойное дело, ведь не даром судьба завела его в армию, ведь не даром жизнь обернулась так, что его поставили за пилотирование огромной машиной. Ким Намджун опускает руку вниз, когда последняя протяжная нота выходит из духового инструмента. Чонгук рассматривает каждое движение Кима, внемлет, потому что впервые видит так близко героя, самого настоящего идола. Вот таким он мечтает стать, вот так он хочет выглядеть в глазах всего мира, и именно Ким Намджун, как пример неоспоримой смелости и героизма, почему-то поселился в сердце Чонгука, готового визжать от одного только осознания, что его кумир стоит рядом, буквально в двадцати метрах. — Вольно! — командующий позволяет курсантам сесть обратно на свои места и приглашает господина Кима для оглашения результатов теста. Намджун поднимается по невысокой лестнице к трибуне и одним уверенным движением поправляет тонкий микрофон так, чтобы его было лучше слышно, ведь после среднего роста альфы, для него, внушительно высокого, было слишком неудобно, не по статусу, тянуться к наклонённому микрофону. Намджун слегка приподнимает уголок своих губ, внушая доверие каждому присутствующему, и глубоким вдохом набирает в лёгкие воздух. Намджун начинает свою долгую и мотивирующую приветственную речь, после которой огромный зал заходится в овациях. Впрочем, после нападения кайдзю, устоявшаяся иерархическая система мало в чем изменилась, разве что переселилась и на другие отрасли жизни. Люди все так же слепо уважали тех, кто выше них в «пищевой цепи», у кого больше наград и званий, но только Ким Намджун в действительности заслужил это признание, и каждый присутствующий, попавший в главенствующие структуры управления «Егерем», понимал это точно так же, как и сидящие с открытыми ртами подростки. Они все тряслись от того, что такой человек будет называть их фамилию в списке из десятка других, что именно генерал Ким Намджун станет их путеводной звездой в мир, где, им казалось, их ждут все лавры, любовь миллионов и становление лучшими из лучших. Спустя несколько минут мешкания, генерал начинает называть в недлинном списке, выверенном им самим лично несколько раз, фамилии прошедших испытание. В зале настолько тихо, что можно услышать скребущихся под трибунами крыс. Каждый курсант, услышавший свою фамилию, начинает светиться, как полуденное солнце, кто-то даже роняет скупую слезу, обнимая своего товарища, ведь стать пилотом егеря — предел всех мечтаний. И только Чонгук, скрестив пальцы на обеих руках, всё еще надеется и ждёт, что, возможно, решение пересмотрели, что его тоже внесли в этот заклятый список. Но тщетно. Генерал Ким называет последнюю фамилию, после чего произносит: — Поздравляю всех, кто успешно прошёл испытание! Но на этом ваше обучение не заканчивается, ваши тренировки и тесты будут продолжаться в более интенсивном темпе и на совсем другом уровне. Вас ждет тернистый путь становления настоящими бойцами! — грубый голос льется патокой из его груди, Намджун заканчивает свою речь кивком, отходит от трибуны, и, не дождавшись окончания мероприятия, одним взглядом дает знак своим подчиненным, скрываясь вместе с двумя солдатами в той самой двери, откуда появился несколько минут назад. Командир что-то говорит в микрофон, но зал его не слышит. Кто-то возмущен тем, что не прошёл, кто-то рад и громко смеётся, кто-то не верит своим ушам. Среди этого хаоса, в который зал тренировочного лагеря погружается каждый год, выбивается только Чонгук. Он сидит и тупо смотрит вслед исчезнувшему генералу. Чонгук не может себе позволить оставить всё так. Чонгук не может ждать, он больше не сможет терпеть и смиренно надеяться, что когда-то его отмщение случится само собой, что когда-нибудь судьба будет благосклонна и сделает для него чудо. Привыкший всё брать в свои руки, добиваться всего сам, Чонгук не может позволить себе сидеть на месте, глядя на то, как его цели достигает кто-то другой. Чон гневно сжимает кулаки, напрягая челюсть. На выбритых висках выступают вены, а лицо вмиг приобретает несвойственную для Чонгука красноту и жестокость в своих чертах. Парень подрывается с места, целенаправленно шагая в сторону выхода из зала. Он решительно идёт, расталкивая на своем пути попадающихся ему сослуживцев. — Эй, Чон, ты куда собрался? — слышится откуда-то сзади голос капитана его отряда. Чонгук игнорирует его, потому что уверен абсолютно, что больше он ему не капитан, что именно в этот час его судьба решится, ведь Чонгук не намерен оставаться тут ни дня более. — Чон, а ну стоять! — но Чонгук продолжает идти в своём направлении. — Чон Чонгук! Наряд вне очереди! — последнее, что слышит Чонгук, выбегая в длинный коридор. Он оглядывается вокруг, надеясь, что где-то здесь, возможно, будет генерал, что он не успел ещё улететь на Тэпхедом. Огромный поток людей, идущих в сторону, противоположную Чонгуку, не дает ему сполна увидеть картину происходящего. С высоты своего роста Чонгук может только задирать выше голову и по макушкам искать нужного ему человека. Вокруг гул, множество солдат в форме, и в этой неумолимой текучке, Чонгук видит его, альфу, которого он и ищет. Парень срывается с места, толкая людей вокруг себя, от чего те недовольно косятся. Он подходит уже максимально близко, насколько это возможно, на сколько ему позволяет совесть, к генералу, вокруг которого собралась почти вся верхушка их лагеря. Они увлечённо о чем-то разговаривают, и Чонгук, хоть и одетый в парадную форму специально для случая, выглядит здесь лишним. Несколько альф в возрасте, сведя брови, смотрят в его сторону, пропуская через личный фейсконтроль, который Чонгук явно не проходит. Парень немного заминается, чувствуя устремлённые на свою персону взгляды нескольких до жути пугающих мужчин, но сразу же выпрямляется, отдаёт честь и чеканит набор непонятных самому себе слов в лицо мужчине с тремя звёздами на погонах, который с испугом отводит его немного в сторону: — Полковник, я курсант Чон из отряда номер три! Разрешите обратиться к генералу Киму! Альфа с усмешкой разглядывает со страхом дышащего через нос Чонгука. Видит, как рука, приставленная к виску, предательски дрожит. Но в парне столько рвения, что даже становится смешно, весело наблюдать за всей этой картиной. — Ты чего, сопляк, совсем страх потерял? — вмиг старое лицо полковника становится серьезным. Он выпучивает свои маленькие чёрные глазки на Чонгука, отчего тот тушуется. Генерал Ким, стоящий неподалёку, обращает своё внимание на них и вслушивается в разговор. Парень ему запомнился. — Полковник! Вопрос действительно важный! — Чонгук с мольбой в глазах всматривается в лицо напротив, надеясь остаться понятым. — Курсант, какого хрена ты себе позволяешь? Где твой капитан? Это армия, а не детский сад! — Ну что вы, полковник, в самом деле? — заинтересовавшийся генерал подходит к двум альфам. Чонгук сразу же вытягивается по струнке, с испугом резко поднося ладонь к виску. — Если курсант... — Намджун вглядывается в фамилию, вышитую на груди, — Чон так рвется, что даже ослушался приказа полковника, значит, ему действительно есть, что мне сказать, — Ким бросает один только взгляд в сторону полковника, и тот сразу же оставляет их с Чонгуком наедине, скрываясь с места, поджав задние лапки. — Я слушаю, — Намджун заводит руки за спину, сцепляя их друг с другом, и ждёт от Чонгука действий. — Генерал, — неловко начинает Чонгук. — Я безгранично уважаю вас! Вы мой кумир! Но... Я бы хотел узнать, почему я не попал в список тех, кто прошёл испытание? — Благодарю за приятные слова, — улыбается генерал. — А насчёт второго... Видимо, потому что вы, курсант, его не прошли, — заключает Намджун так же непринуждённо, отчеканивает факты. — Но почему? — тоненько протягивает Чон. — Я же уничтожил кайдзю в симуляторе, уничтожил, даже несмотря на то, какие условия были. — Этого недостаточно, — твёрдо отвечает Ким. — Но... — Послушайте, курсант, я не собираюсь сейчас вдаваться в подробности того, почему и как вы не прошли испытание. Но я скажу вам только одно. Если на данном этапе вас нет в списке, то это значит, что вы недостаточно подготовлены для того, чтобы попробовать себя пилотом. К тому же, запоминать каждое сражение я не обязан. Решение было принято сразу же, отталкиваясь от текущей ситуации на Тэпхедоме и теста в симуляторе. Оно не подлежит обжалованию, — голос генерала звучит устрашающе. Он способен убедить даже самого уверенного оппонента в том, что тот неправ — такой силой обладает генерал. Но Чонгука переубедить кажется невозможным. — Генерал Ким, позвольте мне еще раз показать то, на что я способен, прошу. Дайте мне еще один шанс. Я обещаю вам, что не подведу, — начинает молить Чонгук. — Ваш второй шанс случится в следующем году. Всего доброго, Чонгук. Надеюсь, мы с вами еще встретимся, — Намджун разворачивается, отступая назад к своей компании. Он и сам не до конца понимает, почему отказывает, но червь сомнения в том, что Чонгук справится с той нагрузкой, которая его ждет на Тэпхедоме, с тем, какие люди и сражения его там ждут, в какой системе будет вращаться еще совсем неокрепший подростковый ум, грызёт изнутри, отравляет всё тело и разум. Именно, что подростковый, потому что в восемнадцать за пульт управления егерем — глупо, безрассудно. Хотя бы небольшой отрезок времени под закрытым куполом тренировочного лагеря, но Чонгук должен был ещё пожить. И почему-то Намджун чувствовал особую ответственность именно перед этим мальцом. Почему-то именно его хотелось оставить вдали от пекла борьбы. Чонгук за секунду превращается в тлеющий изнутри брусок. На него подуй — воспламенится. В голову начинают лезть картины смерти брата и папы, в глазах — разрушающий его родной город кайдзю, и он сам не осознает, как выговаривает всё, что копилось столько лет в груди, что было скованно сотнями крепких металлических цепей. — Моя семья погибла от нападения первого кайдзю. Я оказался здесь, когда мне было двенадцать лет. Я воспитан армией, я воспитан каждым прошедшим через тренировочный лагерь солдатом и курсантом. Я здесь с самого начала, генерал. У меня лучший результат в симуляторе. Я в свои семнадцать знаю гораздо больше каждого пребывающего здесь двадцатилетнего, получившего свое место в списке прошедших. У меня было самое тяжёлое испытание, и я закончил его успешно. Так почему же они все достойны оказаться в егере, а я нет? Я не прошу о том, чтобы вы прямо сейчас пустили меня в дрифт, я только лишь хочу показать, что достоин, что я могу, что я хочу! — голос Чонгука в конце срывается от нервов. Он еле стоит на ногах, но упрямо глядит на спину генерала, который с подозрительным прищуром разворачивается, осматривает Чонгука с ног до головы, напряжённо о чем-то думает. — Полковник сказал тебе правильную вещь, Чон. Это армия. Не детский сад. Имей субординацию. Чонгук разочарованно опускает голову вниз, следит за тенью удаляющегося генерала. Он слышит отказ в его словах, очередной отказ. Уже готовится быть вышвырнутым из лагеря, из армии, быть отстранённым от операции «Егерь», и видит себя на стройке, где ему и самое место. Все его мечты о том, что он будет уничтожать кайдзю, что будет биться за мир, за секунду обрушиваются подорванным небоскребом на его сознание. Жизнь Чон Чонгука почему-то непозволительно дерьмовая, настолько дерьмовая, что даже ежедневный труд в поте лица, упорство и вера в себя не окупаются элементарным сдвигом в процессе достижения цели неокрепшего ребёнка хотя бы на маленький шаг. Чонгук разбит, а Ким Намджун, закусив изнутри щеку и контролируя рвущееся наружу недовольство самим собой, покидает тусклый коридор под шум говорящих что-то непонятное под ухо партнёров.