Разлом

1

— Мой генерал! — протяжно выстанывают пухлые губы гибкого омеги. Его изящное тело, обвитое чужими пальцами, двигается то вверх, то вниз. Русые волосы подлетают легко и высоко с каждым движением головы. Омега открывает искусанную шею, откидываясь чуть ли не до хруста назад и опираясь дрожащими ладонями о колени лежащего под ним альфы. Альфа тяжело дышит, насаживая на себя упругое тело, мнет меж пальцев нежные ягодицы, чувствуя, как все ощущения скапливаются в том самом месте, где извилистый омега давит, как он считает нужным, беря девяносто процентов инициативы в свои руки. Молодой парень начинает двигаться настойчивее, быстрее, наращивает темп, погружая немалых размеров член в себя еще глубже, от чего генерал сводит брови ближе к переносице. Омега пытается ухватиться кончиками пальцев за тело альфы, но кожа скользкая, насквозь пропитанная сексом и потом, запахом сгоревшей спички. Он, вперемешку с распространившимся по комнате ароматом миндаля, кружит голову, заставляет в глазах темнеть. У генерала Кима специфический, острый и резкий запах, но омегам почему-то невыносимо нравится. Они буквально ложатся под его ноги, уловив только в нескольких метрах аромат догорающей серы. — Мой альфа! — громко кричит юноша, прикрывая глаза и наслаждаясь ощущением эйфории, с каждым толчком распространяющейся по телу всё больше и больше. Он уже так близок к пику, что двигаться сил становится меньше, и мужчина, заметив что-то неладное, с легкостью перекидывает его через себя и с остервенением вбивается в размякшее тело. Омега громко стонет, не скрывая удовольствия, которое получает. Он хочет растрезвонить об этом всему миру, ведь оргазм, медленно растекающийся по конечностям, бьющий по самому сокровенному, — неописуемое, самое лучшее на свете чувство, от которого Чимин зависим. А если это с ним делает сам генерал, то все тормоза срываются, его тело неподвластно разуму. Оно, как пластилин, в руках Намджуна мнется, плавится. Всё вокруг становится таким ничтожно маленьким, незначительным, именно в тот самый момент, когда омега не контролирует своих движений и своего тела, инстинкты берут верх. Он в последний раз глубоко вбирает в себя член альфы, содрогаясь и пачкая собственный живот и живот генерала белесой жидкостью. Альфа делает еще несколько глубоких толчков, кончая следом за расслабившимся в его руках на несколько секунд омегой. Намджун опадает рядом с распластавшимся на огромной постели Чимином, пытаясь отдышаться от только что настигшей волны. Он вытягивает руку в сторону, и на его плечо кладет голову с мягкими русыми волосами, растекающимися по влажной коже альфы, Чимин. — Генерал, я из-за вас ходить не смогу до завтрашнего дня, — мягкий голосок убаюкивает, укутывает. Омега слегка улыбается, поглядывая на покоящегося рядом с ним альфу. — Намджун, ты спишь? — Не сплю, — генерал приподнимает руку и запускает пятерню в густую копну волос омеги, который водит своими маленькими пухлыми пальчиками по кубикам пресса мужчины. — А о чем думаешь? — тихо, почти шепотом произносит парень. — Да так, есть одно дело, — усмехается альфа. — Тебе не нужно знать, — он одобрительно смотрит в карие глаза омеги, поглаживая его лицо своими пальцами, отчего тот льнет, прикрывая глаза. — Ну расскажите. Мой генерал, — просит он. — Ну Намджун, ну пожалуйста, — с капризом приподнимается на локтях Чимин, сводя брови и надувая губки, как ребенок. Намджун тяжело выдыхает и закатывает глаза, но после все же дает слабину. Ведь под напором этого хитрого омеги, который уже практически стал тем самым человеком, которому можно рассказать всё и быть уверенным, что ничего и никуда не просочится, невозможно устоять. Да и Чимин знает куда бить, знает, на что надавить, чтобы получить нужную информацию, а генерал прикидывается наивным, рассказывает только то, что тому нужно знать. Вот такая вот взаимовыгодная игра, где ни победивших, ни проигравших. Сплошное удовольствие. — Три месяца назад я был в пятом тренировочном лагере, набирали новую группу, — начинает альфа. — А, это те, которые как цыплята тут ходят? — смеется Чимин, продолжая вырисовывать только ему известные рисунки на смуглой коже. — Они, — улыбается в ответ Намджун. — И что с ними не так? — Не с ними. Они выполняют свою функцию, — задумчиво опускает взгляд на пальцы омеги генерал, следит за его движениями, о чем-то напряженно размышляя. Спустя несколько секунд тяжелого молчания Намджун продолжает. — Там есть один паренек, перспективный. Но еще очень молодой, совсем еще ребенок. Сопли под носом не высохли, а уже имеет кайдзю на счету в симуляторе больше, чем ты и я вместе взятые. Явно имеет будущее пилота… — Но… — продолжает омега, уловив слишком долгое сомнение в речи генерала. — Но всегда и во всем почему-то есть это проклятое «но», — хмурится Намджун. — Я же уже сказал, он слишком молод. Я не хочу, чтобы он в этом возрасте окунался в дерьмо. А то, насколько это всё дерьмо, ты и сам знаешь. Омега тепло улыбается, поднимает свой томный взгляд на Намджуна, пристально всматривается. — А ты что, в папочки ему заделался, генерал? — холодный свет уличных сигнальных фонарей, попадающий в комнату через огромное панорамное окно личной спальни Ким Намдужна, освещает дьявольски привлекательное личико, которое альфе захотелось поцеловать. Он тянется вперед, запечатлевая на мягких розовых губах свое касание. — У него тяжелая судьба… — А у кого из нас не тяжелая судьба? — смеется омега, подскакивая на месте и упираясь одной рукой в мягкий матрац, обтянутый хлопковым постельным бельем. — На меня посмотри. Мне двадцать, а лежу в постели с тридцатилетним альфой, у которого шрамов на теле не сосчитать. Мне двадцать, а у меня ничего, кроме огромной боевой машины, нет. Я омега, в конце концов. Я бы хотел себе мужа альфу, который заработает мне на большой дом за городом и купит машину и кучу шмоток, а я хожу в военной форме, каждый день тренируюсь до износа и раз в два месяца регулярно подвергаю свою жизнь риску. Всё, что у меня есть, находится на этой чертовой военной базе. Всё, что у меня есть — это каждая новая вылазка. А ты рассказываешь мне про какого-то мальчишку, у которого, якобы, тяжелая судьба? — дерзко, но омега не боится. Он знает, что этот альфа его послушает, что этот альфа ему зла не причинит, и что этот альфа прекрасно понимает: эти слова — не есть неуважение, но дружеский совет. — Ты и он — разные люди, разные жизни и разные ситуации. — Ты действительно хочешь похоронить талант? Если у этого пацана есть способности, то и шанс оказаться за рулем егеря тоже есть. И приведешь ли ты его сюда, либо кто-то другой, уже неважно. Поэтому лучше сделай это ты. Тем более ребята и егери без второго пилота у нас имеются, — омега ослепительно улыбается, моргая своими сонными глазами, смотрит на задумчивого альфу. Намджун поворачивает голову в сторону омеги, с тяжестью на душе и во взгляде притягивает его к себе, едва касается губами его губ, и, когда парень приоткрывает рот, готовый слиться в поцелуе, слышит резкий шепот у своего уха: — Тебе пора. — Вот! Как всегда! — подскакивает вмиг загоревшийся омега, специально вытирает сперму со своего живота одеялом, отчего Намджун смеется. Чимин натягивает на тело нижнее белье и футболку, покрывая голые ноги темно-синим комбинезоном, запрыгивает в ботинки и надменно откидывает свою челку назад. — Завтра встретимся? — тянет вслед Намджун. Омега тормозит возле выхода из комнаты, подносит ладонь ко рту, обхватывает губами средний палец, эротично облизывая, после чего вытягивает руку, скрываясь за дверью, усмехаясь и подмигивая разлегшемуся в постели голому генералу. Тот принимает очередной вызов этой самой лучшей и самой красивой во всем мире бестии, надменно усмехаясь. Чимин уверенным шагом идет по темному коридору, поправляет перекосившийся не по уставу повседневный костюм и отряхивает на груди вышитую тонкими нитями короткую фамилию с инициалами — «Пак Ч.», и должность — пилот.

2

— Эй, Чон Хосочек, — Чимин запрыгивает на какую-то железяку, водружая на нее свое худенькое тельце, отчего лицо альфы, копошащегося рядом в каких-то запчастях, вмиг перекашивается. Он выпучивает глаза, начинает размахивать руками и кричать. — Ты охерел? — вопит он, не затыкаясь ни на секунду и показывая всё свое искреннее недовольство. — Слезь оттуда! Сейчас же! — и правда, сидеть на внешней панели корпуса егеря самого Чон Хосока, повернутого на любви к своей машине, было не очень уж и хорошей идеей, точнее, дерьмовой такой идеей. Чимин сразу же теряет свое игривое настроение, спрыгивает и подходит к Чону, усаживаясь рядом с ним на корточки. — Чо творишь? — жует он невидимую жвачку. Пак Чимин, он такой. Класть он хотел на то, что все остальные омеги Тэпхедома похоронили свою красоту, похоронили свои омежьи сущности, постоянно ходят с поникшими рожами, опустив забитые взгляды вниз. Пак Чимин, он такой. Он себе цену знает, ходит с высоко поднятым подбородком, и не потому, что слишком уж сильно себя любит, и даже не потому, что пол базы знает — его трахает сам генерал, а он, впрочем, это и не скрывает, отчего эта же половина базы боится к нему на километр подойти. Дело совсем не в этом. Дело в том, что Пак Чимин, он хоть и служит, он хоть и три года уже с альфой в одном егере сражается, а все равно себя ощущает омегой: нежным, любимым, желанным. Пак Чимин, он такой. Самодостаточный, позволяющий себе немного больше положенного ввиду особой исключительности, особых привилегий за счет того, что в бою непревзойденно себя показывает, великолепен и дерзок. Пак Чимин, он не боится показаться шлюховатым, и даже больше: Пак Чимин любит, когда завистливые взгляды сослуживцев прилетают в его адрес, когда Чимин не сам свой поднос с обедом несет к столу, и когда перед ним появляется сотня зажигалок, стоит только достать свои редчайшие Мальборо из пачки и зажать меж розоватых, наливных, как яблочко, губ. Пак Чимин, он омега, и омегой себя ощущает побольше всех тех, кто обитает на Тэпхедоме. Не стесняется своей сексуальности, а наоборот, подчеркивает. Потому что великолепен от природы. Рожден, чтобы ловить восхищенные взгляды. Несмотря на то, что война, что армия, Пак Чимину не запретить быть сучкой, не запретить наносить на свое тело выделяющий аромат миндаля парфюм, втирать после каждого приема душа масла, которые получает благодаря еженедельным выходам в город, не запретить наносить на свое обворожительное молодое личико косметику, в общем, ухаживать за собой чуточку больше, чем ожидаемо в сложившихся условиях. Пак Чимин на самом деле такой, а вот Чон Хосок — нет. Чон Хосок не омега, и это во-первых. Чон Хосок типичный служилый альфа, и единственным его протестом обществу является лишь немного отходящий в каштановую рыжину ненатуральный оттенок волос. Чон Хосок любит до ночи возиться со своим егерем, который пока что только охраняет от злобных рук политиканов, ждет, когда его любимый «Фолгор», произведенный и названный итальянцами, его дорогая «Молния» будет готов окончательно. Фолгор — егерь третьего поколения. Фолгор — в единственном своем роде, у него подобных нет и в ближайшем будущем не предвидится, он особенный. Великолепный, с обворожительными формами и напичкан донельзя новейшими боевыми приспособлениями. У Фолгора огромный потенциал, мощь безмерная, что сокрыта в ядерном реакторе прямо в центре груди, и всё в этом егере будто бы под заказ для Хосока. Только вот Хосок не пустит кого попало за руль Фолгора, и не позволит кому-то другому заменить самого себя. Раньше Чон Хосок служил на американской базе, и никто, кроме него самого и генерала, который привез его оттуда, не знает, почему оттуда он, сверкая пятками, буквально убежал. За один месяц Хосок перебрался на Тэпхедом, освоился. Вот только своего соратника, в отличие от егеря, не нашел. И кого бы ему генерал не давал, кого бы генерал ему не подсовывал, Чон Хосок тверд, говорит после каждого теста: — Он не пилот Молнии. Все уже смирились, что Чон Хосок никогда не сможет найти себе второго пилота, но генерал не сдавался. У Хосока очень хорошая характеристика с прошлой базы, выслуга четыре года в армии, два из которых — подготовка к программе, а другие два — непосредственное сражение в кабине пилота. — Чего тебе надо, Пак? — Хосок откидывает в сторону измазанную мазутом железку, и Чимин, брезгливо переминаясь с ноги на ногу, отпрыгивает в сторону. — Фу, какой ты грубый. Хосочек, — обольстительно улыбается омега. Хосок молчит, разговаривать с Чимином сейчас почему-то не хочется. Не дает сконцентрироваться на поиске одной конкретной детали, которой не хватает. Видимо, потерялась, закатилась куда-то. Ну, а теперь уже не найдешь. — Я нашел тебе пилота, — выпаливает Чимин, подпрыгивая от радости на месте и ослепляя своим сияющим выражением лица едва ли не всю стоянку. — Да? — наигранно удивляется Хосок. — И кто же этот счастливчик? — смеется альфа. — А что ты смеешься? Вообще-то, он свеженький, тебе понравится. Как только генерал решится его из тренировочного лагеря притащить, у тебя, Хосочек, будет второй пилот. Фолгор наконец-то пойдет в бой, ура! — захлопал в ладоши слишком эмоциональный Чимин. — И жили они долго и счастливо… Тебе не кажется, что ты там чего-то напридумывал? — альфа поднимается и отходит в сторону, вытирая испачканные в черной вязкой жидкости пальцы пыльным полотенцем. — Я полностью серьезен, Хосок, — вмиг переключается Чимин на взрослую и уравновешенную версию себя. Может ведь, когда хочет, стоит только программу поменять, и сразу из ребенка в человека. — Чон Чонгук. Девятнадцать через месяц. Генерал лично видел его тест в симуляторе, говорит — способный и с хорошим будущим. Сможешь научить его, как тебе угодно, слепить, что хочешь. Преисполнен желания быть пилотом настолько, что даже после оглашения результатов подбежал к генералу с претензиями, почему это его не взяли, — рассказывая, Чимин по пятам следует за продолжающим перебирать запчасти Хосоком. Альфа кажется отстраненным, но на самом же деле внимательно слушает и анализирует полученную информацию. — Я сразу понял, кому он нужен, Хосочек. — А ты это понял в тот момент, когда генерал тебя трахал, или после? — смеется Хосок. Чимин меркнет, обижается. Его, честно сказать, эти шуточки уже начинают доставать. Да и сказанная Хосоком вещь — предел наглости и неуважения, в первую очередь, к самому генералу Киму. Но это Чон Хосок, он воспитан армией, вокруг него всегда были вояки, американцы, которые на пошлые словечки ни за что скупиться не будут, поэтому каждый на Тэпхедоме уже давно привык, что Хосок может позволить своему языку чуть больше, ввиду западных манер и слишком уж горячего нрава. — Знаешь что, Хосок-а, иди-ка ты на хуй. Для тебя стараешься. А ты… — начинает закипать Чимин. — Да тихо ты, я пошутил, — альфа бросает короткую улыбку, осознавая, что вякнул глупость, глядит секунду на перекосившееся злостью лицо Чимина. — В целом, звучит это всё неплохо, но пока я не увижу этого Чон Чонгука, девятнадцать через месяц, ничего сказать не смогу. Фолгор заслуживает самого лучшего. — А я тебе говорю, этот Чонгук и будет для него лучшим, — вновь расцветает Чимин. — Вот увидишь, он скоро будет здесь.

3

Зима отступает, сдает свои позиции, и вместо града или снега, вьюги и метели, на вращающиеся лопасти вертолета падают капли раннего весеннего дождя. Громыхающая машина приземляется на указанную для нее букву «Н», и в шуме поднимающихся с земли вверх вопреки гравитации капель, из небольшой кабины выходит Ким Намджун. Он щурится от попадающей в глаза чистейшей воды, осматривается по сторонам — всё, как и прежде, как и восемь месяцев назад. — Генерал, возьмите зонт, — подбегает к нему молодой омега, раскрывает черный зонт, укрывая высшее должностное лицо от совсем не пугающего его дождя. Пальто генерала разлетается от ветра в разные стороны, но тот, невзирая на разбушевавшуюся в эти дни стихию, следует прямиком к выходу. — Какие будут указания? — под ногами путается этот омега, но генерала он не раздражает — это его работа, и, если бы не сотни таких солдат, в армии был бы полнейший разлад. Ким Намджун благодарен каждому за вклад в развитие программы «Егерь», даже обычным помощникам. — Подготовьте симулятор и приведите туда Чонгука. Чон Чонгука, — отвечает на заданный ранее вопрос альфа, не стряхнув и капельки со своего влажного лба. Настоящим альфам дождь не страшен. Альфам, которые побывали в егере — тем более.

4

Добытый томик манги 2020 года издания, который Чонгук уже в сотый раз перечитывает, в сто первый почти закончен. Для него это единственное развлечение, единственное, что связывает с обычной жизнью, потерянной много лет назад. Чонгук с интересом, будто впервые видит все эти рисунки, перелистывает страницы, а сам уже по памяти воспроизводит следующие реплики персонажей. Свободный час, который выделяется каждый день для курсантов, Чонгук всегда проводит в одиночестве в своей небольшой комнатке, которую делит еще с семью курсантами. Побыть один он любит, а возможно это только в тот самый час, когда большинство уходит в зал для развлечений, где и настольный теннис, и шахматы, короче говоря, именно то, что интересует девятнадцатилетних альф. Чонгук подкидывает в руке ярко-желтый теннисный мяч, тоже предмет, хоть как-то напоминающий о том, что когда-то он был обычным ребенком, человеком, живущим вне военной базы. Тот приземляется четко в ладонь. Чонгук перелистывает новую страницу, вновь подбрасывает мяч. Всё спокойно, не то, что восемь месяцев назад. После отбытия генерала, Чонгук как и оказалось, был жестко наказан. Часы отдыха в течение месяца заменялись на уборку туалетов и помощь на кухне, а стоять в наряде — стало новым хобби Чонгука, потому что делал он это буквально каждый день. Мало того, капитан еще настолько сильно обозлился на альфу, что свою личную неприязнь выказывал до сих пор, занижая значимость Чонгука в глазах его сослуживцев, постоянно унижал и заставлял выполнять задания сложнее и по объему больше, чем выполняли все остальные. Но Чонгук привык, Чонгук приспособился и уже не чувствовал особой нагрузки. Он даже смирился с той мыслью, что ему, возможно, и не попасть на Тэпхедом, но где-то в глубине души всё еще тешил надежду, подкармливал ее каждый день, и, будучи уверенным, что рано или поздно его мечта сбудется, каждый день засыпал, глядя на обожженную по сторонам фотографию брата. Ради Сынге это всё. Ради мести. — Чонгук, — в комнату резко вбегает знакомый бета, внося в атмосферу спокойствия свои нервные флюиды. Воздух в помещении сразу же пропитывается запахом улицы, дождя и асфальта. Так пахнут хорошие вести, Чонгук почему-то словно знал, догадывался. — Через пятнадцать минут в симуляторе. Будь готов сражаться, — улыбается бета открыто и радостно. — Чего? Это еще зачем? У меня свободное время… — Чонгук сам на себя не похож, начинает отказываться, но в сердце всё еще ждет того самого, ради чего его, собственно, и ждут в симуляторе. — Чонгук, это твой второй шанс, — коротко и серьезно произносит бета, — если не сейчас — никогда. Я верю в тебя, — бета с застилающей пеленой на глазах выбегает из комнаты. У Чонгука в голове только одна мысль, один вопрос, циклично и замкнуто повторяющийся: «Что?». Он догадывается, но до конца не уверен. В такое верить по-настоящему страшно. Чонгук уже боится на что-то надеяться, он боится доверять своим ушам и глазам, людям вокруг — тем более. Но если его вызвали так срочно, то он должен, обязан показать себя во всей красе. Альфа подскакивает на мягкой скрипучей постели, пружины впиваются в бедра, но Чонгуку некогда думать о дискомфорте, он запрыгивает в свои берцы, за несколько секунд шнурует их и выходит в коридор, где его ждет группа солдат, беззвучно направляющихся к симулятору. Чонгук заходит в до боли знакомую ему уже комнату, оглядывается вокруг, и сейчас, в отличие от восьми месяцев назад, здесь пусто. Солдаты сразу же его оставляют наедине с машиной. Чонгук по привычке надевает на голову шлем, встает на свое место, вокруг него появляется картинка. На ней кайдзю, знакомый уже. Чувство дежавю где-то там, на подкорке сознания, далеко, Чонгук ему верить отказывается. Огромный кайдзю расправляет крылья, устремляясь прямиком на егеря Чона. Тот уворачивается мигом, и в момент, когда на полных оборотах голова огромного робота устремляется вправо, Чонгук разглядывает сгущающиеся на горизонте тучи — не тучи вовсе. Цунами. — Какого черта происходит? — непонимающе полушепотом произносит Чонгук. Сценарий повторяется, а такого быть не должно, это невозможно. Оказавшийся сзади кайдзю запрыгивает на спину отвлекшемуся на миг егерю, в кабине пилота которого Чонгук. Удовольствия от битвы никакого, будто бы Чон получил вариант теста, который уже когда-то писал. Вроде бы, и приятно, но на душе кошки скребут, потому что после таких подарков судьба обычно преподносит горя в разы больше, неудач тонны. Вцепившийся в спину монстр раздражает, поэтому Чонгук резким рывком наклоняется вперед, перекидывая его через себя. Волна становится всё ближе. Чонгук заряжает свое любимое плазменное орудие, и сегодня оно срабатывает в несколько раз быстрее. Чонгук выстреливает в кайдзю, тот, обездвиженный, падает в гущу океана, тонет, окрашивая водную гладь в голубой неон. Чонгук осматривается по сторонам, нет ли подвоха в виде второго кайдзю? И небо вмиг яснеет, картинка исчезает. Чонгук слышит размеренные хлопки и легкий шорох приближающихся из-за стены шагов. — Браво! — произносит Намджун, замедляясь рядом с парнем, снимающим шлем с коричневой головы, волосы на которой уже заметно отрасли, придавая более взрослый вид еще молодому альфе. За восемь месяцев он явно повзрослел, будто стал спокойнее, уравновешеннее, и лицо его изменилось. На смену наивным ребяческим мягким чертам стали приходить более острые черты бойца. Но в глазах у него непонимание, наивное и искреннее. — И это всё? — спрашивает Чонгук, сходя с выступа, на котором стоял на протяжении всего испытания. — Поздравляю, Чон Чонгук, вы успешно прошли испытание, — с умеренной улыбкой, украшающей пухлые губи, произносит генерал. Альфа подходит к Чону и протягивает тому руку, в ожидании того, что тот ее пожмет. Чонгук сразу же порывается вперед, жмет, но вопрос слетает с его губ сам. — Это шутка какая-то? Генерал, простите, я не понимаю… — Чонгук бегает взглядом по комнате, не находя, за что зацепиться. — Нет, Чонгук. Поздравляю, ты теперь пилот. — Но почему так просто? — Чонгук удивленно вскидывает бровью. Слышать в одном предложении «ты» и «пилот» кажется таким странным, непривычным. Еще час назад это было так далеко, мечта казалась недостижимой, а сейчас он пилот. Чонгук пилот. Он повторяет у себя в мыслях эту фразу десятки раз, только бы убедить себя, что не сон. Мысленно щиплет за кожу, надеясь, что проснется, но всё наяву. Чонгук и правда пришел туда, куда шел. Чонгук и правда добился. Теперь ступень новая, еще неизведанная, и цель теперь выше. — Это то испытание, которое должен пройти курсант, чтобы с вероятностью сто процентов попасть в отряд пилотов Тэпхедома. И ты выполнил его два раза. Еще раз поздравляю, через сорок минут жду тебя на вертолетной площадке, ты сегодня покидаешь это место. Попрощайся со своими товарищами.

5

Преисполненный радостью, всё еще не верящий в происходящее, Чонгук забегает в свою комнату, быстро собирает в походный рюкзак болотного цвета свои вещи, которых не так уж и много, оглядывается по сторонам, запоминая картину пустых кроватей, картину комнаты, в которой провел основную часть своей сознательной жизни. Альфа благодарит безмолвно каждый сантиметр этого помещения за подаренные воспоминания, тихо прощается, и, опустив голову, выходит, напоследок смотря на перетянутый трубами потолок, на голые стены коридора и на двери, больше напоминающие вход в бункер. Чонгук в назначенное время приходит на вертолетную площадку, где под зонтом его ждет генерал Ким. Ни о чем не жалеет, с воодушевлением покидая это место, его дом, а на деле — пристанище. Волосы цвета брауни генерала развеваются по воздуху, но серьезности у этого альфы не отнять. Чонгук чувствует поддержку в его улыбке, чувствует себя на месте, именно тем, кем и должен быть. — Ну что, готов? — уточняет Намджун. Чонгук уверенно кивает и заходит в кабину вертолета. Машина поднимается все выше, уши от шума закладывает, но Чонгук рад безмерно тому, что уезжает, надеется, что там, на Тэпхедоме, его ждет новая, совсем другая жизнь.

6

Лишь с несколькими ярко-синими, ультрамариновыми прядями в темной копне волос восемнадцатилетний омега с тяжестью, с которой обычно удерживают оружие, держит улетающий от него зонт. Он поднимает свои лисьи глаза, поправляя темно-синюю форменную куртку, и откидывает длинную челку в сторону, дабы не мешала разглядывать приближающийся вертолет. Вертолет приземляется. Лопасти медленно перестают вращаться. Омега четким армейским шагом идет к выходу из пассажирской кабины, неся на предплечье еще один зонт — для того, кому служит. Генерал выходит первым, и омега сразу же раскрывает для него зонт, но вышедший следом Чонгук, прикрывая свое лицо от порыва ветра, пристально вглядывается в стоящего рядом омегу. Тот смотрит в ответ, протягивает зонт дальше, чтобы укрыть и Чонгука от ливня, и тот сразу же выхватывает вещь из его рук. — Чонгук, — прерывает неловкое молчание Намджун. — Знакомься, лейтенант Ким Сокджин. Он отвечает за координацию внутри базы и также работает в научно-исследовательском отделе. Он проведет для тебя ознакомительную экскурсию и покажет, что у нас здесь есть. Чонгук широко улыбается своей самой доброй улыбкой и вытягивает в приветственном жесте руку вперед, отчего Джин с сомнением и исказившейся непонятной гримасой смотрит на генерала. Тот одобрительно кивает, и Джин переключает всё свое внимание на бывшего курсанта, отвечая не вежливый жест. — Чон Чонгук, — кивает ему альфа, желая произвести хорошее впечатление. — Ким Сокджин, — отвечает омега. Он неописуемой красоты, даже и не верится, что такое сокровище находится здесь, служит в армии. Для Чонгука, никогда не видящего таких омег, этот — идеал красоты. Он в его существование не верит. Чонгук вообще за этот слишком длинный день уже ничему не верит, а просто следует за течением. Он смотрит на высокого омегу, у которого в челке синие пряди, и сразу же примечает, что на Тэпхедоме к требованиям внешнего вида относятся менее жестко. Стройные бедра Джина обтянуты тяжелой тканью уставных брюк карго с карманами, на плечах такого же цвета куртка с пришитыми погонами и звездами на них. Он смотрит своим хитрым взглядом на генерала, тот смотрит на него в ответ, и сразу же перекидывает лисий взгляд своих ослепительных карих глаз на Чонгука. А тот оторваться не может, разглядывает идеальную фигуру, идеальное лицо, каких еще не видывал. Чонгук не чувствует любовного влечения. Только лишь эстетическое удовольствие. На молодого парня перед собой хочется смотреть, не отрываясь. Этот омега внушает доверие, нравится, как обычный человек, потому что взгляд такой же доброжелательный, отражает одинаково красивую как и внешность душу. — Ну что же, — громко произносит Сокджин, крепче прижимая к своей груди планшет с бумагами и планом на нем. — Чонгук, добро пожаловать на Тэпхедом, тебе здесь понравится, — искренне улыбается Джин, его губы обнажают идеально ровные и белые зубы, а прищур добавляет еще более утонченный вид. Не омега, сказка.

7

— В левом отсеке ты найдешь столовую, и скажу сразу, питание там не особо вкусное, но, знаешь, в условиях войны, это гораздо лучше, чем то, что едят бедные гражданские, — Джин останавливается почти по центру огромной площадки, по которой перемещается будто бы миллион человек. Все куда-то торопятся. И если сравнивать это место с земным, обычной городской локацией, то центральная площадь Тэпхедома — это Таймс Сквер. Множество неизвестных ранее Чонгуку небольшого размера машин перевозят какие-то детали и целые группы людей. Отовсюду сыплются сверкающие искры от сварки, что сгорают в воздухе, не пролетая и метра с огромной высоты. Каждый человек занят своим делом, каждый сосредоточен на чем-то своем, и Чонгук на мгновение теряется, оказавшись в этом мире, в котором, кажется, нескончаемый поток постоянно движущихся альф, омег и бет. — Знаю, выглядит по-настоящему страшно, но ты привыкнешь. Я здесь уже год, чувствую себя уже как дома, каждый уголок знаю, — омега оглядывается по сторонам, следуя примеру Чонгука, улыбчиво разглядывает всё вокруг. — Красиво, — единственное, что может выдавить из себя альфа. — Здесь очень красиво. Впечатляет, — расцветает Чонгук. Джин смотрит в ответ доброжелательно, а после отворачивается и ведет Чонгука в совсем другую сторону, откуда виднеется длинный и широкий коридор. Настолько широкий, что может оправдать четверть высоты егеря. — На самом деле, база не такая уж и большая. Так, стоянка егерей в левом отсеке, но туда из общежития можно попасть по мосту. Он протягивается над базой, поэтому, если захочешь, прогуляйся там. Вид на Фудзи-сан великолепный, — омега замолкает, а Чонгук, разинув рот, случайно сталкивается с каким-то солдатом, тащащим на своих плечах огромную железную панель. Тот недовольно выругивается, но продолжает идти, как муравей, в своем направлении. — Так, а нам вон туда, — Джин тычет пальцем в сторону развилки, где справа по стрелке — путь к общежитию, а слева — путь к стоянке. Джин проводит Чонгука по длинному коридору, похожему на тот, что был и в тренировочном лагере, останавливается у двери с замком, который открывается только по коду. Сходство почти во всем, только лишь стены в этом коридоре темно-голубые, бледные и выцветшие. На них нарисованы стрелки и неизвестные Чонгуку номера: вероятно, номера комнат, находящихся в этом крыле. — Твоя 275, код придумаешь сам и сообщишь мне, — Джин заводит Чонгука в небольшую, но светлую и уютную комнату. Интерьер в белых цветах, местами с голубыми полосами под цвет стен коридора. Из предметов мебели лишь минималистичная и достаточно широкая кровать, заправленная белым, мягким на вид, постельным бельем, и стол, который, гениальным решением дизайнера, было решено превратить в длинную столешницу, тянущуюся от одной стены к другой. А впрочем, выглядит удобно и пространства занимает ровно необходимое количество. В комнате и свободно, несмотря на то, что она маленькая, и уютно из-за хорошего ремонта. Но самое главное — это широкое окно без штор, смотрящее на дождливую улицу. Из него нет вида на гору Фудзияму, нет и обворожительного вида на красоты природы Японии. Только лишь водная гладь залива. Видимо, отсек с общежитием находится достаточно высоко. Чонгук подходит ближе к стеклу, по которому по одиночке стекают капли, смотрит далеко в горизонт, и на душе так легко, так свободно. — Не удивляйся, для пилотов у нас очень хорошие условия, да и вообще для всех. Рядом с окном есть шкаф, в стене над столом — полки, в которые можешь разложить все свои вещи, но у тебя, я вижу, их не так уж и много. Уставное обмундирование и предметы первой необходимости тебе выдадут в ближайшее время. Дверь рядом с кроватью — дверь в небольшую душевую с раковиной, — Джин проходится по комнате, демонстрируя Чонгуку всю ее функциональность, будто бы это его рук дело, возвращается к выходу и неловко прижимает планшет, с которым не расстается, к груди. — Ну, на этом всё, сегодня пройдешь обследование и тест на дрифтсовместимость. Тебя отведут, а пока что располагайся и отдыхай. Скоро тебе понадобится много сил. — Спасибо огромное, лейтенант Ким, — Чонгук кланяется, сам не знает почему. Но отдавать честь этому омеге кажется слишком формальным, а по-дружески пожимать руку — грубо. С ним, человечным, хочется быть более дружелюбным, более настоящим, но в то же время страх переступить грань не отпускает. Но Джин улыбается, кланяется в ответ. — Если что, Чонгук, я здесь недалеко живу. В 349. Обращайся, если нужна будет помощь, — замолкает омега. — И… Зови меня просто Джин. — Спасибо, Джин, — повторяет Чонгук, его губы растягиваются в улыбке. Лейтенант выходит из комнаты, и Чонгук, окрыленный, падает на свою новую кровать. А она, как он и думал, правда мягкая.

8

— В целом, состояние здоровья отличное, — доктор снимает очки с тонкой металлической оправой, откладывает их в сторону, потирая устало переносицу. — Поздравляю, — улыбаясь, смотрит он пристально на внимательно слушающего его Чонгука. — Чонгук, ты — годен, но… — бета вновь опускает взгляд под тяжелыми веками на бумаги, что разложил перед собой, сцепляет руки под подбородком и вчитывается в последний раз в результаты анализов. — А вообще, не важно, — вновь искренне освещает доктор своей улыбкой уже серьезно насторожившегося альфу. — Что-то не так, доктор Чха? — вытягивается Чонгук, покачивает ножками, сидя на кушетке в ожидании заключения врача. — Какие-то проблемы? — Нет, Чонгук, не переживай. Всё в порядке, — кивает бета. — Ты можешь идти, — указывает он засидевшемуся и погрузившемуся в свои мысли из-за слов доктора юноше. Чонгук сразу краснеет из-за замечания, стеснительно поднимается с кушетки и, остановившись у выхода, на прощание кланяется. Дверь за ним тихо захлопывается. Доктор Чха Ыну устало откидывается на спинку своего кресла, разворачиваясь к окну позади себя, вглядывается в вид заснеженного заснувшего вулкана, на фоне которого каждый божий день принимает пациентов. Клонит в сон, да так, что Ыну на секунду прикрывает глаза, а уже телом завладевает изможденность и вымотанность. Царство Морфея радушно приветствует, раскрывает свои золотые резные ворота, на которых огромными буквами выплавлено «СЧАСТЬЕ», но длится это до очередного стука очередного поломавшего на тренировке пальцы солдата. Ыну нехотя разлепляет веки, вновь натягивая свою ослепительную улыбку, поворачивается ко входу и говорит: — Войдите.

9

Чонгук уже почти выдохся, седьмой пот сходит с его лба, соленые капли устремляются по линии позвоночника к копчику, а темная ткань хлопковой майки без рукавов впитывает всю жидкость в себя, темнея еще больше. Пока Чонгук укладывает очередного альфу на лопатки за два приема, генерал Ким успевает несколько раз отвлечься, поговорить со стоящим рядом с ним лейтенантом Сокджином, о чем-то забавном посмеяться с ним, отчего Джин сразу же стыдливо прикрывает свое лицо планшетом, который вечно находится у него в руках и в который он постоянно делает какие-то заметки. — Генерал, мы закончили, — громко говорит Чонгук, дерзко привлекая к себе внимание. Ему порядком уже надоело бесполезно валить альф на пол, надоело это всё. Он не может дождаться момента, когда его познакомят с его вторым пилотом, когда покажут его егерь, оттого-то и раздражение с каждым днем накапливается еще больше. Но генерал всё медлит, будто бы решается, или же пилота для Чонгука вовсе нет. — Отлично, — отвечает за генерала Сокджин. — Кандидат номер двенадцать, выйдите в центр площадки, — альфа, у которого всё тело, и даже лицо, забито различными татуировками, становится напротив Чонгука. Они уважительно кланяются друг другу, ожидают дальнейших указаний со стороны руководства. — Можете начинать, — вновь произносит эту фразу Джин. Альфа с татуировками неуверенно делает резкий шаг вперед, наивно полагая, что Чонгук не отразит его удар. Юноша уклоняется от летевшего прямо в лицо кулака, подсаживается пониже и хватает альфу поперек живота, подцепляя одну ногу и опрокидывая того вниз лицом. Чонгук победно садится сверху, не приложив никаких усилий для того, чтобы побороться, заводит руку альфы за спину и прижимает к лопатке, отчего тот немного стонет. Не больно, но неприятно. Чонгук, сбивчиво дыша, вновь поворачивается в сторону генерала, обводит взглядом всех стоящих вокруг небольшого ринга солдат, одетых так же, как и сам Чон, тормозя на темном углу, в котором стоит молодой человек, которого ранее Чон здесь еще не видел. Стоя в тени, Хосок пристально наблюдает за сражениями Чонгука, примечает самые достойные приемы, и временами даже усмехается от того, каких кандидатов ему подобрали. Ведь Хосок знает, что это всё обычная формальность, которая не несет в себе ничего значимого, а является лишь штатной тренировкой для пилотов. Только вот Чонгук об этом и не подозревает, а с усердием старается показать себя в каждом бою. Хосок прикусывает нижнюю губу, когда Чонгук останавливает на нем свой горящий взгляд. Альфа чувствует пропитывающий каждый атом в этом помещении огонь, который горит в сердце Чонгука, видит, как сильно он болеет, как адски ему хочется оказаться в егере, биться с монстрами, потому что каждое движение Чонгука — отточенный метод убийства. Каждый его удар приходится именно туда, куда должен по теории, будто бы парень ночами зубрил анатомию, будто бы он наизусть знает технику каждого приема. Чонгук впечатляет, и Хосока это подкупает. Чимин, этот прохвост, всегда, мать его, прав. Чимин только прикидывается глупцом, наивным омегой, а на самом деле чувствует и знает, что нужно каждому альфе, видит в глазах и манерах каждого мужчины рядом с собой его истинные мотивы. Хосок делает пару шагов вперед, приветствуя победившего в очередном спарринге Чонгука аплодисментами. Тот непонимающе встает с побежденного несколько секунд назад альфы и отряхивает руки, будто бы предчувствуя, что скрывающийся за колонной альфа подойдет к нему, протянет руку, чтобы поздороваться, и ослепительно улыбнется. Самой настоящей, самой искренней улыбкой, которая вселит надежду даже в моменты, когда кажется, что путь завершен и край вселенной именно здесь и сейчас. — Чон Хосок, — Хосок выжидательно разглядывает Чонгука, который на полголовы выше него, оценивающе скользит по его телу, дабы знать, с чем будет иметь дело. А что будет, он уже на все сто уверен. Чонгук его второй пилот, и ни один генерал ему не помешает поставить этого молодого альфу за пилотирование, ни один лейтенант не сможет остановить войти с Чонгуком в дрифт. Хосок это чувствует, Хосок чувствует эту связь, что навсегда прочно будет тянуться между ними. Чонгук чувствует то же самое. Он вкладывает собственную ладонь, в ответ улыбаясь так же воодушевленно. — Чон Чонгук. Приятно познакомиться… Извините. Я не знаю вашего звания, — неловко мнется Чонгук. — Неважно, — отмахивается Хосок, отступая к генералу. Он говорит ему о чем-то на ухо, и рядом стоящий Сокджин, который прекрасно может услышать каждое сказанное альфой слово, улыбается, закусывая губу и опуская взгляд к собственным берцам. — Я понял, — твердо отвечает генерал. Намджун спускается вниз по лестнице к Чонгуку, и Хосок следует, словно тень, за ним, становится рядом, сцепляя руки за спиной, с гордостью глядя на Чонгука. — Неплохо, курсант. Сегодняшнее тестирование окончено, — обращается он к столпившимся вокруг альфам, которые, услышав указание, сразу же разбредаются кучками по сторонам: кто-то идет в сторону общежития, кто-то в сторону столовой. Всех ждут их собственные дела. — Ну что же, Чонгук, — генерал Ким слишком оттягивает момент. Он ждет, пока в зале не останется ни одного человека кроме него, Хосока, Чонгука и Джина, который увлеченно что-то черкает в своем планшете. — Знакомься, Хосок — твой второй пилот. Чонгук радостно раскрывает глаза, не веря, перебрасывает свой растерянный взгляд с Хосока на Намджуна, мнет нервозно пальцы. — Мне понравилась точность твоих приемов, но нам еще есть над чем поработать, — спокойно говорит Хосок. Он с доброй ухмылкой разглядывает слушающего его с открытым ртом Чонгука. Все-таки детство и подростковая наивность еще дают о себе знать, хоть и на внешность этот альфа вполне выглядит созревшим, в самом соку, как налившийся итальянский персик. Чонгук кивает на каждую реплику Хосока, потому что рад, потому что невообразимо счастлив, что именно этот альфа будет его вторым пилотом. В Хосоке чувствуется сила, чувствуется стержень, и Чонгук за это готов душу продать. Только лучшие учителя смогут научить его чему-то стоящему, чтобы после бороться с кайдзю самыми изощренными способами. Из выхода в длинный коридор показывается бета в белом халате — доктор Чха Ыну. Заприметив стоявших в группе молодых людей, он сразу же ловит на себе интересующиеся взгляды, но двигается вперед, держа в своих худеньких руках какие-то бумаги. Целую папку. — Генерал Ким, — кланяется он. Намджун отвечает тем же. На секунду бросает Ыну взгляд на стоящего рядом Чонгука, который всё еще с неприкрытым восторгом в глазах рассматривает своего нового друга. Лейтенант Ким Сокджин отходит в сторону, заполняя свои собственные бумаги. — Можно вас на секундочку? — спрашивает бета, и Намджун одобрительно кивает, сразу же отходя с доктором Чха подальше от чужих ушей. Напоследок бросает: — На сегодня все свободны. С завтрашнего дня Хосок и Чонгук тренируются вместе. Через неделю проведем дрифт-тест. Джин послушно записывает нужные детали на крае белого исписанного листа бумаги и сразу же быстрым шагом скрывается в коридоре. Намджун бросает в его сторону неоднозначный взгляд, за которым кроется что-то неясное для него самого, а после, одергивая себя, возвращает внимание на доктора Чха. — В чем дело? — Результаты анализов Чон Чонгука окончательно готовы. И есть некоторые особенности… В активности правого полушария мозга, — на выдохе выговаривает доктор. — Насколько критично? — серьезно задает вопрос альфа. — Не настолько, насколько могло бы быть, но вероятность выпадения — один процент, — глядя в глаза генералу отвечает бета. Ыну замолкает, Намджун задумывается, как всегда тщательно анализируя полученную информацию, прежде чем дать окончательный ответ. — В таком случае, пусть продолжает тренировки. Он нам очень нужен.