Тенали

Сквозь веки глаза почувствовали яркий свет, кожа ощутила солнечное тепло и жжение от соли. Я приоткрыл глаза. Надо мной был оранжевый тент спасательного плота, не прикрытый им кусочек неба с солнцем и два девичьих лица, выражавшие испуг, волнение и крайнее утомление одновременно. Моя башка трещала и раскалывалась, на голове под повязкой болезненно пульсировал отек. Приложив усилия, я попробовал подняться. Чья-то рука придержала меня за корпус и помогла усесться, ещё одна поднесла к губам бутылку с водой. Я сделал несколько судорожных глотков. Мой взгляд начал проясняться, и у меня получилось рассмотреть девушек. Обеим было примерно по 20 лет, то есть на пару лет помладше меня. Первая, судя по внешности была типичной азиаткой, и между прочим весьма миловидной — бледная, слегка желтоватая кожа, жесткий хвост блестящих черных волос, миндалевидные глаза. Она была довольно миниатюрна — от силы метр-шестьдесят и худенькая, однако в области груди под одеждой проглядывалась пара объемных выпуклостей. На ней были босоножки, джинсовые шортики и легкая зелёная олимпийка. Вторая оказалась негритянкой или, точнее говоря, мулаткой. Сантиметров на 10-15 выше азиатки и ощутимо крупнее её, но не толстая, с пухлыми губами и копной курчавых волос. Её гардероб составляли аналогичные шорты, красная футболка и пара кед. Азиатка сжалась в комочек и забилась под бок мулатке с испуганным выражением на лице. Вторая девушка выглядела более уверенно и вопросительным взглядом смотрела на меня. В моей гудящей голове стали всплывать события предыдущей ночи… На борту лайнера «Левиафан» была ночь барбекью. На верхней палубе стояли накрытыми столы с закусками и напитками, возле огромных, пышущих жаром грилей трудились повара. С танцевальной площадки неслась музыка, бармены за стойкой жонглировали бутылками и шейкерами. Пассажиры постоянно циркулировали между всеми этими объектами, направляясь утрясти съеденные бургеры на танцполе или освежиться пина-коладой после танцев. Я никогда не был фанатом дискотек, поэтому в основном фотографировал местный сервис, потягивал ром и пробовал достижения корабельных поваров. Вскоре мне и это надоело и я решил прогуляться вдоль «Левиафана» перед сном. Я спустился на три палубы ниже и направился вдоль борта от кормы к носу судна. Здесь уже не было шума и музыки, только несколько семейных пар за сорок, любующихся на зарево заката. Я дошёл до носа. Тут я был совершенно один. Только мерный гул машинного отделения и вибрация обшивки судна. Облокотившись на перила, я тоже уставился в сторону запада и уже в который раз усмехнулся своему положению. До сих пор не могу поверить, что выиграл круиз вдоль западного побережья Южной Америки. Вообще я люблю поездки, и новые места это круто, но все это даже сейчас казалось какой-то фантастикой. Я простой студент, из семьи не нищей, но и не безумно богатой, отдыхать «по-современному» не умею. И что я такого забыл на этом огромном плавучем Лас-Вегасе? Конечно, я был рад что мне выпал шанс получить такие впечатления, но по правде говоря, тогда на выигрыш я и не рассчитывал. Хотя тут было потрясно! Вне всяких сомнений! Мы посетили Перу и Эквадор, затем несколько дней шли через открытый океан к Галапагосским островам. В городах я знакомился с богатой южноамериканской культурой, а на корабле развлекался в своё удовольствие. Пассажиры были в основном американцы, соотечественников практически не было, однако языковой барьер мне не угрожал — я отлично знал английский и довольно сносно испанский. Один раз даже удалось подцепить рыжую американку, похожую на Софи Тёрнер — уж не сама ли леди Старк путешествовала инкогнито? — и хорошенько с ней покувыркаться в каюте пару ночей. Было довольно приятно, хотя далеко и не высший пилотаж — видал я и покруче. Правда, как только она узнала, что я русский, а не чех или поляк, как ей казалось, то вылупила глаза, будто я сказал, что по ночам жру живых котят, и больше я её не видел. Неожиданно равномерное гудение под палубой сменилось на более напряженное, затем из брюха корабля раздался страшный оглушительный механический вой. Я благоразумно поспешил убраться с носа корабля. Пока я шёл, из динамиков раздалось сообщение сначала на испанском, а затем на английском: «Уважаемые пассажиры! Просим вас проследовать в ваши каюты и ждать дальнейших указаний! Соберите документы и вещи первой необходимости! Будьте готовы к выполнению плана эвакуации!» Я выматерился и сорвался с места. Нужно добраться до своей каюты, пока лайнер не заполонили толпы паникующих, ломанувшихся с танцплощадки! Пулей пролетев мимо спешащих по каютам людей, я ворвался в свою и закрыл за собой дверь. Стараясь не паниковать, я быстро начал собирать вещи в свой туристический рюкзак — он был у меня вместо чемодана. В коридоре слышалась истерика, рыдания и топот. Выкинув сувениры, я уложил документы, деньги, средства связи, минимум обуви и одежды, отдавая предпочтение крепкой и надежной, все имеющиеся медикаменты, напитки и еду. Сам же переоделся в максимально прочный и практичный шмот — просторную рубаху на пуговицах, плотные штаны с карманами, износостойкие носки и беговые кроссовки. Как только я управился, поступила команда: «Внимание! Всем пассажирам немедленно надеть спасательные жилеты и проследовать к зонам посадки на шлюпки согласно инструкции!» Я нацепил жилет, накинул лямки рюкзака на плечи, сделал шаг к двери… зацепился обо что-то ногой, ударился головой об угол стола и потерял сознание… Меня разбудил взрыв. Мощнейший удар, потрясший весь огромный корабль, прикатился с носа, со стороны машинного отделения. Он-то и вернул меня в реальность. Ушибленная рана на голове замазала кровью пол и одежду и отдавалась глухой болью при шагах, но мне было наплевать. Я поднялся на ноги. Чувствовался наклон палубы в сторону, где грохнул взрыв. Видимо, корпус был пробит и уже наполнялся водой. Я вышел в коридор и направился к корме. По дороге я дергал за рычаги, закрывая переборки — они должны были временно задержать воду. Людей не было видно. Только один раз мне попался затоптанный труп пожилого мужчины, раздавленного в панике, и множество царапин и следов крови на стенах — страх всегда увеличивал жертвы. Я поднялся на палубу выше и продолжил движение. Угол наклона все увеличивался. Внезапно я услышал крики в закрытой каюте, мимо которой я прошёл, и удары в дверь. Я вернулся и сказал по-английски, что попытаюсь помочь. Скинув рюкзак, я крикнул людям в каюте, чтобы отошли от двери. Затем несколько раз ударил с ноги. Легкая дверь поддалась, и замок с хрустом выломался из деревянной панели. Из каюты выскочили две девушки с сумками, и быстро благодаря на английском, кинулись к корме. Я подхватил рюкзак и поспешил за ними. Уклон выровнялся — наверное нижние палубы уже полностью затоплены. Людей нам так и не попадалось. Снаружи все заволокло густым белым туманом. Мы бросились к шлюпкам, однако то что мы увидели заставило одну из девушек разрыдаться — шлюпок не было, только пустые лебёдки болтались в тумане. Пассажиры спешно эвакуировались, а мы остались на тонущем корабле. Однако у меня был план. Я не поленился изучить все эвакуационные приспособления, указанные в инструкции, поэтому велел девушкам следовать за мной. Мы поднялись на верхнюю открытую палубу, мимо поваленных столов и грилей перебежали на опустевшую танцплощадку. Я начинал чувствовать себя все хуже, зато точно знал, что делать. Мы проследовали к оранжевому контейнеру в углу — это был надувной спасательный плот. Втроём мы попытались его вытащить, но сетчатый мешок, в который был упакован плот, зацепился за контейнер и никак не поддавался. Я подбежал к грилям, где готовили мясо. На полу я заметил длинный клинок наподобие мачете — видимо, такой нож привычнее поварам-латиноамериканцам. Этим ножом мне удалось вспороть сетку, и, при помощи девушек, извлечь и надуть плот. Я посмотрел за борт — мы действительно погружались. Вода уже была почти в двух палубах от нас, но время ещё было. Мы уложили на плот наши сумки. Мачете я завернул в кусок ткани и прикрепил к рюкзаку — мало ли что. Из бара и с кухни мы вытащили и погрузили порядочно продуктов, а самое главное — несколько больших баллонов питьевой воды. В моей голове стучали молотки, взгляд туманился. Когда вода начала покрывать палубу у нас под ногами, стало ясно, что больше уже ничего спасти не успеем. Мы забрались на плот. Вскоре его медленно начала приподнимать подступающая вода… Последнее, что я помню — флагштоки «Левиафана», медленно уходящие под поверхность моря и свет угасающих огней в чёрной толще воды… Чтобы вспомнить все события, у меня ушло меньше полуминуты. И вот я здесь. После кораблекрушения, на надувном плоту с двумя девушками посреди Тихого океана… Надо было как-то начать разговор. Я нетвердой рукой полез в карман рюкзака, достал паспорт — не знаю зачем — и показал его девушкам.  — Russian — сказал я. Девушки переглянулись. Мулатка ответила за обеих.  — Americans. Английский я знал хорошо. Что ж, замечательно.  — Я Роман.  — Сара — ответила мулатка и погладила испуганную подругу по голове — А она Дженни.  — Долго я… спал?  — Несколько часов. Мы не спали совсем. У Дженни случилась истерика, как только ты отрубился — пришлось её успокаивать. Я подумал минуту. Нужно было сделать все максимально правильно и не налажать. Я высунулся из-под тента, жмурясь от яркого света, и осмотрелся. Бескрайняя водная гладь. Лёгкие волны. Голубая линза неба и солнце. Со всех сторон горизонт без малейших признаков корабля. Да уж… Я вернулся под тент.  — Слушайте. Положение наше тяжелое, но далеко не безнадёжное. Да, мы одни в океане после крушения. Да, в тумане все уплыли на шлюпках, забыв про нас. Возможно, нас уже считают погибшими. Но у нас куча еды и воды, а также набор для спасения и выживания — он на таких плотах всегда есть. Прежде всего нужно подать сигнал.  — Тут нет связи, я телефоном проверяла. — возразила Сара — Набор здесь, но тут все на испанском.  — Ну, повезло, что я знаю и его тоже. — я выдавил улыбку — Сигнальный маяк в наборе работает независимо от телефонных сетей. На радиочастотах. Сейчас включу. Я достал из ящика желтый прибор и нажал на клавишу. На нем начал моргать красный маячок.  — Вот. Теперь нас смогут искать. — я сам приободрился и, видимо, моя уверенность передалась девушкам — Не бойтесь, девчонки, нас скоро вытащат! — я подмигнул Дженни и достал из набора монокуляр и компас. Я решил попытаться определить наше местоположение. Всегда любил природу. Вырос на энциклопедиях и книгах о приключениях и путешествиях. Жюль Верн, Генри Райдер Хаггард, Луи Буссенар всегда были в моей библиотеке. А ещё частенько ходил в походы и вообще увлекался темой жизни на природе. Вот уж не думал что придётся именно так применять все эти знания. На практике. Как герои моих любимых книг. По компасу я определил стороны света. Затем принялся осматривать горизонт через оптику. Кораблей на горизонте и авиации в небе я по прежнему так и не увидел, но моё внимание привлекло нечто другое. Примерно в паре километров к северу от нас огромный столб морских птиц кружился над водой. Обычно это значит близость суши, но не здесь. В Тихом океане крачки и альбатросы живут за тысячи километров от побережья. Меня привлекло другое. Так они кружат над местом где какой-нибудь морской хищник пирует рыбой, а птицы хватают кусочки. Стая висит неподвижно над местом кормежки некоторое время, и её можно использовать как ориентир. Спустя минут десять наблюдений за птицами я понял — мы движемся на запад. Медленно, но неумолимо. Брошенный в воду шнурок из набора это подтвердил — вытянулся в сторону востока. Мы двигались при практически полном безветрии. С учетом того, что в ночь крушения мы были примерно на полпути от Галапагосских остовов до Коста-Рики, был один единственный вывод — мы попали в океаническое течение и оно тащит нас вдаль от суши в Тихий океан, где земли нет вплоть до самой Полинезии… С одной стороны это выглядело ужасной перспективой, но с другой мы по любому рано или поздно должны были достичь морских путей и встретить суда. Пищи и воды у нас было выше крыши, ведь мы неплохо обчистили кухню, да и плот был рассчитан человек на двадцать, а нас было только три. К тому же в наборе оказался опреснитель и рыболовный набор, так что голод и жажда нам не грозили. В целом удовлетворившись наблюдениями, я вернулся под тент. Девушки уснули, обняв друг друга. Я поставил маленький ветряной генератор из набора на верхушку тента, чтобы ветер постоянно подпитывал наш маячок, а опреснитель крепко привязал к плоту и пустил за борт. После чего растянулся, положил под голову рюкзак. Стоит ли говорить девушкам всю правду о нашем положении? Сара, может, и выдержит, а вот у бедняжки Дженни, как я понял, нервы совсем уже измотаны. А сделать мы все равно ничего не сможем. Так что буду молчать и давать американкам надежду на лучшее. С этими мыслями я заснул… Потянулись дни. Мы уже неделю плыли на запад под жарким солнцем и бездонным звездным небом экваториальных вод Тихого океана. Девочки вначале хотели устроить жесткую диету, но я их отговорил. Пока есть пища и вода нужно питаться полноценно. Лучше как можно дольше получать нормальное питание, пока есть шанс. Я сумел переубедить своих спутниц, когда они поняли, что опреснитель даёт достаточно, чтобы спокойной пить по 1,5-2 литра на человека в день почти без ущерба для запасов воды, а пойманная мной на крючки морская рыба, нарезанная сырой или завяленная на жарком солнце, отлично помогает в борьбе с голодом. Мы получше познакомились. Я рассказал о себе, а девочки о себе. Родители Сары были богатые бизнесмены, устроившие её в элитный колледж, где она познакомилась с Дженни — сиротой из детского дома, принятой за отличные успехи в учебе. Родители Сары очень радушно встретили Дженни, одним словом, все было замечательно. Круиз был подарком девочкам за отличное окончание учебного года. Одно только омрачало наше настроение — нам так и не попадалось кораблей и на наш сигнал не летел вертолёт. Однако каждый день происходило что-то интересное. Девочки очень удивлялись моей изобретательности, хотя я делал совершенно элементарные на мой взгляд вещи. Например, из обёрток от шоколада я сделал блестящую приманку для тунца. Также нам попалась огромная морская черепаха, идущая одним с нами курсом. Если бы мы умирали от голода, то это краснокнижное животное пришлось бы съесть, но мы не голодали. Вместо этого я привязал веревку к черепахе, и мы поплыли в сторону запада чуть быстрее. Также видели и китов, правда только издалека. С мусором обходились как можно тщательнее, стараясь не привлекать акул — последнее, что нам было нужно, это прокушенный плот. От жары спасались сидением под тентом и обливанием опресненной водой. Дженни немножко дичилась и пугалась меня, Сара общалась более спокойно. Правда, конфузы порой случались. Например, когда кому-то из нас требовалось в туалет, особенно по большому. Я вот чувствовал, как краснею от стыда, справляя потребности в море в паре метров от по сути чужих людей. Хотя чужих ли уже? Как уже понятно, Дженни была очень тонкой и ранимой душой. Мы с Сарой заботились о ней, почти как мать и отец о своей дочке, хотя разница в возрасте была несущественной — мне 23, Саре 20, а Дженни 18. Часто приходилось прятать её под тент, давать больше пить и сильнее мазать кремом от загара — её бледная кожа очень быстро обгорала. Кроме того мы много общались, играли в словесные игры или в кости, которые я нашёл в одном из карманов рюкзака. Делать-то всё равно было больше нечего. Все это очень сблизило нас, я стал для девочек почти родной, а они для меня. Мы не бедствовали, поэтому я уже начал приглядываться к своим попутчицам. Дженни была милашкой и жуткой скромницей, вечно стеснявшейся своей пышной груди. Со мной она почти не общалась, а только шепталась с подругой. У Сары тоже были отличные формы, особенно объемистая попка, да и вела она себя более открыто. Сара как правило спала возле Дженни на одной половине плота, а я на другой. Но однажды Дженни заснула раньше обычного — её укачало. Мы с Сарой свернули тент, сели рядышком и стали смотреть на звездное небо. Все-таки было в нашем положении что-то прекрасное…  — Рома… — сказала Сара и положила свою курчавую головку мне на плечо — А мы ведь так и не поблагодарили тебя.  — За что?  — Ты вытащил нас из каюты, посадил на плот. Ты заботишься о нас, добываешь рыбу и воду. Без тебя мы бы погибли.  — Ерунда. Так поступил бы любой нормальный человек. И потом: возможно, я несколько старомоден, но вы всё-таки дамы, а я мужик. Помочь вам — моя обязанность. Так уж меня воспитали.  — Знаешь, — Сара улыбнулась и обняла меня — Сказал бы ты такое при моих подругах из колледжа, прослыл бы сексистом. И очень возможно, что я бы их поддержала. А вот сейчас… не хочется. Я вижу, что ты способен подтвердить слова делом. Это достойно… Она потянулась и поцеловала меня своими полными губками в мою щетинистую небритую щеку. Поцелуй был тёплым, искренним и таким нежным… У меня были разные девушки, но с Сарой все ощущалось по-другому… Утром я проснулся первым, на рассвете. Все снова было в тумане, таком же густом как и в ночь крушения. Сквозь него проглядывалось солнце, белое, как шар пломбира. В моих объятиях сладко спала Сара. На её милом смуглом личике виднелась улыбка, а ручка была засунута мне под рубашку и лежала у меня на груди. Отвернувшись к борту, тихонько сопела Дженни. Не было ни малейшего дуновения ветерка. Тишина стояла будто я оглох. Даже плеска воды не было слышно. Я лежал и вдыхал аромат кудрей Сары. Мы не мылись больше недели, были покрыты солью и рыбьей чешуей, но от её волос все равно пахло божественно. Наверное, ещё одна женская тайна. Наконец легкий ветер развеял густой туман и я увидел что мы находимся в спокойной бухте, в ста метрах от пляжа и кромки джунглей…