С каждым проведённым здесь часом это место всё больше и больше казалось им не просто странным, а прямо-таки загадочным. Дом словно был способен меняться и делал это в зависимости от их действий.
— Вот они — последствия теории «чистой крови» во всей своей красе, — буркнула Гермиона, перелистывая страницу дневника Меропы.
— Кровь имеет огромное значение, вам ли не знать этого? Вроде бы как генетику в магловских школах преподают, и хотя конкретно вы учились в Хогвартсе, но изучить основы этой науки могли бы.
Сказано это было со столь скорбной миной, что Гермиона едва удержалась от того, чтобы не хлопнуть его по голове тем самым дневником. Его только могила исправит, как всегда — считает себя выше других, умнее других и лучше других.
— Конечно, вот яркий пример! — она кинула многострадальный дневник ему на колени.
— Мраксов сгубило их же собственное незнание законов всё той же генетики. Близкородственные браки не ведут ни к чему хорошему, а у них это случалось.
— Вот именно поэтому магам нужно вливание свежей крови из числа маглов! — едва не выкрикнула Гермиона.
Внезапно раздался такой грохот, что заложило уши. Гермиона инстинктивно пригнулась, прикрыв голову руками. Люциус схватился за палочку. Повернувшись к источнику звука, оба разве что рты не раскрыли от удивления. Шкаф, до того стоявший у стены и наполненный простенькой посудой, штопанными тряпками и другой бытовой ерундой, сейчас лежал на полу среди горы черепков.
— Что… это… было?
Гермиону немного трясло. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, девушка подошла поближе к Люциусу и встала чуть позади него, словно искала защиты. Впрочем, он сейчас был вовсе не склонен разбираться в первопричинах её поведения. Куда больше его интересовало, как это ни странно, «поведение» этого дома.
— Оно рушится? В смысле это место, — вопрос, заданный исключительно ради вопроса. Он и сам прекрасно понимал, что ответа не получит.
— Думаете?
Кажется, Гермиона перепугалась, а только этого ему и не хватало. Вероятность того, что они найдут выход из этого места вдвоём, была куда больше, чем поодиночке. Он осторожно положил ладонь ей на плечо.
— Послушайте… Послушай, Гермиона, я не знаю, что сейчас здесь происходит, ты тоже не знаешь. Но очень сомневаюсь, что это место хочет убить нас. Никаких соображений у меня пока нет, но вместе мы сможем найти выход. Ясно?
Он странно сощурился, словно хотел передать ей хоть чуточку своей уверенности, хотя по большому счёту это была та ещё бравада. Никакой уверенности у него не имелось. Однако, это сработало: девушка кивнула, да и вообще, выглядела чуть спокойнее, чем минутой раньше.
— Пойдём на кухню, спокойно перекусим, а уж потом сообразим, что нам делать.
Второй сюрприз их ожидал на кухне: посередине стола стояли свечи в стареньких, но довольно изящных подсвечниках.
— Что за… — дальше следовала нецензурная лексика, так не сочетавшаяся с обликом чистокровного мага.
Гермиона глубоко задумалась, проверила вновь все до единого шкафа, заглянула в ведро с водой, в тазик, куда утром сложили немытые чашки после завтрака. И только пройдясь по всей кухне, резюмировала:
— Количество воды ровно столько же, сколько было утром до того, как мы пили чай. Значит, смерть от обезвоживания нам не грозит. Из продуктов даже кое-что прибавилось: от недоедания, значит, тоже. Правда, всё в духе образа жизни бедняков первой половины двадцатого века. Есть кукуруза, мясо, горох, капуста, но если мы попросим у этого места Шато-Икема то, наверное, ничего не получим. По той простой причине, что
она не знала, что это такое.
В целом, её наблюдения и выводы совпадали с его собственными. Это место впитало душу умершей женщины и продолжало хранить её здесь. Вопрос только в том, причём тут они? На всякий случай эту мысль он решил не озвучивать, как бы его молодая напарница вновь не впала в панику. Это плохо может сказаться на перспективе покинуть это место. Малфой сел за стол, наблюдая, как Гермиона несколькими взмахами волшебной палочки приготовила мясо, добавив в качестве гарнира овощи. Это было довольно интересное зрелище — всё же не просто так многие признавали её в числе талантливейших ведьм. Это же надо было родиться в семье маглов, до одиннадцати лет не знать ничего о магии и так мастерски освоить бытовые заклинания. До сих пор он думал, что маглы, наоборот, стремятся свести количество магии в своей жизни к минимуму. Уровень владения той же защитной магией Люциус, к сожалению, видел сам лично.
Они сидели за столом друг напротив друга и молча ели. Свечи зажглись сами собой, что тоже было довольно интересно. Однако, и эти мысли Малфой тоже оставил при себе. Покончив с едой, они вновь отправились изучать дом, осторожно обходя упавший шкаф. Гермиона отвернулась, делая вид, что неменяющийся пейзаж за окном интересует её куда больше, чем этот несчастный шкаф. Малфой же наоборот: цепким взглядом окинул стенки самого шкафа, стену дома в том месте, где он стоял, и потолок над ним. Никаких причин для падения не нашёл. В стенах не было трещин, шкаф хоть и был старым, но сделанным явно на совесть. Он просто не должен был упасть. Не мог упасть. Не в этом месте. Или наоборот? Вот конкретно в этом месте мог?
Они перетряхнули каждую вещицу, заглянули в каждый шкаф, а также под шкаф и на шкаф. Но ничего, что было бы достойно их внимания, так и не нашли. Жизнь Мраксов не отличалась разнообразием, впрочем, это стало понятно ещё из дневника. Всё, что было в доме, предназначалось либо для домашних дел, либо было напоминанием о величии и чистой крови семьи.
Но основной проблемой стало даже не это, а то, что стоило им начать выяснять отношения, как в доме что-нибудь обязательно происходило. Упала с полки ваза, когда Гермиона с пеной у рта объясняла Люциусу, что это вряд ли точная копия дома, скорее то, что помнила Меропа. Почему-то резко хлопнула дверь, когда Люциус в сердцах заявил, что ей никогда не понять семью чистокровных магов. Они тогда проверили всё, обошли дом, в очередной раз подёргали все окна и входную дверь. Сквозняка не было. Однако, дверь по какой-то причине хлопнула.
— Этот дом… Он сводит меня с ума, — пожаловалась Гермиона.
Люциус мог сказать то же самое, мог вспомнить, что даже в Азкабане не чувствовал себя так отвратительно, как тут. Там он знал, за что туда попал и сколько ему ещё там сидеть. За что он сюда попал, Малфой тоже понимал — за свою избыточную самоуверенность. Спасибо, что ещё Гермиона не напомнила ему ни разу о том, что именно ему принадлежала идея, в конечном итоге загнавшая их сюда.
— Этот дом и сам какой-то… сумасшедший. Если, конечно, так можно сказать про дом.
— Вы тоже ощущаете это? — пробормотала Грейнджер, теребя рукав мантии. За это время, что они здесь находились, у неё вошло в привычку не выпускать палочку из рук. Практически как в разгар войны с Лордом. Тело быстро вспомнило навыки, полученные однажды, и вот уже палочка снова стала чем-то вроде продолжения руки.
Мужчина в очередной раз почесал пальцами подбородок. Щетина грозила превратить его в некое подобие Дамблдора, если они не покинут это место в ближайшее время. Однако, похоже, что это им не грозило.
— Да. Это же очевидно. Чёртова борода. Ещё пару суток, и меня того и гляди спутают с Мерлином или с Дамблдором, и даже не знаю, которая из этих перспектив хуже.
— Эм, так за чем же дело стало? У вас в руках палочка, — резонно заметила Гермиона. — Вам не нужно бежать в супермаркет за сменными лезвиями для бритвенного станка.
Замечание было уместное, и он бы давно именно так и сделал, будь у него его собственная палочка, а не этот кусок деревяшки, годный только для разжигания Люмоса или какого-нибудь самого элементарного заклинания. Использовать эту палочку для бритья с риском перерезать себе горло он бы не стал.
— Посмотри на эту палочку. Ею побриться можно только если заточить и попробовать поскрести этим щетину. Я похож на придурка, решившего расстаться с жизнью столь затейливым способом?
***
Никто и никогда не смог бы похвастаться до этого дня, что Гермиона Грейнджер сама лично накладывала заклинание для бритья. Она осторожно водила палочкой, стараясь не порезать, но и не пропустить ни единого волоска. Это заклинание Люциус освоил ещё в пятнадцать, когда первая щетина только-только начала расти на юношеских щеках. Но ни разу до этого дня его не брили чужие руки и уж тем более руки практически посторонней девушки.
Дом был тих и спокоен, словно в нём не было ничего необычного.
***
Гарри был готов принять любую помощь, даже если это будет помощь от Малфоя. Ситуация вышла из-под контроля. Да что уж там?! Она и не была под контролем, с самого начала и до этого момента она развивалась непойми как. Хотя бы в одном Драко был прав: сами они были живы, и их палочки вели себя так, словно ими до сих пор пользовались. А значит — шанс на спасение у них был. Знать бы только, от чего их спасать.
Драко вошёл в палату и обомлел. Тут же выскочил в коридор, схватил за рукав проходившую мимо сиделку:
— Кто смел брить моего отца? Кто отдавал такое распоряжение? Жизнь надоела?
Женщина смотрела на него испуганными глазами, но понять из сказанного не могла ничего.
— Кто побрил мистера Малфоя? — переспросила она.
— Это я должен спросить вас, — прошипел Драко.
После получасовых разбирательств выяснилось, что пациента никто не брил. Однако, с утра на щеках и подбородке Люциуса не было ни следа от щетины. Кто бы это ни был, но делал он это явно не в этом мире.
