мне был необходим свет в темноте. а теперь мы связаны нашими сердцами, холодными и растерзанными. попробуй описать любовь, что ты не можешь создать. всё это — словно лесной пожар.
Утром понедельника на семидесятой стрит пробка невозможная. Бора спешит по пешеходному переходу, поправляя края клетчатого пиджака, и вспоминает, на какой автобус ей нужно сесть. Сверяется с картами на телефоне, чтобы не проехать, как в прошлый раз. В Нью-Йорке она уже четвёртый месяц – этого хватило, только чтобы выучить одну четвёртую Манхэттена. У Боры времени не хватает на изучение достопримечательностей. Она не одну неделю грезит о походе на театральное представление, афиши которого висят на всех столбах, расположенных по пути на работу. Или же сходить в парк, пока осень не смыла все зелёные оттенки уходящего лета. У Ким либо же времени нет, либо же желания. В перерывах между её четырехдневкой она запирается в своей небольшой квартирке и рисует на дешёвых холстах такими же дешёвыми красками, не считая суток; хочет выходить с мольбертом в обеденное время, срисовывая с натуры величественные сооружения Таймс-сквера. Вместо этого ходит по выставкам известных художников и не очень. Набирается опыта, присматривает спонсоров и тех, кто смог бы купить её картины; исследует сайты, где люди активно себя продвигают – берёт многое для себя на будущее. Начинать жизнь с чистого листа в новой стране трудно, но Бора старается. Не обращает временно внимания на свои стремления и мечты, стараясь выжить в хаотичном ритме этого города. Сегодня Бора успевает вовремя. Заходит в кофейню, на вывеске которой красуется «Sun&Coffee», и видит Дон за прилавком, через стеклянный верх двери. Девушка опирается на поверхность, отделанную тёмной древесиной, занятая чем-то в телефоне. Стучит длинными ногтями по экрану склонившись, ворот её фартука изгибается – но даже так девушка выглядит на редкость элегантной. За её спиной маячит меловая доска, с белыми буквами очередного милого пожелания, написанного рукой Дон. Только заходит в помещение – обдаёт запахом свежего сладкого кофе и хрустящего печенья, разместившегося за стеклом витрины по обе от Хань стороны. – Доброе утро, – первой приветствует Бора. Проносится мимо Хань, заходя в помещение для персонала, и переодевается. – Ты выжила! – удивляется Дон, убирая телефон. Поворачивается на каблуках в сторону, куда направилась Бора. – Я не могла до тебя дозвониться и уже подумала, что Шиён тебя убила за переулком где-то. – Вымоталась. Проспала вчера весь день. Бора выходит, на ходу завязывая тёмно-зелёный фартук, и собирает волосы в хвост. Дон осматривает девушку многозначительным взглядом и тихо хмыкает. – Ага, как тут не вымотаться, – ехидно тянет она. – Джию нас чуть не прикончила. Бедный Гонхак, он весь позеленел, когда оказалось, что Шиён сбежала. – Ты долго с ними ещё оставалась? – Бора игнорирует этот взгляд Хань и идёт переворачивать табличку на двери с «закрыто» на «открыто». – Не особо. Но, в любом случае, – девушка складывает руки, упрямо пялясь на Ким, – я жду рассказа, как у тебя всё прошло с Шиён. Бора хмурится и выдыхает. – Хорошо. Очень хорошо. Дон в ответ на это угукает протяжно. – Вы собираетесь ещё встретиться? – Что за внезапный интерес? – Твой засос на шее покоя не даёт, – Хань весело хихикает, когда Бора округляет в удивлении глаза. Ким убегает в туалет, разглядывает свою шею с явным раздражением. – Я же просила… – фырчит она, ощупывая место у ключиц, где алеет несильный засос. Бора его не заметила, когда уходила из дома. Надела блузку с открытым воротом, которую выше застегнуть никак. У неё желание злобное появляется написать Шиён в грубой форме. Но Бора сдерживается. С кем не бывает. Главное, чтобы проблем не возникло, сама же Бора оставила отметок в разы больше – что теперь переживать. – Ничего не говори, – резко прерывает Ким младшую, только заходя обратно в зал, – давай работать начинать. Дон, всё ещё посмеиваясь, готовится к очередному изматывающему дню.\\
Бору немного волновал вопрос всего, связанного с Шиён. Она благополучно забивала те мысли более животрепещущим: квартплата, оплата по счетам, страховка, деньги на проезд, обновка гардероба к наступающим холодам. Только поглядывала нетерпеливо иногда на экран своего мобильника, проверяя на наличие непрочитанных сообщений. Бора слишком часто ощущала около себя сладкий цитрусовый аромат, не до конца смыв со своей кожи этот запах. Она, проснувшись к позднему вечеру воскресенья, и начав убираться, спотыкалась мыслями об оставленную Шиён кружку с пеплом и с кофе. Её губы до сих пор несильно жгли, а колени подрагивали от воспоминаний. Редко вспоминала стоны младшей или же её ухмылку – совсем не жалея, что увела её из клуба в субботу. И понимала, что вновь хочет на Ли взглянуть на сцене, нестерпимо хочет. Дон услужливо до конца рабочего дня напоминала: какая Бора плохая, что ушла без неё. В шутку, конечно, напоминала, но это не мешало её сердцу заходиться в трепыханиях, припомнив, как Шиён прижималась на танцплощадке. Когда они закрывают кофейню, почти валясь от усталости – понедельник был одним из самых напряжённых дней – Дон говорит: – Не хочешь на этих выходных ещё куда сходить? Над предложением Бора раздумывает пару мгновений, а потом кивает. – Почему нет. И разворачивается от деревянных дверей, слушая шум проезжающих машин, натыкаясь взглядом на Шиён. Бора пару раз моргает. Прищуривается. Да нет, не показалось. Шиён стоит у стены неподалеку. У неё шарф пестрящий, разноцветный, бросается в глаза своей вычурностью. Она как единственный мазок краски в чёрно-белой картинке улицы. «Придумала, как спрятать засосы», – ухмыляется в мыслях Бора. Шиён неловко мнётся на расстоянии пары метров, посматривает на Бору, опустив руки в карманы кожаной куртки. Ждёт. Хань, закрыв дверь, и увидев, куда направлен поражённый взор Боры, расплывается в той самой улыбке, которую Ким скоро начнёт ненавидеть. – Я тебя оставлю, – произносит она, хлопнув Бору по плечу и махнув Шиён. Ким дёргается, тоже ощущая неловкость. Они остаются с Шиён наедине, посреди оживлённой улицы, между проносящихся людей. Подходит Ли первая. – Привет. Бора вновь теряет дыхание от красоты младшей. – Привет. Как ты здесь оказалась? – А, ну, – мнётся девушка, – мне Минджи сказала. Она знала, где Дон работает. Бора отчего-то сомневается. По словами Хань, Минджи была не в хорошем расположении духа. Но Бора не желала разбираться. Тем более, Боре не хотелось думать, что Шиён её преследует. Обзавестись личным сталкером не было её прерогативой. – Окей. Зачем пришла? – грубости в словах вышло больше, чем Ким вкладывала. Шиён расплывается в нагловатой улыбке. – Захотела с тобой погулять. Она нечитаемо пялится на Бору, считывает кимовский вид, запоминает, наслаждается. Бора взвешивает все «за» и «против». Ничем плохим прогулка с младшей закончиться не должна. В её шальной голове до сих пор гуляет интерес к этой девушке, тяга к этой девушке. – Пошли, – принимает решение Бора. Шиён облегчённо выдохнула и сравнила свой шаг с уходящей старшей. – Как прошли выходные? – Шиён старается не смотреть часто на Бору, когда глаза требуют любоваться девушкой. Её милому хвостику на светлых волосах и усталому виду, что отлично заметен, когда та перебрасывает сумку на плечо. – Скучно. А вот, как тебе досталось от Джию – точно будет нескучно послушать. Шиён протяжно стонет. – Она на меня обиделась, а после забросала бутылками. Но сейчас, вроде, всё устаканилось. – Вот как, – довольно хмыкает Бора. – Минджи часто злится, но она отходчива, – говорит Шиён и осматривается по сторонам. – Зайдём в кафе какое-нибудь? – Замёрзла? – с явной иронией спрашивает, осматривая длинный шиёнов шарф. У Шиён губы в поражённую улыбку растягиваются. Она дует щёки и смотрит на Бору с таким вожделением, точно чудо, найденное на чердаке заброшенного дома. Совсем иначе, как в их первую встречу. Глаза не горят жаром, не пылают щёки – лишь редкие проблески теплоты в карих радужках. Бора рассеивается от этого. Замирает в реальности, чувствуя непривычный покой с чужим человеком. Пусть и этот человек не так давно трахал тебя пальцами. – Ладно, – весело улыбается Ким. – Тут неподалёку есть уютное кафе, пошли туда, – и, не дожидаясь ответа, утягивает Шиён через дорогу, хватая за рукав скользкой куртки. От этого контакта Шиён готова смутиться – но не успевает, Бора открывает двери круглосуточного кафе, тыкает за дальний стол и уходит делать заказ. Шиён просит взять мятный латте, что кажется Боре довольно оригинальным выбором. Сама же Ким, изрядно надышалась и напробовалась всевозможных добавок к кофе, поэтому взяла обычный эспрессо. – Вот твоё и первое свидание, – говорит Ким, усаживаясь за стол с двумя стаканами. – Ты признаёшь, что это свидание? – младшая встревоженно на стуле подпрыгивает. Она забирает кофе из протянутых рук. Снова, думают обе, снова Бора притаскивает кофе в их встречу. – Да. Шиён прячет лицо за бумажным стаканчиком. Морщит нос, от горячего пара, исходящего от напитка. Бору это умиляет. – Как ты в Нью-Йорке оказалась? – решает увести тему Ли, отпивая глоток. – Будем обсуждать прошлое? – с неохотой говорит. – Не особо хочу этого. – Ты хорошо на английском разговариваешь, да и по информации от Минджи, которой рассказывала Дон, я узнала, что тут не особо давно. – Я тут с… мая? Или начала июля. Учила английский ранее, поднатянула, переехав. В обстановке носителей легче учиться. Ты? – Я тут с рождения, – уверенно заявляет. Бора мычит продолжительно, спокойно попивая свой эспрессо. – Родители – корейцы, переехали до моего рождения, вот и. – Хотела съездить в Корею хотя-бы раз? – Ни разу. Мне нравится Америка. В частности, Нью-Йорк. Ты города совсем не знаешь, да? – Ага, – со вздохом произносит. – Времени не хватает. – Я могу сводить тебя куда-нибудь. На втором свидании, например, – предлагает Шиён, поправляя волосы привычным движением. Бора реагирует на это, как обычно. Как обычно реагирует на эту девушку – выпадает, любуется, руки сами тянутся к тёмным волнистым прядям. – Жарко тут что-то. – С чего бы, – говорит с ноткой сарказма, обращая внимание на свой белый стаканчик. Главное, не на Шиён. Бора уверена, что продолжит смотреть – завалит её на этом самом столе, оказываясь сверху. – Может, – раздумывает, качая головой, – из-за тебя? Шиён это спокойно выпаливает, но Бора почти давится. – Ты же видела, что я глоток делаю! – возмущается Бора, вытирая рот салфеткой. Флирт Шиён её точно доконает. – Видела, – и улыбается хитро. Бора снова вздыхает. Комкает салфетку, убирая в сторону. – Как давно ты выступаешь? – Хм, – она задумывается, мешая пластиковой ложечкой кофе, – год точно. Я сначала выступала на разных мероприятиях, когда напивалась. Потом пара групп брала на периодическую работу. А теперь вот – своя группа. Удивительно, но не я создала. Минджи. И то потому, что знала, что я к ней вокалисткой пойду. – Ого, мне думалось, ты лидер. Как никак, на сцене ты безумно горяча, – словообразовательный процесс у Боры работает быстрее, чем мыслительный. Шиён сначала удивилась от заявления Ким, но потом заулыбалась ещё шире. – Если бы лидерство поручалось за уровень соблазнительности, ты бы точно стала главнее нас всех. – Прекращай так делать. – Ты такая милая, – тише говорит Шиён. – Пошли погуляем, мне надо охладиться, – старшая взгляд уводит и встаёт. – Что, слишком? – Шиён весело. Она следует за Борой, что отходит выкинуть несчастный комок салфетки. Бора хочет ответить: «Да. Слишком. Ты – слишком». Но молчит, занятая своей паникой и смущением. На улице спасительная прохлада. Небо начинает окрашиваться в закат, разливая лучи солнца по крышам многоэтажек. – Откуда вы Дон знаете? – вновь переводит тему, всматриваясь вперёд, лишь бы не смотреть на рядом идущую Шиён. – Вроде, она знакомая Юбин? Точно не скажу. Просто появилась у нас в компании, и никто не был против. – Понятно. – Понятно, – Шиён её передразнивает, наклоняется немного к Боре. Старшая встречается со взглядом карих глаз, рука с эспрессо почти падает. Ли на неё действует неимоверно. Кажется, взгляд обычный, но Ким для себя в нём что-то находит и не может отпустить, как и понять, что это. Они останавливаются посреди оживлённой улицы, прижатые к зданию кондитерской. Бору то в жар, то в холод, то снова в жар, намного сильней предыдущего, бросает. Непроизвольно поглядывает на шиёновы губы, которые сегодня без яркой и вызывающей помады. Шиён вообще совсем без косметики сегодня – что кажется Боре чем-то невероятным. На столь близком расстоянии рассматривает девушку в оранжевых лучах яркого солнца, вдыхает часто её духи и слабый запах табака. Застопоривается у родинки прямо на подбородке. Не смеет поднять глаза выше, встречаясь с таким же восторженным взглядом. Шиён придвигается ещё ближе. Бора не отталкивает, точно понимая, что девушка хочет сделать. Рукой, свободной от кофе, Шиён тянет невинным жестом старшую за край пиджака. Открывает рот, чтобы спросить что-то. Раздаётся оглушающий шум грома, сопровождающийся молнией – Шиён пугается, быстро отскакивая от Боры, и проливает на неё остатки латте. Хлёсткими потоками с неба обрушивается дождь. Бора не сдерживает разочарованного выдоха. – Прости! – Шиён сразу замечает, что сделала. Она в спешке трясёт руками, не зная, как исправить. Её волосы начинают стремительно промокать. – Всё нормально, – заверяет её старшая, удивляясь такой реакции Ли, что как виноватый и испуганный щенок стоит. Осматривает свою одежду, где небольшими пятнами кофе, надеется, что отстирает. Не может она на Шиён злиться. – У нас проблемы сильнее есть, – и указывает рукой на небо. – Вон там в двух метрах козырёк, можем переждать, – предлагает Шиён. Звучит ещё один раскат грома, с яркой вспышкой молнии. Ли опять дёргается. – Ты такая пугливая, взять тебя за руку? – она это с шуткой беззлобной предлагает, но внутри волнение разносится. – Возьми. Бора на мгновение тушуется. От слов своих отказываться не любит. Вот и сдерживает их, скрепляет ладони и переплетает пальцы. Внутри что-то щёлкает – Бора предпочитает не придавать этому значения. Пальцы у Шиён холодные и мягкие, они вплетаются в борину руку, держат крепко. Шиён улыбается дрожащими губами, начиная замерзать, у неё шарф наполовину намок, а у самой Боры – лёгкий пиджак и блузка тоже находятся не в сухом состоянии. Под козырьком, в красную полоску, стоят. Капли дождя звучно стучат, падают на серую дорогу. Люди в спешке разбегаются. Бора же, держа шиёнову руку в своей, раздумывает, вызывать ли снова такси, уезжая вместе с ней домой? Ей не нравится, как младшая подрагивает рядом, ожидая, пока дождь закончится – свидание прекращать не хочет. Ким выкидывает свой почти допитый эспрессо. Вытаскивает телефон из кармана и спрашивает, ради приличия, у Шиён, заранее зная ответ: – Поехали ко мне? Погреемся.\\
Только они оказываются в квартире, Бора отправляет Шиён в душ. Тыкает туда-сюда, указывая, чем та может пользоваться. Ванная у Ким маленькая, с разнообразными баночками кремов и шампуней, с тремя полотенцами на крючках и глупой шторкой с уточками у душевой кабинки. – Иди быстро грейся, – командует Бора, оставляя младшую одну в ванной. Шиён даже ответить ничего не успевает, как Ким скрывается за дверью. – Я тебе притащу чистую одежду. Надеюсь, ты не против походить в моём. Походить в одежде Боры Шиён не против. Но чего-то не понимает, почему стоит в помещении одна, когда они обе замёрзли. – Бора, – кричит она, быстро раздеваясь – мокрая одежда неприятно липнет к телу, – ты ко мне присоединиться не хочешь? По ту сторону замолкают. – Бора? – Не думала я, – усмехается старшая, подходя к двери, но не открывает, – что наши отношения уже дошли до принятия душа вместе. – Не хочу, чтобы ты из-за меня заболела. – Не заболею. Давай там быстрее, я пока чаю сделаю, – Бора всё же отказывается. Она тоже за своё здоровье переживает. Моральное. Шиён фыркает. Девушка тоже отказывается – но принимать душ без Боры. Она дверь открывает, будучи голой, втаскивая за ворот Бору за собой. Теперь у старшей нет пути отхода. – Вон, тоже дрожишь, – говорит Шиён, тыкая Ким в плечо. Она её к двери прижимает, не позволяя удрать. – Шиён, – начинает Ким, – ты стоишь передо мной фактически голая. Младшая закатывает глаза. – Ты уже видела меня голой. Бора хмыкает, уводя голову вбок. Она непонятно отчего себя так ведёт. Подумаешь, женское тело. Чего так смущаться. Но это тело Шиён. С засосами, поставленными Борой, с изгибами плавными и сексуальными, с округлостью груди и бёдер, к которым руки сами так и тянутся. И это Бора ниже посмотреть не решается, взгляд ровным держать старается. Смотрит на неё, на эту девушку, при ярком свете ламп, которые не позволяют укрывать ничего. Бора может увидеть всю её. – Тогда, уровняем шансы, – Ли улыбается затейливо, проводит языком по своим зубам, снимая с Боры мокрую блузку. Расстёгивает пуговицы ловко, но медленно, тянет специально. Бора упирается головой об дверь, когда Ли своими руками мимолётно по шее проводит. Шиён заводит руку за чужой затылок, наматывая пряди на пальцы, и стягивает резинку, в цвет волос, позволяя им рассыпаться вихрем по плечам. Губы младшей касаются чуть правее брови; и ладонями Шиён съезжает за пояс брюк. Бора внезапно отталкивает Ли от себя. Последняя шикает возмущённо, но потом видит, как Ким сама яростно срывает с себя мокрую ткань, и смотрит на младшую с возбуждением. Одежда с влажным шлепком оказывается на кафеле. Бора даже не удосуживается её сложить или повесить элементарно на крючочки. Старшая заталкивает их обеих в душевую кабинку, прижимая Шиён лопатками к стене, и выкручивает кран на полную. Бора точно не планировала заниматься сексом, зовя Шиён снова к себе. Точно не планировала вжиматься ладонями в бёдра и слушать эти тихие вздохи, исходящие от девушки. Засматриваться на пропитанные дождевой влагой тёмные волосы, что облепили шиёново лицо; вновь задыхаться от вида этого тела, цепляться пальцами о тазобедренные косточки и царапать поясницу. – Горячо же, – шепчет Ли. – Потерпишь, – выпаливает жёстко Бора, впечатываясь в губы Шиён поцелуем. На неё вода, уже не дождевая, льётся, обжигает. Но не так, как губы Боры. Старшая целует резко, сразу проникая языком в рот, сталкиваясь с влажным шиёновым языком. Шиён на вкус, как мятный латте. Сладко и вкусно. Ким, со своим эспрессо, оставляет привкус горечи и тёмного шоколада. Младшая бьётся головой об стенку от напора Ким и клацает зубами, прикусывая кимовский язык. Бора беззвучно возмущается и отрывается от девушки. – Между прочим, я не целуюсь на первом свидании. Шиён прыскает. Тыкается влажными губами в губы Боры, мимолётно касаясь, и отвечает: – Я тоже. Градус капель становится действительно сильным. Падают на оголённые плечи, ошпаривают кипятком. Ким приходится оторваться от младшей, чтобы настроить воду. – Зато больше не холодно, – отзывается Бора, отходя от Шиён на несколько шагов. Кран непостоянный, нормально с первого раза выбрать нужную температуру не выходит. Пока старшая возится, Шиён, на уже подрагивающих ногах, наблюдает за Борой. У неё спина такая красивая. С чёткой линией позвоночника, с родинками на нежной коже. И ягодицы у неё тоже красивые, как и ноги, с рельефом мышц, с худыми лодыжками и маленькими стопами. Вся она красивая. От Боры начинает кружиться голова. Шиён врезается своим телом в кимовское. Прижимается обнажённой грудью к такой же спине и ползёт руками к бёдрам. – Вот поэтому я не хотела принимать душ вместе, – глухо отдаётся от Ким. Она руками в кафель упирается, укладывая на них голову, ярко чувствуя прикосновения младшей. Отрегулированная вода льётся на их кожу, согревает до пара в душевой. Бора зажмуривается, когда Шиён ведёт к внутренней стороне бедра, поднимается до груди и возвращается к спине. – Врёшь же, всё ты хотела, – шепчет прямо на ухо, сжимая упругие бёдра сильнее. – Шиён… – на выдохе со сдавленной угрозой. Шиён дразнится. Круговыми движениями по ягодицам проходит, надавливает. Она кусает и целует шею, слизывает горячие капли, оставляя больше влаги. – Да? – оторвавшись от покрытия мокрой кожи поцелуями, она царапает короткими ногтями низ живота, ведёт то вверх, то вниз. У Боры каждый участок тела изнывает. Она закусывает губы, бёдрами назад поддаётся. – Прекращай мучить меня. Шиён прыскает в лопатку, которую до этого целовала. Бора разворачивается в её руках, Ли от неожиданности почти падает – Шиён удерживают кимовские руки, что зарываются в волосы и притягивают требовательно к себе. В поцелуй вмешивается вода, она стекает по бровям, замывает глаза, делая картинку размытой; увлажняет губы сильнее. Шиён собирает капельки языком – касается кимова рта лишь дыханием, проводит по нижней губе, слизывает. Улыбается, оставляя краткий поцелуй в уголку покрасневших губ. Косметика Боры, до этого испорченная дождём, расплывается под натиском душа и младшей, делая её вид ещё более крышесносным. С этими серыми дорожками от туши, с разводами розовой помады, что остается, вместе с пудрой, терпкостью на кончике языка. Бора горячо дышит, кусается, утягивая младшую снова и снова в страстный поцелуй, сталкиваясь с тем самым издевающимся языком. Она корябает затылок младшей, второй рукой гладит плечи. – Ты такая несдержанная, – хмыкает младшая, стараясь думать последними остатками разума. Но не получается, когда пылкая и решительная Бора перед ней – от неё остротой тянет, которую Шиён вдыхает носом, вместе с паром. – Ага, – скоро бросает в ответ, не задумываясь. Льнёт и льнёт к чужим губам, почти сбивая их двоих от тяжести движений. Бора сползает ладонями ниже, водит по коже, что как разбавленное плавленное золото. Шиён касается губами ключиц, дотрагивается до линии челюсти, легко прикусывая мочку уха. Заставляет старшую втесняться своим телом в холодный светлый кафель. Пальцы Ким натыкаются на шероховатость, когда заново исследуют тело Шиён, уже не в слепую, без влияния алкоголя. Хочет посмотреть, что там. Для этого опускается поцелуями по животу, кусает ещё не сошедшие засосы. Шиён запутывает руку в её волосах, потягивает светлые пряди и неслышимо бормочет что-то. Бора застывает у низа живота, утыкаясь во внутреннюю сторону бедра. Проходит указательным пальцем по глубоким затянувшимся порезам, которые точно бы не заметила в полутьме комнаты. Шиён эту заминку замечает, хмурится волнительно и поднимает Бору за подбородок к себе обратно. – Помнишь, ты говорила, что не хочешь прошлое вспоминать? – слова у неё выходят мягкими и тревожными, но на губах всё плавится от похоти. – Поняла, – кивает и вновь целует девушку. Меняет их позиции, прижимая уже Шиён к стене, для удобства. Те раны не были делом Боры – хоть и она, против своей воли, начинает беспокоиться. Шиён выбивает эти мысли своими стонами. Спину холодит кафельная плитка, когда спереди прижимается горячее тело. Взрывной диссонанс. Особенно, когда губы терзать другие не перестают, а к телу так же прикасаются осторожные, но уверенные руки.\\
После душа, который точно смог бы сжечь любую болезнь своим жарким пламенем, Бора закутала Шиён в плед и вручила в руки обжигающий чай с лимоном. Дождь за окном не прекращается, стучит по оконному стеклу. – Ты такая… – удивлённо выдыхает Шиён, неловко вытаскивая руки из складок пушистого пледа, сидя на кухонном стуле, чтобы держать кружку, – …заботливая. Бора лишь смиренно кивает. Ей такое говорят не в первый раз. – Ну, ты же не можешь выступать на сцене с болящим горлом, верно? – иронично тянет девушка. Шиён обиженно кряхтит в кружку. – Тебе повезло, что имидж у моей группы… своеобразный. Никому не было дела до засосов. – А вот с моей работой от засосов будут проблемы, – ворчит Бора, усаживаясь за стул рядом. – Я ведь не… – Ты да, – прерывает она Шиён, тянет ворот своей футболки, указывая на еле видимое пятнышко. – Упс, – она смыкает губы в тонкую полосу, посмеивается. Ей совсем не жаль. – А вообще, ты акула кровожадная. – Акула? – изумляется, опираясь локтем о скрипучий стол. – Ага. Кусаться любишь. Причём сильно, очень сильно. Знаешь, как болят твои укусы? У Боры хватает наглости смутиться, тут же сменяясь на ехидную улыбочку, показывая свои острые зубки. Их с Шиён одежда сушится, и Бора никак не может выпроводить девушку из дома. Ей на работу завтра, а останься младшая на ещё больше – отдохнуть у Боры не выйдет. Расслабляется, зато, Ким значительно. И смотрит на разморенную Шиён, с новой порцией засосов – только уже ниже, чтобы никому не было видно. У них намечается странный тип отношений? Бора разобраться никак не может. Но и отказывать Шиён во внимании тоже не в состоянии. – А тебе чай не положен? – спрашивает Шиён. – Мне горячего больше не хочется. Тебя хватило. Шиён снова обжигается. Ставит громко кружку на стол и высовывает смешно язык. Бора реакцией довольна. – Ты действительно мстительная, – делает для себя выводы Ли и спускает с плеч плед. Шиён сидит в кимовской одежде и ей это без сомнений нравится. Со стороны коридора раздаётся звонок. Мелодия не кимова мобильника. – О, чёрт, – Шиён резко подрывается и пытается по звуку найти телефон. Бора остаётся на месте. Шиён из коридора не возвращается – слышны только редкие реплики Шиён, которые с каждым словом становятся всё злее и злее. – Нет, подожди… – спешно проговаривает она, стараясь говорить тише. Наверное, чтобы Бора не услышала. – Да, я знаю, но… Хватит! Сколько можно это повторять? Хорошо. Я приеду. Разговор прекращается. Бора не была озабочена услышанным. Встала, начала рыться в холодильнике, чтобы приготовить ужин для себя. Шиён возвращается с тяжёлой заминкой. Когда Бора к ней поворачивается, чтобы спросить что-то саркастичное, замечает, как ту потряхивает от гнева. – Ты в порядке? – Да, – резко отвечает, скидывая с себя плед. – Мне нужно ехать. – Окей, только… Бора не успевает договорить, как Шиён срывается с места, находит свою не до конца высохшую одежду и натягивает. В глазах той залегла жгучая ярость, отбрасывая тень на всё лицо – что Бора даже пугается. Она идёт за девушкой, чтобы договорить. – Эй, не уходи в мокром, – хочет остановить Ли, но так ураган проносится к двери, обуваясь. – Давай я тебе хотя бы зонт дам? – Мне правда нужно идти, – Ким дёргается от равнодушного и холодного тона. Бора подходит к девушке, пытается её движения остановить. Но Шиён упорно руки отдёргивает, смотрит сверху вниз, что ощущается давлением. Бора не хочет отпускать её на улицу вот так: в кожаной куртке и мокрых джинсах с футболкой. Хоть и в желудке комок сворачивается от поведения Шиён, которая пару минут назад смеялась беззаботно. – Те… – Я просила тебя меня трогать? Мне нужно идти. Бора пожимает плечами, глотая обиду. Усмехается и сама открывает Шиён дверь. Хоть Шиён ей и нравится, умолять кого-либо остаться она не собирается. Особенно, когда этот кто-либо смотрит с раздражением. Ли уходит, громко хлопнув дверью. Бора всматривается ещё с секунду вперёд, ощущая что-то неприятное в горле. Мажет по своим губам, в смутной мысли стереть отпечаток Шиён. И разворачивается, с пропавшим аппетитом идёт к холстам, посвящая оставшееся до утра время картинам.