я заблудилась, я потеряла все мотивы. направь меня к месту, в которое я верю.
За неделю до первого октября Бора затаскивает Шиён в торговый центр погреться. Бора и вообще стала пристально следить за тем, чтобы Шиён не переохлаждалась. Девушка часто ходит в одежде нараспашку и напрочь забывает про шарф – на улице, тем временем, слишком холодно для конца сентября. Вынуждает Шиён носить тот самый пёстрый шарф, который неизменно в комплекте чёрных вещей, и застегивает её пальто постоянно. Шиён пойти против Боры в таких вещах не может. Девушка смотрит на неё исподлобья и одним взглядом обещает, что сделает с Ли, откажись она. И Шиён это точно ни капельки не нравится. Не нравится, как Бора своими короткими пальцами застёгивает пальто на пуговицы и заматывает шею шарфом, приподнимаясь на носочках, и причитает при этом: «Сколько можно так себя вести, Шиён». Не нравится, с какой периодичностью Бора пихает ей кружку горячего и сладкого чая; то, как греет шиёновы руки – редко, ужасно редко, но греет. В такие моменты Бора берёт в свои ладошки сначала одну руку: проходит по огрубевшим от игры на гитаре подушечкам пальцев, разогревает и дует на кожу своим дыханием. После проделывая такое со второй. Шиён совсем не нравится. Шиён в восторге от этого. Ли застопоривается на месте, когда они проходят мимо огромных стеклянных дверей, в одном из гипермаркетов. – Что такое? – Бора смотрит, куда направлен взгляд Шиён, и хмурится. – Нет. Даже не пытайся. – Ты меня не остановишь. Шиён подходит к автомату с игрушками, почти во весь её рост, с металлической клешнёй. А на дне – завал мягких игрушек и виден длинный хобот слона. Бора как-то высказалась, что любит слонов. Шиён, конечно же, запомнила. И теперь она с твёрдым намерением вытащить эту игрушку и подарить Ким. – Шиён, ты только деньги зря потратишь, – Бора тоже подходит к автомату. Младшая копается в карманах джинсов и пальто, выискивая деньги. – Да, блин. Легче купить обычную игрушку. – Нетушки, я достану эту. Я, между прочим, хороша в таких играх. Ли засовывает купюру в приёмник и начинает двигать рычажком, внимательно ждёт, чтобы нажать на красную кнопку. Бора, стоя за спиной младшей, закатывает глаза. – О, кстати, – вспоминает Шиён, делая первую попытку – клешня цепляется за серое ухо, с розовой подкладкой, и поднимается вверх без игрушки. Шиён сдавленно матерится, а Бора вздыхает, – у меня день рождения через неделю. Точно, Бора до этого даже не знала, когда у Ли день рождения. Поразительно – она о Шиён так много разных моментов прознать смогла, а самое банальное не спрашивала. – Хорошо. Это намёк, чтобы я тебе что-то подарила? – Нет! – кричит Шиён, в сторону автомата. Третья попытка провалена – Шиён снова вставляет купюру. – Наоборот, не надо. Я не люблю празднование. Но Минджи сказала будем отмечать. Клуб, выпивка, всё такое. – Ты меня приглашаешь? – у Боры тон голоса «я тебе говорила», когда у Шиён раз за разом не получается выиграть игрушку. – Да. Только, серьёзно, не дари ничего. – Даже себя? У Шиён рука дрогнула, отчего рычажок ушёл вправо – снова не вытаскивая игрушку. Она покраснела и фыркнула. – Тебя я и так получу, – говорит и распрямляется. Бора продолжительно мычит. – На твоём месте, я бы не была так уверена. Шиён разминает руки, хрустит костяшками пальцев, с агрессией пялясь на игрушку слона за стеклом. – Хотя, – продолжает Бора, – если ты сможешь её выиграть, – кивает в сторону завала игрушек, – я постараюсь передумать. Домой Бора ехала с плюшевым слоном в руках и самодовольными сообщениями Шиён в телефоне.\\
В воскресенье, когда погода сменилась на терпимую – яркое дневное солнце, несильный ветер, мокрые опавшие листья на дорогах, плавающие в зеркальных лужах после недавнего дождя – Шиён напрашивается с Борой в парк, находящийся недалеко от дома. Бора хочет уловить эти красочные виды оранжевых и красных листьев, на пушистых деревьях, что петляют в голубом облачном небе. Высматривает для будущих картин. Раздумывая, сможет ли с пейзажа рисовать – казалось, сейчас прекрасный момент выйти с мольбертом на берег небольшого озерца в центре парка, в отражении которого оттенком красного и падающие кленовые листья на воде. С Шиён любоваться осенними пейзажами так же просто, как дышать. Она сливается с осенью, с пятнами жёлтой краски, с запахом увядающих растений – вся она, как лесная нимфа, заставляющая Бору терять дыхание. Сегодня Шиён улыбчивая, саркастичная и потешная. Одно из её настроений, в последнее время которое Бора видит реже и реже. Девушку волновали проблемы – о сущности которых Бора не знала, к которым не лезла, ведь не хотела досаждать, забираясь в шиёнову зону комфорта, ведь Ли отвечала тем же самым, никогда не вынуждала делится неприятными мыслями. С младшей, даже когда она отстранённая, нахмуренная и чем-то расстроенная, было приятно находится. Хоть и закрадывалось нечто неприятное в горле, оседало комком нервозности и досады – к Шиён достучаться можно лишь тогда, когда она сама того желает. Плохое настроение – и Боре остаётся лишь ждать, когда девушка сменится в эмоциях. Она временами пропадала внезапно: переставала писать на несколько суток, а позже возвращалась, как ни в чём не бывало, но с поникшим отражением в глазах. Но понимать Шиён стало проще. Её импульсивность, (не)решительность и непредсказуемость. Её желания, вкусы и мнение. Её нежность, смущение, неуклюжесть, глупые шутки, от которых Бора всё равно смеётся. Её детская ревность и неординарность личности. – Я ведь ни разу ещё в твоей квартире не была, – Бора ведёт Шиён за руку, крепко держа её ладонь за три пальца. Говорит давно поселившуюся в голове мысль. – То-о-очно же, – тянет с напускной беззаботностью и посматривает, чтобы старшая не наступила в лужу – Бора смотрит куда угодно, но не под ноги. На небо – да, на деревья и проходящих мимо них людей, или же пробегающих детей – тоже да, а вот на плиточную дорожку не хочет. – У тебя всегда удобней было. И замолкает, не добавляя: «Несмотря на это, мы только один раз просыпались вместе». Больше Бора не позволяла Шиён оставаться на ночь, исключение – их секс, после которого Бора регулярно отправляла младшую домой. Ли приходилось мириться с такой несправедливостью. – Когда будет время, сгоняем ко мне, – обещает Шиён, уводя Ким за руку от ветки под ногами, об которую девушка точно бы споткнулась. У них впереди аллея посаженных деревьев, под которыми ряд тёмно-коричневых лавочек, с чёрными поручнями и ножками. Всё листьями засыпано бессистемно. Шиён видит даже, как сбоку, в тернистости оранжевых деревьев, собирают кучки листвы, скребут веерными граблями по земле. Просыпается желание толкнуть Бору в эту самую горку, или засыпать сверху и видеть на лице старшей возмущение. Потом убегать, когда мстительная Ким побежит следом, намереваясь накормить шиёнов рот всем букетом кленовых листов. Вместо такой вскользь пришедшей идеи, она всматривается куда-то над головой Боры. Сама же Ким увлеченно рассматривает те самые кучки, наблюдает, как люди раз за разом касаются травы, собирая листву. Проходят в этот миг мимо пустующих столиков для пикников, тоже засыпанных красными и оранжевыми пятнами, Ли вдали слышит раскатистый детский смех и плеск об поверхность озера. На её памяти, это самое спокойное воскресенье за всю жизнь. – Посмотри туда, – Ли останавливается на месте, и Боре приходится проследить за рукой младшей. Отрывается от прежней картины, поднимая голову – глаза слепит яркое солнце, пробивающееся через ветки дерева, под которым они стоят. У старшей вырывается одно сплошное: «Ва-а». Листья осыпаются под порывом ветра прямо на дорожку, прямо на плечи и голову, стоило им зайти в переплетение виляющих тропинок внутри парка. Бора закидывает голову; в глазах мерцают одни всполохи яркой краски. Неотрывно наблюдает за листопадом, пока Шиён рядом, затаив дыхание, тоже красотой любуется – но только уже бориной. Младшая улыбается невесомо, блуждая мягким взглядом тёмных глаз по телу Боры, по её расслабленно-счастливому лицу, озаряющемуся в восхищении. Бора тянется вверх, на встречу опадающим листьям. Подпрыгивает и ловит рукой пролетевший над ними кленовый лист. Бора аккуратно держит его большим и указательным, чтобы не повредить ненароком. Оглядывается на Шиён полубоком и поднимает уголки губ. – Читала где-то давно, – начинает Ким, вновь обращая взгляд на зажатый в пальцах красно-оранжевый лист, с чёткими коричневыми веточками и маленькими линиями, точно капиллярами, идущими на нём. – Легенда, не больше. В которой говорилось, что если поймать кленовый лист во время прогулки, то тот человек, с которым ты был рядом в этот момент, – она поворачивается к Шиён, встаёт напротив и смотрит снизу вверх, кратко дёрнув правой рукой, задевая шиёнову, с которой её руки скреплены, – обязательно в тебя влюбится. На лице Шиён застывшее ничего, с задумчивостью на кончиках ресниц и с силуэтом тени возвышающихся деревьев, как тёмно-серые полосы на её золотой коже. – Ого, – Ли усмехается по-доброму, забирая лист из податливой ладони, и мнёт за веточку в длинных пальцах, – не ожидала, что ты начнёшь так часто говорить про разные слащавые вещи. Бора фыркает, почти топнув ногой. – Пришлось к слову, – бурчит она, намереваясь сделать огромный шаг, показывая своё негодование. Шиён не даёт сдвинуться с места. Она прячет свой взгляд под упавшей прядью тёмных волос и кратко вздыхает, чтобы вытолкать последующий слова боязливо и неожиданно: – А если я уже в тебя влюблена? У Боры вспархивает что-то. Летит, летит – и, добравшись до самой высокой точки, прямиком падает на дно, под толщу километровых слоёв, с красочным всплеском океанической воды. Порывисто втянула воздух и прикрыла глаза. Её пальцы на шиёновых пальцах вмиг стали ощущаться иначе. Явственно чувствуется тонкий канат, с которого Бора вот-вот свалится, но он становится той самой последней ниточкой между ними – разрывать которую не хочется. Шиён кусает свои губы и совсем не хочет смотреть в сторону старшей. – Не шути так, – голос Боры едва дрогнул, колыхнулся на глухоту – как осенний и сухой ветер, что и принёс им этот оранжевый кленовый лист, находящийся между ними, как перипетия размолвки и мира. Бора поворачивается к младшей, встречается с ней взглядом и тушуется так стеснительно, точно они впервые повстречались; точно любовь с первого взгляда; точно те самые долгие-долгие взгляды, контакты сияющих глаз на первых этапах отношений. Бора думала – у них это прошло стремглав. Оказалось, просто запоздало. Просто у них вечно всё кувырком. Шиён никогда не переставала под взглядами этих ярких медных радужек затормаживаться и терять дар речи. Ким выпадом приближается к младшей. Та даже осмыслить не успевает, как Бора кладёт свою ладонь поверх шиёновых отрытых глаз. – Не смотри на меня так. Не надо. Шиён на такое рассмеяться ласково готова. Но получается лишь раскрыть рот в немом удивлении. – Хорошо, не буду, – отвечает и выкидывает мешающийся лист, что медлительным витиеватым полётом оказывается на земле, прямо у их ног. Выкидывает, чтобы добраться до ладошки Боры. Она перехватывает её и тянет вниз, убирая со своего лица. Взамен прикладывая к своим губам. – Не обещаю, что всегда не буду, но сейчас точно. У Боры тыльная сторона руки горит необъятно. Шиён нежно касается кожи, пахнущей антисептиком и ванильным кремом, своими обветренными губами и задерживает этот контакт. Бора сама руку не отдёргивает – лишь пялится безвольно, как шиёнова улыбка целует её руку, как глаза у младшей остаются закрыты. И ощущает – что вся она в Шиён. Ведь то, как отзываются тело и чувства на слова, на прикосновения – становится щемлением в районе рёбер. Боре всё сложнее отрицать. Ветер поднимается, шумит над ухом, шелестит кленовыми листьями – медно-коричневыми, зелёно-жёлтыми, красными, оранжевыми, сгнившими – осыпая их по дороге, по влажной земле. По ногам и по одежде. Ударяет по лицу, задевает макушку уложенных волос, царапая рукава. Овладевает весь парк этим бесподобием. Их так много, что Бора понимает, осознаёт; накрывает стремительное соображение: тут кленовых листов хватит не только на шиёнову влюблённость.\\
К клубу Бора едет сама. Благо, в среду не работает, смогла перед вечерним походом отоспаться и несколько часов потратить на картину. Немного краски из-под ногтей не вымыла – так что идёт по направлению к клубу с красноватыми пальцами и незначительным раздражением. Вновь не получилось нарисовать то, что хотела. У «Зелёной медузы» людей по обычаю много, возле здания шумно и душно. Шиён встречает её у кирпичной стены, чуть левее от главного входа и разговаривает с Минджи. Удивительно, но они не ссорятся – спокойно обсуждают что-то, пока Бора медленно подходит. Шиён замечает её сразу и улыбается. – Привет, – она тянется к Боре и целует в щёку, сразу же стирая отпечаток красной помады пальцем. Укладывает руку на плечи, – нормально добралась? Извини, что не смогла заехать. – Ничего. Проблем не было, – отвечает, мельком посматривая на Минджи – на лице которой безразличие. – Пойдёмте внутрь? – предлагает Шиён. Минджи кивает, как и Бора. Даже когда они продираются через толпу, Шиён не отпускает Бору. Она нервозней обычного. Закрепляет руку на предплечье Боры и шепчет на ухо: – Я схожу за выпивкой. Возьму тебе бренди. Бора вынуждена последовать за Минджи к столу, в углу небольшого зала, где расселись свободно люди, обложили себя множеством напитков и солёных закусок. Сразу угадывается там высокая фигура Гонхака и голос пьяной Гахён, все остальные Боре незнакомы. Минджи, не садясь на диваны, знакомит с новыми лицами: – Вот тот Сыну, – указывает на самого близкого к Боре. Парень машет рукой, даже не посмотрев в сторону Боры, продолжая разговаривать с девушкой, которую Минджи представляет следующей, – рядом с ним Йена, Гахён и Гонхака знаешь, – парень отзывается пьяным гулом, – и вон там, почти уснувший – Вернон. – Я ещё живой! – возмущается Вернон, подняв голову на которой жёлтая шапочка, а на носу очки в квадратной оправе. Он выглядит, как яркий пример классического хипстера. – Да-да, – безучастно пробубнила Минджи, тесня Вернона и усаживаясь на край дивана. – Ещё должны подойти Ёнджо с Чеён, но, скорее всего, Ёнджо придёт лишь забрать Гонхака, когда он в очередной раз отрубится головой в унитаз. – Скольк ты ещё вспоминать это будешь, Джи? – Гонхак почти перелезает через Вернона, чтобы дотянуться до Минджи. – Скольк посчитаю нужным, Гон, – передразнивает, раздражённо выдыхая. Бора, тихо хмыкнув, садится рядом с Сыну, напротив Минджи, через стол. Юбин за столом нет, и это кажется Боре подозрительным – вся группа в сборе, но без барабанщицы. Поднимать эту тему вопросом она не станет, мало ли, испортит вечер. Бора снимает с себя пальто, укладывая на грядушку, и откидывается на диване. Молчаливо наблюдает, как Гахён смеётся с Гонхака, который пытается достать до Минджи, и кинуть той в лицо острую крышку от своей бутылки. – Угомонитесь уже, – раздражительно проговаривает Сыну. Он выглядит угрюмым, и единственным более разумным. С тяжкими вздохами он потягивает пиво из коричневой бутылки. И кажется, только сейчас замечает Бору. Приподнимает брови, немного отскакивая от неё. – Оу, мне кажется, я тебя где-то видел. Бора не успевает и рта раскрыть, как навострённые ушки Гонхака услышали сказанное. – Сынуля! – усмехается Гонхак, уворачиваясь от брошенной Минджи диванной подушки. – Не стоит клеить эту милую даму, иначе волк тебя разорвёт. – Как будто я… – говорит он, качая головой. – Неужели отрицаешь, что она сексуальна? – продолжает пьяный Гонхак, закончив бой с уставшей Минджи. Сыну по ту сторону стола хмурится, смотря на раскрасневшегося от спиртного парня. – Конечно, нет. – Оба, заткнитесь, – вскипает Бора, плеснув из своей бутылки спиртным по направлению лица Гонхака. Тот смеётся громко, почти падая с дивана. Сыну лишь извиняющимся тоном посматривает на Бору. – Кому стоит заткнуться? Надеюсь, не мне. От этого голоса Бора вздрагивает, поднимая на пришедшую девушку голову. Шиён ставит на стол бокал с бренди и садится на борины коленки. Бора сделала вид, что не заметила, как несколько тысяч ампер ударили по венам. Продолжительный свист Гонхака подбешивал. – Тут есть место, если что, – проговаривает Бора, хватаясь за бренди. Вес Шиён приятной тяжестью на ногах ощущается, и прижимается она до одурманивающего близко. – Ты поудобней будешь, – она хитро ухмыльнулась и отхлебнула из своего стакана. Бора хмыкнула в напиток и не стала возражать. – Кстати, ты нам свою подружку представить, не? А то на: «Эй, ты» к ней обращаться не очень, – спрашивает Йена, обращаясь к Шиён. Шиён нагловато растягивается в улыбке, упирается своей тёмной макушкой в борину, и с удовольствием, от которого у Боры внутренности дребезжат, говорит: – Это Бора, моя девушка. Кто-нибудь тронет её, разобью башку. Вся компания одновременно прыскает. – Ну-ну, кое-кто тут уже нарывался, – Гонхак уже гогочет во весь голос. – Да, Сыну? – Угомонись, – вновь повторяет, на этот раз сквозь плотно сжатые зубы. Температура уверенно подскочила вверх. И точно не от горячих шиёновых рук. – Гонхак, ты придурок, – заключает Гахён, и все с радостью соглашаются. Бора видит, насколько опасливый взгляд бросает на них Гахён. Только сейчас замечает появившуюся угрюмость на лице Шиён. Минджи весело улыбается, подперев рукой голову, и ничего не говорит. Бора уже хочет сбежать. Она прокашливается, толкает Шиён локтем в бок. – Я немного расстроена, – говорит Бора, заговорщически понижая громкость слов. Шиён вопросительно изгибает брови. Ухмыльнувшись, Бора поднимается к её уху, прикасаясь губами к раковине, сквозь тёмные пряди, и произносит тихо, чтобы никто другой не услышал: – У меня возникла прекрасная идея, как отпраздновать твой день рождения, у меня в квартире. Но, ты против подарков… придётся выбросить то, что я купила. У Шиён пустой стакан выскальзывает из ослабевших пальцев. Бора довольно облизывается, отстраняясь. В глазах Шиён вспыхнувшее возбуждение, особенно от того, как самоуверенно улыбнулась старшая. Сморгнув туманность на ресницах, Шиён подбирает стакан, чудом не разбившийся. Бора считает милым, как она растерялась. Она рада, что смогла отвлечь Шиён от надвигающихся мыслей, чем бы те ни были. – Я, – Шиён запинается, – могу сделать исключение. Бора равнодушно пожимает плечами. – Кто-нибудь будет? – оживший Вернон протягивает трубку от кальяна. Шиён согласно кивает. Ей нужно отвлечься. Пересаживается к парню, двигая Минджи, оставляя всё ещё улыбающуюся Бору. Они выпивают точно пару ящиков пива, несколько бутылок крепкого алкоголя, наполняя сладким табаком весь воздух вокруг. Гонхак сбежал позорно в туалет, обнимаясь с унитазом (как Минджи и предсказывала), отчего тупых шуток стало на сто процентов меньше. У Боры получилось подружиться с новыми лицами. Йена, которая тоже выступает в барах, иногда и на сценах побольше, оказалась очень любопытной. Она выспрашивала у Шиён всё, касательно их отношений. А когда Ли выбесилась и послала Йену, та переключилась на Бору, пока Шиён ушла за выпивкой. В последствии девушки сидели и обсуждали несправедливость работы в сфере обслуживания, плавно соскочив с отношений Боры и Шиён. С Сыну они ещё пару раз перекинулись репликами. Этот парень непонятно как оказался в этом месте, ведь даже и не пил толком. Он осуждающе смотрел на Гонхака и говорил в основном с Гахён. Но шутил всегда метко, отчего весь стол так и валился от смеха. Больше напрягло, как на него смотрела Шиён, когда Сыну обращался к Боре с малочисленными вопросами. Во всём остальном время проходило непринуждённо и приятно. – Не хочешь потанцевать? – Шиён вновь усаживается рядом. – И всё закончится, как в прошлый раз? Шиён проводит кончиком языка по нижней губе, опасно сузив глаза. – Если ты захочешь… как я смогу сказать «нет»? Бора хлопает младшую по плечу и глупо смеётся. У неё от алкоголя энергия приливает, и она её не особо рационально использует. Не дожидаясь ответа, Бора встаёт, вынуждая и Шиён двигаться. Сама ведёт Ли в толпу, поближе к музыке, игнорируя вопросы в их сторону. Шиён пьяна не меньше. У Шиён одержимый блеск в чёрных глазах, когда она следует за Ким. Людей в клубе стало только больше. Поэтому Шиён прижимается сзади плотно, крепко держа кимовскую руку в своей. – Ты всё ещё уверена, что хочешь потанцевать? – Бора неловко поворачивается, стиснутая в хаотичных движениях от людей отовсюду. Приходится кричать прямо в шиёново лицо, чтобы она услышала, под шумом оглушающих басов. Их заливает красными огнями софита, криками, смехом, алкогольным испарениями и вечной духотой. Давят на барабанные перепонки электро-перебивки, дискотечные мотивы новомодной попсы. – Я с самого начала не хотела танцевать, – говорит девушка, опустившись к уху Боры. Её голос низкий и глубокий, от этого мурашки непроизвольно ползут по позвоночнику. Шиён кладёт руки на талию старшей, пробегая на низ спины. – Я хотела увести тебя от тех мешающихся людей. – И после такого, они твои друзья, – пытается шутить, чтобы прямо тут не рассыпаться от прикосновений. Бора подаётся вперёд, пальцем ведёт дорожку от локтя до плеча, вцепляется в затылок и тянет на себя. – Как жестоко, Шиён-ни. Шиён выдыхает горячее спиртное дыхание на губы Боры. От неё пахнет виски и яблочной заправкой кальяна. – Для меня ты поважней будешь, – взгляд шиёновых глаз упрямо падает на влажные губы Боры. Она корябает ногтями талию старшей, второй рукой подцепляя лямки футболки с чрезвычайно большим воротом, и глухо шлёпает по коже ключиц, затронув лямку бюстгальтера. – Какая честь, – щебечет Ким, дразнится, изводя Шиён собой. Бора толкается бёдрами, вынуждая Шиён почти застонать, отшатнувшись назад. Ей нужно напоминание, что они в общественном месте, и рядом дюжина незнакомых людей. Нужно напомнить, что никак не выйдет раздеть Бору на танцплощадке. Или это нужно напомнить Боре, которая врезается в шиёновы губы своими. Ли сразу отвечает на поцелуй с жаром, прижимая тело старшей к себе, обнимая за спину. С глубоким выдохом, Шиён отстраняется и утаскивает Бору от толпы подальше. Вталкивает их обеих в туалет, прижимая Ким к двери. – Так и знала, что этим всё закончится, – усмехается Бора, ничуть не удивлённая. – Нечего было себя так вести, – тихо отвечает, с хриплым рычанием вновь целует. Руки Шиён мгновенно забираются под одежду и гладят обнажённую кожу. Бора мычит протестующе, но не разрывает поцелуй. Шиён оттягивает пояс джинсовых шорт, притягивая торс Боры ближе, и шепчет в её губы что-то похоже на: – Хочу свой подарок. – Многого хочешь, – Бора кусает чужие губы острыми зубами и расстёгивает шиёнову рубашку. Она проводит по чёрным полоскам-узорам на ткани, намеренно надавливая на грудь, и хмыкает, вновь заговаривая: – Ты ведь специально красишься именно этой красной помадой? Я её каждый раз стираю с тебя. – Может, когда-нибудь я сдержусь, не тратя в пустую помаду. – Не сдержишься, – решает за неё, притрагиваясь кончиками пальцев к оголённой коже ключиц. Ведёт рукой ниже – цепляет тёмные кружева лифчика, проводит по плоскому животу – и вытаскивает рубашку из-под пояса брюк, чтоб расстегнуть последние пуговицы. – Не сдержусь, – младшая неровно дышит, готовая сама стащить с себя одежду. В стороне от них скрипит дверца кабинки. Оттуда выходит обескураженная девушка, замирая на полпути к раковине. Бора суматошно задёргивает шиёнову рубашку и потупливает стыдливо взгляд. Младшая не растерялась – отвела Ким от двери, кивнула той девушке и попросила таким образом выйти. Та, посмеиваясь и осматривая Шиён оценочно, проговорила: – Зачётно, Шиён, ты отрываешься, – с этими словами она вышла из комнаты. Пару секунд они тупо пялятся на дверь – и Бора начинает хрипло смеяться. – Пойдём обратно? – Да, лучше пойдём, – соглашается Шиён, поправляя свою одежду. Её секс в общественных местах не смущал – но туалет этого клуба был не особо чистым и отгороженным, а Ли любит наслаждаться кимовым телом, её стонами, ею всей. – И уговаривать тебя не пришлось, – шутливо говорит. Только, показалось действительно странным – Шиён покорно сдалась, чего раньше не делала. Младшая на это пожала плечами, пригладила волосы и отошла к зеркалу, смывая с губ размазанную помаду.\\
Вернуться к столу они решили не сразу. Шиён захотела выйти и покурить, а Бора с ней, чтобы отдышаться прохладным воздухом и угомонить горящие щёки. И лучше-бы оставалась в клубе. Стояли в тишине – перед ними проезжали шумные машины, выхлопами плюясь. Шиён медленно раскуривала сигарету, немного опустив взгляд, и не заговаривала. Бора зябко поёжилась, даже пальто, которое она захватила, прежде чем выйти, не помогало. Шиён же, стоящая в верхней одежде – Бора заставила её забрать – не испытывала никакого неудобства. До того момента, пока не оторвала голову от лицезрения грязного асфальта, откликнувшись на другой голос. К ним, запыхавшись, подбежала девушка – слишком светлая на вид для того места, возле которого стоят. У Шиён на лице немое изумление и страх. Она быстро его скрыла, бросила беглый взгляд на Бору и обратилась к девушке: – Зачем ты пришла? – Не к тебе пришла, так что успокойся, – Юхён почесала голову, закрытую морковного цвета шапкой. Вот совсем не выглядит как кто-то, кто мог прийти к подобному клубу: стояла в светлой куртке, вязаном тонком свитере и коричневых штанах, с милым румянцем на щеках. Но тот взгляд, который кидала то на Бору (что совсем потерялась в происходящем), то на Шиён – был точно не милым, или же светлым. – И зачем тогда? – Шиён скинула к ногам окурок, наступила ботинком и устало выдохнула. – Юбин с вами? Вы всегда на твой день рождения собираетесь – а я её найти уже пару дней не могу. – Нет, она сегодня не пришла, – в шиёновом тоне проскользнуло что-то, похожее на вину и сожаление. – Чёрт, – Юхён закусила губу, поморщившись. И добавила, с осторожностью и нежеланием. – А Минджи? Шиён усмехнулась. – Минджи пришла. К ней побежишь? – Боишься, что испорчу твой прекрасный праздник? – Порть его на здоровье. Минджи в зале где-то, скорее всего. За нашим столом, либо же у бара. – Спасибо, – тихо пробубнила Юхён и покинула их, заходя в клуб. Бора подождала минуту точно, прежде чем открыть рот и спросить: – И что это было? – Старая знакомая, – фыркнула Ли, доставая очередную сигарету. – Не бери в голову. У Шиён на лице проявилась хмурость и глубокая задумчивость. Огонёк тлеющей сигареты, когда она делала затяжку, загорался то ярче, то тускнел. Покусывала нервно губы. Выдохнула и посмотрела на Бору. В уголках глаз залёг еле заметный страх. – Правда ничего существенного. Минджи поссорилась с Юбин, поэтому она может знать, где Юбин. А Юхён – так зовут её – ищет Юбин. Вот и всё. – Из-за чего они поссорились с Юбин? – выпаливает Бора. Возможно, она пожалеет о своём вопросе. Возможно, она понимала, что лезет не в своё дело – но, то каким стало настроение Шиён, стоило Юхён прийти – казалось до жути подозрительным. – Я не хочу об этом говорить, – медленно отчеканила Шиён, кусая фильтр сигареты. Что-то в её голосе заставило Бору дёрнуться. Очень некстати в крови Ким плавал бренди, много бренди, а ещё давно затаившиеся вопросы и негодование в голове. И сейчас, когда услышала нетерпение в шиёновом тоне, увидела настолько открытое непонятно что, скрываемое от Боры – она ведь устала, как смотрят на неё: то Дон, то Юбин, то Минджи, теперь, вот, Юхён – а они с ней видятся в первый раз. Устала замечать это, без возможности узнать. Поэтому сейчас она переходит невидимые границы, которые незнамо кто установил. – Из-за причины ссоры ты в последнее время такая хмурая? – Бора, я же попроси… – Нет, Шиён. Я многое могу вытерпеть. Но когда я не понимаю, отчего моя девушка, – эти слова она выделила, – пропадает часами, иногда и сутками, ничего не говоря, а потом появляется со всей хмуростью на лице, опять ничего не говоря, и считает, что я ничего не замечаю – это всё, очень, очень сильно, напрягает. Шиён сжимает до боли челюсть. Сигарета в её руках ломается. Не нужно было набрасываться на Ли с этими словами сейчас, когда ей и без этого несладко. Нужно было поговорить в спокойной обстановке – так подумала бы трезвая Бора. Сегодняшняя Бора лишь предполагает, что, скорее всего, перегнула палку. Но всматривается в почерневшие шиёновы глаза с характерной ей грозностью. – Ладно, – выдыхает Шиён. Бросает и эту сигарету на землю. – Я, значит, тут одна такая нехорошая? Бора скрещивает руки на груди и наблюдает, как Шиён плавно к ней подходит. – И, раз я такая нехорошая, – у Шиён подрагивают руки, она напрягает лицевые мышцы, становясь впервые такой угрожающей, – тебе можно спокойно за моей спиной заигрывать с Сыну? С моими друзьями? Бора готова рассмеяться. Она серьёзно? – Ты поверила словам Гонхака? Ты думаешь, он мог сказать хоть что-то правдивое? Шиён не отвечает. Останавливается на месте, её глаза горят чем-то тёмным, сокрушительным. Бора хочет на неё накричать. Теперь её обвиняют в настолько смехотворном действии. – Даже долбоёбы иногда говорят правду. – Это оскорбительно, ты понимаешь? С такими заявлениями на меня кидаться. Ничего лучше не придумалось? Шиён лишь цыкает. И скалится в улыбке, отдающей чем-то звериным. – Я поехала домой, – Бора срывается с места. – Если тебе нормально от своего отвратительного поведения, то мне – нет. – Бросаешь меня тут? – Шиён преграждает ей путь, ловит за руку. Люди вокруг с интересом наблюдают, а Бора держится, чтобы не вмазать младшей от наглости. Хватка на её предплечье крепкая. Шиён не даст ей уйти. – Ох, не волнуйся, – фальшивой лаской тянет, – я попрошу Сыну меня проводить, он то, в отличие от тебя, не станет вести себя так по-свински. Рука на кимовом предплечье начинает гореть от боли – так сильно Шиён вцепилась. Но Бора молчит, не шипит. Уничтожающе возвращает взгляд младшей. Жилки на шиёновом лице подрагивают, а сама она точно сейчас убивать сорвётся. Вместо этого она говорит, почти ровным голосом: – Ты уверена? – Тебе можно уходить в любое время, а мне нет? – огрызается, дёргает рукой, что оказывается в пустую. Взгляд Шиён прожигает, она не сводит своих опасно потемневших с глаз Боры – в которых ярости не меньше. Для Шиён это становится последней каплей. – Да, – невозмутимо отвечает девушка. – Именно это я сейчас и сделаю. С Днём Рождения меня, – саркастично распевает младшая, приближаясь на миг к лицу Боры, и рывком отдаляется. Шиён разворачивается и раскачисто уходит вперёд по улице, в тень переулков. Бора даже не пытается её окликнуть, остановить. Разозлённо сжимает кулаки. Хмыкает, находясь на грани колкой ярости – и разворачивается в противоположную от Шиён сторону, уверенно уходя.