Тонущие в ржавости заката

От копошившегося на кухне парня исходило много шумов. Сынён намеренно готовил кофе как можно громче, чтобы сидевшая рядом Бора знала, что не одна. – Хвиин сегодня устраивает вечеринку, – сообщает Сынён, кинув на Бору скорый взгляд. – Пошли? Бора в ответ вяло тряхнула головой, раздумывая. – Пошли, – сиплым голосом согласилась девушка, устроив голову на руках. Спина ныла неприятно – Бора не привыкла спать в чужой кровати. Так же, как не привыкла отсиживаться, прячась, у друга, сбегая от призрачного шанса, что упрямая Шиён станет её искать. Бора не готова на встречу с ней. Бора ни к чему не готова и готова не буде; и готова не была. Сынён напевает под нос песню из рекламы, недавно просмотренной, не показывая, что Бора своим присутствием мешает. Он вручил все самые необходимые предметы – Бора к нему без ничего заявилась – и терпеливо ждёт неясно чего. Бора ждёт, когда опустошённость замениться на решимость. Ей чуть стыдно, какой она пришла в сынёнову квартиру. В каком состоянии ввалилась, молчаливо падая на мужскую грудь, отказываясь объясняться – только срываясь на рыдания. Сынён, без слов, дождался затихших звуков, не прекращая поглаживать по спине, а после провёл до твёрдого дивана – Сынён предпочитал вещи, полезные для позвоночника – усадил, отошёл за крепким виски, вынуждая Бору пить. Он знал, в то же время не ожидал, что борины с Шиён отношения приведут к случившемуся. Сынён до сих пор с Юхён, с Юбин общается, слышал, как Юбин насчёт Шиён выражается, а по кислому выражению юхёнова лица – вроде, догадался, кто Шиён такая, как Шиён влияет и как она всегда делает. Те два раза, которые он общался с Шиён – ему показалось многое. Заметно, сколь сильно Бора любит эту девушку, и сколь эта девушка любит Бору, и – желание Шиён уничтожить Сынёна, потому что он приблизился к Боре. Подозрительно, но терпимо. Сынён друг, а друзья поддерживают, чтобы потом вытаскивать из наступившего. Видеть сломленную пред собой Бору – больно. Сынён прекрасно сохраняет безмятежность, задорность, помогая девушке пусть на немного, но отвлечься от ранящих мыслей. Он, протяжно выдохнув, повернулся с двумя кружками кофе, со звоном ставя на столик. Сказал: – Или лучше посидим дома? Бора слабо улыбнулась. – Мне пора возвращаться к себе. Ей и так не нравится, как долго задержалась у Сынёна. Жизнь не может прекратиться, поставиться на паузу, только из-за одной Шиён. У Боры работа, идеи для новых картин, перспективы на будущее, в котором она, на протяжении многих дней, неизменно видела одну-единственную каштановую макушку. – Не обязательно, – спешит заверить Сынён, – ты мне не мешаешь. Оставайся, сколько понадобится. – Что ж ты такой хороший-то, – хмыкает Бора. Она посылает парню натянутую, но тёплую, улыбку, привлекая к себе кофе. Сынён горделиво расправляет плечи. – Радуйся, что я у тебя есть. Поставишь мне потом памятник, договорились? – Договорились, – проговаривает в напиток, продолжая их шутливую беседу. Поддаётся Сынёну, его энергичности, постоянному движению, рядом с ним не выглядит растерянной. Бора храбриться. Не показывает более, как трещит по швам сама она, как рушится её мир. Один раз выплакалась на сынёновой груди – хватит. Нужно возвращаться домой. Чем раньше – тем легче войти в квартиру, пропахшую цитрусами, измазанную в отпечатках женских рук, женского тела; тем легче коснуться постели, где скомкана простынь, от беспокойного сна; тем легче выпить кофе из кружки, что использовалась не Борой, и вымыть кружку, с присохшими пятнами пепла. Чем раньше вернётся домой, пустой и покинутый счастьем, пройдя вглубь затихших звуков, тем легче привыкнет и смирится, что пространство не озарит звонкий смех, а длинные руки не сомкнутся на талии. Бора знает – оттягивать нельзя. Оставляя на потом, она даёт себе отсрочку, и по бывшим ошибками понятно: оттягивать неизбежное – себе во вред. Не идёт, не прощается с Сынёном, уходя заканчивать должное. Боится, вернувшись в квартиру, застав пустоту, потерянный уют, сорваться. Едва держится, чтобы не ринуться к Шиён, оказываясь с ней рядом. В ней всё тянется к этой невозможной девушке, которая вселяет горечь, вселяет надежду – её отбирая. Боре непозволительно вновь становится слабой, закрывая глаза на тревожное. Она потакала шиёновым требованиям, её нуждам, её характеру, её желаниям; но теперь, впервые за долгое время, Бора возжелала – чтобы потакали ей, и обрекла этим «хочу, чтобы ты была здорова» себя на страдания. На её шее фиолетовым пятном не сошедший укус. Напоминающий, какими тяжёлыми были шиёновы руки, как неумолимо сжималось её, разящее спиртом, тело, какими болезненными были её слова. Тошно даже сейчас; комок в горле, опускающийся до желудка, вызывающий раздражающую дрожь, от которой усидеть на месте сложно. Но сидеть на месте нужно, ведь решение, в понятливые слова, не сформировалось. В голове, бегающими буквами, царит хаос, беспорядок, на протяжении девяти дней. В одном Бора уверена: не хочет терпеть шиёновы срывы, ради моментов нежности – когда Шиён понимающая, ласковая, а в глазах любви много-много, и обещаний невысказанных на красных губах (она их так ни разу не сказала, только извинялась, причём зря, а Бора каждый раз ей верила, каждый раз уповала на возможность хорошего исхода, того самого счастливого конца, продолжающегося всю жизнь). Боре хватило Кореи. Хватило Ынби, хватило родителей, больше не хочет испытывать панику рядом с дорогими людьми. Временами нужно быть эгоисткой ради себя, заботясь о собственных желаниях. Даже если сердце саднит так сильно, что проще вырвать его, сжать, успокоить глупое, убеждая в правильности, убеждая – так будет лучше. Боре не в первый раз переживать травмирующие события, справляясь, чтобы после оглядываться, зная – прошедшее сделало сильнее. Но была надежда, что с Шиён получится иначе. С ней началось совсем непривычно, с ней продолжалось так же, с ней чувствовалось – новое, только с ней открытое. Бора не страшилась её болезнью – такое не ставит крест, такое возможно преодолеть. Бора не страшилась её сложному характеру, знающая, что по силам оставаться рядом, помогая, получая помощь в ответ. Бора делала – всё; Шиён делала – всё, чтобы резко обрубить старания. Их отношения, когда Шиён не терзалась срывами, подобие мечты. Со своими огрехами, проблемами, ссорами, недомолвками. Плохое вытеснялось приглушёнными перешёптыванием в ночи, лежа на пахнущих косметикой подушках, переплетая чувственно пальцы, и смотря друг другу в глаза, только чтобы видеть своё отражение в тёмных зрачках. Хорошее вытеснялось взглядом затравленного зверя в карих радужках, краснотой гнева на щеках и разрушительным поведением высокого тела, от вида которого Бору пробирает дрожью, истомой, острым ощущением ужаса. Шиён прямо дала понять, что меняться она не хочет. Бора и в этом способна её понять. Вездесущая черта, из-за которой она бесится, но ничего поменять не в силах. Шиён, наверное, всю жизнь твердили, какая она неправильная, какая испорченная, пропащая. Говорили такие слова, прежде чем отвернуться спиной, и убраться из окружения Шиён, делая лучше себе. И Шиён, конечно же, знала – почему все уходят, но не менялась, а пыталась позабыться в алкоголе. Её же иному не научили, не показали, что можно без. Минджи вовсе лечила поперёк согласия Шиён – здесь Бора была на стороне Минджи, но не нравятся её методы. Но не оправдание поступать взрывно с Борой, намеренно пропуская мимо сознания, что требуется Боре в отношениях и как влияет Шиён – даже обычным хмурым взглядом – на Бору. Её позиция обиженного на всех ребёнка – никогда не мешала сильнее, чем сейчас. Куда стремиться с человеком, отказавшейся стать лучше, ради счастья любимой ею девушки. Бора теряется: поговорить ли с Шиён ещё раз? Есть смысл в этом? Надежда, совсем крохотная, затаившаяся глубоко-глубоко, вынуждает дать Шиён последний шанс. Но закалившейся в реальности борина сущность отсекает «шанс». Бора потеряла веру в Шиён. И, даже несмотря на это, Бора не теряет своей любви к этой непостоянной девушке, потому, лишившись мыслей про будущее с ней, загаданное под звёздным Коннектикутским небом, она готова принять её обратно. Жизнь без Шиён кажется – пыткой. Из-за этого, Боре поскорее нужно покончить со всем, чтобы не утратить саму себя, чтобы осталась возможность на нормальную, полноценную жизнь. Сынён подбивает Бору на беспечный диалог, подкалывает беззлобно, не позволяет загрустить. Но Бора находит время, чтобы впасть в раздумья, рассеянно попивая горький кофе, сваренный машиной. Из турки он душевней; но вид самой турки навевает воспоминания о Шиён, потому Бора думает, что избавится от неё первым делом. Их с Сынёном завтрак в два часа каждодневно – затягивается на сорок минут, после чего они, неспешно собираясь (Бора заскочила в магазин, купив некоторые вещи, а другое одолжив у Сынёна – настолько не хочет возвращаться домой), идут на простенькие выставки, либо гуляют по удалённым от Манхэттена местам. Сынён проветривает Бору, помогая не засидеться на одном месте, прибывая в унынии. Бора никогда не придумает, как парня отблагодарить за сделанное. Он пока что первый, кто не разочаровал, не предал, не оставил с разбитым сердцем. Первый найденный друг в городе, где Бора впервые потеряла своё дышащее вдохновение. Нью-Йорк постепенно избавляется от хрустящей под туфлями листвы. Декабрь подкрадывается, привнося ледяные порывы свежего воздуха. Бора часто чихает, не заботясь, что заболеет. Её волнует никак не здоровье – по крайней мере физическое. Понимающий Сынён, когда они идут по серой каменной плитке, намереваясь сделать круг по улице, позднее отправляясь на хвиинову вечеринку, не поднимает темы с Шиён, а сама Бора не спешит делиться, рассказывая все принятые решения. Сынён выслушал всё невнятное бормотание Боры в ту ночь, когда девушка к нему заявилась, почерпнул для себя самое главное: «Я не понимаю, что с ней стало», сопоставил со своими неудачными прошлыми отношениями и со всей отдачей утешал, утешал. До этого дня, Сынён, после прогулки, уходил на свои запланированные встречи, подбивал Бору на, например, встретиться с Чимином, но та отказывалась. Сегодня, удачно как совпало, есть возможность полностью отвлечь Бору от поглощающих про Шиён мыслей. Творчество – всегда спасает. Разговоры про творчество и громкая, но приятная компания – спасают вдвойне. К девятому дню, Бора окончательно собралась, потому может участвовать во всеобщем веселье. Но не отделывается от мысли, что Шиён в своей квартире остаётся в одиночку – Бора уверена, Бора слишком хорошо её выучила (но многое не предвидела) – пьёт излюбленный виски, ждёт от Боры звонка, сообщения, агрессивно реагирует на способы связаться от других людей (если такие есть). Себя проклинает, ненавидит вновь, подбирает слова, чтобы извиниться, чтобы к Боре упасть в мягкие объятия, вдыхая запах вишни, помогающий от зимнего холода согреться. Боре от мыслей таких паршиво. Припоминая, как Шиён целовала её руки, родинки, как смущённо улыбалась – Бора задаётся вопросом, откуда поселилось нежелание с ней проститься. Припоминая, какая потерянная Шиён в нескольких километрах от неё, как сожалеет о сделанном – но не сожалеет о сказанном – и что, помани её одним словом, она примчится босиком, самозабвенно побежав, оставив всё позади. Но стоит вспомнить: «Я такая. И ничего ты с этим не сделаешь», Бору окатывает серьёзным недомоганием, от которого не избавиться, которое колит, режет; из-за которого перед глазами – мираж, всё ненастоящее, выдуманное, расплывается в грязной, от зелёной краски, воде. Будто ты знаешь, что написать на холсте намерена, но твои руки ватные, падают, роняя из ослабевших пальцев кисть, и рисунок остаётся белым полотном, либо отрывочной чертой тёмной и густой краски. В спираль закручиваются мысли, их туда-сюда кидает, а Бора, едва рыдая, старается хоть одну захватить, прижать к себе, остановиться, отдышаться – ведь дыхание сбито, вдохи не выходит сделать – и рассмотреть пойманное, чтобы понять, что, чёрт возьми, в её жизни стряслось. Просыпаясь у Сынёна, Бора оставляет себе вероятность, что шиёновы кошмары пришли и к ней. Но просыпаясь, видя знакомый, но не своей квартиры, потолок, Бора расстраивается, чувствует безысходность. Ближе к вечеру, они едут в хвиином дом, в одном из супер дорогих (как выразился Сынён) районов. А Бора внезапно понимает, что ей, каким-то образом, придётся отдавать целый завал шиёновых вещей, скопившихся у неё. Сразу после приходит осознание, что она – взаправду решила с ней расстаться. С Шиён, с ней, в реальности, не в тупой симуляции мира, не в дешёвой сетевой игре сказать пока неизвестному человеку, а – Шиён. Бора запрещает себе думать, что сделает Шиён, услышав борины слова. Она же импульсивная и безрассудная; её никто не остановит. А Минджи, только она оставшаяся в окружении Шиён, способна хоть чуть, но ей помочь, и вовсе не узнает – Шиён не поспешит поделиться тут же. Но… Боре уже непозволительно за неё переживать; ведь она – закончит их отношения. Чрезвычайно мучительно слышать в голове свой голос, шепчущий обещания Шиён оставаться рядом. Бора испытывает чувство вины, хоть не должна. Она о себе заботиться; раз Шиён не старается ради Боры, Бора постарается сама. Изводясь противоречивым, Бора просит Сынёна остановить машину. – Бо? – парень с недоумением поворачивается. – Зачем? – Я пойду обратно, я… не могу сейчас на вечеринку, – проглатывая слова, отвечает. Сынён озаряется по сторонам, думая, как повернуть машину. Они только-только въехали на заполненную транспортом дорогу. Бора выглядит скверно; будто ещё секунда – потеряет сознание. Сынён рад видеть, что она не унывает, что не сдаётся. Но переживает тяжёлый период, что незамедлительно отражается на всей ней. И, видимо, девушка пока не готова безмятежно перекидываться словами с толпой иных людей, отключив от постороннего голову. – Ладно, – с полуулыбкой раздаётся от Сынёна. – Не первая и не последняя вечеринка. У меня в холодильнике завалялось мороженое, проведём свою тусу. Бора чувствует, что близка к тому, чтобы заплакать. Её глаза щиплет сразу ото всего, а пальцы нервно корябают подлокотник. Растроганна сынёновой поддержкой; страдает от шиёнова присутствия внутри себя. Она кивает, мямлит что-то неслышимое, обещая, что завтра перестанет наматывать сопли на кулак. Ведёт себя отнюдь достойно. Так же обещая, что завтра встретится с Шиён. Потому Бора, пока Сынён поворачивает с большим трудом машину, достаёт телефон непослушными руками, почти вслепую находя в списке контактов нужный номер.