Тайна, покрытая взбитыми сливками

Вокруг было темно, и становилось всё прохладнее. Время от времени раздавался шум проезжавших мимо машин, и яркий проблеск их фар перебивал тусклое освещение фонарика, висевшего на ветке над распростертым телом. Он только что выкопал его, сам не зная, зачем. После того случая со взрывом, он был всё время голоден. Ему хотелось мяса. Сырого мяса. Мёртвого сырого мяса. Он облизнул губы. Чистое и блестящее лезвие сделало ещё один разрез симметрично предыдущему от левого плеча до правого. Затем лезвие вынули из тела и воткнули посередине сделанного разреза. Оттуда оно совершило самое длинное и легкое путешествие — сначала вдоль грудины, затем по плавному изгибу живота, колыхавшемуся как нежное бездонное море, и до мелкого шельфа лобковой кости. После вырезанной таким образом буквы «Т» можно было приступить к настоящей работе, и вскоре на поверхности появился свернутый спиралью кишечник с прозрачной брыжейкой, а из-под правого подреберья выползала светло-коричневая и роскошно гладкая печень. Он облизнулся. Чувства обострились до предела, а запах мяса с гнильцой заполнял собой воздух. Что-то поднималось изнутри; что если это возбуждение? Но он сплюнул подступившую слюню. Не время, да и не место. Далее следовало вернуться к грудному отделу. И в течение нескольких последующих минут лезвие двигалось параллельно коже, отделяя её от ребер. После отделения довольно широких лоскутов кожи и подкожной клетчатки грудная клетка и брюшина были очищены. Он никогда не смотрел на труп. Ему не хватило бы сил даже курицу разделать. Он и мухи не обидел за всю жизнь. Но что-то внутри заставляло его продолжать. Но что же это? Голод. Затем рёбра с обеих сторон были просто обломан так, что неровные края сходились почти у самой шеи и расходились внизу. Затем ножом были отрезаны оставшиеся сухожилия, и органы грудной клетки со слабым хрустом разрывающихся тканей были отделены от грудины. В тусклом свете фонарика яркость красок приглушалась до темно-красных и коричневых оттенков. К ночным запахам сырости и разложения ещё не примешивалось ничего постороннего. Теперь лезвие перешло к шее. Кожа на горле прилегала очень плотно, и приступать к её отделению пришлось с нижней челюсти. На это ушло ещё несколько минут, столь же бесценных, как последние вдохи умирающего, пока не был образован достаточно широкий фарватер, чтобы лезвие смогло протолкнуться сквозь нижнее нёбо, обогнуть челюсть и вытащить язык. Звук приближавшихся шагов, донесшийся со стороны изгороди, заставил ненадолго прерваться. Свет фонарика погас, гуль окаменел, задержав дыхание, а сердце начало колотиться с болезненной силой. Шаги звучали всё ближе, отовсюду и ниоткуда, отдаваясь слабым эхом. Походка была тяжелой и размеренной, и тем не менее прохожий двигался довольно быстро, словно ощущая, что неподалеку творится нечто неладное. Шаги звучали уже всего на расстоянии метра, и на мгновение показалось, что время замерло, — незнакомец мог остановиться с той же вероятностью, что и пройти мимо. Не остановившись и даже не замедлив шаг, прохожий начал удаляться. Однако прошло ещё две минуты, прежде чем фонарик зажегся снова и работа была продолжена с ещё большим рвением. Язык был вытащен наружу, крупные сосуды на руках вскрыты. Затем брюшную аорту отсоединили от позвоночника и выдернули наружу вместе с сердцем и легкими, отделившимися с поразительной легкостью. Первый характерный звук — оглушающе резкий треск — прозвучал излишне громко и назойливо. Теперь надо было поменять положение, чтобы заняться тазом. Пальцы в перчатках проникли под лобковую кость, миновали мочевой пузырь и устремились к влагалищу. В ночной тиши раздались тихие томные хлюпающие звуки. После этого грубого вскрытия рука углубилась в левую часть таза, отделив от брюшины кишки и освободив место для дальнейших манипуляций ножом. Сначала были перерезаны крупные сосуды, идущие к нижним конечностям, после чего лезвие было введено под лобковую кость, прорезало мочеточник и влагалище и, высвободив отрезанные органы, добралось до прямой кишки, спрятанной в самой глубине тела. Наконец начал распространяться запах фекалий, являвшийся для него сейчас единственным свидетельством несовершенства человеческого организма, которое проявлялось лишь на этой финальной стадии. Всё хотелось съесть: сухожилия, кости, зубы, — но не фекалии. Они вызывали отвращение и желание избавиться от них прямо здесь. Послышалось лёгкое кряхтение, вызванное напряжением, рука снова ухватилась за язык, и вся масса взаимосвязанных органов, покрытых свернувшейся и подсыхавшей кровью, вывалилась наружу вместе с фекалиями. Эта на удивление тяжелая масса, которую едва можно было удержать в одной руке, неуверенно поколыхалась и плюхнулась в открытый пластиковый мешок. И в этот момент раздался еще один посторонний звук: где-то поблизости открылась и закрылась дверь. Звук был тихим и нерешительным, словно кто-то боялся разбудить кладбищенского сторожа. Кто-то шел по гравийной дорожке, расположенной всего в трех метрах от гуля. Но и этот прохожий не остановился, и звук шагов, достигнув максимальной громкости, начал затихать в отдалении. И лишь неслышимое ни для кого сердце снова бешено заколотилось о грудную клетку. Теперь можно было заняться головой. *** — Значит, это произошло здесь? — Да, агенты, — следователь потёр усы. — Прямо вот здесь. Братья переглянулись. Почему-то полиция в этот раз отнеслась к убийствам как-то слишком встревожено. Возможно из-за десятка свидетелей, но и причины могли вызвать тот же результат. К примеру, главный следователь, с которым они сейчас разговаривали, безутешно потирал усы ладонью, не в силах оторвать глаз от тел. Выпитые до дна, молодая девушка и старушка, лежали лицами вниз. Метрах в двадцати был ещё один островок с полицейским кордоном. Там лежал мужчина, точно так же обескровленный. — Я думаю, — шепотом начал следователь, — это были вампиры. — Что? — с улыбкой снисходительности переспросил Дин. — Вампиров ведь не существует. — Как же не существует, если этих двоих убил вампир? — мужчина искал поддержки своей теории в глазах Винчестеров. — Вы поди считаете, что старик совсем из ума выжил... Но может оно и так. Только всё равно здесь вампир поработал. — Вы совершенно правы, инспектор, — взял инициативу Сэм. — Только людям этого не понять. — Мы всю сознательную жизнь боремся против монстров, но остальной мир предпочитает оставаться в спокойном неведении. — Большинство повесят на вас бирку сумасшедшего. Так что никому не говорите об этом. Следователь выглядел ещё более обескураженным. Слова мужчин задели его за живое, но тем не менее он согласно кивнул. — Вы совершенно правы. Но как же нам быть? — Мы разберёмся, инспектор, — Дин положил ладонь на плечо напуганному мужчине. — Вы, главное, придумайте какую-то реальную причину их гибели. — О Боги, что же здесь придумаешь? — Сумасшедшие, пускающие кровь на улицах по ночам. — Л-ладно, — согласился тот. — Но как от них защититься? Чесноком? Колом? — Кровь мертвеца или просто отрубите им башку, — Дин поманил за собой следователя к Импале и открыл багажник. — Вам нужно будет мачете. Вот типа такого. Сэм смотрел на брата и инспектора, понимая, что встретились двое ненормальных. Они восторженно говорили о всех видах оружия, то и дело доставая что-то новенькое из багажника. Он вздохнул и направился в дальнее место происшествия. Здесь всё ещё пахло кровью, хотя наверняка ни капли не пролилось в сырую землю. Да и совершенно бледный мужчина выглядел типичной жертвой вампиров. Разве что рана на шее выглядела несколько необычно. Словно кто-то по неопытности превратил обыкновенные дырочки от зубов в кровавое месиво. Чтобы не ходить между полицейскими островками, Сэм достал телефон, рассматривая фотки, на которых были детально изображены шеи женщин. У девушки рана ещё была не очень ровной, но куда лучше, чем у мужчины. У старушки же вообще можно сказать обыкновенный укус. Это так странно. Он наконец выровнялся, чувствуя, как сильно затекли колени. Он хотел уже возвращаться к брату, как вдруг заметил что-то розовое в соседних кустах. Это был небольшой рюкзачок, с прикреплённой к нему пушистой игрушкой. Не долго думая, он сунул его себе за пазуху, в следующее мгновение непроизвольно вздрагивая. — Агент Ростенковски? Сэм обернулся, натыкаясь на стоящую к нему вплотную девушку. Он с удивлением отметил, насколько же она красива. Расстёгнутая на груди рубашка открывала вид на совсем немножко выглядывающее кружевное бельё. Чёрная юбка укорочена, подчёркивая красивые, идеально изогнутые бёдра. И подтянутые спортивные ноги в туфлях должны были бы принадлежать модели, а не полицейской. — Вы что-то нашли? — спросила она, упирая руку в бедро. Сэм сглотнул подступившую слюну, стараясь не смотреть на женщину, чтобы унять нечто поднимающееся снизу. — Нет, совсем ничего. — Ладно, а где же ваш напарник? — Возле машины был, — выдохнул Винчестер, когда женщина совершенно потеряла к нему интерес, медленно удалялась.