***
На следующий день Эдди снова не заходит к Ричи. И через день. Жизнь иногда бывает той еще сукой. Потому что единственное, что более болезненно, чем быть с Ричи, — это не быть с ним. Он проводит большую часть третьего дня в своей комнате, ненавидя все на свете. Его мать, кажется, довольна, что он никуда не ходит, и это заставляет его ненавидеть все с троекратной силой. Поэтому, когда солнце начинает садиться, он заканчивает обедать с матерью, поднимается в свою комнату, закрывает дверь и открывает окно. А потом приземляется на траву. Колени подгибаются. И хватается за велосипед. Руки трясутся. И крутит педали вниз по улице. Сердце бешено колотится. Когда добирается до дома Ричи, небо уже темно-оранжевое. Лениво бросает велосипед на дорожку, спотыкается о руль и вываливается на задний двор. Других Неудачников там нет. Только машина посреди газона. И Ричи в ней. Сидит на водительском сиденье с открытой дверцей и одной ногой, свисающей наружу. Сквозь ветровое стекло Эдди видит, что Ричи откинул голову на спинку сиденья и выпускает клубы дыма к потолку. Эдди нервно замолкает. Он действительно не думал об этом. Что, если Ричи обдумал то, что произошло той ночью, и решил, что это странно? Должно быть, заметил, как Эдди это явно понравилось… Его губы на своей коже… Что, если он сложил два и два и теперь знал, что Эдди… Гей? Что, если он избегал его так же, как и сам Эдди избегал его? Эдди подумывает о том, чтобы отступить, вернуться домой, но не двигается, застыв на краю лужайки. Смотрит на гладкую, обнаженную кожу шеи Ричи, на острый край его челюсти, на то, как его длинные пальцы держат сигарету. У него болит сердце. А потом Ричи вздрагивает, выпрямляется в кресле и находит Эдди взглядом, как будто тот окликнул его по имени. Он улыбается. Стоит с открытым ртом и сияет, в его глазах искры, что-то сверкающее в выражении лица, и это только добавляет бензина к ноющим углям в груди Эдди. — Спагетти! — выкрикивает Ричи. И теперь Эдди идет вперед, хотя нервы у него уже сдают. — Ну разве ты не загляденье? — Эдди останавливается у двери машины и смотрит на него через открытое окно. — Что привело тебя в мою скромную обитель? — Я… У меня были кое-какие идеи насчет сарая, — врет Эдди. Потому что не может же он сказать: «Я скучал». — Что за идеи? — улыбка Ричи не тускнеет. Похлопывает по сиденью рядом с собой. — Залезай, залезай. Садись, садись. Эдди обходит машину и забирается на пассажирское сиденье, обивка которого прогрелась от пребывания на солнце. Морщит нос. — Воняет сигаретами, — недовольно говорит он. — О, точно, черт, — Ричи щелчком выбрасывает в открытую дверь догорающий бычок. — Прости, — хватает освежитель воздуха, свисающий с зеркала заднего вида, и размахивает им по салону. — Сосновый лес против вонючего дыма. Кто же победит? Эдди смеется — ничего не может с собой поделать. Устраивается поудобнее в своем кресле. Ричи ведет себя нормально. Просто Ричи. Это успокаивает его нервы. — Значит, машина уже работает? — спрашивает он. — Неа, это займет еще совсем немного времени, — терпеливо объясняет Ричи. — Есть некоторые детали, до которых нам трудно добраться. Возможно, какое-то время она не будет работать. Хотя, надеюсь, заведется на мой день рождения через пару месяцев. — Похоже, от нее намного больше хлопот, чем пользы, — фыркает Эдди. Ричи ухмыляется. — Да ладно тебе, Эдди. Дело не в том, что у нас есть работающая машина, а в друзьях, которых мы приобрели по пути! — он, кажется, купается в изумлении Эдди за мгновение до того, как продолжает: — Эй, кажется, я наконец-то нашел ей имя. — Машине? — Ага. — И какое? В глазах Ричи вспыхнул огонек. — Эдгар Аллан. Эдди плотно сжимает губы, пытаясь унять жар, ползущий по щекам. Почему Ричи все так усложняет? Целует Эдди в шею… Называет свою машину в честь дурацкого прозвища, которое ему дал… Конечно, Ричи мог бы назвать его в честь великого Эдгара Аллана По, но самодовольное выражение его лица говорит об обратном. Да и он не из тех, кто интересуется литературой. — Разве ты не должен дать ему девчачье имя? — ворчит Эдди. — Я думал, что машины должны быть женщинами. — Кто это такое сказал? — парирует Ричи. — Моя машинка — самый милый мальчик на свете, чтоб ты знал. Такой же милый, как и ты, Эдс. Но, может быть, не настолько милый, как я. Эдди скрещивает руки на груди и закидывает ноги на приборную доску. — Не называй меня «Эдс». Они погружаются в молчание. Наблюдают за тем, как туманное янтарное небо медленно темнеет над улицей, над крышами, над верхушками деревьев, как солнце опускается за горизонт. Ричи наклоняется вперед, кладет подбородок на руки, сложенные на руле. Эдди держит руки скрещенными. Тишина — не самый приятный вид отдыха. Это даже немного пугает. Они с Ричи не так часто молчат, но когда такое происходит, это всегда приятная тишина. Умиротворенная. Эта же тяжелая, полная беспокойства. Гудящая от невысказанных слов. Но самое страшное, когда Ричи наклоняет голову на руки, чтобы посмотреть на него, и когда он говорит тоном одновременно мягким и серьезным. — Хей, — шепчет он. Эдди уже знает, что он собирается сказать. — Прости меня за ту ночь, — продолжает Ричи. — Ну, знаешь, на лужайке. Когда мы… — Все в порядке, — перебивает его Эдди. Быстро, пока Ричи не успел… — Я просто дурачился и зашел слишком далеко. Это было просто, знаешь, дурацкая игра. Прости, если это тебя так расстроило. И вот оно. Спасибо, Ричи, что втираешь ему это в лицо. Это ничего не значило! Он все понимает. — Все в порядке, — говорит Эдди, хотя резкость в его голосе говорит об обратном. Ричи нервно теребит зубами уголок верхней губы. Они снова погружаются в это странное молчание. В этот дискомфорт. Он нависает над головой Эдди, тяжелый, угрожающий, будто ведро с водой, готовое опрокинуться на него… — Я нравлюсь Эллисон Терри, — выпаливает Эдди. Эти слова вылетают у него на одном дыхании и почти поднимают его с места. Моргнув, откидывается на спинку кресла, делает глубокий вдох и решительно смотрит в медовое небо. Не совсем уверен, почему сказал именно это. Наверное, хочет, чтобы это причинило боль Ричи, как Ричи причинил боль ему, но почему это должно волновать его? Это может быть хвастовство, но он думает, что, возможно, для Ричи — нет. Может быть, это больше похоже на то, как он говорит себе: «Ричи не хочет меня, но, по крайней мере, кто-то другой хочет меня». Но, черт возьми, это же так глупо, правда? От этого боль не становится меньше. Ричи ничего не говорит, и это нервирует. Просто наблюдает за Эдди. — Как ты думаешь, мне стоит пригласить ее на свидание? — добавляет Эдди, глядя на Ричи только краем глаза. Снова тишина. Почему-то кажется еще тяжелее. И выражение лица Ричи так далеко от его обычной яркости, что кажется почти потемневшим. Но это не так. Не совсем. Оно… Серьезное. Некоторые черты задумчивы, некоторые нечитаемы. — Я не знал, что она тебе нравится, — говорит он, наконец. — Да, но… — Эдди пожимает плечами. — Бен сказал, что она очень хорошенькая, светловолосая и милая. Ричи фыркает, но без всякого юмора. — Тогда почему Бен сам не встречается с ней? — Потому что ей нравлюсь я. Такое чувство, что Эдди смотрит на зеркальное отражение Ричи, и все происходит наоборот. Чтение справа налево. Темнота вместо света. В любую секунду ждет шутки, грубого комментария, ухмылки и смеха, которые так никогда и не получает. — Ну тогда встречайся с ней, если хочешь. Я не контролирую твою жизнь, Эдди. — Да, отлично. Возможно, именно это и сделаю, — нахуй это все. Эдди до сих пор не может поверить, что заговорил об этом. Бросает на Ричи косой взгляд, смотрит, как тот откидывается на спинку сиденья и вытирает ладони о бедра. — Ты в порядке?.. — Ага, — Ричи криво улыбается ему. Дешевая имитация его обычной улыбки. — Просто устал, маленький Спагетти. Сегодня я снова был на свалке. Есть кое-что, что мы можем использовать, чтобы починить стены сарая. — О, круто. — Ага. Все будет просто идеально, Эдс. Ты только подожди. Эдди слегка шаркает ногами по приборной панели. Пальцы Ричи дергаются и ныряют к карману, но, кажется, в последнюю минуту передумывает и вместо этого стучит по колену. Прекрасно понимает, что его другу очень хочется закурить. Напряженный, дерганый и нуждающийся в затяжке. Но он остановил себя, потому что знал, что Эдди это не нравится. Это такая мелочь. И это такой неподходящий момент, чтобы думать об этом, чтобы осознать это, в этой душной сломанной машине с чем-то странным и запутанным в воздухе между ними. Но Эдди просто знает, что попал. Просто знает, что это не какая-то глупая симпатия. И, должно быть, поэтому это так больно. Он полностью и безнадежно влюблен в Ричи Тозиера. Кажется, это ударяет его сильно и мягко одновременно. Потому что это невероятно важное открытие, но ему кажется, что он, возможно, знал это все это время.сhapter 5: seventeen (part 3)
10 августа 2020 г. в 11:19
Эдди не должен быть расстроенным.
Ричи был просто Ричи. То есть, просто вел себя глупо. И Эдди это знал. И Эдди позволил этому случиться… Даже поощрал это. Потому что губы Ричи на нем ощущались чертовски хорошо. И на мгновение он позволил себе поверить, что, когда отстранился и задал ему вопрос, ответ Ричи будет примерно таким: «Ты мне нравишься. Я люблю тебя. Я хочу тебя».
Но это он сейчас говорит о Ричи, так что, конечно, ответ был чем-то вроде: «Это ничего не значит для меня».
Не должен быть удивленным. Знал это. Ричи не гей. Просто валяет дурака.
Но, черт возьми, это значило для него абсолютно все.
Ночь началась хорошо, хоть и немного странно. Эдди не сказал матери, что уходит. Знал, что не может сказать о намечающейся встрече с Ричи. Ночью. Наедине. Но также знал, что лгать о своем пункте назначения было бессмысленным. Теперь, когда у матери сложилось впечатление, что он питает какие-то чувства к своему другу, она стала относиться к нему с еще большим подозрением. Ричи всегда был ее самым нелюбимым из Неудачников, но теперь она откровенно презирала его.
Она поймала бы его на лжи и нашла бы способ заставить остаться дома. Или, по крайней мере, попыталась бы. Поэтому Эдди промолчал. Просто подождал, пока она не подошла к телефону (ее обычная вечерняя беседа с одной из ее старых школьных подруг), и сказал ей, что рано ложится спать. Потом застелил свою постель, как будто в ней кто-то был, с подушками под одеялами, совсем как в кино. И улизнул через окно.
Это было волнующе. Спрыгнуть из окна, приземлиться на траву, прокрасться вокруг дома, чтобы схватить велосипед. Именно этим он и должен был заниматься в ранние подростковые годы. Вместо того, чтобы быть туго скрученным клубком беспокойства, быть кем-то, кто противостоит своей матери, хоть и все еще боится ее. Эдди ехал на велосипеде к дому Ричи, и сердце его бешено колотилось в груди.
Какая-то часть его души надеялась, что мать узнает об этом. Чтобы он мог расстроить ее, как она расстроила его. Но больше всего ему не хотелось, чтобы его поймали. Потому что хотел спокойно провести ночь с Ричи. Чтобы они могли шутить и развлекаться, как и положено лучшим друзьям. И чтобы все вновь стало нормальным.
Нормальный. Он действительно облажался в этом плане, не так ли?
— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы стать учителем? — спрашивает Бен, жуя кончик ручки. Прошел день после ночи Эдди с Ричи, и они в библиотеке: только он и Бен. Все остальные Неудачники у Ричи. Эдди действительно был не в настроении видеть его сегодня.
Он не сердится. Это просто так… Вроде как больно.
— Учителем? — переспрашивает Эдди. — А чему я буду учить?
— Хм. Ты мог бы работать с маленькими детьми, так что ты бы просто учил всему. Вопрос, однако, в том, хорош ли ты с детьми.
Они с Беном часто так делают. Думают о будущем Эдди. Все просто предполагают, что он вырастет доктором, учитывая, что он уже так хорошо разбирается в медицине. И Эдди какое-то время был вполне доволен тем, что это его будущее. Это имело смысл. К тому же, большая часть его хотела стать таковым просто назло матери. Представив себе ее реакцию на то, что ее драгоценный Эдди целыми днями будет работает с больными, зараженными людьми, он начал читать учебники по медицине.
Но… На самом деле, он не хочет быть врачом. И он не хочет становиться им из-за своей матери. Она достаточно долго контролировала его жизнь.
Но, к сожалению, она так долго контролировала его, что он сам толком не знает, чего хочет. Если честно, понятия не имеет, кто такой Эдди Каспбрак.
— Не знаю, умею ли я обращаться с детьми, — вздыхает Эдди. Теребит обложку одной из книг, разбросанных по столу. — Не думаю, что у меня вообще что-то получается.
— Не говори так, — ругается Бен. — Ты отлично справляешься со многими вещами. Я думаю, ты был бы отличным учителем. Ты очень хорошо объясняешь, когда дело доходит до заданий.
— Спасибо, Бен, — говорит Эдди. — Пожалуй, ты прав. Но я действительно больше не хочу говорить о своем будущем. Не сейчас. Это вроде как ничего не делает, кроме как напрягает меня.
— Я это чувствую, — Бен согласно кивает. На мгновение они замолкают: Эдди смотрит на книжную полку и погружается в пять разных видов ужаса, но потом Бен ухмыляется, как будто ему пришла в голову забавная мысль. Он оглядывает библиотеку: рядом с ними никого нет, только старик, читающий газету, и пара младших студентов, сидящих в передней части комнаты, — а затем наклоняется через стол. — Эй, угадай, что я слышал на днях.
— Ну, не знаю. Что?
Бен пытается подавить улыбку, но у него такой вид, будто он вот-вот лопнет.
— Ты нравишься Эллисон Терри.
Эдди моргает.
— Кому?
— Эллисон Терри, — Бен удивленно выпучивает глаза, видя пустой взгляд Эдди. — Эдди, ты же… Как же ты ее не знаешь? Она учится в нашем классе английского. Та очень красивая блондинка, которая сидит в первом ряду класса. Она вроде тихая, но очень милая.
— А, она, — Эдди никогда по-настоящему с ней не разговаривал. И не обращал на нее никакого внимания. Потому что, знаете ли, он не очень-то интересуется девушками. Неважно, насколько они хорошенькие или светловолосые.
— Ты должен пригласить ее на свидание, — уверяет его Бен. — Я мог бы помочь тебе написать ей стихотворение. Я уверен, ей это понравится.
— Она не совсем в моем вкусе.
— Неужели? — Бен смотрит с любопытством. — А кто в твоем вкусе?
— Не знаю, — бормочет Эдди. Ему вдруг становится очень интересно наблюдать, как его палец рисует маленькие узоры на поверхности стола во избежании взгляда Бена. — Темные волосы. Забавные. Недостижимые.
— Недостижимые, — эхом отзывается Бен. Он фыркает. — Да, пожалуй, я могу это понять, — и Эдди знает, что его друг думает о Бев.
— И все же, — продолжает Бен. — Ты должен хотя бы попытаться поговорить с ней. Возможно, она тебе действительно понравится.
— Ага, — взгляд Эдди блуждает, но, на самом деле, он ни на что не смотрит. Думает о губах Ричи на своей шее. — Возможно.