Калх
10 февраля 2020 г. в 19:22
Я замер в ступоре, раскрыв рот. Наблюдая, как всё чаще и чаще магия врагов сжигала до основания сады и дома. Оставляя после себя лишь пыль и пепел. В груди всё сжалось от ярости. Там же дети, старики и девы. А их в пепел. Твари. Почуяв неладное, начальник нашей охраны до боли сжал моё плечо и тряхнул, приводя в чувство: — Уходим из города, никаких споров, Тарнис. Это приказ герцога.
— Нет. Отпусти мою руку, Кессель. Это приказ! Если сможешь, свяжи и уведи меня силой. Но я не оставлю добровольно моих подданных в час нужды! — опытный солдат отскочил, когда мои руки выхватили меч и крутанули в попытке отсечь давящие тиски. Он замер, с удивлением смотря мне в лицо. Ярость клокотала в груди. На него, на магов, которые, видимо, уснули, и, разумеется, на врагов. Не знаю, что он прочитал на моём ожесточённом выражении лица, но склонился в поклоне и опустил забрало.
— Ваши приказы, милорд? — теперь уже я замер в шоке. Ещё ни разу меня не называли милордом, только наследником Тарнисом. Милордом величали только отца, поэтому для меня это обращение было неожиданным. Я почувствовал давящий груз на плечах.Как будто теперь я герцог этих земель и на мне лежит тяжёлая ноша защиты жителей. На спину, чуть выше лопаток, успокаивающе опустилась ладонь сестры.Эния смотрелатревожно,но с такой теплотой и заботой.Что все сомнения и тяжесть выбора прошли. Оставляя после себя железную уверенность. Качнув головой, я хрипло кашлянул. Три других бойца не вмешивались в разговор. Молчаливый, собранные и готовые защищать своего неразумного, неопытного милорда. Да, я понимал правоту словКесселя. Но, увы, это с одной стороны, а с другой: я должен, нет, обязан был защищать свой народ.
— Ты опытнее меня, как ты оцениваешь действия со стороны врагов? — вытащив меч из ножен, Кессель хмыкнул и указал на столбы магического огня.
— Тут дело нехитрое, милорд. Раз магики бьют по городу, то бой уже ведётся за крепостными стенами. А это означает, что шибко жадные на грабёж и насилие псы уже прорвались в черту города. Отойдя далеко за линию основного боя. А, значит, единственный верный вариант для нас — прорываться к ратуше. Вырезая такие отряды падальщиков и спасая мирный люд. Но есть проблема, причём самая главная, — едва заметно Кессель кивнул головой в сторону моей сестры. Да, это не её война, не её обязанность. Подумав, я в упор посмотрел на неё.
— Сестрёнка, тебя защитят эти трое мужей. Уходи из города, здесь слишком опасно для тебя. Тем более, когда ты без брони, — набычившись, сжав в кулачке кинжал, Эния качнула золотистыми волосами, исподлобья буравя меня злым взглядом. Горько вздохнув, я поднял глаза к небесам под тихий смешок Кесселя. Да, мы прекрасно знали, что означает такой взгляд сестры. — Да что ж это такое, а? Сведёшь ты нас в могилу, сестра. Кессель, чтобы ни одного волоса с её головы не упало. Выдвигаемся.
Пробежав две улицы, мы не встретили никакого сопротивления. Среди развалин домов, фонтанов и каменной кладки.Нам попадались лишь бегущие от сражения жители города, которые с удивлением смотрели нам в след. Их выражения лиц так и говорили нам: в своём ли вы уме? Вчетвером продвигаться прямо в эпицентр битвы, ещё и ведя с собой девочку с кинжалом в руках. "Здравы ли эти войны? Ведь город обречён" — эти мысли можно было буквально прочитать в глазах подданных.Откинув мысли, я продолжил бежать вперёд. В скором времени до слуха донёсся знакомый по тренировкам звук ударов стали о сталь. Махнув рукой, Кессель осторожно выглянул за угол дома и, ругнувшись не самым благим словом, отступил.
— С-собаки. Десяток наших воинов прижаты к стене, противников разумно к двум десяткам, — заметил, что глава охраны украдкой бросил взгляд на Эни и покрутил ладонью. Этакая невидаль, чтобы Кессель не знал, что сказать?
— Ну? Речь запамятовал, Кес? Что там? — один из солдат не выдержал и пихнул товарища. Дернув плечом, седой в висках воин тяжело вздохнул. Я не вмешивался, с интересом слушая этот недолгий разговор. Надо понимать, как вести себя с ними: как равный, или как милорд. Сложный выбор. Тут ежели как милорд, то и отношение воинов ппоменяетс; а доверие к дворцовой страже у меня изрядное. Но субординация она и у эльфов есть. Кессель наконец-то нашёл выход из ситуации и, вдумчиво подобрав слова, выдохнул.
— Не стоит при госпоже Энии говорить такое. Вот же. Трое наёмников прижали деву к стене и лапают, подняв юбку. Твари. Извиняюсь, миледи, с девушками ума много не надо биться… Миледи?! Куда! Стой, дурёха! М-мать-перемать!
До этого спокойная девушка вскинулась и, с невиданной силой оттолкнув нас с Кесселем с пути, побежала за дом. С похолодевшим от ужаса сердцем прыгнул вслед за сестрой, успев схватить её за рукав платья. Неожиданно резво извернувшись, сестра отпрыгнула от меня.С треском рукав платья остался в крепко сжатом кулаке. И пока мы, оторопев от шока, смотрели на обычно тихую и спокойную девушку, Эния выскочила на улицу, на ходу разрезав верх платья в районе груди по ворот. На плечо успокаивающе легла рука, когда я опомнился и дёрнулся вслед сестре.
— Бойкая. Ясна, красна и, как положено, сильна. Не спеши, Тарнис. Твоя сестра верит в тебя, поверь и ты в неё. А к тому же, дёрнемся сейчас и конец ей. А мне за это света не видать, или ваш батенька лишит головы, или же сложу её в бою, — поджав губы, прищурившись, наблюдал, как к сестре прытко пошли трое насильников. А то, как же, такая красивая, с оголённой грудью, златовласа, голубоглаза. И самое главное — молодая, а, значит, не тронутая. Конечно, это заинтересует таких тварей. Сестрёнка затормозив и со слезами на глазах побежала в нашем направлении.
Смеясь и посвстывая насильники почти догнали сестру. Один даже умудрился шлёпнуть сестру. Играются. Загоняют как дичь. Только здесь не ваша земля и дом! Я зарычал, прикусив нижнюю губу до крови. Хорошо, их они хоть и говорили, но тихо; клянусь богами, я с таким трудом терпел такое!
Перехватил кинжал обратным хватом Эния юрко скользнула в наш прогулок. Руки задрожали в предвкушении. Охрана давно рассредоточилась в тени обломков домов, выжидая удобный момент.
Изящный взмах утонченной девичей руки и сталь мелькнула в воздухе. Один из наёмников с характерным хрипом от подступающей к горлу крови,схватился за торчащий из горла кинжал. Что-что,а обучали Энию как война. Закатив глаза и хрипя наёмник тяжело опустился на землю.
Пора! Рывок вперёд, и второй насильник, дико вопя от боли, схватился за отрубленную по локоть культяпку. Я безжалостно добил его, со скрежетом вогнав меч прямо в сердце. Третьего, который уже развернулся и сломя голову бежал к выходу, рассекли охранники, насадив мужчину на мечи.
— Ты! ЭнияНикколет! Ты хоть понимаешь, как рисковала?! — схватив её за руку, с силой развернул к себе лицом. Не знаю, что взбесило больше всего: ярко-красное от стыда и злости лицо сестры или же искры в глазах, так и выражавших неповиновение и озорство. Понимаю, что она поступила верно, умно, хитро.Но всё же подавился словами от возмущения и не думая замахнулся рукой для пощёчины. Как же я без тебя, сестрёнка, жить буду? Если ты будешь собой рисковать, я ведь могу потерять тебя. А ты у меня одна.
— Тар! Убирайся отсюда! — Кессель смотрел в небеса, как и его отряд. Подняв голову, я замер, на нас падал с низким гулом столб яркого огня. Пока усталый мозг соображал, тело действовало само: как пушинку швырнул себе за спину девушку. Успеваю заметить, как и Кессель отпрянул в сторону; и прыгаю следом за сестрой. С тихим воем огонь ударил в землю, вгрызаясь куда-то в её недра. Вал раскалённого воздуха, поднимая дерн и каменную крошку, ударил меня в спину и швырнул на уцелевшую часть дома. Всю заднюю половину тела окатило горячей волной, будто лавой, и я со слезами на глазах сдернул раскалённый докрасна шлем. Хм, вот это магия.
Жар был таков, что кожаный подшлемник вплавился в металл. Что у меня со спиной даже и думать не хотелось. Главное, что защита выдержала, хоть и, по ощущениям, оставила на лице и спине серьёзные ожоги. Но отдыхать мне суждено было недолго. С силой меня развернули.Стону, почти кричу от сильной боли во всем теле. Вокруг были неразборчивые голоса, создавалось впечатление, будто через толщу воды слышал людей. Да и весь мир двоился и пребывал в густом тумане. Всё смешалось: встревоженное лицо девушки: которая кричала, пытаясь достучаться до моего сознания. Каменная брусчатка улицы и небо. Большое количество людей. Наши?
— Тарнис, всё порядке? — Кессель с ожогом на лице осторожно схватил меня за подбородок. Слабо кивнув, от чего весь мир опять пошёл ходуном, оглянулся. Вокруг собралось не меньше пятидесяти грязных, измученных жителей и дюжина солдат в кольчужной броне по голень с металлическими пластинами на груди и плечах. И все смотрели на нас с надеждой. А глава охраны не успокаивался. — Веди нас, Тарнис!
— А-а? — вся толпа с надеждой смотрела на меня. А я, открыв рот, растерянно смотрел на Кеса и улыбающуюся сестру. Да вы сговорились! Куда вести? Их? Да я же... Толпа заорала ликующе, с воодушевлением потрясая руками и оружием.
— Ведите нас, Милорд! Ведите!
— С-сейчас, — во мне горело острое желание придушить девочку и этого старого волчару. Оно же и заставило до скрипа сжать рукоять меча. Спокойно. Нельзя при всех душить их, не поймут. Глубоко вздохнув, кашлянул, прочищая горло. — Есть сведения? Где отец? Где армия герцогства? И почему ты один? Где другие?
— Отец? А. Герцог Калх сейчас находится у ратуши с большей частью армии, защищая улицы, ведущие в глубь города. Но там же и самое пекло, милорд. Врагов в пять раз больше, чем нас! Уведите мирных жителей из города, примите совет более опытного солдата. А ребятки, они не были так быстры и удачливы, как мы, их задело ровнёхонько, — воин отвёл взгляд и вздохнул. Сестра нахмурилась и категорично покачала головой, соглашаясь с охранником. И нежно схватила Кесселя за руку. Тот замер, с удивлением посмотрел на нежно улыбающуюся сестру. Не понял? Ох. Выжить бы нам, а не в гляделки играть. Так. Шаг вперед, ровно и сильно.
— Кто старший по званию! Равняйсь!— в лучших традициях отца, мой рёв заглушил причитания собравшихся. Солдаты и вовсе из кучки не уверенных юнцов- мужами.За секунду встали в два ряда, выпятив грудь,бросая зоркий взгляд вдаль. Эния захлопала глазами, отшатнулась от Кесселя, опустив голову. Попутно завязывая воротник платья, куда то и дело более молодые солдаты да заглядывали. Но упираясь в моё бешеное лицо, бледнели и теряли задор поглядеть на грудь моей сестры.
— Милорд! Сотник Грек к вашим услугам! — немолодой, но полный сил солдат с рваным шрамом на шее, едва улыбаясь в усы, отсалютовал мечом. Чеканя шаг, как на параде, встал по правое плечо от меня и шепнул на ухо: — Вовремя вы их, Милорд. А то, гляди, и побежали бы.
— Вольно! — солдаты подрасслабились, прекратив переть взор в горизонт. Переглядывались исподтишка, одобрительно кивая, то и дело подшучивая вполголоса. Армия. Теперь-то дело пойдет. — Сотник. До ратуши добраться, попутно спасая наших родных и остужая посмертно пыл врагов, сможем или не сможем? Справятся ли орлы твои?
— Тихо, иродово племя! Пять плетей шибко умным быстро назначим, — недовольный ропот, зазвучавший в ответ на мои слова, стих, Сотник грозно оглядел своих орлят, пригладил усы и хекнул. — Не сумлевайся, милорд. Справятся. Мы этим ворогам красноту враз пустим. Клянусь своим дедом, ох, пустим, навек запомнят.
— Тогда командуй, сотник Грек, — не обращая больше внимания на солдат, повернулся к народу, который молча ждали моих указов, иногда шикая на особо разговорчивых. И я против воли замечтался. Как приятно осознавать, что все присутствующие готовы исполнить любой приказ. Главное, не заиграться, умирать всё же не охота. Сведя брови, я шагнул к ним, медленно оглядев всех. Да, слабые, загнанные в угол люди, которые в таких ситуациях превращаются зверей. Уж это я прекрасно помню. Основная задача — направить их лютую злобу на врагов, указать шанс на месть и выживание. — Вы пойдёте вслед солдатам герцогства, от неожиданных атак сзади вам придётся защищаться самим. Берите всё: топоры, ножи, вилы, камни и доски! Враги пришли в наш дом, разоряя наши дома, крадя и убивая наших родных и близких! Да-к разве должны мы, как крысы, прятаться в норы нашего дома?! Это наша земля, здесь веками жили наши предки. А её превратили в выжженное пепелище! Но мы выйдем, отомстим и защитим наш дом, нашу землю и родных! Ибо мы — хозяева этого места, и гостям злым не рады. Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет!
— Да-а-а! Веди нас, веди, милорд Тарнис! Отомстим! — толпа разразилась восторженными возгласами, воодушевлённая речью своего господина. Самые расторопные уже принялись выбивать доски, подбирать камни или какие другие инструменты по хозяйству. Я повернулся к солдатам и довольно прикрыл глаза. Они мои с потрохами. В глазах горел огонь, когда они скрупулёзно проверяли амуницию и готовились к бою. Сотник тайком показал большой палец. И рявкнул:
— Боевое построение. Держать строй, щиты не опускать. Идём по судейской прямо до ратуши. Находим выживших и спасаем. Товсь! Пошли!
Махнув рукой, я пошёл вслед солдатам. Дальнейшее превратилось в сплошной водоворот кровавой бойни с моим гордым и независимым лицом в стороне. Когда я ринулся в битву, сотник мягко остановил меня, схватив за плечо. С его уровнем это оказалось очень просто, и он, как неразумному детёнышу, нашептал на ушко:
— Ты, милорд, давай-ка в стороне постой, за нашими спинами. Воодушевляй женщин да стариков. Женщины у нас, ох, дивные, умелые во всём. Но не справятся они против большого числа наёмников. Про стариков и вовсе молчу. Не им с врагами драться. Как бы и нам не слечь... Нече без щита вставать в строй солдат. Солдат бученных прикрывать соседа — сдохнуть, но прикрыть. Ты, своей ковырялкой, своих же пустишь на встречу с родными в ином мире. К тому же, можете меня казнить, но я старый и повидал немало в походах. Вам нечего делать в бою. Ну не умеете вы, — и, громко матерясь на солдат, повёл их в бой, поравнялся с ними плечом к плечу и не обращая больше на оторопевшего меня внимания. От слов вояки стало жарко и душно. Хорошо хоть шлем, к тому времени остывший, успел надеть и скрыть лицо... Уж больно растерялся от чистой правды.
Отряд прорвался вдоль Судейской улицы, отбросив хозяйничавших там врагов; он понёс потери, но они оказались тотчас же восполненными – к отряду присоединялись всё новые и новые жители и солдаты. Воодушевлённый отряд герцогства уже без страха шёлвперёд, в литом строю, щит к щиту, плечом к плечу. Мечи и копья без жалости терзали врагов, прорвавшихся в глубь города.
Наши ряды крепли, проносясь мимо разграбленных и сожжённых домов, сломанных фонтанов и памятников. Ненависть собравшихся жителей с каждой минутой всё укреплялась. Это был маленький, но красивый город.А теперь буквально стёрт с лица земли. Но и это не самое страшное. Самым кошмарным зрелищем были тела — тела соседей и родных, опозоренных перед смертью дочерей, сестёр и матерей.
Страх прошёл, а его место заняли злоба и ненависть. Ярость сжимала виски. Уже стало плевать на возможность умереть. Острое желание убивать и убивать туманило разум. Но я продолжал, скрипя зубами, идти между солдатами и жителями города. Рядом со мной, не отступая, шли Кессель и Эни. Устало переставляя ноги, сестра, нет-нет, а проводила руками по лицу и трясла головой.Успокаиваю обнимаю, сестрёнка вздрогнула, но прижалась сильнее, почти повиснув на мне.
Да, мандраж от её безумного поступка прошёл. В место него пришло осознание того, что она могла умереть. Рядом с ней шёл и Кессель, что-то рассказывал, я даже не вслушивался, не забывая посматривать по сторонам. А та женщина, которую Эни спасла от смерти, Райа. Старалась не отходить от сестры ни на шаг.
Неожиданно наше продвижение остановилось, солдаты замерли, отступив от переулка. Напряжённо вглядываясь в отсвет пожара на стенах, сотник, тихо матерясь, теребил усы.
— Грег? Что случилось? Слишком сильный противник? — хекнув, сотник сплюнул.
— Да не то шобы слишком сильный. Нас две сотни, и мы в нашем городе. Нет, шансы победить есть, — я склонил голову к плечу. Вот и первая серьёзная битва. Посмотрим, на что я способен. — Но, энто вам не там, милорд. Опасные враги, а в узком месте - передавят. Поляжем же, ох, поляжем. А может и нет. Ладно мы, вояки. А девы наши, детишки и старики? Жалко их, всех перебьют. Вот ежели герцога на подмогу кликнуть и отвлечь ворога. Эх. Но не проскочим. Не дошли, всего лишь пол улицы, не смогли пройти, вертаться придётся. Полагаться на удачу не стоит.
Пока сотник говорил, у меня созрел план. Я махнул сестре рукой, подзывая её к себе, а затем хлопнул сотника по плечу.
— Грег, мне надо на крышу этого здания залезть. Подсобишь. Так. Эни, когда начнется бой, ты побежишь к ратуше и позовёшь отца на помощь. Не раньше, дай время связать их боем, а потом поспеши, уж очень не охота мне умирать, — сотник раскрыл глаза и уставился на меня, удивлённо и странно. Сестра, слабо улыбнувшись, кивнула, прикрыв глаза.
— Вы чего удумали, милорд? С меня же ваш батька три шкуры спустит, если что не так пойдёт. Вы того, не надо этого.
— Рисково действуешь милорд, но, думаю, верно. Пока мы их свяжем боем, свежие силы ударят в бок, — Кессель улыбнулся и скривился от боли, едва задев ожог на щеке. Эния потупила глаза, в которых блеснула влага и отбежала. Я долго смотрел в спину сестре, она многое пережила за этот час,а снова я снова заставляю её идти в пекло. Одну. Как бы не так, но если её встретят враги... Кашлянув, я снова глянул на сотника. А он даром времени не терял: у стены дома уже была построена лесенка из шести солдат с щитами. Легко разбежавшись, взлетел по лестнице на крышу, под тяжёлый выдох солдат. А то, на мне хоть и доспех гномов, легкий кольчужной бахтец, но всё же железо. Вслед за мной на крышу легко взобрался и Кессель.
Эни ножом обрезала платье по колено для удобного бега. Ох, мелкая, вся в матушку нашу. Это хорошо. Есть у неё шанс выжить. Столпившиеся за спиной жители, обнимали солдат, после чего отбегали на сотню шагов. Войны выстроились полукругом в три шеренги, перекрывая дорогу, и самый молодой побежал в сторону врагов.
Я переглянулся с напарником и, сжав посильнее рукоять меча, медленно зашагал по крыше. Как на учениях. Сочленения доспехов не скрипели, даже керамика крыши едва слышно принимала мой вес. Плавно, не спеша дойдя до другого конца дома, замерли.
Внизу уже вовсю шёл бой. Заметил пять тел, кажется, не наши. Видимо, они, обогнав товарищей, побежали за лёгкой добычей и нашли смерть. Сейчас же бой шёл по всем фронтам. Толковый командир у них, да и сами ребята не промах: успели построить стену щитов. И сейчас давили щит в щит, то и дело умудряясь пробить сверху или в щель между щитов мечами. Получая в ответ такие же щедрые и острые "гостинцы". Бой проходил в молчании, были слышны лишь удары щитов о щиты и скрежет стали о сталь.
— Пора, милорд. Да сохранят нас боги, — воин выдохнул, с силой оттолкнувшись от черепицы, взмыл над улицей. После него, недолго думая, как в бездну, сиганул и я. А щитов-то у нас и нет, беда-бедовая. Прыжок вышел здравым. Удар. Из легких выбило воздух. Вмяв двух противников в землю, открыто взмахнул мечом, перерубая ноги четверым наемникам. Прыгнул вверх и нанёс удар в основание шеи пятому. Шестому со скрежетом пробил кольчугу, выбив дух. Наёмники уже осознали сумятицу, их мечи яростно блеснули. Меня швырнуло в сторону от тяжелого удара под ребра. Со стономбью головой прямо в его лицо, с хрустом ломая нос.
— Спина к спине! Ну, вперёд, щенки Геремана! — под яростный крик Кесселя,упираюсь ему в спину, тяжело дыша. Неожиданно, как наверное он думал, рыжебородый наёмник нанёс удар сверху вниз, нелепо и медленно. Ловлю меч в полёте и, сжав в кулаке, с оттягом бью ногой в грудь.Заминка в их рядах длилась несколько секунд, но они дорого стоят. Мы уже восстановили ритм дыхания.Дали недолгую, но нужную передышку воющим от напряжения мышцам. Скалясь и матерясь, наёмники навалились — плечи, ноги и грудную клетку обожгло от давящей боли.
При каждом ударе, несмотря на поджарый поддоспешник, мне казалось, что кольца бахтеца вгрызались в плоть. Отчаянно и безвыходно закричал, вспоминая, как их товарищи лапали мою сестру, и с яростью раскрутил веерную защиту. Я чувствовал ритмичное дыхание Кеса, слышал вскрики и глухие удары стали о сталь. Мы ещё живы!
— Убейте этих двух выродков! Это, кажись, молодой наследник и глава охраны. Уж голос Кесселя я узнал. Здравствуй, друг, и умри! — Кес молчал, не сбивая ритма. Но, кажется, спина этого достойного мужа напряглась при звуке хриплого голоса главаря этой ватаги.
Наёмники неспешно били, не мешая друг другу. Где-то впереди слышался суровый рёв сотника Грега; а, значит, помощь близко, ещё чуть-чуть. Удары посыпались равномерно, из разных плоскостей и с финтами.Но везде натыкались на едва видимый блеск меча. Не знаю, как долго мы так молча бились, спина к спине. Время остановило свой ход. Промедление в бою — это смерть. Я не мог контратаковать, все силы уходили на защиту. И так от каждого удара едва меч не выпадал из рук, а наёмники, кажется, только усилили напор, чувствуя скорую победу.
Это конец? Грег не успел, не успевает и старина сотник. Безумец, я безумец, что пошёл на эту авантюру. Да, бой отодвинулся от улицы, и победа уже точно в руках наших солдат. Но так умереть? А если да. Да, катарсис, триста душ за твоей спиной. Детей, женщин, работяг и стариков. За них умереть. За сестру. Да. Так гоже.
Пока эти мысли проносились в голове, удары по доспехам стали бить всё чаще и сильнее. Не выдержав, падаю на колени, выронив меч. Я даже видел строй наших солдат — нас отделяли всего лишь два ряда наёмников, которые не отступали. Умирая, они уплачивали виру за нападение на наш дом. Достойные, несмотря на то, что произошло в этом городе, они достойные войны, и у них есть честь и мужество.
Рядом со мной упал глава нашей охраны без шлема. По обожжённому лицу текла кровь. Облизнув губы, Кессель улыбнулся.
— Не смогли мы, милорд. Кхе-кхе. Но это было честью. И достойно, — закашлявшись и сплюнув кровь, он попытался встать; но отлетел обратно от удара ноги. Я вскочил и тут же упал. Заломив руки, меня вбили лицом в каменную мостовую. По лбу и щекам потекла кровь, в глазах заплясали искры, удар о забрало шлема был через чур жёстким.
— Не торопись, юный наследник. Вы испортили наш день своим самоубийственным поступком. Кажется, за солдатами вашего герцогства я видел белокурые волосы шельмы. Какого ей будет видеть убийство брата, так глупо отдавшего свою жизнь?
— Ты ублюдок, Людвиг. Парня хоть пожалей, совсем стал бешеной собакой на службе Геремана. Этот сучий пёс напал на Калх? Мало ему своих территорий, решил захапать чужое? Тва-а-ари, — разлетелся звук ударов, и Кессель с протяжным стоном замолчал. А меня охватила ярость. Чистая ярость и злоба. Я наконец-то вспомнил это имя. Наш сосед, который ещё десять лет назад был союзником отца! А теперь его цепные псы разорили Калх! Опозорили наших женщины, убили детей и мужей! Не сдерживаясь, я закричал во всё горло.
— Тебе, значит, подавай мою смерть на глазах сестры? Ублюдок. Ублюдки! Чтоб вы все сдохли, подлые трусы, именем вечной Тьмы! — всё тело охватила жгучая боль. Даже кричать не было сил, разум покидал измученное тело вместе с странным чувством, будто из меня высосали все силы. Последнее, что я слышал — нечеловеческие крики боли.