Проклятый

      Для Драко всё ещё было непривычно слышать слова поддержки, но от Поттера он был рад слышать эти слова. Они лишний раз давали надежду на то, что всё у них может быть хорошо, даже если зрение так и не вернётся. Теперь на это плевать, если понадобится он и так научится жить. Он сделает всё, чтобы не быть обузой для Поттера.       – Драко, ты опять ушёл в свои мысли, – Гриффиндорец поцеловал юношу в висок, отвлекая от раздумий. – Если опять думаешь о плохом, я тебя покусаю, – конечно же парень говорил это не серьёзно, но румянец смущения на щеках светловолосого однозначно того стоил.       – Опять ты за своё? – Малфой постарался предать своему голосу побольше безразличия, но ничего не вышло уже в который раз.       Рядом с Поттером у Слизеринца просто не получалось быть безразличным. Эмоции сами рвались наружу, от чего становилось даже немного страшно, но ведь рядом с любимым человеком ему бояться нечего.       Юноши продолжили свой путь в парк. Со стороны могло показаться, что в мире нет никого счастливее, чем эти двое. Возможно так оно и было, в магическом мире не так уж и много людей смогли найти своего соулмейта. У одних родственные души уже давно ушли на покой, а у других родственные души ещё не появились на свет. Такие маги не могли полностью раскрыть свой потенциал, из-за чего довольно часто страдали от одиночества, а некоторые и вовсе перешли на скользкую дорожку.       Прогулка длилась уже около получаса, а темы для разговоров даже не собирались иссякать. Иногда Поттер прерывал тему для того, чтобы описать своему спутнику окружающий их пейзаж. Брюнету хотелось, чтобы его возлюбленный мог сам увидеть всю эту красоту, но сейчас он мог только своими словами описать всё вокруг. Драко кажется такой расклад событий вполне даже устраивал. Слизеринец был только рад как можно дольше слушать голос брюнета. Да и в Хогвартсе он задирал Гарри и его друзей только для того, чтобы привлечь чужое внимание. Ему всегда хотелось дружить с Мальчиком-который-выжил, но из-за своего высокомерия Драко только испортил всё. Юноша на протяжении семи лет мучался: сначала от того, что его обделили вниманием и дружбой, а после, начиная с четвёртого курса школы чародейства и волшебства, юноша страдал от неразделённой любви.       Если у Малфоя спросить, сколько раз он готов был умереть от страха и беспокойства за юношу со шрамом, то он не сможет перечислить все те разы, часто ему хотелось просто защитить этого гриффиндорского придурка от всего и всех вокруг. А когда Поттера вынес на руках их запретного леса школьный лесничий, Драко чуть не умер от боли. Он тогда действительно поверил, что зеленоглазый мертв. Словами нельзя описать весь спектр эмоций, что испытал юноша, когда Поттер соскочил с рук Хагрида и уже был готов сражаться с Тёмным Лордом.       Только спустя неделю Малфою удалось узнать, что Гарри непроизвольно стал крестражем и должен был умереть. Для Слизеринца эта новость была дикой. Трудно было поверить, что такое вообще возможно, но чем более сумасшедшим кажется происходящее, тем больше шансов на то, что это правда.       – Гарри, а можешь рассказать, что ты думал обо мне в школьные годы? – на самом деле это была самая страшная темя для Драко, ведь юноша боялся услышать, что его ненавидели и презирали.       – При первой нашей встрече я решил, что ты заносчивый и высокомерный засранец, – Гарри улыбнулся, глядя, как на лице Слизеринца появляется возмущение. – Да и последующие годы ты вёл себя как засранец. Иногда это даже казалось забавным, но иногда ужасно злило. Иногда ты переступал черту дозволенного, и тогда появлялось желание кинуть в тебя каким-нибудь заклинанием…       Поттер сделал небольшую паузу, словно думая над тем, стоит ли рассказывать Малфою всё. Он не знал, как отреагирует светловолосый на заявление о том, что Мальчик-который-выжил засматривался на сына Пожирателя смерти. Взгляд Драко, направленный на него, буквально умолял продолжил рассказывать. Поттеру не нужны были объяснения, он и так понял, что боится услышать Слизеринец.       – На третьем курсе, когда тебя ранил гиппогриф я за тебя переживал, – тихо произнёс брюнет, сжимая руку юноши в своей. – Тогда я не придавал никакого значения всем мыслям связанным с тобой, а на четвёртом курсе мне и вовсе некогда было думать об этом. Слишком много всего произошло на турнире Трёх волшебников, а потом после возвращения Тёмного Лорда я боялся за твою жизнь, – Поттеру было трудно рассказывать всё, что он всё это время держал в себе, но своей родственной душе он готов был рассказать абсолютно всё.       – Т-ты… ты правда волновался за меня? – Драко кажется был готов расплакаться опять, если бы сильные руки Поттера не обняли его за талию, а губы не были накрыты нежным поцелуем.       Одного поцелуя этим двоим хватало, чтобы привести все свои мысли в порядок, а всё плохое отогнать в сторону. Гарри целовал Слизеринца довольно напористо и страстно. Языки юношей сталкивались в борьбе за ведущую роль, которая в конечном итоге всё же досталась Гриффиндорцу (А: кто-то в этом сомневался?). Мягкие губы светловолосого чуть припухли от поцелуя, который казалось вообще никогда не должен заканчиваться, но чёртов воздух… Парни отстранились друг от друга с явным нежеланием, они готовы были перейти от поцелуев к более активным действиям, однако сейчас они находились на прогулке, а домой идти около часа, может чуть больше.       – Гарри, пойдём домой? – юноша улыбнулся, чувствуя, как его гладят по спине сильные руки, в объятиях которых было так уютно и безопасно.