Slowplay

— Проклятая… сука… Катагава схватился за трещащую голову, силясь прийти в себя. В носу свербело от запахов иона и гари — удар стихийного кулака повредил не только его гордость, но, кажется, сломал ребро и опалил волосы. Картинка перед глазами плыла, будто он налакался той дешёвой дряни, которой любил догоняться Флинт. Мысль о наёмнике мгновенно его отрезвила: он заозирался в поисках спутника, одновременно укоряя себя за так некстати проснувшиеся вину и чувство сопереживания. Подумать только, привязался к отребью с планеты-помойки… — Кто бы сомневался, — он цокнул языком, заметив старика не только целым, но и почти невредимым. Из-за деревянной стойки торчала копна светлых волос, а с полок, словно по волшебству, начали пропадать бутылки. Вздохнув, Катагава прокрался к укрытию, стараясь не поднимать много шума. Сирена позади него переключила внимание на какого-то типа, что, прямо сказать, было на руку. — Скучал по мне, парниша? — подмигнул ему Зейн. «Храбрится» — подумал Катагава, заметив тёмные бурые следы на чужой шее от нечеловеческой хватки Амары. Часть его хотела удостовериться, что все в порядке, другая — упрекнуть, что Зейн-гребаный-Флинт поленился пустить в ход свой арсенал, а третья… — Что?.. — беззвучно протянул он, когда периферийным зрением увидел то, чего быть не может. Третья же отметила движение, точное и выверенное, и безупречную стойку — меч на уровне взгляда, сам тот холоден, что адская бездна. Воздух будто застыл, зазвенел от напряжения, а стоящий напротив сирены незнакомец обратился стрелой на тетиве туго натянутого лука. — Расскажи, как дала Майе умереть. Затем произошло сразу несколько событий. Сначала Зейн без всякого предупреждения потянул его на себя, потом — сирена с рычанием достала из цифр-инвентаря мощный многоствольный пулемёт: дула завертелись смертельным вихрем, готовые осыпать противника свинцовым дождём, секундой же позже болью обожгло руку Катагавы. Выругавшись, он нашёл себя в позе крайне непристойной — оседлавшим колени наёмника, пока тот, держа за ворот рубашки, почти вплотную прижимал его к себе. — Какого хрена ты творишь, сейчас же… — Катагава было дёрнулся, но тут над головой что-то громко прозвенело, и его окатило ливнем липких осколков. — Лучше не высовывайся, — с непривычной серьёзностью проговорил наемник. — Задело, вижу? — В твоих мечтах, Флинт! — прошипел он. — Чем, по-твоему, меня могло за… деть? Тут в ушах зазвенело — не то от шока, не то от осознания невозможного: он увидел, как ткань рубашки от локтя медленно окрашивалась алым, сквозь тонкую прореху в ней можно было рассмотреть полоску рассечённой плоти. Такой след оставляет нож. Или шальная пуля. — Что это значит?.. — взглядом он встретился с помрачневшим Зейном, однако тот внезапно умолк. Выше же, в чёрной плоской бутыли отразился искажённый образ — высокая фигура с мечом в руке. Ровно в той же позе, что и ранее. — Ну и ну, — послышался разочарованный выдох незнакомца. — Это всё, на что ты способна? Любопытство оказалось сильнее инстинкта самосохранения: Катагава осторожно выглянул с другой стороны стойки — так, чтобы рассмотреть говорившего получше. На том не было ни пятнышка, ни царапины, хотя сирена стреляла почти в упор. Высокий незнакомец тем временем закинул меч на плечо и холодно улыбнулся. — Говорили Зер0, что вы все пустышки. Ничто. Он не слушал. — Ты с ним заодно! — зло выплюнула сирена. — О нет, — тот конвульсивно дёрнул шеей и вытянул клинок перед собой. — Одному не нужен Ноль. Вновь закрутился механизм пулемёта, но ни одна пуля не достигла своей цели. Катагава будто заворожённый наблюдал как повинуясь острию меча те меняли траекторию движения: странный человек, казалось, стоял на месте но банальная логика подсказывала что напротив, движение было столь стремительным что глаз едва мог его уловить. О таком мастерстве когда-то давно рассказывал Учитель. Как и о том, что владевших им уже много лет нет в живых. — …Твою мать, — выругался неподалёку Флинт. Катагава обернулся к наёмнику, и не сразу того узнал — Зейн будто вылинял, даже блеск в единственном живом глазу пропал. — Плохо дело. — Что-то новенькое. Ты как призрака увидел. — Хм. Призрака, — Зейн потёр лоб и зубами вытащил пробку из бутыли с высоким горлышком. — Может, ты и прав. — Ого, вот это да. Пожалуй, отмечу этот день в календаре, — ядовито протянул Катагава. — Зейн-великолепный-Флинт со мной согласился. Наверху что-то с треском лопнуло, затем же с потолка опустилась гирлянда, полная потухших огоньков. Сначала одна, затем другая: чучело огромного ящера, запутавшееся в блестящих «сетях» опасно закачалось, но стоящий прямо под ним незнакомец не сдвинулся с места. Даже когда чудовище, разрывая чёрные пластиковые жгуты, накренилось и упало вниз — тот не сбавляя темпа, сделал шаг в сторону, а затем одним мощным ударом разрубил ящера напополам. В воздух поднялось облако пыли и стекла, заставив закашляться, однако сквозь него все равно можно было рассмотреть грозный силуэт, как и блестящие в другой стороне волшебные татуировки. Сирену, судя по всему, такой расклад совсем не радовал. — Кто ты черт возьми такой?! — зарычала Амара, откидывая бесполезный пулемет. Цифр-инвентарь у её бедра замигал индикаторами, активируясь. — Ну ничего, у меня достаточно пушек чтобы… — Нет-нет-нет, так не пойдет. Нам надо… надо… дальше… дальше… глубже, — голова незнакомца дёрнулась, глаза на миг закатились, но не прошло и секунды как тот буквально стряхнул с себя внезапное оцепенение, выпрямившись в полный рост. В несколько широких шагов он оказался возле сирены, чтобы неуместно мягко, нежно толкнуть раскрытой ладонью. — Ха-ха, это на все на что ты способен? — с вызовом прошипела Амара, широко улыбаясь, но улыбка быстро исчезла с её лица. Ведь полный редкого оружия инвентарь протяжно запищал, а зависший в цифровом облаке дробовик рассыпался красной пиксельной пылью. Опомнившись, сирена пинком вышибла меч из рук незнакомца, затем в воздухе появились очертания мощного стихийного кулака: тот ударил по дуге, со свистом рассекая воздух, чтобы впечататься в цель с мерзким глухим звуком. Клинок на полном ходу врезался в музыкальный автомат и бодрый электронный ритм, запнувшись, сменился на спокойную, меланхоличную мелодию. — …Проклятая железка, — Амара зажимала кнопки устройства почти до хруста, но снова и снова процесс цифростроения обрывался на середине, оставляя её безоружной. Цветная голографическая пыль показалась наблюдающим за боем Катагаве чем-то очень нехорошим — странная тревога затянулась тугим узлом в животе, вцепилась в хребет холодом. — Эй, Флинт, — обернулся он к спутнику. — Вырубим её? Наёмник, что остекленевшим взглядом уставился на пляску ярких пикселей, покачал головой. — Ох-х, надеюсь это не то, о чем я думаю, парень. — Опять за своё, — он цокнул языком. — Она так просто от нас не отвяжется, давай… — …И не сбежать. Как плохо то. — Ты головой ударился? Или снова недо-пере-пил? Внезапно боковым зрением он уловил, как позади, пошатываясь, поднялась грузная фигура. Виски укололо болью — теперь та казалась массивней, выше, вопреки всякой логике, а холод во взгляде исчез, уступив усталости. — Ах, вернулся за добавкой? — насмешливо протянула Амара. Что-то глухо щёлкнуло — Тебя расплавить или заморозить? — …етыре. Хм-м. Неувязка, — голос незнакомца звучал непривычно тихо и неуверенно. — Ненадолго. Тот глубоко вдохнул и на выдохе выкинул вперёд ладонь. В ту же секунду мир пришёл в движение — Зейн вновь бесцеремонно притянул его к себе, а затем перед ними возникло плотное полотно щита. Шипя и выплёвывая первые пришедшие на ум ругательства Катагава пытался отбиться, однако тут он заметил то, чего никогда не думал увидеть в глазах своего спутника. Страх. Холод, ртутью растёкшийся вдоль хребта, сковал все его тело и змеёй заполз в мозг — а затем ужалил раздирающим изнутри жарким пламенем. Боль выбила из него дух, медленно выдирала мясо с костей, впивалась иглами в плоть. В поле зрения возник ворох наслаивающихся друг на друга алых окошек: сообщения об ошибках заполнили собой все видимое пространство. «Что… происходит…» — горло стянуло удавкой спазма, даже думать — и то было больно. В полубреду он кое-как смог разобрать что именно скрывалось в зависших перед глазами алых буквах: критические повреждения имплантов и опасный уровень электромагнитного излучения. Но что могло вырубить предохранители стоимостью в целое состояние? Нехорошая догадка мелькнула в голове. «Что если предохранителей нет?» — …Флинт, — прохрипел он, поднимаясь на локтях. Из носа текло горячим, ноги не слушались, а проморгавшись он приметил искрящий щитовой модуль, от которого разило жжёной резиной и ржавчиной. Возле того тщетно пытался подняться в воздух недоцифростроенный Стр4ж — дрон будто вскрыли заживо и оставили медленно умирать. Но где же… — Флинт!.. — крик перешёл в кашель, язык стянуло вязкой солью. Сквозь шум в ушах он расслышал звуки ударов и рычание — сердитое, глухое — как у нарвавшейся на грозного хищника дворняги. — Нечестный бой. — Захлопнись, урод! — Ни чести, ни стиля. — Пха, сейчас я покажу тебе стиль! Перед глазами замелькало размытое фиолетовое марево: столпы света забили в одну и ту же точку, поднимая вверх пыль, куски древесины и опилки. — Стой на месте! — Неприятно. Нужно… дальше… дальше… глубже. Фиолетовый вихрь задел музыкальный автомат: ровная тихая мелодия переключилась на бодрый свинг. В тот же миг возле полыхающих магией рук пронеслось алое пятно и те расползлись, как кислотой облитые. Катагава мотнул головой, не в силах больше наблюдать за боем. Больно, больно, слишком больно! — ...ять. У-у, гляньте-ка… у кошечки есть коготки! Это голос звучал высоко и игриво — чистый, почти что девичий. Окончательно запутавшись, Катагава упёрся лбом в колени: так ему меньше хотелось выблевать свои же внутренности, а болезненная пульсация из невыносимой превратилась в просто «ужасающую». — …какие красивые завитки! Всегда хотелось с ними поработать! Чужой смех изогнулся в его агонизирующем разуме быстрой морской волной — звонкий, переливающийся, искрящий — тот не позволял уйти в приветливую и уютную темноту. Раствориться в ней, сдаться, перестать существовать. — П-парень?.. Эй? — прохрипело откуда-то издалека. — Живой? Простонав ругательство Катагава нехотя попытался распрямиться — окружающее пространство плыло и качалось в такт шумно бьющемуся о ребра сердцу. Бедра и руки перепачкало вязкой, тёмной кровью. «Откуда столько?..» — ошарашенно подумал он. Сталь и соль словно пропитали собой язык и небо — вместо ответа Катагава натянуто всхлипнул. К такому он точно не был готов. — Эй-эй, не кисни. И не из таких передряг выбирались, — просмеялось неподалеку. — Ну же. Посмотри на меня. Собравшись с силами он поднял голову, в надежде встретиться с уже привычным уверенным взглядом — обмануться, что все и впрямь будет хорошо, что заварушка эта — дурной сон и ошибка. Но тут мозг его словно сдавило изнутри чьей-то могучей рукой, и лицо Флинта начало… плавиться у него на глазах. Кожа воском потекла с щёк и шеи, обнажая скользкие мышцы, а затем и белую кость. Плоть густыми каплями падала на деревянный пол: та будто отравляла собой весь окружающий мир, обращая доски, стекло и сталь в бурое мясное месиво. От ужаса он отшатнулся, заваливаясь назад — в голове вновь взорвалось болевой вспышкой, заставив прикусить язык чтобы не закричать. Но почему-то сознание его не покидало: он видел как потолок одёрнуло тонкой сеткой вен; как в стены по краям впилось битыми костями; как плотный металл обращается мышцами, скрываясь за прослойкой жира. «Это не по-настоящему. Нет. Такого не бывает!» — он зажмурился и вцепился ногтями в рану на руке, но боль едва ли его отрезвила. Приоткрыв глаза он увидел все тот же извращённый мир, а в отражении чёрного пузыря с мутной жижей — незнакомца, что медленно, будто каждый шаг давался с болью, подошёл к оцепеневшей сирене. Грустно вздохнув, тот положил руку на её голову, и чуть слышно проговорил: — …ложь ради славы. Ложью окружённая, — чужое тело с хрустом изогнулось, будто невидимый исполин вытянул позвоночник далеко вверх. То ломалось, вытягивалось, извивалось, пока перед Амарой не предстало грубое подобие огромного обтянутого мышцами-чешуёй змея. — Позволь покажу. Затем змей выдохнул густой, едкий чёрный дым, и Катагава провалился в эту темноту, понадеявшись сбежать наконец из затянувшегося кошмара.