Его место точно не здесь.
На пластинке фуга из первого тома ХТК Баха, его любимая, ми бемоль минор. Много прислуги, мелькающей перед глазами, произведения искусства на полстены. Полотна, в которых он редко видел смысл, хотя новое из них привлекло внимание. Не вписываясь в атмосферу растянутым свитером и старыми джинсами, Мии не мог оторвать глаз от картины, написанной современным малоизвестным художником. Молодая девушка, невинная ещё и совсем худая до костей, лежала на земле, на которую будто бы обрушилась недавно лавина. Это напомнило «Последний день Помпеи», но даже близко смысл был не в этом — Мии это чувствовал. Белое платье на ней было разорвано, оголяя живот, грудь и плечи; чёрные волосы волнами намертво приковались к песку. Рядом сидел юноша на фоне разрушенного коллизея, оставшегося ещё со времён существования Древнего Рима. Он смотрел вперёд, в глаза Мии, словно разговаривая с ним, и, вправду, завязывался немой разговор. (— Как я нашёл себя? — Ты ошибаешься. Тебя нашли. — Я верю, что я чья-то ошибка. Когда я окончательно удостоверю себя в этом, то окажусь на месте твоей возлюбленной. — Но она не мертва. Она жива, но вне меня). Юноша устроил с ней чаепитие. Он был до жути слеп, не знал, что придётся теперь пить чай одному. И Мии тоже придётся когда-то остаться одному. Тэнни позвал его ужинать, перед этим поцеловав в щеку, и они отправились к большому столу. Братья сидели напротив родителей, а по краям — гости, состоятельные знакомые матери и отца; впрочем, эти отношения ничем не отличались от фальши на обычных светских приемах. По мере того, как болтовня приобретала ещё большую банальность, игнорируя недовольное лицо Мии и постоянно возвращаясь к теме таланта Тэнни, невозможно было не заскучать. Вдруг под столом ладонь Тэнни мягко упала на бедро Мии, начиная поглаживать. Это произвело успокаивающий эффект, словно он резко выкурил, и нирвана одолела с полной силой; он на мгновение от удовольствия закрыл глаза, и голоса вмиг исчезли вместе с полифонией. И он искренне не хотел возвращаться к чужому телу, по-прежнему ещё таил надежду насчёт того, что ему тогда показалось.Такого просто не бывает. Всё не может быть ещё хуже.
Другому человеку всё время было больно, морально и физически, он страдал от тяжёлой депрессии и как минимум от серьёзного психического заболевания.Мии хватало проблем со своей головой.
Он увидел перед собой дрожащие маленькие руки, почти детские, а кожа цветом невольно заставляла вспоминать о золоте. Но впереди стоял камин, в нём танцевал огонь, так яростно и пылко, в комнате преобладал тёмный, шоколадный цвет, а остальные части тела скрывал плед, но отчего-то было вовсе не уютно. Колотило от страха, еле-еле можно было не захлебнуться желанием засунуть голову в камин, хотелось сгореть заживо, но только не чувствовать такую смертельную тревогу в сердце. Последнее, что судорожно уловил Мии, была скомканная на полу обёртка, похоже, от шоколада, на которой было написано «BONSAI». Вилка упала под ноги, Мии со скрипом отодвинулся назад на стуле, Тэн уже успел вернуться к еде, правда, голова отказывалась работать. В нём было как никогда пусто. И не по причине глупости или усталости, он был не способен о чём-либо думать, потому вместо соли схватился за бокал и чуть не «посалил» им блюдо, но вовремя одумался под пристальными взглядами очевидцев, у Тэнни даже рука, направляющая ложку ко рту, в воздухе застыла вместе с его отвисшей челюстью, хотя Мии сделал вид, что ничего странного не произошло. Волновал вопрос, что же за шоколад такой. Мии увлекался сладостями, разбирался в них; значит, он иностранный, вполне вероятно, может, даже с другого континента, а Мии сидит и думает, что его «друг по несчастью» живёт в соседнем доме. Неплохо было до сей поры ещё хоть каким-то образом полагаться на удачу, но та, видимо, ушла далеко, оставив Мии позади себя. — Ты, вообще, в себе? — Тэн возмущённо прошептал на ухо, из последних усилий сдерживая злость. Мии неаккуратно ел, из-за чего кусок десерта свалился на джинсы. Тэнни сразу же взял салфетку и усердно принялся вытирать пятно, пока весь праздничный настрой сходил на нет, становясь всё более и более неловким.Мии — инвалид.
Вот, что он видел в лицах напротив. И ему не было плевать на это ни на одну секунду. — Мы выйдем на несколько минут, — без улыбки, но вежливо сказал вскочивший Тэнни, хватая под локоть брата, но Мии убрал его ладонь со своей руки, и тот удивлённо сел. — Я, пожалуй, пойду домой. Мне сегодня, как вы уже заметили, не здоровится. Слова прозвучали на подсознательном уровне, потому что он должен был же что-то сказать перед тем, как свалить. Однако, как бы он ни был далеко от реальности и даже от самого себя, про Тэнни он не забыл.Тэнни был его здравым смыслом.
Мимо ушей прошли понимающие слова родителей и гостей и на этой основе завязавшийся диалог, Мии просто не мог себе простить расстроенного и проникшего взгляда Тэнни. Они собирались провести этот вечер вместе. Им невыносимо находиться далеко друг от друга.У Тэна счастливая беззаботная жизнь, толпы фанатов, только есть у него единственная причина для боли — любимый Мии.
Мии не рад быть болью, не рад быть чьим-то слабым местом, не рад быть чей-то смертью.***
Сняв в прихожей кроссовки, Мии сел обессиленно в углу и долго начал вслушиваться в тишину, от которой он порядком отвык за последние дни. В такой поздний час ни в одной комнате не был включен свет, а ему как раз необходимо было погрузиться в темноту. И воздух стал таким тяжёлым, что сдавило лёгкие, оттого пришлось поднять и открыть все грязные окна, затем высунуть голову наружу и полюбоваться шестнадцатью этажами под собой — глупая привычка. В Мии было мало вкуса, он не умел сочетать вещи, цвета, даже мебель, на которой красовались слои пыли, но ещё, судя по запаху, в холодильнике что-то испортилось. Неужели что-то могло ещё больше испортиться, чем его настроение? Были бы силы, он бы сейчас усмехнулся собственным мыслям, однако их хватило лишь на то, чтобы достать телефон и загуглить про «BONSAI». Он почему-то думал, что это будет просто, что ему за раз откроется всё, что он хочет знать. Как было пусто, так и осталось в голове, где мысли были многогранным комодом, в котором в одном из ящиков под названием «BONSAI» было некрасивое ничто. Но задвинуть ящик обратно Мии не спешил. Так не могло быть. В сети есть абсолютно всё, от неё же невозможно ничего скрыть, особенно какую-то иностранную фабрику шоколада, несущую явную прибыль от экспорта. Позавтракав в три часа утра, Мии с особым трепетом думал, что действительно мог сейчас видеть вместо полуразбитой кружки в руках чужую мужественную спину, пространственные небесные глаза и растрёпанные волосы. Он сделал легкий порез на коже возле предплечья ножом, лежащим на краю стола, но вдруг остановился выводить узор, с ужасом вспомнив, что теперь причиняет боль не только себе, но и кому-то другому, кто явно бы не грезил о кроваточащих ранах в три часа утра, или какой у него часовой пояс? Мии обработал порезы, заботясь, естественно, не о себе; о собственной персоне он стал бы думать только в самую последнюю очередь. А вдобавок к этому татуировка как-то упрекала его, когда он рассматривал её перед зеркалом. Иногда он не без страха замечал, что она увеличивается в размерах; цветок, стебель которого начинался на пояснице, даже намного ниже, тянулся вдоль левой части спины весь в нескончаемых переплетениях, в них почти невозможно было что-либо разобрать. На лопатке раскрывался бутон, лепестки обрисовывались изящными линиями, словно над этим творением старался по меньшей мере Бог; только на шее заканчивались узоры, очевидно, символом являясь чьим-то, но чьим? Мии лёг спать ближе к шести утра, и когда проснулся, то непременно отправился по магазинам. У него в возможностях было обойти пару столичных в то время, как существовал ещё и целый мир, разделенный огромными океанами и материками. И Мии был слишком наивен. Начиная обход со своего района, он наткнулся на дурацкую неудачу, которая лезла вечно не в свои дела и прилипала при каждом удобном случае. Естественно никакие продавцы не знали о «BONSAI», даже слышать не слышали и подозревать не могли о том, что с этих пор этот шоколад смысл жизни Мии. Прошло несколько часов, ноги устали двигаться, от отвратительной жары кружилась голова, а раздражение лилось через край, что он не удерживался от простого желания нагрубить обычным прохожим. Он сбился со счета, сколько уже раз сказал эту зазубренную фразу на пороге: «Здравствуйте, Вы что-нибудь знаете про шоколад «BONSAI»? И столько он уже слышал безразличное «нет». До чего же он был глуп, наивен, пусть будет снова об этом сказано, он даже сам понимал, что попусту тратит время. Мии устал, мало соображал, что происходит вокруг, то и дело жмурясь от солнца, поэтому его никак не смутило повернуть в какой-то магазин, на название которого он и не смотрел, и задать уже привычный вопрос. Сонные глаза неожиданно задёргались и оживились, когда заместо витрин со сладостями оказались гитары, синтезаторы, микрофоны и прочие вещи, связанные с музыкой. Не успел он произнести: «Извините, я ошибся, до свидания», затем, в зависимости от раздражимости, добавить: «Я тут немного в полудрёме, потому так сильно похож на мудака». Но молодой продавец со светло-розовыми аккуратно сложенными волосами неожиданно вытянул лицо и подозрительно начал всматриваться в Мии, отчего тот так и не прерывал молчания. — Сколько Вам? — Продавец вцепился пальцами в стойку, но уверенно держался, несмотря на дрожащий голос. — Эмм… — протянул Мии, как можно сильнее выразив недоброжелательность и умело скрыв немое возмущение о том, что вообще происходит. — Одну плитку. — Хорошо, — твёрдо ответил продавец, похоже, сам не разбирающийся в ситуации, после этого он озвучил цену, от которой по телу пробежали мурашки. Первое, из-за чего Мии захотел разломать всё вокруг, — это «кто продаёт шоколад в музыкальном магазине?!», второе — «конечно, он, как нельзя было не заметить, редкий, но не до такой же степени, почему он стоит больше, чем всё, что находится в моей квартире?», и, наконец, третье — «обязательно было втягиваться в это дерьмо?» — Мне надо сделать звонок насчёт денег, — предупредил Мии, набирая Тэнни, потом вышел трясущимися ногами на улицу и едва сдержался от наслаждения, когда услышал родной голос. — Да, сладкий. — Тэнни… — Мии капризно поджал губы и сделался похожим манерой точно на девчонку. — Мне так больно за вчерашнее. Я больше так не буду. Обещаю, обещаю, обещаю. — Сладкий, этого мало. — Тэнни… — Мии так вжился в роль, что стал качаться из стороны в сторону. — Я могу се… — Мне было сложно сдерживать слёзы перед родителями.Одной фразы было достаточно, чтобы у Мии перестало биться сердце.
— Клянусь, вечером я приеду к тебе. Я больше никогда не брошу тебя. — Точно? — Тэн задержал от волнения дыхание. — Клянусь. Мии надеялся, что Тэнни на том конце провода улыбнулся. — А ещё мне нужны деньги. Можешь положить мне на карту? — Мии было не до неловкости и наглости. Он назвал цену и вербального ощутил, как у Тэна отвисла челюсть: — Я бы спросил, куда ты столько собираешься спустить, но, сладкий… Я действительно близок к тому, чтобы ты предоставил мне отчёт об этом, поэтому пока я в себе, то жди, сейчас кину на карту. — Это всё потому, что ты любишь меня? — Мии улыбнулся счастливее всех, заговорил смущенно и кокетливо, теребя край футболки. — Конечно, потому что люблю тебя, сладкий, — смягчился Тэн, ласково вздохнул и сказал такое обожаемое и неповторимое: — Целую.