Нет, не в глаза. В маленькую джисоновскую вселенную.
— Чё это такое? — Джисон схватил Джиёна за волосы, оттянув их назад, тот сидел на коленях с завязанными руками за спиной. В дверях стояла охрана из двух человек, один держался за плечо и морщился от боли. — Когда мы пришли в магазин, чтобы отвезти его к Вам, он напал на нас с ножом, — объяснил второй. Джисон не сдержал улыбки от того, насколько борется до последнего Джиён за свою жалкую честь. Он смелый, дерзкий и жутко бесит, потому что Джисон не любит таких, с характером. — Зайка, это правда? — Джисон по-детски поджал губы и ухмыльнулся. — Ты глупый. Зайке это не по нраву, — сардонически ответил Джиён и растянул пухлые губы в улыбке. Джисон сжал сильнее кончики коротких волос, раздражённо простонал и ткнул Джиёна лицом в стол. Кристаллики, разложенные по определенному принципу, порядку, разлетелись в разные стороны, и Джисон еле удержался, чтобы не заставить Джиёна грызть зубами порошок. — Разрешаю проучить его. А ведь Джиён был уверен, что до этого не дойдет, что хуже быть не может, что Хосок, в конце концов… Нет, в последнее он не был уверен вовсе. — Будешь всё время смотреть на меня, — сжал его подбородок Джисон и поднял так, чтобы их глаза были на одном уровне, ему самому пришлось сползти почти на пол. Джиён чуть их прикрыл, чтобы не заплакать, но первые слёзы всё-таки уже потекли по щекам, отчего Джисон лишь получил удовольствие. Сразу двое охранников набросились на него, причём так резко и грубо, что Джиён не удержался от громкого крика. — Смотри на меня, — требовательный голос Джисон растворился в крике, но Джиён всё же открыл глаза. Под ним шатался стол, его чуть ли не выворачивало от отвращения, он чувствовал, насколько сильно разозлил их. Джиён проглотил собственные слёзы, и уже было совсем неважно, что он разрыдался, что он скулил, как ребенок, как паршивая собака, и самое главное — прямо перед Джисон, у которого сносило крышу при виде его слёз, он не мог сдержать всплеска радости и заинтересованного взгляда, изучающего каждый миллиметр мокрого лица Кана. — Выглядишь, как псина, — расслабленно хмыкнул Джисон, поведя при этом ещё скучно бровью. — В глаза мне смотри. (— Я думаю, ты будешь очень хорошим врачом. То, что ты решил помогать людям, достойно уважения. — Мам, я просто собираюсь заниматься любимым делом. — Ты такой молодец, Джиён. Я очень горжусь тобой.) — Можешь кричать не так сильно? У меня голова немного болит, — устало прошептал Джисон в раскрытый рот, который застыл в немом ужасе.Джиён — запах лаванды. Горной. И этим цветам место на родине. А не на продаже.
***
Джисон в очередной раз проваливался в сон, от порошка очень сильно хотелось спать и видеть самые цветные сны, которые только могут быть, но главное во время этих снов — улетать в тихие края, подальше от скучной реальности. Он родился, убежденный в том, что ему досталась из всех существующих разнообразных галактик самая бесполезная и убогая, вместе с тем ему ещё досталось отвратительное время, просто комбо: нет войн, царей, грозных императоров, в его мире нет магии, драконов, эльфов, да в его мире нет даже антиутопной гнили вроде всеобщего контроля. Чушь, а не жизнь. Но Мии с уверенностью заявлял, что это всё, эти все несбывшиеся мечты может заменить один лишь человек.Джисон смеялся так, что у него заболело горло.
Эти миры, в которых не было начала и конца, которые бесконечно сплетались между собой, миры его грез, не мог заменить один человек. Даже больше. Семь миллиардов людей не могли это сделать. — А он сможет, — повторил Мии, его красные от слёз глаза глядели нагло и упрямо, и Джисон вдруг понял, что это ему слишком напоминает Джиёна.Джисон — король. У него есть собаки и поданные, правда, он их не различает. Джиён — щенок, с самой гладкой шерстью, которому суждено превратиться в цербера.
Чтобы убить его. — Почему твой Бог тебя не любит, Мии? За что он так с тобой? — Джисон еле приоткрыл веки, чуть улыбнулся и вытянул ноги, лёжа на диване. Это похоже на град. Те мысли, которые одолевают Мии. А он им ещё вторит «не то», затем «я хочу быть чистым, от зла спасённым, отрешенным от несправедливости», после этого смиренное «но я почему-то здесь». — Бог — это король. Люди — его огромное королевство. Не всех же он может знать в лицо, уж тем более любить?.. Кажется, я в числе несчастных. И, по-моему, король этот зол, а в королевстве его господствует только диктатура, безжалостная диктатура, а он всё строит идеологическое глобальное представление о том, что он руководствуется лишь демократией. Он эгоистичен, равнодушен. Это были интимные слёзы, горячие, обжигали лицо, а Джисон лишь протянул вперёд руку и схватился за одну из пуговиц чёрной рубашки Мии в области груди. — Не храни его так, под сердцем. Это чудовище не должно быть к тебе так близко, это чудовище не должно знать, что оно потеряло. — Губы почти не двигались, но Мии всё слышал, более того, сел на бёдра Джисона и засунул ладони под футболку, начиная рисовать на коже только себе понятные узоры. Мии о стольком хотел спросить, его разрывало от желания выплеснуть разом все накопившиеся вопросы и жадно выпытывать к ним ответы, но он молчал.Застрял в тишине. Как и Джисон.
Шум в голове рано или поздно должен был затихнуть, исчезнуть. Только шум этот: • заставляет дышать и чувствовать. • кромсает на кусочки душу, после этого превращает её в поле для гольфа. • порождает любовь, самую светлую и невинную, что режет вены и артерии. — Почему ты нравишься ему? — будто в бреду, пробормотал Джисон, уставившись в потолок, который он уже успел раз сто проклясть за надоедливость. — Что? — Мии чуть наклонился, нахмурив брови: ему показалось? — Он любит тебя. Но почему не меня? — Джисон горько простонал. — Почему мы не родились во вселенной с системой родственных душ, почему не родились этими родственными душами? Я бы не искал его, а он бы нашёл меня. Только тогда он бы обязательно меня полюбил. А бы ему… «да подавись своей любовью, шлюха». — Где он? — Не составило труда догадаться, о ком идёт речь. — В больнице. Ему накладывают швы. И Мии захотелось рассмеяться во весь голос. А потом зареветь что есть силы и прокричаться, но всё, что он сделал, это просто сказал: — Я выиграл спор. Мии лёг на его грудь и уткнулся носом в лицо, чтобы слышать абсолютно всё, что он скажет. — Где твой брат?.. Пак Минсу? Джисону понадобилось немалое время, чтобы вспомнить его, а чтобы к тому воссоздать события, связанные с ним, — ещё больше, поэтому молчание затянулось. Но лучше бы оно длилось вечно, чем: — Он умер. Если бы так произнёс актер на сцене, то зрители бы начали расходиться: нет эмоций, скупо, вяло, да где твои блядские чувства? Ты актер, а не статист. — Нет, он пропал без вести, — Мии нервно сглотнул, сдерживая злость и обиду. — Он пропал без вести, а потом умер, — как ни в чём не бывало, ответил Джисон. — Да почему? — Мии вздрогнул, затем приподнялся, чтобы разглядеть в глазах Джисона хоть намек на ложь. — Вы его разве нашли? — Зачем искать труп? Джисон под кайфом, не иначе. Мии искренне молился, чтобы это в самом деле было так, но, как назло, Джисон был, как никогда, в себе. — Не труп. Не труп. Не труп. Он может быть жив, ты разве не думал об этом! Да, Мии не верил, до последнего: у него горели глаза так ярко, что можно было утонуть в их злости, такие милые глаза, они ждали с трепетом ответа: — Мне похер. Стало противно от того, что Мии прекрасно понял Джисона: его родственная душа, в отличие от него самого, любила Бога, причём взаимно, и главное — Бог будет любить его до конца, а Миистёрт.
— Он жив! Вставай, его надо найти! — Мии мгновенно поднялся на ноги и потянул за собой не Джисона, а просто тело, которое мёртво грохнулось на пол. — Ему нужна наша помощь, он страдает. — Мертвые не чувствуют боли, — лениво произнёс Джисон, свернувшись меланхолично в клубочек.Режет нервы. Грохот. Крик. Не слышишь? Рушатся твои мечты.
— Каким был Минсу? Наверняка он был хорошим, ты должен бороться до последнего! За хороших людей можно жизнь отдать, — Джисона трясли из стороны в сторону, чтобы затмить тем самым истерику и срыв. — Минсу… Минсу… Минсу… — для Джисон существал не человек, а сгусток, резкий блик и вспышка. — Потеряшка. Он просто потерялся.Для всех Минсу — человек, унёсший на пароме свет. Для всех Минсу — человек, угасший в темноте. Для всех Минсу — человек, не море. Для всех Минсу — человек, застрявший на Луне.