Этот Странный Новый Год...

Мрак бережно расстилался по всему горизонту. Прохладные ветра сменились ледяными, и Рапунцель пожалела, что не захватила с собой тёплой шубейки из замка. До полуночи оставалось совсем чуть-чуть. Не теряя ни секунды, принцесса набрала немного хвороста и даже отыскала пару кремней, чтобы разжечь лёгкий огонёк. Растирая руки, чтобы согреться, девушка постепенно стала проникаться приятным теплом от миниатюрного костерка. Она подставила пятки к костру, и ощутила, как ласковое тепло разливается по ним. Рапунцель бездумно глядела в пламя, которое трещало и искрило от ломких сухоломов. Усталость давала о себе знать — глаза её начали слипаться. Все тревоги будто сгорали в игривом огне, а уставший за день разум словно желал провалиться в неведомую глубину. Неожиданно принцесса услыхала, как собственноручно захрапела. Её резко разбудили пущенные в воздух фейерверки. Яркими красками горели праздничные салюты над замком и городом, возвещая о приближении Нового Года… Даже послышались радостные возгласы, типа «Ура!», «Новый год к нам приходит!», «Счастья в дом — Новый Год идёт!»… Рапунцель приободрилась, вскочив на ноги и походя вокруг до около у затухающего костра. Девушка протёрла глаза и пристально озирнулась. Ни силуэтов, ни голосов поблизости, ничего… Рапунцель посчитала, что время ещё не настало… Ибо когда наступает полночь, замковые часы бьют двенадцать раз. «Их звон ещё не звучал», — успокаивала себя мысленно принцесса. — «А раз не звучал, схожу-ка я по-быстрому ещё за парой веточек для костра». Прошла буквально пара минут и юная блондинка вернулась к костру. Скинув хворост в огонь, она обратила свой взор на замок… Куранты ещё не пробили двенадцать… Как вдруг по спине пробежал неестественный холодок. Тревога охватила её нутро, а сердце забилось до жути. Рапунцель медленно повернулась, в душе безумно страшась того, что таилось в самом тёмном его уголке. Она заметила, как худощавый чёрный человеческий силуэт, словно статуя, стоял возле чёрного шипа… Избегая огненного света, что мог невольно выдать, он продолжал молчаливо смотреть на принцессу. Наступила минута тишины. Рапунцель, предчувствуя беду, ждала, когда часы пробьют двенадцать. Того же, было очевидно, ждал и человек, скрывавшийся во мраке ночи. Подступающий ужас достиг апогеи, и заставил Рапунцель ахнуть и подскочить на месте, как только пустился очередной фейерверк высоко в небо, а часы наконец пробили полночь. Неожиданно чёрный камень блеснул лазурно-голубым, и в блике Рапунцель разглядела… — Здравствуй, принцесса Рапунцель, — придавала сухость в голосе Кассандра, чьё лицо не выражало эмоций. — Здравствуй, Кэсс, — мягко поприветствовала её принцесса, соединив руки в единый кулачок перед собой. Следующий шаг заставил мысленно передёрнуться Рапунцель — Кассандра вытащила из-за спины свой меч и лёгким маршем направилась к огню. Принцесса супротив всевозможных человеческих инстинктов заставила себя устоять на месте. Ни один мускул на её взволнованном лице не дрогнул. Кэсс шагала медленно, опустив клинок остриём вниз. Затем она неторопливо подняла его вверх и… занесла в землю. Как только Кассандра отошла от меча на пару шагов в сторону, Рапунцель глубоко выдохнула про себя. Принцесса медленно подступила в её сторону, и жестом, ничего не говоря, пригласила присесть на корень дерева, что напоминал деревянную лавочку, вросшую в землю. Жестковатая «лавочка», но ничего более удобного или подходящего, увы, не нашлось. Пролетела ещё минута тишины, не считая потрескиваний хвороста и шипящих время от времени тлеющих мелких угольков. Рапунцель старалась начать первой разговор, но страшилась совершить непростительную ошибку, из-за которой Кэсс ополчится на неё и/или на всё королевство. До сих пор юная блондинка не могла забыть тех видений, вызванных красными камнями в тот злополучный вечер — и среди них была она — её лучшая подруга, а вокруг неё горело неистовое пламя, а небо окрашивалось малиново-угольными тонами… Рапунцель боком глянула на Кэсс, что уставила взгляд на пламя — по-прежнему безразличную, непроницаемую, при виде которой вновь по рукам и ногам пробежал неприятный холодок. По привычке, Кэсс взяла в руку тоненькую палочку и поправила ею пару горящих угольков. В одном участке костра, пламя едва ли вырывалось — Рапунцель кинула никудышную охапку, которая лишь затлела, но не разгорелась. — У тебя никогда не получалось нормально поддерживать огонь, — чуть улыбнулась Кэсс, поправляя хворост и наблюдая, как пламя радостно потянулось к другим его кусочкам. — Да, — пожала плечами Рапунцель, перекинув взгляд с пламени на Кэсс и ответив ей лёгкой улыбкой. — Как и многое другое, — в голосе прозвучали оттенки печали. Кэсс впервые с момента их беседы взглянула на неё вопросительным взглядом. В её глазах, излучающих магическую синеву, виднелись столь простые человеческие эмоции, что принадлежали затенённой Лунным Камнем душе. — Вряд ли теперь это имеет значение, — вновь перевела она взгляд на огонь. — Мы не можем вернуть то, что навеки осталось в прошлом. Оттого оно и зовётся — прошлым, — задумчиво проговорила Кэсс. — Но без прошлого разве есть будущее? — неожиданно парировала Рапунцель, взглянув снова на отстранённую в мыслях Кассандру. — Если предать забвению всё хорошее — жизнь станет беспробудным кошмаром, — мрачно дополнила она. — А если в нём плохое, непростительное перевешивает «всё хорошее», Рапунцель? — недвусмысленно, с тонкой ноткой обиды, произнесла Кэсс. — Как вообще тогда смотреть этому человеку в глаза? Верить в него? Считать его надёжным другом, если не сестрой? — не отрывала она глаз от играющего с угольками пламени, стараясь не замечать чувств и мыслей, сияющих на лице подруги, словно солнце. — Тут важно иное, Кэсс, — выдержала принцесса паузу до момента, пока сдержанное собственной волей любопытство Кэсс не дало маленькую трещинку. — Насколько этот человек, несмотря на все его ошибки и недостатки, дорог для тебя. И важно ещё одно, — поймала она взгляд её утомлённых внутренней болью и печалью глаз, — то, что ты по-прежнему дорога этому человеку. За секундой последовал внезапный смешок, вылетевший из уст лазурноволосой девушки. — Это смешно, — горько улыбнулась Кассандра. — Все мои чувства были преданы… растоптаны, как сухая веточка, — сломала она веточку, коей поигрывала с горящим хворостом, и бросила в огонь. — Вся моя жизнь перевернулась в один момент, когда в ней появилась ты, — голос её подрагивал от разгорающегося внутреннего пожара разочарования. — Я всегда была с тобой, Кэсс, — мягко продолжала Рапунцель. — Я никогда не бросала тебя в трудную минуту, не отказывала в помощи, когда ты нуждалась в ней… — О, нет, — покачала головой Кэсс, отведя взор на пускающиеся фейерверки над городом. — Тебе не понять меня… Ты никогда не понимала… — Потому что ты всё держишь в себе, Кэсс, — не реагировала на её выпады Рапунцель. — Потому я и пригласила тебя сюда — в надежде поговорить, объясниться наедине. — Я пришла не о себе говорить, Рапунцель, — понизила тон Кассандра, возвращая его холодность. — Лишь о тебе. Ибо ты — причина моих душевных страданий. — Объясни, Кэсс. — Ты постоянно вклиниваешься в чужие судьбы… будто тебя кто-то просил об этом, — нахмурилась Кассандра, чуть показав оскал, словно зверь. — Вечно во что-то встреваешь, и что в результате? — Что? — была заинтригованна Рапунцель, немного опешив от слов подруги. — После твоего вмешательства остаётся лишь пепел… горечь и разочарование… — упрямо глядела в потухающий огонь голубоглазая. — и слёзы… На миг Рапунцель показалось, будто её глаза наполнились водицей. — Кассандра, — решила подсесть к ней поближе Рапунцель, но та жестом показала ей сохранять дистанцию. — Нет, — неожиданно всхлипнула Кэсс, резко воскликнув, — не приближайся ко мне! — и ещё раз всхлипнула… Душевная агония подступила комом к горлу и, будто удар сердца, дала толчок выходу горестных воспоминаний, вылившихся в столь чистые, нетронутые магией камня слёзы. Она вытерла глаза, шмыгнув носом. — Кэсс, — сожалеюще, растянула её имя Рапс, не смея приблизиться к подруге. Но та ничего не ответила, лишь сжала глаза от переполнявших их слёз — тех, что она сдерживала с того самого момента, когда Готель, её мать, бросила её маленькую ради новорождённой девочки, чьи волосы обладали волшебной силой исцелять и возвращать юность… Да, как вы догадались, дорогие читатели, новорождённой малюткой была Рапунцель. Кэсс старалась сдерживать слезинки, но они продолжали катиться по её щекам, падая на высушенную от жара костра траву. Воистину Рапс никогда прежде не видела (либо не замечала) её такой расстроенной, по-настоящему подавленной… Принцесса стала прикидывать в голове, вспоминать все моменты, пережитые с Кассандрой во время их странствий, во время пребывания в Короне… Рапс сообразила, что тот непредсказуемый шаг «украсть» Лунный Камень и её состояние сейчас несомненно связаны. Кассандра винила Рапунцель в какой-то беде, трагедии, случившейся с нею. Но принцесса и представить себе не могла, сколь ужасна правда — та, которую до сих пор помнит Кассандра… но та, которую сама Рапунцель ни за что не знает… — Кассандра, я, — нарушила недолгую тишину Рапунцель, до последнего надеясь повернуть их общение в благоприятное русло, — не могу вернуть прошлого и исправить его… Но, возможно, сделаю что-то, чтобы загладить свою вину. Кассандра посмотрела на неё таким тяжёлым взглядом… будто вся душа была придавлена к земле тонной мрака, великого горя и печали, и раздавливала ещё сильнее всякий раз, стоило девушке услышать добродушный тон принцессы. Рапс словно заглянула на миг в её душу и ужаснулась… Что бы это ни было, она почувствовала, как на неё будто глядела маленькая девочка, годика четыре, и Рапунцель нанесла этой девочке такую травму, от которой её подруга до сих пор страдает… — Кассандра, — не понимая, что с ней происходит, Рапс сама едва сдержала слёзы, что предательски решились проступить на её глазах. — Что бы я ни сделала тебе в прошлом, пожалуйста, прости меня… Клянусь, я никогда не желала причинять тебе боль… — Замолчи! Замолчи!!! Эти извинения и… жалостливый тон принцессы зарождали бушующий ураган в душе Кассандры. Она, не вставая, опустилась на колени, вытерев слёзы. Всхлипы продолжались ещё некоторое время. — Господи, почему судьба так жестока со мной?! Почему столкнула именно с тобой?! Почему сделала моей подругой тебя?! Кассандра ударила кулаками о землю, выплёскивая наружу весь свой гнев… Удары проделали на земле лишь крохотные ямки. Неожиданно её всхлипы прекратились, и Кэсс невольно застыла. — Что за…? Камни не…? — она оглянулась на Рапунцель, и её лицо исказила лютая ненависть. — Вот, значит, как ты в меня веришь? — почти шипя, словно кобра перед нападением, зло процедила Кэсс. — Вот, значит, как ты мною дорожишь? Это какое-то колдовство, да? Мои силы не действуют! — и вновь Кассандра проявила смекалку, отчего Рапс ощутила огромный груз вины… словно предала её… Принцесса стыдливо отвела изумруды от подруги. — Потому-то ты и позвала меня в полночь! Испугалась ты не за друзей, не за меня… Единственный человек, за которого боишься — ты сама, — она встала с колен, нахмурившись, как грозные чёрные тучи, что стягивал воедино смертоносный смерч, и вновь вооружилась своим мечом. — Да, я боюсь! — тяжело призналась Рапунцель с дрожью в голосе. — Но не только за себя — здесь ты не права, Кэсс. Я ответственна перед друзьями, перед подданными… перед тобой. — Неужели? — хмуро возразила она. Каждый шаг к Рапунцель с мечом в руке заставлял ту медленно пятиться назад. — Тогда признайся в первую очередь самой себе, кто я для тебя, Рапунцель? Несколько секунд истового молчания позволили Кэсс сделать неоднозначный вывод. — Друг? Цени ты нашу дружбу, Рапунцель, ты бы встретилась со мной в тот же час, когда вызвала камень, чтобы найти меня и поговорить, — и указала на неё остриём клинка. — Так было бы действительно честно. Но ты испугалась. Ты дрожишь, как осиновый лист, — затем смертельно серьёзно заявила. — Твой страх тебя победил Рапунцель… — она убрала меч за спину, в кристальные ножны, и развернулась, вознамерившись уйти. Пройдя мимо потухшего костра, она приблизилась к камню, бросив укоризненный взгляд в её сторону. — А ведь в какие-то мгновения, я действительно считала тебя подругой… Слёзы более не текли по её лицу. Кэсс решила тотчас же убраться как можно дальше, от этого берега, из этого королевства, от Рапунцель, от всех… И невзирая на наружное безразличие, Кассандра ощущала волну ярости и бушующего пламени, что хотело вырваться из её груди. Как вдруг куранты пробили час ночи… Звон замковых часов вывел Рапс из оцепенения. Девушка вспомнила, что ожидало Кассандру, нечаянно применившую магию во время «Странного Часа». Стократная мощь разгневанной природы готовилась вырваться наружу… Внезапная апатия растворилась и Рапунцель окликнула Кассандру. — Кассандра, постой! Тебе грозит серьёзная опасность! — Очередная твоя хитрость, Рапунцель? — мрачно выдавила из уст Кассандра. Впрочем, не успела она опомниться, как вокруг неё образовались десятки чёрных камней, словно из ниоткуда, чьи шипы мгновенно нацелились на неё. Один за другим они начали расти в масштабах, атакуя Кассандру, намереваясь пронзить её тело, словно пущенные из лука стрелы. Девушка умело уклонялась, а меч в её руках лёгкими движениями срубал по несколько враждебных камней разом. Рапс тоже не бездействовала. Сосредоточившись на одном единственном желании — спасти подругу, принцесса использовала волосы, чтобы остановить обезумевшие камни. Локоны, соприкасаясь с ними, светились золотом, и неимоверной силой воли Рапунцель погружала чёрные шипы обратно в землю. Хватило, впрочем, сил у Рапс всего на пять-шесть камней. Блондинка заметно ослабла и бухнулась на траву, неспособная даже приподняться. Кэсс, разрубая магические шипы один за другим, заметила обессиленную подругу, что лежала на земле, почти не шевелясь. — Рапунцель! — прежние чувства преданности и дружбы нахлынули на Кассандру. Девушка искренне взволновалась за принцессу. Она стала прорубать себе дорогу мечом, стараясь сберечь как можно больше сил. Некоторые из камней, ощущая приближение Кассандры, потянулись к ней из-под земли, где лежала Рапунцель. Кэсс набрала скорости и прыжками забралась на некоторые из шипов. Оказавшись спустя миг подле принцессы, девушка продолжила рассекать оружием растущие без конца шипы. Прошло минут десять, как две сотни камней были расколоты, разрезаны на множество кусочков Кассандрой. Магия Лунного Камня подпитывала её, не дав подобно принцессе обессиленно повалиться на землю. — Кэсс, — протянула лишённая сил Рапс, припавшая к земле словно магнитом. Она жалостливо взглянула к склонившейся к ней подруге, и пробормотала: — Я сделала так ради тебя… чтобы ты не совершила ошибку, о которой потом бы жалела всю оставшуюся жизнь… — Ты… ты хотела уберечь меня от самой себя? — ахнула Кэсс, затаив дыхание и аккуратно приподняв голову принцессы. — Я бы никогда тебе не навредила! Ты ведь моя подруга, — уголки губ Рапс потянулись вверх. В глазах её сверкнуло лето — так ярко сияли её изумруды, пронизывающие волшебную зимнюю лазурь очей Кассандры. Взгляд Рапунцель столь неподдельный — заботливый и счастливый, тронул сердце подруги, отчего такая искренняя улыбка озарила её лицо. Это была та самая редкая улыбка, которую Кассандра дарила друзьям при каких-то действительно особенных случаях… Как внезапно зрачки Рапс резко расширились, а улыбка сошла с её лица… Она в одно мгновение отпихнула подругу в сторону со всей оставшейся силой. Кассандра отлетела к берегу на метр, ошеломлённая. Затем принцесса захватила засиявшими золотом волосами чёрный камень, что хотел со спины проткнуть Кэсс насквозь, и, издав сдавленный стон, водрузила шип обратно в землю. Кассандра немедля подбежала к Рапс… Принцесса лежала без сознания, волосы её вернули привычные тона. Кэсс прислушалась к сердцу и дыханию девушки, и вздохнула с облегчением — Рапунцель была жива. Неожиданно взгляд Кассандры пал на реку, покой которой нарушали две лодки, приближавшиеся к её берегу. В них она с трудом разглядела Юджина, Ланса, Максимуса и нескольких королевских гвардейцев. Заметить её они не могли — темнота окончательно поглотила пустырь, костёр потух, угли потускнели и дотлевали. Девушка выпрямилась, собрала всю волю в кулак, несмотря на произошедшее, и произнесла сухо: — Мы квиты. И растворилась в густом мраке, удалившись на достаточное расстояние от берега, в сердце которой бушевал девятый вал, как и в душе… И ещё больше возрос этот вал, когда Юджин и Ланс, погрузили принцессу на лодку. Не зная подробностей, Кассандра услыхала вдогонку гневный окрик Фицерберта — в нём с яростью и болью она услышала только собственное имя.