Шлюха моя шлюха

      Вейлон чувствовал себя парадоксально счастливым. Как будто его сначала приговорили к казни разрыванием с помощью четвёрки лошадей, а потом в последний момент вдруг сняли все обвинения и отпустили. Как прекрасно было чувствовать себя нормальным, не подозревать в себе притаившихся психических расстройств и не переживать о безопасности своих близких. Он на самом деле никого не убил. И даже Эдди никого не убил. Наврал, правда, и даже подло шантажировал, но Вейлон был готов простить ему даже это. Хорошо, что Эдди сейчас не был рядом и не мог воспользоваться внезапно свалившейся на Вейлона щедростью, иначе наверняка выпросил бы для себя что-нибудь неприличное.       Радостью срочно требовалось поделиться хоть с кем-то, иначе его бы разорвало. Вейлон бросился к ноутбуку и вызвал по скайпу Лизу. Я — невиновен! — кричал он несколько минут в микрофон, как придурок. — Я самый невиновный человек в мире! И ещё столько же объяснял, как так ему сказочно свезло, стоило всего-то пять часов поспать в самолёте и поесть вредной еды. Ну и поработать головой, само-собой. Этого тоже не стоило исключать. — В общем, никто никого не убил. Я — не псих. Мне не нужно ложиться в психушку! Видишь, я всё уладил, — радостно закончил он, лучась от счастья, почти как Эдди при каждой встрече с ним. — А ты уверен, что это не очередная ложь? — почему-то не поддалась его эйфории Лиза. — Твой друг слишком хорошо врёт. Не хотелось тебя расстраивать, но на Рождество я начала верить больше ему, а не тебе. Хотя меня саму это чертовски напугало. Знаешь, он звучал слишком достоверно. Не хотелось бы снова выяснить, что Эдди просто хотел тебя успокоить, а на самом деле тебя разыскивают за убийство. — Я уверен на все двадцать пять процентов. — Откуда такая точность? У тебя там график функций на обоях нарисован? — А? Нет, это я споткнулся о провода и расплескал кофе… — отмахнулся Вейлон. — Ну, живым я видел только одного. За трёх других поручиться, увы, не могу.       Вейлон опасался, что Лиза спросит, что он планирует делать с Эдди, но она так обрадовалась, что у Вейлона было какое-то доказательство его невиновности, и что всё закончилось хорошо, что наверное ей просто не пришло в голову выяснять о судьбе Жениха. Или она заочно решила, что Вейлон и так послал его в дальнее пешее, и вполне заслуженно, и на этом успокоилась.       Напоследок Лиза только посоветовала найти себе какого-нибудь психоаналитика. Не потому что всё ещё не доверяла, а для его же душевного спокойствия, чтобы её непутёвый муж меньше паниковал и чаще думал головой. Вейлон пообещал подумать над этим, но на самом деле думал об Эдди. Нужно было раз и навсегда разобраться, как с ним поступить. Никаких полумер больше допускать было нельзя. Убить — нельзя — помиловать. Вейлон даже начал вполне здраво рассуждать о том, как будет правильно поступить и незаметно для себя уснул. Прямо так, сидя на диване он и проспал всю ночь сном праведника.       А на следующий день жизнь подозрительно сразу вернулась в старое русло. Вейлона даже испугало, насколько легко он встал по будильнику и к тому же почти не опаздывал на работу. На подземке его встретил Эдди и неуверенно протянул ещё тёплый ланчбокс. Выглядел он не важно. Эдди, а не ланчбокс. Всегда гладко зачесанные волосы, свешивались на лоб тонкими сальными иглами. В расстёгнутой куртке было видно кошмарно измятую рубашку и — о, ужас, — отсутствовал фирменный галстук-бабочку. — Хорошего дня, дорогая, — выпалил он, и хотел сказать что-то ещё, но у Вейлона не было времени его слушать. Он кинул ланчбокс на заднее сидение и уже нырнул в машину, когда Эдди открыл дверь с другой стороны и сел рядом. — Эдди, я опаздываю, — строго предупредил Вейлон. — Подбросишь меня до торгового центра? — Я вон там видел, стоит твой пикап. Если тебе надо, езжай на нём и не отнимай моё время. Или ты снова ссышь, что я куда-нибудь свалю? Не дури. Я на работу опаздываю. — Я хотел поговорить, — начал Эдди самым серьёзным тоном, каким даже не говорил о важности сохранения женской чести. — О нас? — хмыкнул Вейлон. — Да. Я несколько ночей не спал. Хотел спросить ещё вчера, но не получилось. Ты так быстро убежал из машины, что… — Спрашивай, — подогнал его Парк, нетерпеливо барабаня по рулю — Только быстро, потому что мне тоже нужно сообщить тебе кое-что. Ну? Я слушаю. — Вейлон… в тот вечер, на Рождество, — неуверенно начал Эдди, что нисколько не ускоряло процесс задавания вопроса, что ему отмерили. — Ты сказал, что встречался со мной только из жалости. Я понимаю, что возможно, это было сказано сгоряча, чтобы задеть мои чувства… И надо сказать, у тебя это чертовски хорошо получилось, но я предпочёл бы знать точно, потому что эти сомнения разъедают мне голову. Скажи, это правда? Я совсем тебе не нравлюсь и ты терпел меня из жалости?       Вейлон медлил с ответом. В тот вечер он действительно наговорил много чего, не подумав, потому что был зол, обижен и страшно напуган. А вчера простил бы даже Мэнсона и Теда Банди. Но сегодня эйфория уже схлынула, и Вейлон не был добрым. — Эдди, а сам-то ты как думаешь? — Я старался думать о хорошем, даже когда ты прямо говорил мне, что не выносишь меня, и требовал, чтобы я проваливал. Но я не дурак. Я понимаю. И всё же… Многие люди говорят одно, а думают совсем иначе. Я хочу услышать ответ от тебя. — Тогда, это правда. — Ты… — Спокойно, парень, — сжалился Вейлон, когда Эдди уставился на него с таким потрясением, что того и гляди, возмущением машину изнутри разнесёт. — Мне было жаль того, что с тобой случилось. Я жалел о своих прошлых косяках. Понимаешь?       Эдди отпустил ручку и во все глаза уставился на Парка, ожидая, что его успокоят и скажут, что всё хорошо и что его любят больше жизни. — Я не могу изменить того, что с тобой случилось, — продолжал Вейлон. — Но в школе я чувствовал, что мог бы подружиться с этим парнем. Помочь. Ты заслуживал поддержки и защиты, потому что тебя некому больше было защищать. — Правда? — с недоверием спросил Эдди. — Да. Я на самом деле хотел этого, но не сделал. Я должен был стать тебе другом, Эдди. Или хотя бы попытаться. Но я испугался. Я тоже… тот ещё придурок, на самом деле.       Вот в чём была правда. Он испугался, что не справится, что на него будут косо смотреть, что не оправдает ожиданий родителей, что дружба с фриком-Эдди сделает его самого каким-нибудь ущербным, что он кого-нибудь прибьёт… — Я испугался, да… — Вейлон, — Эдди мягко сжал его ладонь и преданно заглядывал в глаза, как огромный уродливый ротвейлер с глазами щенка.       Не поддаваться. Нужно было быть твёрже и острее, чем когти Росомахи. Отсечь эту связь и зажить как прежде. Никаких полумер. Казнить — нельзя помиловать. — Но сейчас я боюсь не того, что обо мне подумают. Теперь я боюсь тебя, Эдди. — Ты не прощаешь меня? — За твои фокусы я простил тебя ещё вчера. Но я не хочу больше тебя видеть.       Эдди отпустил его руку, как будто она была раскалённой железкой. — Нет! Только не это! Ты этого не сделаешь. Только не теперь, когда мы стали так близки друг другу! — А чего ты хотел, Эдди? Ты сам всё испортил! Врал мне всё время, шантажировал, навязывался как только мог. Я устал от твоих загонов. Я не привык ждать от близких мне людей предательства. В тебе, Эдди, не двойное дно, а целая квест-комната! Нет уж! Всё. Не вздумай даже случайно появляться у моего дома. Никаких больше подарков, никаких звонков. Даже не приближайся ко мне или к моим близким. Всё понял?       Эдди растерянно метался взглядом по салону машины, своим рукам и лицу Вейлона. На обожженном лбу бешено пульсировала венка. Эдди громко и часто задышал через нос, и до трясучки сжал пальцами собственные колени. Такое напряжение. Либо дверцу вырвет, либо в горло вцепится. Но иначе было нельзя. — Ты всё понял? — повторил вопрос Вейлон, хотя внутренне уже готовился, что его убьют прямо сейчас. Успокаивало только наличие ножа в кармане куртки, но обошлось.       Эдди замер, сразу как-то весь обмяк тряпичной куклой и медленно кивнул. — Отлично! — выдохнул Вейлон. — А теперь вылезай. Я из-за тебя опоздал на работу. Действительно опоздал. Но это тоже было привычно — опаздывать в понедельник на работу. *** В любимом офисе, на любимом этаже, за соседним рабочим столом Вейлона его совсем не ждал Билли. — Ты зачем приехал? Ты же собирался по сетке своё заявление присылать! — выпалил тот, будто вместо коллеги увидел призрака.       Пришлось объяснять, почему он так резво передумал и вернулся из самопальной ссылки. — Я, конечно, всё понимаю, но Майлз тебе этого не простит, — с жалостью предупредил Билли. — Да ладно. Всё же в порядке. Я не псих. Лиза не требует развода… — Нет, я о другом. Он не простит, что первым всё это ты рассказал не ему. Он же у нас любит горячие новости. Точно взбунтуется. — Просто когда я буду рассказывать всё это в перерыв, делай вид, что слышишь впервые. Билли честно пытался удивляться всем крутым поворотам Вейлоновых злоключений, но страшно переигрывал, а потому Майлз сразу его раскусил. Обида журналиста длилась ровно две минуты. Потом он сразу всё простил, но с тем, что Вейлон так просто спустил на тормозах всю эту канитель, что устроил Эдди, не смог. — Я всё продумал, Вэй! Заманишь его подальше в лес. А там мы с Билли подготовим железные бочки! Железные бочки — это тема! Главное — засыпать сверху побольше извести и поглубже закопать. В прошлом году я вёл журналистское расследование… — Майлз, дай поесть спокойно. — Поесть спокойно запеканку, которую приготовил тебе Жених? — Да. Очень вкусно. Но с тобой я не буду делиться. Ты мне только аппетит портишь своими охуительными планами. Ещё бы на ферму его предложил заманить. — Причём тут ферма? — не врубился Майлз, мыслями ещё летая в пунктах своего злодейского плана. — Ну как же. Там свиньи. Тоже тема. Но вы зря волнуетесь. Я разобрался с Эдди. — А запеканку от него ешь, — напомнил Билли, но его скорее обижало то, что Вейлон не поделился своим обедом и даже кусочка попробовать не позволил. — Ем. Она тут совершенно не причём. Не вмешивайте её в эти дела. — Что-то мне не верится, что ты с ним разобрался, — усомнился Майлз. — Он же разгуливает на свободе и всё ещё опасен. Я жажду справедливости! Зло должно быть наказано! — Я не могу привлечь его за драку и враньё, — терял терпение Вейлон. — У меня ничего нет на Эдди. Я сделал единственное, что нужно было сделать с самого начала — послать его. — Ты его всё время посылал. И что? Ему было похуй, — хмыкнул Майлз. — Думаю, в этот раз он меня услышал. *** И он, кажется, на самом деле услышал. И даже послушался.       Эдди действительно больше не появлялся у его квартиры и не поджидал на стоянке, не заявлялся в обеденный перерыв и вообще больше не маячил перед глазами немым укором. Не звонил и даже не писал, хотя в тот раз Вейлон не подумал о такой вероятности и эта лазейка осталась. Наверное, Эдди тоже о ней снова не подумал.       Единственным напоминанием на второй день жизни без Глускина, стала просьба от одного из охранников парковки — передать через него ланч-бокс Эдди. Вейлон обещал прихватить его завтра утром по пути на работу, но охранник сурово потребовал принести его прямо сейчас. При этом смотрел на Вейлона, как на ту мразь, которая паркуется сразу на двух местах и, выезжая, оставляет после себя кучу мусора. Но Вейлон был ответственным водителем и никогда так не делал. Охранник сам открыл тайну своего недовольства, когда Парк передавал коробку для обедов, за которой пришлось подниматься наверх, искать под горой грязной посуды, отмывать и спускаться обратно. Охранники, видите ли, осуждали Вейлона за то, что он бросил такого славного парня, как Эдди, а тот теперь незаслуженно страдает, и вообще — стал на себя не похож.       Страдалец. Почему-то когда Вейлон тоже страдал, и даже был почти в предынфарктном состоянии, никто о нём так не беспокоился, и самого Эдди носом не тыкал, что он как-то не хорошо обошёлся с тем программистом с одиннадцатого этажа. Наверное, для этого стоило тоже всем встречным рассказывать, как ему плохо. Жаль, что Парк терпеть не мог грузить людей своими проблемами. Ведь чаще всего окружающим на эти самые проблемы было наплевать. А вот у Эдди определённо был дар вызывать к себе сопереживание.       Вейлон так возмутился этим наглым поклёпом, что зачем-то попытался объяснить охраннику, что между ними ничего не было, Эдди всё себе напридумывал и вообще, он женат. Зря Вейлон это сказал. В глазах охранников он тут же упал ниже девятого круга ада, пробив то ледяное озеро, где прохлаждался сатана. Теперь он не просто бросил хорошего парня, а ещё и пудрил ему мозги, будучи женатым. Ну, вот кто его за язык тянул?       Вейлон ожидал, что и соседи на него ополчаться, но он слишком редко с ними встречался и никаких других защитников Эдди Глускина больше не последовало. Даже официантка из кафе по соседству, с которой у Эдди были довольно дружелюбные отношения, ничем свою неприязнь не выдавала. Хотя, может, просто тайком плевала Вейлону в кофе и всё? На всякий случай, он больше туда не ходил. В дальнейшем про Эдди ничего не было слышно. И самого его не видно, что даже немного пугало. Что если Жених ушёл во все тяжкие и вот прямо в этот момент готовит коварный план по убиению бессовестной шлюхи?       Но дни шли за днями, неделя за неделей. Близился Новый год, а Вейлона никто не похищал, и он как-то совсем расслабился и даже начал забывать про Эдди. Работа — дом. Вечерние разговоры по видеосвязи с Лизой и Томасом. Пятничные походы в бар с приятелями. Сон до обеда. Спортзал и редкие прогулки до пиццерии или ещё какой-нибудь закусочной. Чуть позже добавились приёмы у психолога, где выяснилось, что он невероятно закрытый человек и интроверт. Величайшее открытие британских учёных. Снова работа — дом, скайп… И всё же Вейлону было тревожно. И уже не за себя. За Эдди. Как он там? Всё ли с ним в порядке? Непривычное беспокойство. Как-то после возвращения из бара он даже чуть не позвонил по пьяни своему бывшему. Правда, в последний момент одумался и набрал номер мистера Эндрюса. Удивительно, что в половине второго ночи старик не спал и почти сразу ответил на вызов. Вейлон долго и слёзно что-то мычал ему в трубку. Слава богу, что это оказался автоответчик. Но Вейлон ни в коем случае не скучал по Эдди.       Хотя отчего-то не скучать по Эдди дома в Нью-Джерси, когда рядом были жена и дети, а самого Эдди он считал маньяком и убийцей, было значительно проще. Но и здесь, в съёмной квартире он тоже вполне неплохо по нему не скучал. Даже, когда по вечерам тупил в телевизор и мельком поглядывал на то место на диване, где обычно сидел Эдди, а его там не было. Нет. Вейлон уж точно не скучал по этим ебанутым разговорам, от которых начинал накатывать кризис гендерной идентичности. И о переодеваниях даже не вспоминал, хотя за диваном всё ещё лежала сумка с косметикой, которую Эдди почему-то никого из своих знакомых забрать не просил. И красное платье тоже лежало где-то среди вещей на дальней полке. Наверное, нужно было всё это вернуть, но Вейлон не знал, как это сделать так, чтобы не встречаться с самим Женихом. Просить охранников не хотелось, они до сих пор смотрели на него, как на коммуниста, и Вейлон был им благодарен хотя бы за то, что они не прокололи ему шины. Иногда Вейлон не травился фастфудом и сам себе готовил. Но не потому что соскучился по фирменной стряпне Эдди, а потому что ему просто захотелось того самого апельсинового пирога. Было вкусно, но всё же чего-то не хватало. Нет, ни в коем случае, компании самого Эдди.       Хотя раньше, до всей этой ерунды с переодеваниями и вымышленными убийствами, с ним бывало и весело. Вместе смотреть фильмы, играть в настольный футбол. Как-то раз он даже пытался сыграть один, но выглядело это совершеннейшим онанизмом. Вейлон приглашал в гости друзей, коварно рассчитывая привлечь их для игры, но Майлзу было не интересно, а Билли не умел, и играл из рук вон плохо. Заводить каких-то новых друзей специально для детской игры, для Вейлона было чем-то из разряда фантастики. Смирившись с диагнозом законченного интроверта, он решил сам сделать себе партнёра по играм. Он просмотрел несколько роликов на ютубе, прочитал пару умных статей, и за какие-то выходные собрал себе из запчастей от старых ноутбуков, детского конструктора и стула — второго игрока. Сам написал к нему прогу, задал алгоритм, сам настроил сканер игрового поля, датчики движения, сам подсоединил манипуляторы, чтобы получившийся робот мог дёргать и крутить ручки, не превышая возможностей человека — не больше двух за раз. Собирал он его дольше, чем потом играл. Потестил немного, убедился, что работает и лёг спать, потому что завтра на работу.       Нет, он не скучал по Эдди. Он скучал по тем временам, когда ему не нужно было придумывать, как провести свободное время. Странно, что ещё раньше, до встречи с ним, Вейлон так не заморачивался. Просто играл в какую-нибудь онлайн-бродилку, или смотрел сериал, или читал, или слонялся по городу, или проводил время с друзьями. Почему-то теперь оба этих друга стали всё чаще отключать телефоны. Вейлон даже мстительно подумывал снова вызвать к ним службу по отлову собак и какого-нибудь смешного стриптизёра, но не стал выставлять себя придурком. Вдруг, бедняги на самом деле не высыпаются. Но дело ведь было не в них.       И не в Эдди. Но, несмотря на то, что Вейлон Парк совершенно точно совсем не скучал по Эдди Глускину, тот начал ему всюду мерещиться. И не как в фильмах ужасов, а как-то совсем непроизвольно. Просто стало навязчиво казаться, что он видел Эдди стоящим на улице, в очереди в кофейне, в коридоре офиса или в супермаркете. Естественно, при ближайшем рассмотрении это оказывался совсем не он, а кто-то отдалённо похожий. Или совсем не похожий. Вейлону эти приколы собственного мозга совершенно не нравились, и он даже заговорил об этом со своим психоаналитиком, но тот предложил только одно решение, которое Вейлону совершенно не понравилось. Он решил просто больше не зацикливаться на этих глюках. Даже когда в витрине одного уютного кафе снова заметил Эдди, сидящим за столиком в компании девушки. Он даже несколько раз проморгался, ущипнул себя за руку и подошёл вплотную к стеклу, уткнувшись в него носом, чтобы убедить себя, что ему снова показалось, но нет. Ему не казалось. В уютном полумраке кафе в своём лучшем костюме сидел Эдди Глускин и у него было свидание.