***
Жизнь в одной из роханских деревень, которые располагались ближе к Изенгарду и ещё не были разорены, текла своим чередом. В это тяжёлое время «свой черёд» означал только беспокойное ожидание вторжения орков, помеченных белой дланью. Все, кто был готов покинуть родные края, постепенно уходили прочь, почуяв скорое приближение войны, остальным же приходилось только ждать и надеяться, что беда обойдёт их стороной. Бывало, что на горизонте поднимались далёкие клубы дыма — то печальная судьба настигала соседей, и тогда жителям было особенно тревожно: никак, в следующий раз настанет их очередь? Но даже на начало этой страшной осени приходились погожие деньки. Ясное солнце, свежий ветер да степной простор заставляли на короткий миг забыть о гнёте тёмных сил. В один из таких дней старый кузнец Кеорл сел на крыльце своего дома, думая о чём-то своём и украдкой улыбаясь спокойному и тёплому дню. Вскоре он увидел пробегавшего мимо знакомого мальчишку — тот был чем-то напуган. — Я видел волка, большого такого! — запыхавшись, проговорил он и остановился возле старика. — Волка? — задумчиво переспросил Кеорл. — Он был один? Мальчишка быстро закивал и указал рукой на дорогу, что уходила к северной части деревни: — Бродил вон там. Страшный! — Беги поскорей домой, дружок, — сказал старик и похлопал его по плечу. — И предупреди остальных! Вот и надвинулась первая туча на безмятежное прежде небо. В смятении Кеорл вернулся в дом и рассказал об этом жене. Он ещё не знал, что звери могли быть лазутчиками, но уже почувствовал опасность — в любом случае волк забрёл в эти края не просто так. Однако до обеда всё было спокойно, и в домашних заботах тревога немного улеглась. Кеорл отправился работать в кузницу. Когда он услышал, как заскрипела дверь, не поворачиваясь спросил: — Хильда, это ты? А я тебя заждал… — Старик осёкся и замер, краем глаза заметив тёмный силуэт незваного гостя. В дверях стоял худой человек в плаще, лица было не разглядеть, но из-под капюшона поблёскивали необычной синевы глаза. Кеорл уронил клещи и попятился к стене, затаив дыхание — от незнакомца почему-то повеяло потусторонним холодом. — Ты мне поможешь, — прозвучал даже не вопрос — приказ. — Кто… — пролепетал Кеорл и совсем вжался в стену, когда незнакомец стремительно к нему приблизился. — П-пощади! — Пощажу, — раздражённо отозвался он и сбросил капюшон, открыв красивое молодое лицо, а потом поднял руки: на запястьях висели кандалы с перебитой цепью. — Только освободи меня от этого. Кузнец, часто дыша, торопливо закивал — такому попробуй не подчинись. Уже готово, но в ушах ещё надоедливо зудит скрежет подпилка. Лунфаир вышел из кузницы, с довольным видом разминая запястья. Заодно отдал Кеорлу ятаган на заточку и теперь ждал, пока работа будет закончена. Он почувствовал, что Бауглир своим появлением уже навёл смуту в деревеньке, да и сам будто нарочно напугал кузнеца. Сейчас свобода овевала его свежим ветром после затхлого воздуха изенгардской темницы и тоскливого суховея во время скитаний с варгом — стоило насладиться этим чувством, пока такая возможность не пропала снова. — Поторопись! — услышал он звонкий голос. К кузнице подходила миловидная светловолосая девушка в сером платье, ведя под уздцы гнедого коня. Она на секунду остановилась, встретившись взглядом с Лунфаиром, и в её лучистых голубых глазах промелькнул интерес. — Здравствуй, — немного неловко улыбнулась девушка, пока привязывала коня у входа. Лунфаир лишь молча одарил её долгим холодным взглядом и отвернулся. Войдя, она невольно обернулась на него, и только потом поприветствовала кузнеца. — Здравствуй, Хильда, — вздохнул он в ответ и оглядел наточенный и отполированный ятаган: он был грубо слеплен, однолезвийный клинок ломано изгибался посередине, а возле пяты торчал коготь, но сейчас ему удалось придать хоть немного приличный вид. — Кто этот незнакомец? — оживлённо спросила она, кивнув на дверь. — Я не знаю, — отчего-то шёпотом ответил Кеорл и переменился в лице, словно его что-то осенило. — Как я только согласился… В толк не возьму. Он был в кандалах, Хильда, это его оружие! — зачастил он испуганно и вдруг отбросил ятаган прочь, будто обжёгся. — Я не знаю, кто это! И уже не хочу знать. Просто будь осторожна! Как же я согласился?.. Старик растерянно бормотал дальше, и Хильда не решилась спросить, сможет ли он сейчас подковать коня, пусть с ним уже договорился отец. Пока она не понимала его тревоги: незнакомец в синем плаще не показался ей опасным, разве только загадочным. «А какие глаза…» — промелькнула мысль. — Всё готово? — спросил Лунфаир, неожиданно появившись в кузнице, отчего Хильда невольно вздрогнула. Кеорл пришибленно кивнул на брошенный ятаган. — Что за дикость, — фыркнул он и подобрал с пола оружие, при этом придирчиво его осмотрев. А затем в ловком выпаде остановил его остриё в опасной близости от лица и без того перепуганного старика. — Боишься, как бы я не оказался беглым преступником? — с хищной улыбкой ловя каждое его содрогание, произнёс Лунфаир. — И правильно делаешь. Свободен. Он медленно отнял ятаган от его лица, вложил его в ножны и, немного приподняв руки в знак мира, усмехнулся. Хильда так и стояла, зажав рот руками и широко раскрыв глаза. Внезапно в наступившей тишине раздалось пронзительное ржание с улицы. Девушка бросилась к выходу, за ней же степенно вышел Лунфаир, догадываясь о нарушителе покоя. И догадка оправдалась: конь рвался с привязи из-за Бауглира, который пришёл вслед за своим новым хозяином. Хильда испуганно взвизгнула, увидев варга, отскочила назад и столкнулась с Лунфаиром. Тот небрежно отстранил её и с улыбкой обратился к Бауглиру: — Ты смотри, уже всех переполошил, проказник! Пойдём. — Он потрепал варга по густой шерсти на загривке и сел верхом, даже не удостоив людей прощальным взглядом. За эти долгие шесть дней, что он добирался до поселения, волей-неволей привык к опасному спутнику и даже смог подружиться с ним. Бауглир насмешливо прорычал: «А сам-то?» и понёс его вперёд, вдоль дороги. Лунфаир снисходительно наблюдал за тем, как изредка попадавшиеся люди, только завидев его, прятались по домам. Обычные роханские крестьяне — такие жалкие и беззащитные, среди которых может посеять панику даже обычный путник, и пусть он разъезжает верхом на свирепом варге и тычет под нос орочье оружие… Эта суета забавляла. Что-то учуяв, Бауглир остановился. Лунфаир уловил его настороженность: «Они близко». — Кто — они? — спросил он и осмотрелся. — Орки? Согласное молчание. — Орки так орки, уже нечего удивляться такому подарку от Сарумана. Он вздохнул: если отряд разорителей близко, то местным жителям явно не поздоровится — тем, кого заставил прятаться по углам одинокий наездник, сам не так давно сбежавший от потрошителей. Но Лунфаир несильно пришпорил варга и поехал дальше с таким видом, словно его это нисколько не заботило, и думал о своём. «Надо двигаться дальше, только куда? Нагнать ли следопыта, искать Веуро вместе с ним? Или вовсе дать ему отбой? Что-то не верится, что он справится с этим… Но ведь тогда Саруман выследит меня и всё поймёт. Нет, пока Эарнил действует там, а я здесь, на виду у… — он прервался, невольно осмотрелся вокруг, — пожалуй, у них обоих, ещё есть шанс. И всё же — куда мне податься прямо сейчас?» Лунфаир взглянул на свои руки, теперь свободные от оков. Одна юркая мыслишка закралась ему в разум и поначалу не понравилась: остаться здесь. «Здесь? — с усмешкой возразил он сам себе. — Чего ради? Чтобы меня опять попытались прикончить и, чего доброго, довели дело до конца? — И снова спор с собой же: — Нет, в этот раз всё по-другому. У меня есть оружие, Бауглир… И люди. Люди вокруг — здесь мне нечего опасаться». Они постепенно вышли на окраину, где притулились ветхие жилища — не то заброшенные, не то настолько бедные. Лунфаир как чувствовал, где придётся встречать гостей: с этой стороны ему открылась широкая равнина, по которой медленно ползло тёмное пятно — отряд сарумановых вояк, пущенный для опустошения деревни и устрашения остального Рохана. Бауглир тихо заурчал. Ожидание в тишине. Какое-то волнение разлилось в воздухе, будто жители деревни тоже заметили опасность и начали в страхе копошиться и искать пути спасения, но в этом конце был только один Лунфаир, как бдительный страж и первая линия обороны. — Только подойдите поближе, — с готовностью прошептал он и потянулся к рукояти ятагана. Отряд уже был на расстоянии выстрела, и как вестники грядущих перемен, прилетели птицы с огненными хвостами — зажигательные стрелы. Несколько из них попали в дома, быстро занялись стрехи и сухие доски. Лунфаир медленно обернулся, охватывая взглядом чуть не оставленную деревню: низкие, крепенькие деревянные дома, конюшни, амбары, где-то поодаль затерялась усадьба более зажиточных хозяев… А позади раздавался гвалт орочей братии и рёв боевого рога, уже совсем рядом свистели стрелы. — Нет, мы встретим их иначе, — в последнюю секунду решил Лунфаир, уверенно кивнув варгу. Тот услышал мысленный приказ и рванул обратно вглубь деревни. Они неслись мимо уже пройденных улиц, на которые прежде лишь напустили лёгкий испуг, а сейчас Лунфаир сеял настоящий ужас, громко возвещая: — Орки на подходе! Воины Белой длани уже здесь! Они убьют ваши семьи обратят дома в пепелища! Конец близок! Нарочно он не призывал никого к спасению, знал: для предупреждения слишком поздно. Накатила волна тревожного ропота, теперь уже во дворах закопошились, пытаясь спасти свои жизни и имущество. С того конца уже поднимался дым — пожар лизал деревянные стены домов, и лёгкий ветерок беззаботно подгонял его дальше, но не давал как следует разгореться. Вдруг Бауглира обогнал гнедой конь и свернул на соседнюю улицу, а внимание Лунфаира захватил всадник. Вернее, всадница — на скаку развевались светлые волосы и подол знакомого серого платья… Хильда. Лунфаир последовал за ней: она гнала коня галопом в сторону той самой богатой усадьбы. Не доезжая нескольких дворов, он остановился на широком перекрёстке и увидел, как ей навстречу из ворот выехал статный мужчина, вероятно, отец. Они о чём-то взволнованно переговорили и разминулись — Хильда вернулась домой. Когда же отец проскакал мимо Лунфаира, тот заметил у него на поясе короткий меч. — Какая наивность! — усмехнулся он. — Думают, что отобьются… Новый план действий улёгся в голове сам собой. Теперь Лунфаир никуда не спешил и величественно наблюдал за воцарявшимся хаосом: пешие, конные — кто как мог пытался убежать из обречённой на гибель деревушки. Расторопные орки уже добрались и досюда — они выскакивали из-за углов и нападали на людей, ломились в дома, выбивали двери и ставни, размахивали дымящими факелами и кривыми ятаганами… Застывшего на месте волчьего всадника обходили стороной, не разобрав ещё, кому именно он враг, к тому же Бауглир одним своим видом заставлял держаться подальше. Постепенно Лунфаир стал пробираться ближе к усадьбе, иногда сноровисто отбиваясь от нападавших или попросту мешавшихся под ногами орков. В одно мгновение клинок его ятагана обагрился людской кровью, однако он как будто не заметил эту оплошность и выскочил из толпы на свободную дорожку перед приоткрытыми воротами усадьбы. Внезапно со двора донёсся крик, выбившись из окружающего шума. Недолго думая Лунфаир ринулся туда, пришпорив варга, и поудобнее перехватил оружие. В два прыжка Бауглир настиг занёсшего ятаган орка, а наездник в ту же секунду его обезглавил. Тело с хлещущей чёрной кровью упало возле объятой ужасом Хильды, которая пыталась удержать на себе раненного юношу. У ног валялись собранные в узлы пожитки. — Никого не подпускай! — коротко приказал Лунфаир варгу, соскочив с него, и подошёл к девушке. Та заливалась слезами и тормошила юношу — своего брата, который едва не падал и слабо держался за залитый кровью бок. Хильда подняла умоляющий взгляд на Лунфаира. Он невозмутимо протянул руку и перехватил её брата, чтобы помочь — и следующим же движением всадил ятаган ему прямо в грудь. Хладнокровно отбросив его в сторону, сказал: — Тут уже ничего не сделаешь, я тебе не лекарь. — А затем властно прибавил, пока она не отошла от шока: — Иди в дом. Стараниями Бауглира больше никто не пытался прорваться к усадьбе, а особенно яростно он отгонял поджигателей, благо, стрелы они уже растратили. Лунфаир вышел за ворота, подозвал варга к себе. Тотчас же над толпой пронёсся протяжный волчий вой, а сразу за ним — воинственный клич: — Услышьте меня, посланники Изенгарда! Za dashu snaku Zigur! Durbgu nazgshu!.. Его возглас накатившей волной смыл суетный галдёж, и на пару мгновений как будто воцарилась настороженная тишина — орки услышали знакомые слова, их вниманием всё же удалось завладеть. — А теперь привет вам лично от меня, избежавшего смерти изгнанника, — продолжил Лунфаир. — Скажите, кто главный средь вас, если я ненароком его не убил. Суматоха вновь ожила, и вскоре из зашевелившейся толпы вышел орк в вычурных доспехах: из наплечников торчали длинные металлические клыки, покрытые алой краской, которой же были вычерчены три косые полосы на его лице, зато на нагруднике красовался привычный отпечаток белой ладони. На поясе у него висел боевой рог — как очевидный ответ на прозвучавший вопрос. — Ты кто такой? — нахально выкрикнул орк. — Не знаешь меня, да? Значит, ты был хорошим командиром, а мне повезло, что Саруман послал тебя не за мной. Да и тебе тоже… — Он прищурился, выискивая в нём что-то изучающим взглядом. — Моё имя Лунфаир, и я принёс для вас радостные вести. Но пока ты, Крахорн Разоритель, слуга хаоса и погибели, не созовёшь всех своих вояк сюда, я вам их не сообщу. Он торжествующе улыбнулся, когда Крахорн, поколебавшись, взялся за рог и громогласно протрубил общий сбор под натиском гипнотического взгляда. Настал миг страшного предвкушения: Лунфаир знал, как вселить в этих созданий страх и сломить их — спасибо Саруману, что некогда нашёл его способностям применение; но теперь предстояло зажечь в них искру и обратить против прежней жизни. Заслышав зов, орки со всех улочек и дворов подтягивались к своему капитану и обступали Лунфаира, возле которого царственно расхаживал варг, великолепный в своей грозности. — Изенгард раньше был мне домом, а Саруман — благодетелем. Так же, как и вам! — громко провозгласил Лунфаир, как только присмиревшие и подгоняемые любопытством разорители собрались в своём большинстве. — Но теперь мне пришлось спасаться от его немилости, ведь он счёл своего верного слугу предателем и пожелал его смерти! Вам грозит иная участь, но она ничуть не лучше моей. Вам, может, и сулят приход эпохи орков, но за это придётся заплатить вашими жизнями. И плата будет напрасной! Вы сгинете зря, проклинаемые врагами за то, что родились на свет, и вашими же повелителями за то, что не смогли одержать победу. — Да с какого рожна нам тебя слушать?! — внезапно перебил Крахорн, оскалив клыки. — Потому что я могу вас спасти. Отрекитесь от служения Саруману: его самомнение уже сыграло с ним злую шутку, и дальше будет только хуже, причём для вас же. Но вы можете стать независимой силой! В толпе зародился недоумевающий ропот, а Крахорн всё с большим недоверием смотрел на Лунфаира, ускользая от его чар. — Ишь чего захотел! — усмехнулся капитан. — Прикажешь теперь и деревню не жечь? — Зачем жечь? — невозмутимо сказал Лунфаир. — Заберите её себе. Вы теперь будете свободны от воли Сарумана, и ни к чему возвращаться в казармы Изенгарда! Вы сильны и беспощадны — разве вы не можете позволить себе независимость?! Что может быть лучше свободы? Кархорн задумался. Может быть, эти слова звучали заманчиво, однако он до сих пор смотрел на Лунфаира с мыслью: «А с какого бока здесь ты?» — Я дарую вам эту свободу. Я обязуюсь защищать вас от гнева Сарумана. Я стану покровителем, но не повелителем, и вместе мы переживём крах тьмы! Согласны ли вы сбросить оковы? Согласны ли начать свою эпоху прямо сейчас?! Лунфаир сам был готов поверить своим словам. Он распалился настолько, что вновь явил взору свою призрачную сущность: серебристо-голубое сияние внушило близстоящим оркам благоговейный страх, прекрасный, почти эльфийский облик был оттенён тёмными чарами и жестокой волей — оттого смешались в них противоречивые чувства. И его звенящий голос звучал как воинственная песня, пропитанная силой. Она и завладела волей Крахорна. — Согласны, — тихо проговорил он, как околдованный. — Мы последуем за тобой, дарующий свободу…***
Лунфаир вернулся в усадьбу, ожидая найти Хильду забившейся в укромное место и беспрерывно рыдающей. Во многом его ожидания сбылись, разве что сейчас девушка молчала, но разметавшиеся волосы скрывали припухшее лицо с грязными разводами от слёз и покрасневшими глазами. Её дыхание было прерывистым и сдавленным — она точно боялась сделать вдох, иначе вновь её задушат слёзы. — Вставай, — бросил Лунфаир и добавил с усмешкой: — Тебе выпала великая честь… Выжить. Кстати говоря, этому месту нужна будет хозяйская рука, да разве могу я доверить такое оркам? Хильда затихла совсем. Казалось, она его совсем не услышала. — Ты… убил его, — едва слышно процедила она спустя время. «Кого?» — чуть не спросил Лунфаир, но тут же вспомнил, как избавил её брата от мучений. — Ты убил его! — повторила она громко, поднимаясь с колен, и не собиралась униматься: — Убил! Убил! В бессильной злобе, туманом вставшей перед глазами, Хильда бросилась на него, толкая слабыми руками в грудь, но Лунфаир отстранил её от себя и раздражённо выпалил, сжав перед её лицом кулак, точно поймав что-то невидимое: — Хватит! Ещё раз ты что-то… — Он вдруг осёкся, и гнев на его лице сменила лёгкая улыбка — вестница новой идеи. Ладонь разжалась и плавно опустилась. Хильда в испуге затаила дыхание, боясь пошевелиться. — И правда, — сказал он уже сам себе благосклонным тоном. — Ни к чему нам это. Ты больше не скажешь ни слова и проведёшь остаток жизни в молчании, разве только я тебе не позволю заговорить. Всё равно мне открыты твои мысли — что проку от напрасных слов? Хильда пошатнулась и широко раскрыла глаза, не зная, верить ли его милостивой угрозе. Никакие слова не шли на ум. Но вскоре она ощутила, как чужая воля опутывает её, и язык словно немеет при одной только мысли произнести хоть что-то. В этот момент она ненароком вновь заглянула в его глаза и увидела в их холодной глубине свою погибель. — Ты в ловушке, — спокойно сообщил Лунфаир. — И отныне будешь жить бок о бок с теми, кто несёт тебе смерть… Поверь, это очень увлекательно!