Пизда тебе, бородатый!

Бабушка была очень строгой, где-то даже жесткой. Не терпела баловства и излишеств. Излишествами бабушка считала почти все и говорила о том, что для них нужен особенный повод. Этим поводом был новый год, поэтому маленький Владик ждал его больше, чем даже своего дня рождения. Бабушка любила зиму и снег: она будто становилась мягче, улыбалась чаще, иногда даже ласково гладила по голове, хотя обычно нежностей не терпела. На елочном базаре она покупала елку, пушистую и пахучую, и позволяла Владику самому ее наряжать, так, как вздумается. Даже большую остроконечную звезду на макушку водрузить дозволяли именно Владу — бабушка доставала большую стремянку и следила, чтобы внук не свалился. А Владик чуть не раздувался от гордости — по его мнению, надевать звезду было делом очень важным и ответственным. Потом, уже спустя время, бабушка сердито, но незло ворчала, что весь дом в иголках и что в следующем году ни за что елку покупать не станет, а Влад смеялся — потому что бабушка говорила эти слова каждый год. Но с особым трепетом Влад всегда ждал, когда бабушка пойдет покупать конфеты. Шоколадные конфеты были тем самым излишеством, а потому Владику доводилось их есть редко, отчего каждый раз был очень ценным. На новый год бабушка никогда не скупилась: покупала конфет много и разных и даже, к восторгу Влада, покупала «Киндер-Сюрприз» — бесполезная трата денег, по бабушкиному мнению, но в новый год можно было. Праздничный стол они накрывали вместе. У бабушки был особый, праздничный сервиз, который она доставала раз в году, и красная нарядная скатерть. Она готовила оливье, курицу с картошкой в духовке и звала соседку бабу Люду, которая тоже жила одна. Баба Люда, вообще-то, Владику не очень нравилась, потому что от нее всегда пахло валерьянкой и голос у нее был противный и дребезжащий, а после поздравления президента, которое Владику, ну совсем как взрослому, дозволялось смотреть, баба Люда всегда начинала петь. Но Влад терпел, потому что бабушка говорила, что «Людка хоть и дура, а женщина одинокая, ей внимание нужно, иначе совсем с ума сойдет». А утром Влад в первую очередь бежал к елке: там всегда его ждали два подарка. От бабушки и, что более ценно, от мамы. Мама приходила очень редко и никогда не звонила, бабушка говорила, что это оттого, что мама очень много работает и у нее совсем нет времени. Но на то, чтобы собрать Владику подарок на новый год и написать короткое письмо, она время находила — от этого ему было радостно и тепло на душе. Это только потом, значительно позже, он узнал, что никакого подарка и письма от мамы не было — писала бабушка, старательно выводя буквы так, чтобы было непохоже на ее собственный почерк. Праздник закончился, когда Владу исполнилось восемь. Бабушка, которая никогда-никогда не болела, ещё вначале зимы упала на улице, сломала ногу и угодила в больницу. А в больнице бабушка почему-то начала сильно болеть. Влад до последнего отказывался верить, что бабушки больше нет, потому что она обещала, что не умрет. Она всегда держала обещания. Но не в этот раз. Тогда Влад твердо решил, что отныне новый год любить не будет, потому что любить его больше было не за что. Не было бабушки, не было елки, даже бабы Люды не было. Была только пьяная мама, которая вовсе не работала и приводила домой каких-то мужчин, которые тоже пили и громко ругались. В восемь лет у Владика началась новая, взрослая жизнь. И празднику в ней было не место. *** Всех собрали после обеда в конференц-зале, как будто обсуждение новогодних мероприятий было таким важным делом. Влад недовольно кривился, Ванечка чуть в ладоши от восторга не хлопал — у него явно уже наготове была куча идей. Чуть поодаль Юлечка, специалист отдела кадров, колыхая телесами, пыталась доказать Сержику, что она ничего не нажимала и оно само. Сержик, в свою очередь, пытался доказать, что порно-баннеры во весь экран просто так не вылазят и вообще, он видел ее историю браузера, после чего очень хочет все забыть, помыть глаза с мылом и немножечко уйти в монастырь. Юлечка даже задохнулась от возмущения и поглядела на Сержика таким злобным взглядом, будто он самолично в ночи подкрался к ее компьютеру и специально разместил на экране злополучный баннер, на котором был абсолютно голый мужик в очень «приподнятом» настроении. Размер «настроения» поверг в завистливое уныние всю мужскую часть коллектива и привел в восторг бабу Веру, которая восхищенно цокнула и высказалась в духе «не перевелись ещё мужики на земле русской». Юлечка, хлопая ресницами, все наседала на Сержика, свято веря в собственную неотразимость и в то, что ни один мужчина отказать ей не может. Юля себя вообще очень ценила и любила каждый сантиметр своего тела. Тела было много, и чтобы это не оставалось незамеченным, она любовно драпировала его в обтягивающие короткие платья с непременным декольте. Впрочем, один ценитель неземной Юлиной красоты в офисе всё же был: уборщик Ахмет, завидев ее, всегда восхищенно присвистывал и, преданно глядя Юле в пышную грудь, неизменно предлагал любимой «Юлищщке» пойти в ресторан, пить там вино и кушать шашлыки-машлыки, плов-млов и хинкали-минкали. Заскучавшая баб Вера предложила присутствующим лимонные карамельки и, пожав плечами, услышав отказ, с громким шелестом развернула конфету, сунула ее в рот и заработала челюстями. Раздавшийся противный хруст и причмокиванье наконец-то побудило присутствующих начать обсуждать то, ради чего, собственно, все и собрались. — С корпоративом решено, он состоится двадцать седьмого декабря в ресторане «Мираж», присутствие обязательное, соответствующее информационное письмо вечером поступит всем на почту. А вот что делать в офисе — решать вам. Это и вам должно быть интересно, и приходящим к нам клиентам должно создавать радостное, праздничное настроение. — Дарья Васильевна устало потерла виски — ей, видимо, как и Владу, никуда не вперся ни корпоратив, ни всё остальное, но должность обязывала. — Да что там думать! — живо высказалась баб Вера. — Во фрукты наряжаться надо! Я в телевизоре в рекламе видела, в костюмах ходют! Яблочко, слива, вишенки… — Лимончик, да? — ехидно фыркнул кто-то из толпы. — А хоть бы и лимончик! — возмутилась Вера Павловна. — Ты вон вообще ничего предложить не можешь, так и захлопни коробочку, а то мозги надует! — А что во фруктах новогоднего? Если уж на то пошло, символ года надо! — Ага, — тихо, но так, что все услышали, фыркнул Сержик. — Символ года здорово характеризует внутреннюю сущность некоторых наших коллег… — Вы что-о-о-о?! — экзальтированно возопила Анфиса. — Это же год белой металлической крысы! Если ею наряжаться в своих низменных целях, она затаит обиду и целый год будет мстить! Игорь с сомнением глянул на жену и, видимо решив, что аура у нее от стресса начала портиться, положил руки ей на плечи и начал массировать. Анфиса начала постанывать, и все дружно пришли к мнению, что лучше бы баб Вера чмокала своими карамельками. — Деда Мороза надо, — уверенно произнес Ваня. — Это и празднично, и патриотично, и для клиентов интересно. Многие с детьми, опять же, приходят, можно им конфеты дарить, к примеру. — Идея-то хорошая, — вздохнула Дарья Васильевна, — вот только кто наряжаться будет? Опять сейчас все переругаются, будем жребий тянуть… — Чего ругаться? — удивился Ваня. — Я и буду, я не против! Ну прям кто бы сомневался. Дарья Васильевна поглядела на Ванечку так, как будто была готова немедленно выйти за него замуж и нарожать ему детей. — Хорошо, Ваня, — мягко произнесла она. — Ты проверь на складе, что у нас есть, и если что-то нужно докупить, скажи, отправим счет на согласование. Спасибо, коллеги, все свободны! *** Обычно Влад приходил в офис самым первым. Но в этот раз было по-другому. В холле Влада встречал Дед Мороз. Вообще, он и не думал, что это будет выглядеть так — у Ванечки была неплохая фигура, и Влад думал, что тот всячески постарается это подчеркнуть и явится, например, в красных кожаных трусах и шапочке Санты. Где-то очень глубоко в душе Влад, пожалуй, и хотел бы этого. Но Ванечка подошел к образу со всей возможной ответственностью, если бы не ярко-голубые глаза, его и не узнать вовсе — даже накладное пузо нацепил. Вполне себе вышел Дед Мороз из сказки: окладистая борода, красный камзол и штаны, кожаные сапоги и длинный, увитый блестящей мишурой посох. — О-о-о, а вот и мой любимый внучок пожаловал, — пробасил дедушка-Ванечка. — Раньше всех трудиться явился! А вот покуда дедушке стишок не расскажешь праздничный, не пройдешь на место рабочее! — Тебе что, под шапкой голову напекло? — возмутился Влад. — Какой ещё стишок, пусти меня! — Э-э-э, нет, внучек! Без стишка нет тебе пути! — Ванечка даже посох вперед выставил, для надежности. «Засунуть бы тебе этот посох в одно место, чтоб там не зудело!» — злобно подумал Влад и попытался протиснуться мимо Вани, но не вышло. Хотя тому вроде понравилось, что Влад об него трется. В конце концов, в холле начал собираться народ, которому идея со стишком пришлась по вкусу. После того, как пришла Вера Павловна, и вовсе стали хором скандировать: «Влад! Давай!» Владу и без кучи народу было неудобно и неловко рассказывать Ване какие-то дурацкие стихи, а уж при народе… Но деваться было уже некуда. Влад показательно улыбнулся, нагнулся к Ванечке, шепнул ему на ухо: «Пизда тебе, бородатый!» — и громко продекламировал: — Послушай, далеко-далеко, на острове Чад, изысканный бродит жираф… А теперь пусти. — Так, а что же в этом праздничного? — А жираф новогоднюю шапочку носит! - злобно процедил сквозь зубы Влад.