Я буду таким, как ты не хотел, Сделаю с другими, что ты не сумел. Я порву последние нити между нами.
Пока Южное королевство славило память жены монарха, веселясь и празднуя с таким размахом, которого нельзя было встретить в любой другой день, в Западном королевстве всё шло по обычному расписанию. Отличие этого дня было лишь в том, что в воздухе витало какое-то необъяснимое напряжение, в тишине залов звонко гремела тревожность, глубоко потаённая на душе каждого из обитателей дворца. Лёша мерил шагами свой кабинет, вслушиваясь в глухое скрипение половиц под ногами. Он думал о надвигающейся угрозе, о предстоящей войне, которой вряд ли удастся избежать. Ещё вчера в Северное королевство были посланы два гонца для переговоров с их монархом. Гонцы должны были передать слова Лёши и добиться встречи двух правителей, чтобы те могли обсудить все претензии, спонтанно возникшие между ними. Со стороны северного крыла дворца послышались громкие голоса, после чего в дверь кабинета аккуратно постучали. — Ваше Величество, ключей от старых покоев вашего отца так и не нашли, — сообщил прошедший в помещение слуга. — Зато нашли кое-что другое... Мне кажется, вам стоило бы на это посмотреть... Лёша окинул слугу уставшим взглядом и сказал, что скоро придёт. Ремонт дворца сейчас казался совершенно ненужным и бесполезным действием, отнимающим ужасное количество времени и сил. Он начался сразу после смерти прежнего короля и продолжался до сих пор. Лёша хотел чего-то нового, он панически боялся быть окружённым вещами, принадлежавшими когда-то покойному отцу. Ко всему прочему, одна гадалка сказала ему, что от дворца исходит дух мёртвого и следует этого опасаться. «Беда идёт с Того света», — пронеслись в голове её слова. В коридоре, перед дверью в покои прежнего короля, стояли Смолов, придворный художник Головин и ещё несколько слуг. Саша задумчиво смотрел на картину, прислонённую к стене, пока Федя тихо возмущался, не понимая, почему челядь его не слушается. Ему необходимо было повесить на стену собственный портрет, законченный две недели назад, а слуги никак не понимали, в какую сторону сдвинуть раму, чтобы она висела ровно. — Господь Всемогущий! — воскликнул герцог. — Левее же, ну! Вы хоть знаете, где левая сторона? Это там, тупоголовые идиоты! — Мне сказали, тут что-то очень важное, — произнёс Лёша. — Конечно, важное, — Федя устало провёл рукой по лицу. — Объясни этим недалёким, как повесить картину ровно. Я больше не могу, они совершенно меня не слушают. Эй, поаккуратнее! Ты знаешь, сколько этот портрет писался?! Лёша удивлённо посмотрел на герцога, на картину, на слуг, не понимая, зачем его оторвали от тяжёлых дум. Ради этого? Подобную ситуацию он мог посмотреть в любое другое время. Федя обожал, когда его рисовали, считая себя самым красивым во всём дворце, если не во всём королевстве. Именно поэтому его портреты висели повсюду, начиная от собственной спальни и заканчивая винным погребом. Даже изображений короля насчитывалось куда меньше, что, впрочем, нисколько Лёшу не трогало. Он не любил тратить время на выстаивание в определённой позе, считая, что его можно потратить на более полезные дела. — Мне сказали посмотреть на что-то, — произнёс монарх. — Это был твой очередной портрет? — А? — Федя обернулся. — Нет-нет. Вон, там у стены стоит. Ты был очень миленьким в детстве, хочу заметить. А ещё ты говорил, что ненавидишь золото, но, видимо, в детстве носил его постоянно. Впрочем, тогда всё понятно. Естественно, тебе оно надоело... Пока Смолов продолжал что-то говорить, Лёша обратил внимание на картину, прислонённую к стене. Её рама, очень тонкой работы, выполненная, несомненно, лучшим мастером по дереву, была покрыта довольно толстым слоем пыли, однако с самого изображения её кто-то заботливо стёр. Придворный художник, как единственный, кто всё это время заинтересованно смотрел на портрет, произнёс: — Ваше Величество, он прекрасен. Я никогда не видел, чтобы краски так передавали настроение. Но, простите мне мою дерзость, вы тут сами на себя не похожи. — Но ведь это и не я, — растерянно проговорил Лёша, вглядываясь в изображение. С холста на него смотрел мальчик лет семи. На нём была одежда, расшитая золотыми нитями, а на голове покоилась корона. Она смотрелась так правильно на мальчике, словно тот родился уже с ней. Взгляд его был высокомерен, властен, что никак не вязалось с таким юным возрастом. Определённо, мальчик чертами лица походил на нынешнего короля, но Лёша прекрасно знал, что на этом портрете изображён совсем не он. — Как не ты? — вмешался Федя. — Да лицо же твоё! Вон, нос твой, губы, глаза... И почему у тебя в детстве был такой правильный для короля взгляд? Никогда бы не подумал, что была в тебе когда-то эта необходимая твёрдость. — В том-то и дело, что её во мне никогда не было, — произнёс Лёша. — В золото меня никогда не наряжали, не смотрел никогда я с таким превосходством. — Возможно, работа не настолько хорошо, как я думал, Ваше Величество, — сказал Головин. — Художник, бесспорно, великий мастер, раз так живо нарисовал... вас, но он сделал абсолютно другого по характеру человека. — Юрий Палыч обязан это увидеть, — Лёша немедленно послал слугу к летописцу. Пожилой мужчина сидел в своей келье, в которую превратили одну из комнат дворца, с пером в руке. Он заканчивал описание последнего года в Западном королевстве. Более десяти тысяч листов были исцарапаны его почерком, и в них содержалась важнейшая для истории информация. — Ваша Светлость, — дверь кельи бесцеремонно открылась. Голова слуги просунулась в щель между ней и стеной. — Его Величество немедленно требует в северное крыло. Там нечто срочное. Летописец, кряхтя и охая, начал сетовать на свою беспокойную жизнь. Пока он шёл в сопровождении придворного до нужного коридора, то вспоминал былые годы, когда он был простым монахом, изрядно выполнявшим свою службу. Но в один из дней его позвали во дворец в качестве учителя и наставника для юного принца, и с тех пор о тихом существовании пришлось забыть. Мужчина долго смотрел на картину, и для Лёши не осталось незамеченным, как мелко, напряжённо тряслись его пальцы. Головин задумчиво тёр подбородок, ожидая какого-либо разрешения ситуации, ведь сейчас происходило нечто удивительное для всего Западного королевства. Остальные слуги, оставившие портрет герцога в покое, переглядывались между собой, строя невероятные догадки о том, кто же, если не Его Величество, мог быть изображён на картине. — Ох, как это сейчас не вовремя, — наконец произнёс летописец хриплым и тихим голосом. — Алексей, видимо, пришёл час, когда мне нужно сообщить... это. Они пошли в кабинет монарха, куда следом увязался Смолов, считающий, что на правах первого советника короля ему можно практически всё и даже больше. Летописец тяжело опустился в глубокое кресло, обтянутое пурпурной тканью, и, издав тяжёлый вздох, произнёс: — Есть одна легенда, Алексей. В те времена я был ещё простым монахом, поэтому не знаю, правда это или нет, но люди говорят... — мужчина прервался, поведя рукой в сторону. — Впрочем, я точно уверен, что это пустые слухи, которым не стоит придавать большого значения. — Как бы там ни было, Юрий Палыч, — сказал Лёша. — Это случилось в годы правления твоего отца. Понимаешь ли, ты не единственный сын, у тебя есть брат. К сожалению, никто уже не помнит его имени... По каким-то причинам, неизвестным ни мне, ни другим, старый король невзлюбил его. Тогда, как ты знаешь, Западного и Северного королевств, как таковых, не существовало, потому что было некое местечко, именуемое Горным предместьем. Там издавна жили довольно жестокие, но очень сильные от природы люди. Старый король решил отправить своего нелюбимого сына именно туда, дабы забыть о нём, и запретил всем во дворце, во всём королевстве вспоминать про него. Тут же распустили молву, что никакого сына никогда не было, что ты единственный возможный наследник. Люди легко верят любой чуши, льющейся им в уши, знаешь... Так вот, мальчика сослали в Горное предместье. Разумеется, он не знал, чем заслужил такую нелюбовь со стороны отца, поэтому с детства носил в своей груди обиду на него, воспитывал в себе ненависть к королю. Достигнув определённого возраста, твой брат поднял в предместье бунт. Наш король не мог допустить такого, но он понимал, что сын имеет очень значительную поддержку, поэтому согласился отдать ему Горные земли. Так появилось Северное королевство... — Юрий Палыч, подождите, — остановил его пламенный рассказ Лёша. — Вы хотите сказать, что Северным королевством сейчас управляет какой-то мой брат? Который, ко всему прочему, как две капли воды похож на меня? И это именно он собирается пойти на нас войной? — Это всё слухи, Алексей. Не стоит им верить... — Но у каждой сплетни есть почва. — Никто не знает, был ли на самом деле у тебя брат. — Хорошо, этого я тоже утверждать не могу, ведь никогда его не видел, — Лёша прошёлся по кабинету, скрестив руки на груди. — Но, постойте! — вдруг воскликнул он, ударяя ладонями по столу. Кажется, таким эмоциональным король ещё никогда не был, что не могло не поразить Федю и летописца. — У нас есть портрет, на котором изображён явно не я... Значит, мой брат существует... — Или у придворного художника были кривые руки, — возразил мужчина. — Но давайте представим, что все эти легенды и слухи правдивы. Значит, на меня идёт войной собственный брат. Неужели он не знает, что делает? — Быть может, он уверен, что королевством всё ещё управляет твой отец, — пожал плечами летописец. — Как говорят сплетни, к которым мы теперь прислушиваемся, — язвительно вставил мужчина, — старый король в обмен на земли попросил своего сына никогда больше не напоминать о себе. Вполне возможно, что твой брат не лез в дела королевства до тех пор, пока не приспичило. Им руководит ненависть к отцу, чувство мести, и его не волнует, жив ли король вообще. — Чёрт побери! — вдруг выругался Федя, привлекая всё внимание на себя. — То есть вы сейчас абсолютно серьёзно хотите сказать, будто тот тип, которого все называют Кровавым принцем и которым пугают детей во всех наших землях, является его братом?! Нашего Лёши? Вот этого тихого и спокойного человека, не могущего даже муху убить? Король уставился в одну точку, прокручивая в голове ещё раз слова герцога. Они действительно звучали слишком странно, ведь невозможно поверить, будто два родных брата, одинаковых внешне, могли бы настолько различаться. Значит, вся эта болтовня и все эти легенды — просто-напросто слухи? — И ещё мне интересно, — продолжил Федя. — Как они могут быть одинаковыми? Так не бывает! — Ты тупее самого последнего полового, — вздохнул летописец. — Вот уж точно кухаркин сын. Пожалуй, единственная легенда, в которую я поверю. — Юрий Палыч, на вашем месте я бы выбирал выражения. Я герцог! У меня есть родословная! — Которую ты купил у какого-то мошенника? — усмехнулся мужчина. — Ну, знаете! Ещё неизвестно, как вы из простых монахов выбились в наставники к королевскому сыну. — Уж точно не такими способами, как ты... — Замолчите оба! — вдруг выкрикнул Лёша, снова ударяя по столу. — Немедленно пошли вон из моего кабинета! Живо! Когда за ними закрылась дверь, король подошёл к окну, устремляя свой взор на черепичные крыши столичных домов. Брови его были нахмурены, что выглядело таким удивительным и непривычным, а губы плотно сомкнулись, превратившись в тонкую нитку.***
Антон удовлетворённо рассматривал карту Северного и Западного королевств, перемещая по ней булавки, обозначающие его войско, с которым он собирался выступать на земли своего отца буквально через несколько дней. Король представлял, как войдёт в столицу, все люди, не успевшие спастись бегством, будут прятаться по своим домам, а его солдаты будут жечь их жилища, не внемля крикам женщин и детей, и красть всё, что увидят. Антон предвкушал, как вступит во дворец, как самолично убьёт отца, казнив его на главной площади, а потом двинется дальше, к Южному королевству, которое, впрочем, никому никогда не мешало, но Антон хотел подчинить эти земли себе. Мысль о том, что он может стать практически властителем мира, не давала ему спокойно спать по ночам. — Ваше Величество, прибыли два гонца, — сообщил Мамаев. — Откуда? — Из Западного королевства. — Прекрасно. Веди их сюда. Прибывшие гонцы стояли на длинном ковре, идущем от трона до самой двери в зал, и несколько испуганно смотрели на Кровавого принца. Антон сидел там, где ему было положено по происхождению, скучающе смотря на гостей. — Зачем пожаловали? — спросил он, переводя взгляд с одного гонца на другого. — Его Величество, король Западных земель, А... — Я прекрасно знаю, кто у вас там король, — поморщился Антон. — Дальше! — Он просит вас о встрече, на которой вы могли бы обсудить... — О, так он всё-таки хочет увидеть меня? Услышать обо мне спустя столько лет? — гонцы переглянулись. — Хорошо, что дальше? — Король не хочет войны. — Кто бы сомневался. Что ж, вы очень скучны, — этой фразой Антон ввёл гонцов в ещё большее недоумение от происходящего. И только Мамаев, стоящий у двери, закусил губу, тяжело вздыхая. — Я был уверен, вы хоть как-то меня развлечёте. Знаете, управлять королевством довольно скучное занятие, — Антон встал с трона, медленно приближаясь к гонцам. — Я придумал! — вдруг радостно произнёс он. — Может быть, если вы встанете на колени и повторите последнюю фразу, то мне станет веселее? Гонцы снова начали переглядываться, несколько раз бросили взгляд на Мамаева, который холодным тоном произнёс: — На колени! Гонцы медленно опустились на ковёр. Их испуганные глаза смотрели на монарха, и в них читалась немая мольба о пощаде. Разумеется, им было известно о жестокости Антона, разумеется, они заранее готовились к смерти. Интересно, из этого дворца хоть кто-то живым возвращался? — Вы заставляете меня ждать, — нахмурился король. — Западные земли не хотят войны, — повторили гонцы нестройным хором. — Слишком тихо. Громче! — Западные земли не хотят войны! — Нет, мне не нравится. Я хочу услышать просьбу, умоляйте меня! — Мы не хотим войны! — жалобно произнесли гонцы, боясь лишний раз вздохнуть. Антон махнул рукой. Ответ его всё ещё не устраивал, но сцена затянулась. Он взял двумя пальцами подборок одного из гонцов, заставляя посмотреть себе в глаза. — Ты красивый, — слегка улыбнулся король, и от этой улыбки по спине посланника прошёл холод. — Знаешь, я даже не хочу тебя убивать. — Вы нас убьёте? — дрожащим голосом спросил второй гонец, а Мамаев нервно сглотнул. Бедный мужчина не представлял, насколько опасно перебивать монарха. — Что? — перевёл на него взгляд Антон. — Ты что-то сказал? Да как ты посмел вмешаться в мою речь! Паша, этого в казематы. Я хочу лично его убить. Не беспокойся, лёгкой смерти не получишь, — Антон пристально посмотрел на гонца. — А ты, красивый, посмотришь на это. Потом отправим тебя домой. В ваше никчёмное королевство. Спустя два часа пыток и полчаса ожидания, когда гонец истечёт кровью, монарх вернулся в тронный зал. Он подошёл к карте и переместил несколько булавок, напряжённо обдумывая что-то. Вскоре его одиночество нарушил Мамаев: — Гонца отослали обратно. Не уверен, что он доедет... — Меня не волнует. — Что делать с убитым? — Киньте на корм собакам, — махнул рукой Антон. — Постой. — Да, Ваше Величество. Король подозвал советника к себе и сказал сесть на стул напротив. Монарх долго молчал, нервно кусая губы и сжимая между пальцами одну из булавок. — Как думаешь, может, не стоило убивать его? — на выдохе произнёс Антон, скосив взгляд. Паша удивлённо распахнул глаза. Никогда прежде король не сожалел о содеянном. В день всегда казнили не менее двух человек, с некоторыми правитель расправлялся сам, на смерти других лишь смотрел, удовлетворённо улыбаясь. Но никогда после этого не выглядел так подавленно, словно он впервые убил человека. Быть может, это как-то связанно с тем, что гонец прибыл из Западного королевства? — Ваше Величество, я не могу знать, — ответил Паша. — На всё ваша воля. — Иногда, мне кажется, будто я иду по неправильному пути... Ступай! Мамаев рывком поднялся со стула, быстрыми шагами удаляясь из кабинета. Приказа короля он не выполнил, сказав слугам, чтобы те просто закопали тело гонца где-нибудь под мостом. Решил поступить гуманнее, чем обычно. Тем более, слова короля всё ещё витали в воздухе, отдаваясь молотком в голове. Антон стоял у своего портрета, задумчиво водя рукой по холсту. На него смотрел величественный, злой монарх, в каждом жесте которого читалась жестокость. — Неужели это всё, чего я смог добиться? — тихо прозвучал вопрос в пустоте огромного зала.***
Ночь накрыла Западное королевство тёмной пеленой. Сегодня во дворце спать ложились поздно, ведь каждому слуге хотелось обсудить новость о короле и его брате, который, ко всему прочему, является тем самым Кровавым принцем с Севера. Старики охали, подтверждая старую легенду, которая ещё при них родилась, более молодые придворные недоверчиво косились на сплетников, пожимая плечами. Никто не мог однозначно ответить на вопрос: правда или нет. А потому можно было перетирать историю, произошедшую в северном крыле дворца, до дыр, пока она не набьёт оскомину на языке. Федя перебирал пальцами волосы Лёши, голова которого покоилась у него на груди. Король молчал весь вечер и вообще не слишком реагировал на окружающие действия. Помимо всех прочих дум, мучающих его уже несколько лет, добавилась ещё одна, более мучительная и странная. — Что, если он всё-таки мой брат? — тихо спросил Лёша. — Быть не может. Чушь полная. Когда вообще этот старик говорил нечто дельное? — фыркнул Смолов. — Но ведь это не Юрий Палыч придумал. Народная легенда, вроде как. — Всё равно чушь. Я не могу поверить в то, что твой брат настолько жесток. Если он у тебя всё же есть, то это точно не Кровавый принц. — Его можно понять, — Лёша поднял взгляд на советника. — Отец обошёлся с ним несправедливо, никак не объяснив свой поступок. Произошло бы такое со мной, ещё неизвестно, как бы я себя вёл. Вдруг стал бы таким же жестоким? Хотел бы отомстить отцу? Федя закатил глаза. Для него оправдания действиям Кровавого принца никогда не существовало, какой бы мотив они не имели. Да, старый король тоже был не подарок, часто поступал по отношению к своему народу негуманно, перегибая какие-либо палки. Однако у него было на то право, его приказа никто не мог ослушаться, приходилось безоговорочно подчиняться. Кровавый принц просто рубил с плеча, не разбираясь ни в чём, вешая людей за кражу хлеба. Впрочем, если его до сих пор не свергли, значит, не так-то плохо в Северном королевстве жить. — Мне хотелось бы его увидеть, — проговорил Лёша. — Зачем? — Я хочу поговорить с ним, узнать, зачем он так поступает. Мне кажется, он должен быть глубоко несчастным и, наверное, одиноким человеком. — Ты с ним ещё обниматься посреди войны начни. — Я надеюсь, нам удастся её избежать. Мы не сможем воевать с Северным королевством. У нас совершенно неподготовленная армия... — Но ты уже попросил помощи у Южных земель. Если они дадут согласие, то наши шансы существенно увеличиваются. — Я не знаю, как буду сражаться с ним. Вдруг придётся столкнуться лицом к лицу? Я не смогу поднять меч на брата. — Он тебе не брат. Максимум, что может вас объединять, так только общие родители. Пойми, такого человека нельзя считать братом. Лёша поджал губы, поднимаясь с постели. В отличие от Феди, он не был так категоричен к правителю Северного королевства. Наоборот, у него даже появилось какое-то сочувствие к нему и желание доказать, что этот мир совсем не так несправедлив, как может показаться. Поступки отца не должны влиять на человеческое в душе, не должны убивать в сердце милосердие. Лёша надеялся, что король Северных земель всё-таки его брат. Следующим утром он пошёл к гадалке, жившей при дворце. Её покои отличались мрачностью, ведь свет шёл от единственной свечи, повсюду были разложены какие-то куски тканей, стояли бутыли со странными настойками, горшки, а сама женщина сидела на подушке около доски, являющейся её столом. — Ты пришёл ко мне за советом? — скрипучим голосом спросила она. — Постой, вижу на душе у тебя неладно. Ты беспокоишься о королевстве? — В прошлый раз вы сказали мне, что беда придёт с Того света. — Верно. Тот, кто сейчас там, хочет помешать тебе здесь. Он наводит беду на твои земли. — Что же мне делать? — Ты должен поехать к людям, — задумчиво произнесла гадалка. — Они не будут слушать тебя, но ты сможешь убедить их в своей правоте. Наступит череда тяжёлых дней. Ты потеряешь королевство, — Лёша хотел что-то сказать, но женщина выставила вперёд указательный палец. — В конце концов, ты обретёшь его снова. Правда, тебе придётся взглянуть в глаза самому себе. — Как это? Гадалка молчала, слышался только шелест шёлковой ткани, которую она складывала. Лёша стоял у двери, пытаясь понять запутанную речь женщины, пока она не подняла на него свои тёмные глаза, кажущиеся бездонными в мраке покоев. Она еле заметно махнула рукой, показывая королю, чтобы тот ушёл. Через три дня в королевство вернулся гонец. Сбивчиво он передал весть о смерти второго посланника, но ни слова не смог вымолвить ни о правителе Северных земель, ни о том, что тот говорил и делал. К вечеру гонец умер по каким-то необъяснимым причинам.