И пытались постичь мы, не знавшие войн, За воинственный клич принимавшие вой, Тайну слова «приказ», назначенье границ, Смысл атаки и лязг боевых колесниц.
Сделав соответствующие выводы о боеспособности войска, Марио снова принялся за их учение. Он считал, что время для постижения воинского дела есть всегда, даже если прямо под носом у тебя вражеский лагерь. С утра до ночи воины таскали оружие, размахивали им налево и направо, пытались резкими и точными движениями поразить воображаемые цели. Более того, Фернандес всерьёз занялся дисциплиной солдат. По его мнению, они вели слишком праздный, даже несколько распущенный образ жизни, пока совершали многочисленные переходы в поисках противника. Особенно Марио возмущало поведение отрядов королевской армии, которыми, по сути, командовал Денис. Солдаты, собранные из профессиональных военных и дворцовых стражников, абсолютно не знали чувства такта и экономии. Правда, работоспособность у них тоже хромала. Однако, если подчинённые Андрея ещё худо-бедно умели слушать приказы и даже частично их выполняли, то воины королевского отряда позволяли себе излишнюю вольность и высказывались достаточно резко в адрес нового главнокомандующего. Для них не существовало никого авторитетнее монарха, а его среди командиров не было. Марио не вошёл в расположение, потому что слишком серьёзно относился к своему месту в армии, слишком хорошо выполнял свои обязанности и от остальных требовал того же. Дениса никто не воспринимал всерьёз, ведь многие солдаты были старше его по возрасту, да и вообще принц не отличался высокими военными умениями. — С такими управленцами проиграем раньше, чем могли бы, — хмыкнул один солдат, прохаживаясь по новому месту стоянки. — Как у нас с запасами? — Есть ещё, — пожал плечами его собеседник. Они блаженно улыбнулись, предвкушая великую попойку в честь первого проигрыша. Надо же было чем-то снять горечь поражения. Ближе к вечеру солдаты сбились в кучу около обоза и принялись потрошить провизию. Под радостные выкрики откупоривались бутылки, лилось вино, разбрасывались продукты питания. Что-то падало прямо на землю и тут же притаптывалось ногами, будучи незамеченным. От громкого хохота содрогался весь лагерь, слышались похабные шутки о королевской семье, грязные ругательства в сторону принца и главнокомандующего. — А по какому поводу гульба? — заинтересованно спросил низкорослый солдат из войска Лёши. — Проигрыш празднуем. Сейчас же все помирать будем, как скот, так хоть погуляем напоследок! — радостно кричали воины, которые не так давно смеялись над крестьянами, поющими песни. Солдат немного помялся на одном месте, а потом решил, что войско Южного королевства придумало мудрую вещь, и позвал своих, дабы разделить, возможно, последнее веселье. Воины Лёши с превеликой радостью приняли приглашение на самопроизвольный пир. — Ваше Высочество! — в шатёр, где проходил очередной совет королей и командиров, вбежал Артём. Денис сидел в углу шатра, не слишком заинтересованно рассматривая карту, которую за один день начертили Гончаренко и Семак, чтобы представить свой новый план боевых действий. Придворные стратеги чувствовали себя уязвлёнными, ведь впервые их мысли не оказались воплощены, а войску пришлось совершенно неожиданно отступить. — Вообще-то, у нас совет, — недовольно пробормотал Лёша, устремляя уничтожающий взгляд на крестьянина. — Приношу свои глубочайшие извинения, — Дзюба вспомнил нечто высокопарное, что когда-то услышал от Игоря, и низко поклонился. — Ваше Высочество, там солдаты бунтуют! — незамедлительно обратился он к Денису. — Как бунтуют? — Ну, они пьют, орут и порочат ваше светлое имя! Имя Его Величества тоже! А ещё они недовольны главнокомандующим... — это Артём сказал уже с некой боязливостью в голосе, заметив нахмуренные брови Марио. — И сколько их? — холодно спросил Фернандес. — Все и даже часть нашего, крестьянского отряда. На слове «все» Лёша взял в руки меч и решительно пошёл в ту сторону, откуда доносились пьяные выкрики. Остальные, присутствующие на совете, тоже стали спешно собираться восстанавливать дисциплину, а также успокаивать короля Западных земель, который сгоряча мог кого-нибудь покалечить, если не убить. Солдатов приводили в порядок долго. У некоторых отобрали коней и забрали часть амуниции, разжаловав их в рядовые, кого-то за неповиновение королю и клевету казнили на месте. С той ночи в армии началась жёсткая дисциплина и лишний шаг в сторону мог расцениваться, как попытка нарушить установленный порядок. Нельзя сказать, чтобы это сильно помогло изменить отношение войска к командованию, скорее наоборот. Однако это были необходимые меры, без которых желаемый результат никогда не был бы достигнут. Помимо проблем с воинами на плечи Марио свалились ещё две беды — Лёша и Денис. Первый, будучи изначально человеком спокойным и рассудительным, с каждым днём всё больше совершал необдуманных поступков, кажется, даже не совсем отдавая себе отчёт о них. Короля Западных земель срочно нужно было возвращать в то состояние, в котором он прибыл в Южную страну. Тем не менее, Марио не знал, как это сделать. Денис, напротив, постоянно находился в каком-то отсутствующем состоянии с момента первой битвы. Фернандес чувствовал, что там произошло нечто, оказавшее слишком большое впечатление на принца. Его хрупкий мир, сформированный на книгах и детских мечтах о кругосветном путешествии, сначала треснул, а потом раскололся пополам, словно хрустальная посуда, поданная неловким слугой. Черышев практически со всем соглашался, даже особо не слушая вопроса, отдавал какие-то бессмысленные приказы, ни разу не взвешенные в голове, постоянно находился где-то далеко в себе, в своей израненной впечатлениями душе. В одну ночь, прогуливаясь перед сном и раздумывая над очередным планом стратегов, Марио увидел, как Денис закидывает походные мешки на своего коня. Вид у него при этом был такой, словно он боялся быть обнаруженным. — Ваше Высочество? — удивлённо спросил Фернандес. — Вы куда-то собираетесь? — Ах, Марио, это вы. Простите, тут слишком темно, я не заметил. Да, знаете, я кое-куда собираюсь. — Так спешно? Разве есть необходимость покидать армию? Постойте, но кто же будет командовать вашим отрядом? — Пусть провалятся в Ад, — буркнул Денис, со злостью швыряя один из мешков на землю. — Марио, я уезжаю в королевство! Буду сидеть во дворце и читать книги. Поверьте, так будет лучше для всех, для армии в первую очередь. — Ваше Высочество, так вы сбегаете... — Да, я, словно последний трус, сбегаю, оставляя своих солдат на произвол судьбы. Можете проклясть меня за это, но я больше не в силах. Всё, что тут происходит абсолютно бессмысленно и беспощадно по отношению к людям. Я никогда не принимал войны, но я и не сталкивался с ней до сих пор. Теперь же, имея прекраснейшее представление о ней, я чётко могу сказать, что ноги моей тут больше не будет! Я слабый, я бесполезный. Из меня, к сожалению, не вышло храброго воина и хорошего командира. Вот так распорядилась судьба! — Ваше Высочество, вы заблуждаетесь... — Оставьте эти речи, Марио. Всё решено — я возвращаюсь домой. — Денис, послушайте меня, — кажется, Фернандес впервые назвал принца по имени, а не согласно своему положению. — Вы обязаны рассказать мне, что случилось тогда на поле. Раз вы собрались покинуть армию, то ничего не произойдёт, если вы дадите внятное объяснение своего поступка. Пойдёмте, тут нас могут услышать. Они отошли на некоторое расстояние от лагеря, остановившись около двух кривых деревьев, вершины которых уходили далеко в чёрную бездну неба. Денис, не спеша, принялся рассказывать про траву, обагрённую кровью, про тела убитых и нечеловеческие стоны. Он вспомнил, как кто-то схватил его за ногу, с мольбой смотря прямо в глаза, будто бы ища какого-нибудь спасения, вспомнил, как плакал умирающий оружейник. Денис попытался воспроизвести те строки из известного сонета, которые он тогда прочёл солдату, но на ум ничего не пришло. Впрочем, это всё равно было не главным. — Видеть подобное я не могу и не хочу, — в заключении произнёс Черышев. — Вы когда-то говорили мне, что имели представление о войне из книг, зачем же тогда поехали? — серьёзно спросил Марио, глядя на принца. — Я хотел доказать своему отцу, что могу быть воином, как он, как мой дед и прадед. Неужели вы не знаете, насколько важно военное ремесло в нынешнее время? Просто меня воспитали неправильно... — Вас, Ваше Высочество, воспитали человеком. — Фернандес смотрел на Дениса с какой-то странной эмоцией на лице, сочетавшей в себе восхищение и сожаление. — А если вы не уверены в своих способностях, то я мог бы вам помочь. Они вернулись в уже спящий лагерь. Костры были затушены, нарушения режима не наблюдалось. Ни одна душа не старалась тайком покинуть место своего ночлега, чтобы дойти до обозов с провизией и стащить оттуда что-нибудь. За воровство теперь жестоко карали. — Марио, вы предлагаете прямо сейчас заняться моим обучением? — удивлённо уставился на него Денис, когда главнокомандующий вручил ему меч. — Учиться надо всегда, Ваше Высочество. — Но уже ночь, все спят... Фернандес неожиданно нанёс удар, однако Денис успел его отразить, перекрыв своим мечом. Марио кивнул, улыбнувшись, желая показать принцу, что тот делает всё правильно. Дальше пошли более резкие и сильные удары, но и с ними Черышев справлялся отлично. А потом он вдруг сам решил пойти в наступление, и ударил первым, заставив Марио неловко попятиться назад. Не давая главнокомандующему опомниться, Денис продолжал наносить удары, пока Фернандес не столкнулся спиной с деревом. — Ваше Высочество, — произнёс он. — И вы ещё смеете сомневаться в себе? — Но я никогда не сражался, — принц растерянно смотрел на свои руки и на Марио. — Как же так? Марио задумчиво улыбнулся и похлопал Дениса по плечу:Так соловей гремит в полночный час Весной, но флейту забывает летом. Ночь не лишится прелести своей, Когда его умолкнут излиянья. Но музыка, звуча со всех ветвей, Обычной став, теряет обаянье.
— Это же из той книги, — узнал Черышев. Фернандес кивнул, направляясь к своему шатру. Денис долго смотрел ему вслед, а потом вдруг вспомнил: — Там ведь в начале было про любовь. — Да, Ваше Высочество, про любовь. Доброй ночи! И лагерь окончательно затих.***
Ты поймёшь, что узнал, отличил, отыскал По оскалу забрал — это смерти оскал. Ложь и зло, погляди, как их лица грубы. И всегда позади вороньё и гробы.
Антон несколько дней сидел над картой, думая, в какой момент лучше всего напасть. Он рассчитывал, что к этому времени войско из Восточного королевства уже будет на подходе, и они смогут объединёнными силами ударить по противнику, если не разбив его на голову сразу же, то хотя бы отбросив практически к границе Южных земель. Врагов необходимо было загнать в угол. — Ваше Величество, привели пленных, — сообщил Паша, заходя в просторный шатёр. — Почему так не вовремя?! У меня нет времени для того, чтобы их пытать. Тут каждая минута на счету. — Я мог бы заняться этим сам, — Антон нетерпеливо замахал рукой, давая понять Мамаеву, что тому лучше поскорее убраться. Пленных привели ещё вчерашним вечером, но первый советник короля решил сообщить под этом именно в тот момент, когда монарх не захочет слушать его долгие речи. Казалось бы, зачем? Всё было слишком просто — среди пленных оказался Саша, а Паша никак не мог допустить для Кокорина смерти в пытках. Всех пленных держали связанными на земле, окружённых четырьмя солдатами. Ещё вчерашние бравые воины Южного королевства теперь молили о помощи, просили воды и хрипло кашляли, страдая от гноившихся ран и побоев, которые им нанесли охранники. Однако Саши среди них не было, поскольку его рана могла открыться в любой момент, и жизнь Кокорина оказалась бы под серьёзной угрозой. Вчера вечером Паша наплёл на уши всем вокруг, насколько именно этот крестьянин важен для них, что только он знает все тайные планы короля Юга, поэтому нужно сдувать с него пылинки, если армия хочет стать победителями, а не проигравшими. Более того, как первый и единственный советник Антона, Мамаев мог без каких-либо вопросов находиться с пленным наедине, поскольку якобы сам монарх отдал такой приказ. Паша ходил по краю, обманывая одного человека за другим и не ставя ни о чём в известность правителя. За подобное обычно казнили с особой жестокостью. Советник осторожно пробрался в шатёр, где находился Саша. Всю ночь Кокорин мучился от страшной боли, и старый друг не отходил от него ни на секунду, стараясь помочь всеми доступными способами. К утру крестьянину стало лучше, а сейчас он вообще сидел, задумчиво разглядывая обстановку вокруг. Увидев вошедшего Пашу, он замер, думая, что этого просто не может быть. — Тебе лучше? — обеспокоенно спросил Мамаев, бросая взгляд на рану в боку. — Паша?! — Тише, — советник подошёл ближе, кладя руки Кокорину на плечи. — Ты в стане войска Северного королевства, вчера ты попал в плен, потому что был тяжело ранен и не смог бежать, но ещё подавал признаки жизни. Я упросил Его Величество забрать тебя, хотя он хотел добить. Саша, тебе срочно нужно уходить отсюда. — Отличная идея, — хмыкнул тот. — Как ты себе это представляешь? У меня бок разворочен, я еле могу шевелиться, и я понятия не имею, где сейчас мои... Подожди, так ты в армии? — Я первый советник короля, разумеется, я состою в войске. Саша, не о том речь! Я уже всё придумал. Ты сбежишь ночью, пока никто не видит. Я постараюсь отвлечь часовых. Твои точно где-то недалеко, потому что мы смогли отбросить их только к границе леса. Дойдёшь быстро, утром уже там будешь. Только прошу, сделай всё так, как я тебе говорю, иначе нас могут убить. Пойми, я сейчас жертвую буквально своей жизнью, я рискую всем, что у меня есть. Паша говорил быстро, надеясь донести до Кокорина главное. Но того не интересовала вся опасность их положения, это он сам прекрасно понимал. Его больше занимала мысль о том, что Мамаев в очередной раз его спасает, опять строит невероятные и чёткие планы, лишь бы с другом ничего не случилось. Самопожертвование и благородство, видимо, были у Паши в крови. — Значит, Бог всё-таки благоволил нам? — спросил Саша, когда Мамаев снова зашёл к нему перед побегом. — Я даже не думал, что встретимся вот так. — Прости меня... Я обещание не сдержал. — Я знаю. Честно признаться, я и не рассчитывал, что всё получится. Не вини себя в этом, — Кокорин улыбнулся, сжимая ладонь Паши. — Да, я не только за семью извиниться хочу, Саш. Помнишь наш разговор у обрыва в тот день? — крестьянин утвердительно кивнул. — Я обещал тебе, что никогда не встану на сторону Кровавого принца. А теперь я второе лицо государства... Я единственный, кому он доверяет. — Вот как, — Саша закусил губу. — Пойми, он совсем не такой, как о нём говорят! Да, он жесток, несправедлив к людям, его руки насквозь пропитаны кровью. Но на самом деле он глубоко несчастный и одинокий человек, который всеми способами старается ощутить жизнь, пусть и совершая тысячи роковых ошибок. Не спорю, ему нет прощения за разрушенную столицу Западного королевства, его надо бы казнить за все смерти, совершённые по его приказу. Однако он такой же, как и мы, — Саша явно не верил словам своего друга, всё больше убеждаясь сейчас в том, что он его предал. — Знаешь, в столице Его Величество пощадил одного мальчика. Разумеется, ты сейчас скажешь, что я пытаюсь оправдать врага, так как сам на его стороне, но послушай! Он заботился об этом ребёнке, ни на секунду от него не отходил, он действительно к нему привязался. Все это заметили. Его Величество совсем не был похож на себя рядом с ним. Знаешь, почему? Потому что этот мальчик его любил, чувствовал к нему такую же привязанность. Его Величеству просто нужен человек, который будет его любить! И он хочет заполнить пустоту в своей душе всеми этими сражениями, кровью, трупами. — Ну, надо же! Какой великомученик, — усмехнулся Саша. — Может, мне ещё своим это рассказать? Пускай тоже узнают, какой на самом деле Кровавый принц. — Я просто хотел, чтобы ты понял, почему я с ним. Не надо никому ничего говорить, пусть война идёт по своим законам и правилам. Мы ведь только пешки в ней... Около получаса сидели в полном молчании, и почему-то Кокорин чувствовал за собой какую-то необъяснимую вину. Он вдруг представил, что у каждого из их врагов, будь то сам Кровавый принц или обычные рядовые, как и у них есть те, кому они дороги, есть семьи, дети, оставленные дома и несобранный урожай. Они ведь все одинаковые — простые люди, в самом деле. Просто судьба поставила их по разные стороны, заставив совершать абсолютно бессмысленные и беспощадные действия... Саша вдруг порывисто обнял Пашу. — Ты чего? — удивился Мамаев. — Ничего... Просто не думал, что смогу снова тебя увидеть... Спасибо тебе, Паша. Я обязан тебе своей жизнью. — Ну, не стоит. Считай, твоё спасение — единственный шанс для меня искупить все грехи. — Мне ведь уже пора? — советник слабо кивнул. — Скажи, это последний раз? — Не знаю. Какая разница? — Просто... тогда я мог бы попросить тебя... Эх, неважно. Бог же троицу любит, да? Обоим хотелось на это надеяться, потому что такая случайная встреча действительно могла оказаться последней. Много осталось недосказанным, многое не удалось объяснить в полной мере, но Паша верил, что у них ещё будет время на это. Жизнь непредсказуема. Разумеется, было бы наивно полагать, что новость о сбежавшем крестьянине пройдёт мимо внимания Антон, как бы тот не был занят предстоящим сражением. Следующим же утром Паша явился в шатёр короля, которому требовались соответствующие объяснения. — Поверить не могу, — начал монарх той вкрадчивой интонацией, свидетельствующей о его недовольстве. — Я поручил тебе такую важную миссию, а ты не справился. Знаешь, Паша, это ведь впервые с того момента, как ты стал моей правой рукой. Что самое интересное, почему-то только ты контактировал со сбежавшим пленным. Более того, это же был самый важный для нас человек, из которого ты обещал выбить всю информацию о планах Юга! Какое совпадение, Паша! Антон стоял к нему слишком близко, сверля тем самым взглядом, после которого в королевстве начинались массовые казни. Монарх был в бешенстве, а значит, сейчас он мог отдать совершенно любой приказ, в том числе и об убийстве своего советника. Однако Мамаев изначально понимал, на что шёл. — Ваше Величество, крестьянин сбежал ночью, когда в лагере уже все спали. Я делал обход за полчаса до предполагаемого времени побега, часовые шатались, неизвестно где. Если бы они были на месте, вряд ли упустили бы из виду раненого пленного, который, ко всему прочему, даже не знает, где теперь находится его войско. — Значит, по-твоему, виноваты часовые? — Да, Ваше Величество. — Ну, хорошо, — как-то совсем не добро улыбнулся Антон. — Тогда сегодня мы их публично обезглавим. За такие просчёты надо наказывать, Паша. — Я полностью поддерживаю вас, Ваше Величество. — Ах да, вчера ты собирался пытать пленных. Они рассказали что-нибудь полезное? — Мамаев помотал головой, ведь никто из тех, кто был взят вместе с Сашей, не проронил ни слова. — А тот, кто мог бы нам помочь, сбежал. Наше положение становится довольно печальным. Ещё и войско Востока не торопится, что меня настораживает. Как думаешь, Паша, они могли нас предать? — Это исключено, Ваше Величество, ведь они прекрасно знают, что такие действия нарушат условия союза. Они не будут ставить себя под угрозу. — А ты? — вдруг поинтересовался Антон. — Ты мог бы предать меня, даже зная о последствиях? — Никак нет, Ваше Величество. Я, как и моя семья, всегда были и будем на вашей стороне. Можете не сомневаться... Антон ухмыльнулся, облизнув губы. Он знал, что Паша его предал, и ему было любопытно, когда советник выдаст себя сам. Наблюдение за тем, кто скрывает всем известную тайну, довольно забавное занятие, которое помогает справляться со скукой. А Антон снова скучал. Пока король Северных земель с превеликим удовольствием казнил неугодных, в стане объединённого войска Юга и Запада активно готовились к предстоящей битве. Все прекрасно понимали, что если завтра не нападут они, то нападут на них, и в таком случае их положению сложно будет позавидовать. В этот раз всё должно сложиться совершенно иначе, нежели в первом сражении. Они не станут отступать перед погодными условиями, пойдут до конца, пока не вынудят Северное королевство отступить. В шатре главнокомандующего шли оживлённые переговоры по поводу расстановки войска. Марио нравилась одна модель, предложенная Гончаренко, и Денис его поддерживал, а вот Лёша настаивал на модели, предложенной Семаком, которая мало чем отличалась. — Мы можем использовать смешанную версию, — предложил Виктор. — Такой вариант тоже рассматривался нами, поэтому имеет место быть. — Зачем идти на уступки, если всё и так ясно? — негодовал Лёша. — Поставим войско так, как сказал Сергей, и выиграем! Я не понимаю, почему вы резко против, это же настолько очевидные вещи! — король тяжело вздохнул, опуская руки. — Ох, простите, я не знаю, что на меня нашло, — вдруг произнёс он. — Уже много дней кряду я веду себя, подобно Кровавому принцу, совершенно забыв о человечности. Это так странно... Что касается расстановки, то выбирайте наиболее удобную при атаке. У меня воинов мало, моё мнение вообще не главное здесь. Денис с Марио удивлённо переглянулись, не понимая, с чего вдруг нрав короля Запада опять так резко поменялся. Впрочем, оно было к лучшему, потому что спокойный Лёша хотя бы умеет здраво мыслить. В тот момент, когда он согласился на расстановку, предложенную Гончаренко, в лагере Северного королевства упала голова первого казнённого.***
Если мяса с ножа ты не ел ни куска, Если руки сложа, наблюдал свысока И в борьбу не вступил с подлецом, с палачом, Значит, в жизни ты был ни при чём, ни при чём.
Не только Антон скучал, не только Денис тяготился войной, не только войска мечтали о скорейшем её завершении. Во дворце Игорь понемногу сходил с ума от бездействия. Он знал, что где-то там, на чужих полях погибает Артём. Его Артём. Акинфеев же, как последний трус, сидел в это время в богато украшенных залах, не делая ничего стоящего. Да, он первый советник короля, он всегда может потребоваться монарху, он, в принципе, всегда излагает его волю народу... Несколько дней назад Дмитрий послал Игоря в деревню, где начались небольшие волнения в связи с подходящей уборкой урожая. В поселении остались только женщины, дети да немощные старики, которые даже совместными усилиями не могли собрать зерно. Практически половина осталась бы гнить, чего крестьяне не могли допустить никаким образом, ведь, кто знает, вдруг зима будет голодной? И это не говоря о том, что мельника также забрали в войско, поэтому мельница простаивала. По приказу монарха Игорь должен был прочесть стандартный указ, в котором весь двор приносил глубочайшие извинения, но ничего поделать не мог. Жителям деревни пришлось бы самостоятельно решать свои проблемы. Однако, согласно написанному в указе, каждый из них должен был помнить о том, какое великое дело совершают их родные, защищая земли от врага. — Да где ж он, этот враг? — спросила одна баба с визгливым голосом. — На чужбине? — И верно, чего наши должны за чужих воевать? — кивнул деревенский староста, Кондрат, одной рукой держась за гнутую палку, служившую ему опорой. — У Западного короля есть свои воины, нече наших под удар ставить. Игорь знал, с самого начала знал, что крестьяне по горло сыты одинаковыми речами, приходившими из дворца при наступлении любой тяжёлой обстановки, будь то война или чума. Поэтому он откинул лист с речью в сторону и вышел на край небольшого помоста, с которого всегда вещал. — Я понимаю ваши чувства, — громко произнёс Акинфеев. — Я знаю, что никакие слова вас не убедят. Только возвращение ваших родных может исправить положение. Поэтому я, как второе лицо государства, обещаю оказать посильную помощь при уборке урожая. Я сделаю всё, чтобы Его Величество отправил сюда городских, дворцовых, всех, кто в силах работать на поле. И так будет в каждой деревне! Его предложение встретили сначала с недоверием, но потом толпа издала радостные выкрики, хлопки, а кто-то побежал кланяться в ноги Игорю. Разумеется, по прибытии во дворец, Акинфеев тут же изложил текущее положение вещей королю, и тот решительно отказал советнику в исполнении задуманного. — Ты совсем головой тронулся, Игорь? — воскликнул Дмитрий, удивлённо смерив его взглядом. — Как ты себе это всё представляешь? Никто из дворца не пойдёт работать на поле, тем более, без вознаграждения. Это же непосильный труд. Только представь, как фрейлины горбят спины, собирая урожай рядом с деревенскими бабами, этими некрасивыми, мужеподобными существами! — Ваше Величество, — резко перебил Игорь. — Я вижу страдания этих людей, я понимаю, что им нужна помощь, но из века в век власть только и делает, что бездействует. Это невыносимо! Если мы продолжим так относиться к подданным, то рано или поздно случится военный переворот, подобный свершившемуся в Северном королевстве. — Любая попытка бунта у нас будет жестоко пресекаться, ты знаешь это. — Но зачем? Зачем давать людям лишний повод для волнений? Не проще ли помочь им? Разве не этим должно заниматься государство? — Игорь, ты задаёшь слишком много вопросов для первого советника короля, — покачал головой Дмитрий. — На твоём месте, я бы радовался возможности быть в такой почётной должности, а не старался всеми способами её лишиться. Подумай о своей семье. На что ты их обречёшь? — Ваше Величество, тогда отправьте меня на войну! — вдруг заявил Акинфеев, и в его глазах плескалось пламя. — Я хочу делать хоть что-то в такое непростое для страны время. Мне всё равно, где я исполню свой долг перед Родиной. В итоге, Дмитрию пришлось уступить. Если бы он послал Игоря на поле брани, то потерял бы последнего человека во дворце, которому мог доверять. Монарх собрал несколько отрядов из городских жителей и отправил их в деревни до конца жатвенного времени. Акинфеев вместе с подобным отрядом отправился в поселение, где жил Артём, чтобы помогать там. Тяжёлый физический труд помог советнику снова почувствовать себя полезным для общества. Тем временем, Федя и Юрий Палыч продолжали находиться во владениях Южных земель. В отличие от Игоря, у них не было никакого желания рваться в бой или в поле, чтобы кому-то где-то помочь. Летописец был слишком стар и слаб для этого, а Смолов не видел в себе храброго воина, способного внести существенный вклад в исход войны. К тому же, во дворце он чувствовал себя в безопасности, мог спокойно дышать. Единственное, чего ему не хватало, так это Лёши, а в целом Федю всё вполне устраивало. — Шах! — произнёс Юрий Палыч, передвигая шахматную фигуру по доске. — Да, как так! Я же почти выиграл, — возмутился Смолов, с гневом смотря на расстановку своих фигур. — Эх, кухаркин ты сын, за столько лет можно было уяснить правила, — летописец покачал головой, а потом улыбнулся. — А вот теперь мат. Поздравляю, ты снова проиграл! — Нашли, чем гордиться! Подумаешь, шахматы! — Да, тут ты прав. Обыгрывать тебя совершенно неинтересно, ведь ты бы проиграл даже собаке. Боюсь, твоё происхождение как раз даёт о себе знать... — Я герцог! — немедленно выкрикнул Федя, ударяя руками по доске и сваливая несколько фигур на пол. — Когда же вы это запомните?! — То, что Лёша от большого сердца сделал тебя герцогом, ни о чём не говорит. Хотя, будь я на его месте, я бы всё равно оставил тебя в слугах. — Вы на его месте? — задумчиво произнёс Федя, что-то представляя. — Не дай Бог! Свят-свят! И как вы, бывший монах, можете о таком думать? — Нет, ты неимоверно туп. Ни о чём я не думал, я имел в виду, если бы я был королём, а не то, что ты там себе напредставлял. В зал мелкими шажками вбежала Кристина. Молодая фрейлина надеялась встретить Игоря, с которым собиралась поделиться некой радостной новостью, но тот опять был на полях. Поэтому пришлось всё рассказывать Феде, которого девушка не особенно жаловала, но терпела, как любого неудобного гостя, коих повидала за свою жизнь великое множество. Она радостно перечитывала письмо, отправленное ей возлюбленным. Банкир писал, что завтра планируется второе сражение, в первом он показал себя героем, хотя никого убить ему не удалось. А ещё он всё также испытывал к ней неимоверно сильные чувства. — Моё сердце трепещет при упоминании твоего имени. Я слышу, как ветер доносит до меня твои слова. Даже солнце не сравнится с твоей улыбкой, потому что ты бесподобна! — восторженно читала Кристина. — Фу, какая мерзость, — буркнул Федя, не умеющий радоваться ни за кого, кроме себя. — Вот почему, если люди не умеют излагать свои мысли, то всё равно упрямо берутся за перо? Не дураки ли? — Сам дурак! — обиженно произнесла фрейлина, надув губы. — Как можно быть таким чёрствым? — А Федька у нас не чёрствый только, когда дело Его Величества касается, — насмешливо сказал Юрий Палыч. — А вот там уж и Лёшенька, и любимый, и прочая мерзость, как он сам изволил выразиться. — Ну, знаете, это личное, вообще-то! — мгновенно вспыхнул Смолов. — О, так ты, оказывается, эгоист, — сказала Кристина. — Ничем не лучше Кровавого принца. Откуда фрейлина знала характер короля Северных земель, никто понятия не имел, но заявила она это таким тоном, что любые вопросы тут же рассеивались сами собой. При одном упоминании прозвища врага Смолов скривился. Герцог ненавидел этого человека всей душой, потому что именно он лишил его места жительства, именно он начал эту войну. Бессмысленную и беспощадную.