Семь грехов на пути героя

Эйджиро закоротило на долгие секунды. Увиденное не влезало в его картину мира. Бакубро, сильнейший на первом курсе, победитель Спортивного фестиваля, лежал на земле без движения. Спиной к нему с перекошенным то ли испугом, то ли злостью лицом скалился блондинистый Монома, у которого как-то знакомо дрожали руки. Эйджиро выскочил из кустов точно на него. Больше ничего или, точнее, никого Киришима не успел разглядеть. Что-то большое просвистело совсем рядом, ухнуло позади об дерево с характерным хрустом и ударило его в бок, отбрасывая в сторону. Эйджиро едва успел среагировать и активировать причуду, прикрываясь руками. Чем бы «это» не было, сила удара у него была невелика. Достаточно, чтобы сдвинуть с места, но недостаточно для урона. Несравнимо с Раппой или даже тем парнем с лезвиями. Что бы тут не происходило, он справ… Мысль оборвалась. Он в кого-то врезался. Из-под него раздался сдавленный болезненный стон. О нет, нет! Он налетел прямиком на Моному. И… с активированным Затвердением. По ощущениям должно быть сравнимо с брошенным куском глыбы. Немедленно отменив причуду, чтобы не ранить еще больше, подскочил на ноги, защищая Бакуго и Моному от неизвестного «нечта». Это был его долг! — Монома, ты в порядке?! Что с Бакуго? Что «это» такое?! Вместо ответа Монома ошалелыми глазами огляделся по сторонам, заметил, как и Эйджиро, фигуру второго, фиолетоволосого парня, который мелькнул среди деревьев. Он что… убегает?! Бросает своих товарищей перед лицом непонятной угрозы?! Бессознательного Бакубро и Моному? Да что он тогда за герой такой?! Пылающий негодованием Эйджиро хотел было привлечь внимание Мономы к этому факту, но не успел вклиниться в крошечную передышку. «Нечто» мелькнуло совсем рядом, но нового удара в следующую миллисекунду не последовало, как ожидал Эйджиро, ставя блок. Вместо этого совершенно внезапно земля ушла из-под ног. В прямом смысле. Просто взяла и исчезла, а он провалился в яму, которой миг назад там не было. Короткий вскрик вырвался из горла непроизвольно. До кучи яма оказалась еще и достаточно глубокой, а грунт — рыхлым. Выбраться с наскоку не получилось. Комья земли съезжали вниз под его весом, когда Эйджиро, все еще не уверенный, что случилось, попытался заползти наверх. — Эй! Монома, что происходит?! — Киришима судорожно вспоминал, что им рассказывали на тренировках скалолазания, и одновременно волновался об оставленных наверху парнях. Прямо над ямой прогрохотал взрыв, роняя в яму горячие искры и черный смог. Эйджиро встрепенулся и взял разгон, чтобы выбраться из земляной ловушки. Разгон закончился на половине высоты, и он свалился обратно в грязь. — Бакуго?! Ты очнулся?! Что там случилось?! Монома? — Эйджиро попытал счастья еще раз. Наверху раздались звуки борьбы, какое-то шуршание, серия куда более слабых взрывов — Киришима научился различать их довольно точно за полгода рядом с Бакуго, — и края ямы осыпались. Узкая спина Мономы опасно накренилась над Эйджиро, который прекратил попытки выбраться и напрягся, приготовившись ловить парня. У него-то не было такой замечательной причуды Затвердения, позволяющей хоть с небоскреба сигануть и почти не получить увечий. — Эй, А-шка, лови! Киришима снова не успел ни переспросить, ни среагировать. Спина Мономы на секунду скрылась из виду, а следом в яму полетел бессознательный Бакуго. Киришима ухнул, шлепнулся на пятую точку, но друга поймал. Беглый осмотр показал, что увечий или ран нет, только на затылке набухала внушительная шишка. Но взрывы… Ах да, точно! Монома же может копировать причуды. Наверху что-то происходило, но Эйджиро видел только вечернее небо, отсветы взрывов, редкий дым и слышал тихие неразборчивые ругательства, граничащие с истерикой. Через минуту или около того последовала краткая передышка, и в яму спрыгнул сильно потрепанный (для щегольского Мономы, который даже на Спортивном фестивале выглядел так, словно явился на показ мод) блондин, закопченный и подпаленный. Он кое-как приземлился, используя, как Бакубро, взрывы для замедления падения, а стены ямы — для окончательной остановки. — Монома! Монома, ты в порядке?! Теперь Киришима понял, почему у него так дрожат руки. Бакубро говорил что-то такое на Спортивном фестивале. Типа, причуда — часть тела. А Монома, очевидно, вместе с причудой не копировал мастерство и выносливость Бакубро. — Да! Черт… Следи за телом своего дружка, А-шка! И заткнись, очень тебя прошу! Киришима слегка покоробило подобное отношение Мономы, но он удержал ответные реплики при себе. Не то время и не то место. Он бросил нервный взгляд наверх и подскочил к Эйджиро, чиркнув ладонью по его руке. Едва Киришима поднял глаза следом, в яму упало что-то бело-синее. Монома успел встать в защитную позу и отпинать (отпинать! После окончания всей этой заварушки он спросит с Мономы втридорога) Бакуго в ближайший угол прежде, чем Эйджиро понял, с чем столкнулся. Точнее, с кем. Перед ними в паре метров стояла Сарумэ Удзумэ из 1-В. На несколько долгих секунд все участники непонятного сражения замерли. Киришима растерялся. Сарумэ нападала на своих товарищей? Тот самый… Как же… «Гнев» со Спортивного фестиваля? Но почему сейчас?.. Сарумэ его не контролирует?.. Девушка напротив выглядела… умиротворенно. Настолько умиротворенно, что даже Киришима, не знающий Сарумэ, заподозрил подвох. Ничего общего с походящей на Бакубро полуфиналисткой Спортивного фестиваля. В красных глазах Эйджиро не видел осмысленности. Она отмерла и слегка качнулась, фиксируя стеклянный взгляд на Бакуго. Киришиме стало неуютно от полного отсутствия эмоций от Сарумэ. Она полностью их игнорировала, смотря неподвижными глазами на друга за их спинами. Монома рядом скрипел зубами, но молчал, еще плотнее отступая к телу Бакуго, бесцеремонно на него наступая. Эйджиро непроизвольно затаил дыхание, боясь спугнуть что Моному, что Сарумэ. Она совершенно не демонстрировала враждебности. Он бы сказал, раздумывала, если бы она хотя бы пару раз моргнула или издала какой звук. …Сарумэ не атаковала. Она застыла, как вкопанная, будто нажали на кнопку выключения. Стояла и смотрела, смотрела и молчала. Они играли в «Море волнуется раз, море волнуется два» минуты три. Эйджиро немного успокоился. Что бы ни происходило, оно закончилось. Сарумэ больше не нападала. Да и держать Затвердение активным так долго было затруднительно. С Мономы сошло семь потов, но он не ослаблял защиту, молча одарив Киришиму убийственным взглядом. — Может, все же расскажешь, что происхо… Эйджиро не успел договорить. Руки взметнулись в защитном жесте, но бесполезно. Сарумэ, с которой он всего на секунду перевел взгляд, испарилась из поля зрения и… заставила пропахать носом землю, слитным движением оттолкнувшись от его плеч. Киришима от удивления и скорости Сарумэ даже среагировать толком не смог. Лишь инстинктивно использовал причуду, чтобы защититься. В глазах потемнело. Что же… он наделал? Резко развернувшись, он с места прыгнул к Бакубро, толком не оглядевшись, лишь надеясь успеть стать живым щитом. Но… — Угх, идиот! — Киришима врезался в спину Мономы, не успев затормозить. Тот, в свою очередь, ринулся наперерез Сарумэ, которая совершенно неожиданно то ли от удара, то ли сама по себе, свалилась безвольной куклой ему на руки. Естественно, они все споткнулись о Бакубро. Образовалась куча-мала. — А я знал, я говорил, что все беды от А-класса! Вы подобны чуме! Ломаете все, до чего дотронетесь! И. Эйджиро вернулся на ноги первым и протянул руку Мономе, который, судя по рекам проклятий в сторону класса А, сильно перенервничал. Он до сих пор ровным счетом ничего не понимал, но, очевидно, вопросы могли подождать. Монома выглядел не только покоцанным, грязным и подкопченным, но и усталым. Холодно зыркнув на Эйджиро, будто тот действительно был виноват во всех грехах мира, Монома с трудом поднялся сам, проигнорировав протянутую руку. Он аккуратно придерживал бессознательную Сарумэ, словно не она только что скакала вокруг на сверхзвуковой скорости и едва не убила Бакубро, несмотря на их силовой и численный перевес. Еще раз внимательно осмотрев ее и в чем-то убедившись (для Киришимы это осталось загадкой), Монома без колебаний поднял взгляд наверх. Эйджиро нахмурился, но тоже посмотрел туда, стоя на коленях возле Бакубро. Монома, минуту назад удерживающий Сарумэ от приближения к Бакуго, словно забыл о его существовании. — Нейто? Над ними нависла голова Шинсо, вечно уставшего и угрюмого, как маленькая копия Аизавы-сэнсэя, студента 1-В. Его бледное лицо с застывшей на ней маской не то ужаса, не то напряженного ожидания — последнее, что Киришима был готов увидеть. Этот парень же убегал, сверкая пятками, буквально несколько минут назад! А теперь, когда все закончилось, явился к друзьям?! Эйджиро хотел много чего сказать. Что так не поступают настоящие мужчины, что Бакубро, Мономе и Сарумэ (вероятно) нужна помощь Исцеляющей девочки, что им, как будущим героям, не стоит ругаться… Но интонация и взгляд Шинсо заставила его прикусить язык. Всего в одно слово парень вложил настолько глубокий посыл, что пробрало даже Киришиму. В нем густо смешались страх узнать плохие новости, сумасшедшее желание услышать, что все обошлось, слабая надежда, что происходящее вокруг — всего лишь дурной сон, и еще что-то очень личное, что Киришима не мог классифицировать. Он смог распознать остальные чувства Шинсо, потому что ощущал то же самое буквально пару месяцев назад, одновременно и желая, и страшась судьбоносных слов от Жирножвача. Только, в отличие от Шинсо, он не дождался радостных новостей. Сейчас он должен, просто обязан был сделать все, чтобы быть уверенным, что сможет защитить окружающих. Все еще так слаб… — Мы в порядке. Никто не пострадал, — Монома звучал так же, как выглядел: бесконечно устало. Из него словно бы выпустили воздух вместе с непонятной злостью на А-класс, которую он щедро источал полминуты назад. Киришима про себя отметил, что состояние Мономы и Бакубро довольно далеко от озвученного, но промолчал. Провоцировать словесную атаку успокоившегося Мономы не хотелось. Шинсо слегка расслабился (но Эйджиро не был в этом уверен, на его лице практически ничего не изменилось), но, увидев в яме «лишнего» Киришиму, тяжело нахмурился. Однако вместо претензий или угроз (Эйджиро уже не знал, чего еще ждать от троицы 1-В, зато, кажется, начинал понимать, что имел в виду Тецубро) парень свесился к ним еще больше и двумя короткими, рубленными фразами объяснил ситуацию: — Исцеляющая девочка в пути. Учителя тоже. Монома кивнул и, бросив мимолетный взгляд на Бакубро и него, отвернулся к Сарумэ. Эйджиро готов был поклясться, что в его глазах видел очень нехорошее и пугающее обещание отомстить. Монома, конечно, и до этого не особо жаловал класс А, но Киришима считал это слегка обостренным случаем духа соперничества. Но сейчас Монома определенно не просто «недолюбливал» Бакубро. Он его ненавидел. Эйджиро помотал головой. Бакубро лучше решить все свои вопросы с Сарумэ побыстрее, а не то между классами начнется настоящая война. И, опять-таки, должен ли он что-то сказать, чтобы снизить напряжение ожидания? Или лучше промолчать и дождаться учителей? Как же он не любил сомнения. Впрочем, все решилось за него: не прошло и минуты неуютной тишины, во время которой Шинсо сверлил взглядом тело Бакубро, будто прикидывал, успеет ли он его закопать и грохнуть Эйджиро, как свидетеля, до прихода учителей, когда появились взрослые. Звуки шагов быстро приблизились, и Киришима не смог сдержать облегченного выдоха. Наконец-то эту странную ситуацию возьмут под контроль про-герои-учителя. Голова Шинсо скрылась из виду, зато в поле зрения появляется Гончий Пес, который выглядел очень разозленным. Киришима только сейчас понял, что встрял в самую настоящую драку и что разбирательств предстоит пройти немерено. Он невольно сглотнул. Гончий Пес хотел что-то сказать, но вместо этого угрожающе зарычал. Перейти на человеческую речь у него получилось раза с третьего-четвертого, что не сулило ученикам ничего хорошего. Последовательно к Гончему Псу присоединились Эктоплазм, Сущий Мик и Исцеляющая девочка, наперебой отчитывающие-волнующиеся-вопрошающие, что произошло. От рыка Гончего Пса и усиленного причудой голоса Сущего Мика в ушах звенело. Киришима все еще сомневался и все еще не был уверен, что сказать. Он прибыл, вероятно, под конец разборок и должен был говорить последним. Но в действительности ребята получили возможность открыть рот только после того, как Гончий Пес вытащил их всех из ямы, а Исцеляющая девочка внимательно осмотрела со всех сторон. Сарумэ и Бакуго незамедлительно отправили в медкабинет. Вышла небольшая заминка, так как Моному, несмотря на довольно активные для его состояния протесты, увели следом. Теперь о ситуации учителям могли поведать только Шинсо и сам Киришима. Эйджиро вздохнул, стараясь подавить небольшое внутреннее неприятие к Шинсо. Битва могла пойти совсем по-другому, если бы он остался с друзьями, а не сбежал! Да, надо было позвать учителей на помощь, но он мог опоздать!.. Пока Киришима справлялся с нежданно-негаданно нахлынувшим раздражением, Шинсо, лишь чуть припорошенный пылью, заговорил первым под строгими взглядами учителей с отстраненным видом, обращаясь в пространство: — Этот придурок спровоцировал Удзумэ. Он знал о нестабильности ее способностей. Его предупреждали полицейские, детектив и Аизава-сэнсэй. Мы его предупреждали. И он все равно полез к Удзумэ. Таким подонкам… не место на геройском курсе. Я требую его отчисления. Шинсо чуть нахмурился и замолк. Учителя оторопели от подобного поворота разговора. Киришима был уверен, что его сердце пропустило по меньшей мере два удара в оглушающей тишине. Он сказал, что… хочет отчисления Бакубро?! Да что он… Волна негодования захлестнула Эйджиро. Он вскочил на ноги, не заботясь о присутствии учителей. Нестерпимо захотелось схватить Шинсо и хорошенько встряхнуть и высказать все накипевшее в лицо. Нужные слова не сразу появились в плохо соображающей голове. — Ты!.. Да что ты знаешь?! Тебя… Вообще не было там! Сарумэ чуть не убила Бакуго! Монома и я!..