Семь грехов на пути героя

Смутно знакомая темнота мягко подхватила ее и закачала на успокаивающих волнах. Течение времени здесь было неощутимо, но Удзумэ не успела восстановиться, когда присутствие до дрожи знакомого силуэта выдернуло ее из уютного кокона темноты. Она смутно чувствовала его постепенное приближение, но у изможденного разума не оставалось ни сил, ни желания бояться, не говоря уже о попытке сопротивления. Раньше не выходило, почему должно выйти сейчас? Проще… Проще было расслабиться и пустить все на самотек. Где-то глубоко внутри она даже была уверена, что у нее есть более веские причины, чем слабость, для выбора легкого пути. Но она не помнила или не хотела их искать именно сейчас. Она стукнулась о твердую поверхность. Тела не было, но мысленно она все равно издала недовольный стон. И зачем Он приперся и выдернул ее из темноты? Там было так уютно, мягко, бесшумный ритм волн так приятно обволакивал разум… — Что за вид, дорогая дочь? В прошлые разы ты была более взволнована моими визитами. Удзумэ не обеспокоилась ответом. Ублюдок и не ждал его, но обычно она просто не хотела давать ему новых рычагов давления. Сейчас ей было все равно, что он подумает, у нее не было энергии на любую реакцию, будь то страх или злость. Даже раздражение лишь на секунду тронуло ее разум, потом растворилось в бесконечной усталости. Она скользнула взглядом из-под полуприкрытых век по отполированной темной поверхности, на которой лежала, пока не наткнулась на начищенные до зеркального блеска черные ботинки. Значит, ей не показалось, ублюдок действительно как-то просочился в ее сознание вне сна, посередине белого дня. Очень, очень плохо. Это вызвало в ней куда меньше эмоций, чем она ожидала. Она готовила себя к вспышке отчаяния, страха, ярости, планировала самоубийственный раскол, лишь бы не пускать его дальше, но… Это больше не имело значения. Он уже здесь, не так ли? Все так же приторно вежлив, все так же фальшиво дружелюбен. Как она вообще могла подумать, что сможет справиться с наказанием? Любой выносливости есть предел; а двухсотлетний подонок умеет ждать. Удзумэ издала короткий горький смешок. Она говорила об этом с Хитоши буквально вчера, и посмотрите на нее сейчас. Одно мгновение, один ход, и позиции в игре поменялись на диаметрально противоположные. Не дождавшись от нее подобающей порции страха и упрямых взглядов, Он продолжил, лениво качнув идеальным ботинком в ее сторону: — Хм-м-м, сегодня не будет подростковой крикливой ерунды?.. Что ж, похоже, ты наконец-то переросла бунтарский период, дочь, и готова выслушать своего отца внимательно, не так ли? Удзумэ вздрогнула на сладкое-сладкое, сочащееся приторной до омерзения патокой обращение, но больше ничем не выдала своего отношения. Носок ботинка в поле ее зрения качнулся в удовлетворении, и голос наверху усмехнулся в унисон. Ублюдку не нужны были ни разрешения, ни ответы. Он просто брал то, что ему приглянулось, и разрушал то, что его раздражало. — Должен признать, ты продержалась удивительно долго, если брать во внимание сопутствующие дефекты твоей причуды, девочка, — ублюдок чувствовал себя вполне комфортно в ее голове и неторопливо похлопал в ладоши для пущего эффекта, будто считал это достижением, — С другой стороны, от моей плоти и крови ожидать чего-то меньшего было бы глупо. Доктор хорошо постарался, чтобы воплотить мои пожелания в реальность. Он, знаешь ли, очень хочет с тобой встретиться, — холодная усмешка, — Просто умирает от желания увидеть свой шедевр. Она закрыла глаза. Смотреть на дорогущие ботинки не было ни сил, ни смысла. Вкрадчивый голос, впивающийся в душу, пробирающийся под кожу, отравляющий кровь, — Никуда не денется. Она уже мечтала вернуться обратно. Туда, где телу уже, наверное, не хватало кислорода, откуда она вечность (или мгновение?) назад пыталась сбежать. По крайней мере, там не было звуков. И Его голоса. …Она устала. Она не сдалась, не перестала бороться, просто… Не могла победить. Так зачем же биться об непреодолимую стену? Она, кажется, всегда точно до милисекунды знала, когда нужно отступить, когда снова атаковать. Когда противник ожидает этого меньше всего. Использовать элемент неожиданности и ударить в самое слабое и незащищенное место — разве не на эту тактику она всегда полагалась? Но ее текущий противник не имел слабостей. Сейчас она — одна сплошная слабость. Душой, телом и разумом. Удзумэ сделала несуществующий вдох. Чего Он ждет? Чего Он от нее хочет? — Я, разумеется, за столько лет научился получать удовольствие даже от настолько односторонних диалогов, но разве ты ничего не хочешь спросить, дочь? — ублюдку было недостаточно ее поражения, он собирался полностью ее раздавить, полностью сломать, — Я с большой охотой отвечу на любые твои вопросы. Почему бы нам не провести время вместе, как отцу и дочери? Это может быть весело, девочка. КРАК Внутри что-то сломалось. Не треснуло, с намеком на возможность восстановления, а сломалось пополам. Безвозвратно. Уныние, неподъемными цепями апатии приковавшее ее к полу и заткнувшее рот кляпом смирения, дождалось своего момента. В глазах красными огнями вспыхнула жажда мести. Она-Уныние-в-Игре заменилась ей-Семью-Грехами-С-Одной-Целью. Гнев оскалилась безумной улыбкой. Уничтожить-убить-задушить-голыми-руками- Блуд слитным изящным движением поднялась на ноги. Растоптать-превратить-в-пыль-заставить-страдать- Гордыня выпрямила спину и задрала подбородок. Выдержать-восстать-из-пепла-вернуть-достоинство- Алчность окинула пространство вокруг расчетливым жадным взглядом. Прогнать-из-своего-разума-отобрать-свое-сыскать-плату- Зависть сделала первый шаг в сторону ублюдка шаткой походкой. Сломать-планы-помешать-не-отдать-что-он-хочет- Чревоугодие закусила губу и подавила судорожный вдох. Поглотить-без-остатка-выпить-досуха-перемолоть-в-труху- Уныние сделала второй шаг и впилась глазами в фигуру подонка. Дождаться-момента-заработать-право-на-отдых-закончить-борьбу- Сарумэ Удзумэ слушала абсолютную тишину и отказывалась сдаваться без последнего рывка. Без последней попытки помешать и исполнить План. Защитить-их-всех-не-допустить-разрушения-побороться-за-право-на-жизнь. Семь Грехов были ее частями, Игра была ее состоянием; она контролировала их. Ублюдок пока еще не понял, что только что произошло. Что он только сломал. —  Весело? О, я знаю кое-что про это, достопочтенный отец. Раз мы собираемся провести время, как семья, я хочу показать тебе одно забавное место. Бывал ли ты когда-нибудь в Чистилище? — о, какие долгожданные-острые-сладкие слова вырывались из ее глотки. Она была самым прилежным слушателем в мире. Она впитывала всю информацию, которой Он желал поделиться, до последней капли. Она пропускала через себя каждое Его слово, каждое движение, каждый жест. Она не знала, как Он приходит, но знала, как уходит. И в последний раз Он так любезно показал ей еще одну возможную опцию, которую она увидела только сейчас. (Он смеялся над ней, что ей не сбежать от него и Томуры) (Он повторял, что рано или поздно она сама вернется к нему) (Он говорил, что их связь нерушима) Воистину, Удзумэ просто недостаточно старалась. Что же. Если для исполнения Плана необходимо было рискнуть еще большим, чем она уже поставила на карту… Что же. Так и быть. Удзумэ впервые искренне улыбнулась биологическому отцу, открыто посмотрела в расширенные от удивления ненавистные глаза, и они оба рухнули.

***

После секунды вращения мира и слепоты внутри сознания Тринадцатой Все-За-Одного был готов признать, что Доктор действительно постарался на славу. Девочка не только не сошла с ума после его визитов, но и училась управлять причудой с впечатляющей скоростью. Тринадцатая, его дочь, имела такой большой потенциал. Возможно, если бы он узнал о ее существовании несколькими годами ранее, то ее жизнь не была бы потрачена так бездарно. «Часть наследия для Томуры» — неплохая импровизация по его меркам на тот момент, но сколько же возможностей было упущено!.. Кто бы мог подумать, что тот провальный эксперимент все же обернется успехом. Тринадцатая — чрезвычайно ценный образец, Доктор бы отдал руку на отсечение за возможность исследовать его, но увы и ах, чего нет, того нет. Он не правил бы теневым миром Японии так долго, если бы позволял каждой неудаче останавливать себя. Все-За-Одного окинул новое местонахождение острым и расчетливым взглядом. Тринадцатая что-то сделала и пока что он не знал, что именно. Разумеется, это не продлится дольше нескольких мгновений, необходимых ему для принудительного возвращения туда, где они были до этого, но он не имел привычки недооценивать врагов, особенно созданных собственноручно. Тринадцатая совмещала в себе безумие и непредсказуемость линии Томуры с прагматичностью и способностями к холодным расчетам с его стороны. Каждый раз, когда он приходил к ней «в гости», он очень тщательно подбирал момент, чтобы девочка была максимально вымотана и эмоционально уязвима перед ним, но она все равно стоически сопротивлялась его сладким речам. Хотя, к слову, последний испробованный метод с «воспоминанием» сработал лучше, чем он ожидал. Бедная девочка оказалась слишком совестливой. Нежеланная слабость для его потомка, но отличная возможность ударить в уязвимое место, как для врага. Он тонко усмехнулся ленивым мыслям. Свободного времени после попадания в одно крайне дружелюбное место у него было полно, спешка была не к чему. Так что он с ноткой легкого интереса наблюдал за Тринадцатой, которая рухнула ему под ноги и тяжело дышала, даже не пытаясь в первые минуты пошевелиться. Спустя еще несколько отрезков времени мужчина с некоторой досадой решил, что девочка в невнятной, самоубийственной (и полностью безуспешной) попытке прогнать его прыгнула выше головы и утратила последние крохи здравого ума, — все же подобные манипуляции с сознанием требовали аккуратности и осторожности даже от него, — но еще через секунду Тринадцатая содрогнулась в приступе сухого кашля, едва ли не выплевывая метафорические легкие (звук был не очень приятным для его восприятия; мужчина сморщил нос, терпеливо ожидая конца неэстетичной сцены), и попыталась подняться на дрожащие ноги. Ожидаемо, попытка провалилась. Все-За-Одного продолжил наблюдать за ней с исследовательским интересом. В любом случае, он уже проверил каналы связи между ними; ей не удалось повредить ни одной ниточки, если это было ее целью. Из своего опыта он мог сказать, что они куда-то провалилась. Это больше не было областью сознания Тринадцатой, но он все еще имел над ней и ближайшим пространством неограниченную власть. Окружающий пейзаж тоже не сильно отличался от привычного: посередине темного нигде, растянутого во все стороны, ни одного предмета, за который мог бы зацепиться глаз, на горизонте. Вполне возможно, девочка случайно забросила их куда-то на более глубокие слои сознания или просто потеряла контроль над причудой и разумом, и ее психическое расстройство играло с ней злые шутки. — Не самое увлекательно путешествие в моей жизни, дочь, но благодарю за попытку разнообразить мой досуг. На следующий раз осмелюсь предложить что-то менее… экстремальное для тебя. Было бы жалко потерять тебя только из-за глупой бравады. Ты же выше этого, не так ли? — Тринадцатая резко вскинула голову и одарила его полным яда и мрачного торжества взглядом. Все-За-Одного выдержал приличествующую сцене паузу и всмотрелся в ее лицо более внимательно. Это было что-то новенькое; девочка была явно довольна собой, пусть и без видимой на то причины. На этот раз Тринадцатая не пожалела для него реакций. Девочка выпустила наружу наполовину задушенный смешок и с трудом поднялась на четвереньки. Ее хрипловатый, но отчетливо юный и тонкий голос известил округу о том, в каких местах она его видела и куда ему стоило сходить еще множество раз. Что ж, очевидно, это означало несогласие с его последним вопросом. Мужчина вздохнул и закатил глаза (ментальные игры были хороши тем, что в чужом сознании он мог принимать более подходящий его внутреннему ощущению внешний облик). Героическая чепуха все еще сидела очень глубоко в девочке; глупо было тратить силы на борьбу с неизбежным — ее судьба настигнет ее рано или поздно, но Тринадцатая отрицала это с завидным упорством. — Какие вульгарные речи, дочь. А теперь, если ты закончила со своим подростковым бунтом, — мужчина приспустил маску заботливого отца, к которой Тринадцатая, очевидно, успела привыкнуть и больше не реагировала так остро, как раньше, и добавил в голос повелительных оттенков, — то будь добра пояснить, что ты сделала. Она некомфортно передернула плечами в ответ на его холодный приказ и медленно, с видимым усилием подняла себя на ноги. Мужчина почти ожидал очередной вспышки гнева, отрицания, выкриков ненависти или, по крайней мере, новой волны агрессивного игнорирования, но девочка приятно его удивила. Тринадцатая выпрямилась, иронично усмехнулась и театрально развела руки в сторону с мстительным блеском в глазах: — О, с огромным удовольствием, отец. Раз ты настаиваешь на светских манерах, — девочка издевательски поклонилась ему, — то добро пожаловать в Чистилище, отец. Я уверена, для тебя не найти лучшего места для отдыха и развлечения. Думаю, качество услуг в «Тартаре» недостаточно высокое для такого важного гостя, как Все-За-Одного, величайшего злодея Японии, — Тринадцатая не показывала и тени такой искренней самоуверенности раньше; мужчина нахмурился. Неужели он что-то упустил? Быть такого не может, у Тринадцатой не было ни единого шанса действительно хоть как-то навредить ему, — Так что я взяла на себя смелость предложить что-то более подходящее. Позволь представить место, о котором ты не мог и мечтать, — «Чистилище». Мужчина еще раз неспешно оценил обстановку. Ничего не поменялось; у Тринадцатой не было причин хотя бы на секунду допускать мысли, что ситуация изменилась. Что не она проигрывает и сдает все больше и больше с каждым разом, а что теперь он должен играть в защите. Но девчонка не блефовала — она могла быть сколь угодно блестящей актрисой, но в сознании ощущения и восприятие несколько отличались от реальности. У него было полно времени изучить Тринадцатую и ее реакции. Она не пыталась скрыть что-то, не лгала, и это не было отчаянной попыткой вывести его из равновесия. Девчонка вправду упивалась собственным мрачным триумфом и плевалась такими ядовитыми репликами, что даже некоторые из его самых давних союзников могли бы быть пристыжены. Хм, он определенно узнавал некоторые из оборотов и интонаций; девочка в курсе, что подражает его речи? Только на этот раз она направлена не на жалких героев, а на него самого. Он растянул губы в претензии на улыбку. Тринадцатая оказалась способной ученицей. — Чистилище? Звучит довольно представительно, как и «Тартар», — мужчина обнажил в вежливой ухмылке еще больше зубов, как только Тринадцатая рвано вдохнула, не увидев и капли тревоги или удивления на его лице, — но пока что я не вижу обещанных развлечений. Но, разумеется, я поверю своей дочери на слово и не буду полагаться на первое впечатление. Все-За-Одного с расчетливым любопытством смотрел, как Тринадцатая хватает ртом воздух. Боже-боже, он начинает забывать, какой горячей и амбициозной бывает юность. Удивить его — да, возможно, ей это удалось, но испугать или заставить нервничать? Ей придется стараться куда больше. Все, что она могла предложить ему сейчас, он уже видел раньше. Она зло оскалилась. Закончился запал? Все-За-Одного уже было подумал, что она вернулась к агрессивному игнорированию его слов, но спустя долгую паузу Тринадцатая остро обронила: — Немного терпения. Коренные жители этого места вряд ли подойдут близко, но вот «особые», — девочка грубо ткнула себя в грудь, — такие, как я или Ширакумо, или новые монстры… Все-За-Одного приподнял бровь. Так Тринадцатая считает, что они в другом мире? И имя «Ширакумо» звучит как-то знакомо. Хм, последнее заявление… Она говорит о новых Ному Доктора? Она как-то с ними связана? Это было бы очень полезно для Томуры. Передавать приказы через Тринадцатую… Томура наверняка увидит, какой потенциал скрыт в этой связи после того, как Тринадцая встретится с Лигой и присоединится к Томуре. — …И могу уверить, встреча с ними превзойдет любые ожидания! Здесь, — девочка резко развела руки, коротко и истерично хохотнув, — не работают причуды. И без меня ты не выйдешь отсюда. Нам предстоит провести здесь вечность вместе, отец. Куча времени узнать друг друга получше, не так ли? Тринадцатая снова подошла к грани истерики. Ее ментальное состояние не было стабильным вследствие перегрузки сознания, но она не врала. Или была уверена, что не врет. Все-За-Одного не стал отвечать на дерзкий выпад и нахмурился. Он не хотел делать этого так рано, но, очевидно, девочка собиралась до последнего упорствовать в своем желании удержать его от возвращения в реальность. Он вздохнул. Ломать Тринадцатую было контрпродуктивным. Она была бы идеальным союзником для Томуры, учитывая ее причуду и фиксированность на родственных чувствах. А эффект, который ее обращение в злодея оказало бы на общество, делал ее практически бесценной для Томуры. Но иногда приходилось жертвовать даже невосполнимыми ресурсами, и в любом случае была вероятность, что он сможет починить Тринадцатую после насильственного отключения ее сознания. Все-За-Одного поднял безэмоциональный взгляд на Тринадцатую и еще раз взвесил варианты. Ладно, он побудет хорошим отцом в последний раз и предложит ей выбор. — Это все очень увлекательно, но боюсь, я вынужден откланяться на сегодня. Говоря прямо, — он позволил себе слегка поморщиться и потереть висок двумя пальцами, — ты не в своем уме, дочь, и адекватного собеседника из тебя не получится. Так что это твой последний шанс вернуть все на свои места. Иначе ты вынудишь меня применить силу.