Семь грехов на пути героя

Изуку сильно удивился. Настолько сильно, что любые слова, кроме глупого «А?», отказывались покидать его рот, хотя лихорадочные мысли мгновенно заполонили голову. Изумление Каччана было куда более выразительным и контрастно не-молчаливым. Друг детства настолько отвлекся на Сарумэ-сан, что прервал их бой. Где-то глубоко в душе Изуку ощутил возмущение, ведь Каччан только-только заметил его и признал равным! И даже время от времени (очень-очень время от времени) давал советы… в своем стиле и очень завуалированные советы, но Изуку был так рад! После провала спасительной операции и смерти сэра Ночноглаза это было, пожалуй, самой большой поддержкой для Изуку, и… Он остервенело помотал головой. Нет, он не имеет права так думать! Каччан — не вещь, в конце концов! А Сарумэ-сан действительно… ведет себя странно? Не смущающе-странно, как тогда, в бассейне, а пугающе-странно. Она напоминала какого-то излишне реалистичного робота, начиная скупыми движениями и заканчивая мертвыми интонациями. Впечатление ухудшала лисья маска, за которой скрывалось лицо Сарумэ-сан. Мидория невольно сделал крошечный шажок в ее сторону, первым нарушая странное оцепенение, поразившее всех участников сцены, кроме Каччана. Но Каччан был занят пристальным разглядыванием фигуры Сарумэ-сан, сопровождающееся не по-каччановски тихими ругательствами. Изуку понял, что ей нужна помощь, еще до того, как в полной мере осознал, что творится вокруг. Все его инстинкты твердили одно: человек перед ним нуждается в спасении, а значит, ему пора действовать. Изуку постарался двигаться плавно, чтобы не спровоцировать изменившуюся девушку на атаку. Почему-то он первым делом подумал об загнанных диких животных, которые воспринимают любое резкое движение как угрозу для жизни. Второй маленький шаг сопровождался неуверенной улыбкой и поднятыми в миролюбивом жесте руками. — Эм… Сару… «Тринадцатая»-сан… — маска лисы теперь смотрела прямо на него со всем возможным вниманием, — Мы все можем объяснить, но давайте сначала, эм… Позовем Айзаву-сэнсея, нашего классного руководителя, и Всемогущего-сэнсэя?.. Они справятся с этой задачей намного лучше нас, учеников. Здесь предполагался ответ, но маска лисы продолжала сохранять молчание. После нескольких крайне неловких и напряженных секунд тишины, во время которой никто не рискнул сдвинуться со своего места, только Каччан сделал пару шагов в его направлении, Изуку перемнулся с ноги на ногу и перевел взгляд на одноклассницу. Такое безмолвное внимание Сарумэ-сан становилось… некомфортным. — Джиро-сан, не могла бы ты привести Айзаву-сэнсэя и помочь… эм, разобраться в ситуации? Та вздрогнула, с трудом оторвала зачарованный взгляд от белой неподвижной фигуры взгляд и опасливо кивнула. Сарумэ-сан проигнорировала Джиро-сан, еще больше напоминая отсутствием реакции и белоснежными одеяниями юрэй*. Как-то очень некстати Изуку вспомнил, что за маской скрываются ярко-красные — рубиновые — глаза. Джиро-сан медленно попятилась назад, не спуская глаз с Сарумэ-сан. На их пятачок зала снова обрушилась тяжелая тишина. Изуку сократил расстояние между ними еще на шаг и чуть не вскрикнул от неожиданности, когда почувствовал грубую хватку на локте. Каччан дернул его назад, не церемонясь, и попутно ощутимо ткнул в ребра. Изуку хотел было что-то ответить, шепотом возразить, что Сарумэ-сан нужно срочно успокоить и привести учителей, но один взгляд на выражение его лица заставил его прикусить язык. Нешуточное напряжение и хмурая настороженность в глазах и в общей позе Каччана заставили Изуку волноваться чуть ли не больше, чем странное поведение Сарумэ-сан. — Не подходи к ней, ботаник, — в агрессивном шепоте Каччана не было ни грамма превосходства или насмехательства: это было серьезным предупреждением, отчего волосы на голове поневоле становились дыбом, — Белоголовая съехала с катушек на полном серьезе в этот раз, это опасно. Изуку не верил своим ушам. Происходящее все больше и больше походило на какой-то абсурдный сон. Вот и Каччан обращался к нему шепотом и не разу не выругался. А еще назвал кого-то опасным. А Каччан готов был умереть, но не признать, что кто-то сильней его. Даже в Камино он рассмеялся в лицо Лиге Злодеев и ни словом не обмолвился о их силе после; так почему же сейчас… Такого просто не может быть!.. — Н-но я… Он сам не знал, что хочет возразить. Но Каччан не дал ему и шанса, не глядя отвесив повторный тычок в бок. — Особенно ты, придурок. Не вмешивайся! Изуку решил не упорствовать. Пока Сарумэ-сан не набрасывалась на его одноклассников, ситуация была под контролем. А если он продолжит возражать, Каччан может разозлиться и использовать причуду, а это в свою очередь может спровоцировать Сарумэ-сан, и тогда… Еще один болезненный тычок с тихим рыком, и Изуку все-таки прикусил собственный язык. Слезы невольно наворачивернулись на глазах. Он слишком отвлекся и начал бормотать выводы себе под нос, а Каччан его заткнул. Как же стыдно и невовремя! Плохая, плохая привычка… — Эй, белоголовая, — ноль реакции. — Агх, как же это тупо! Тринадцатая, слышишь меня? Она наклонила голову, замерла на миг и легко спрыгнула с камня, на котором до этого возвышалась над ними. Мидория видел, как Иида тревожно сглотнул. Он сам едва не вздрогнул, слишком долго Сарумэ-сан стояла неподвижно. Каччан не сдвинулся с места, но нахмурился еще сильнее. Изуку захотелось раствориться в воздухе волшебным образом: он не представлял, как разрешить возникшую ситуацию и, тем более, как реагировать на такого непривычного Каччана. Сколько себя помнил Изуку, Каччан всегда был громким и немного самоуверенным. За исключением двух случаев тут, в Юэй: во время первого учебного дня, когда его представления о силе претерпели серьезные изменения, и после экзамена на временную лицензию, во время их судьбоносного боя. Теперь он воочию наблюдал третий раз. — Слух, как и остальные чувства, этой особи не пострадали. Запрос на объяснение цели вопроса. Сарумэ-сан, казалось, держала их всех за пустое место. Она бы игнорировала и Каччана, если бы тот не заговорил и физически не напоминал о себе, источая практически осязаемую ауру раздражения. В противовес ему остальные, включая Изуку (и, как он крепко подозревал, невидимую Хагакуре-сан, которая по логике должна была находится где-то очень недалеко), пытались привлекать как можно меньше внимания Сарумэ-сан. Каччан презрительно сузил глаза, наверняка заметив их общий маневр, но никак не прокомментировал, вместо этого обращаясь к Сарумэ-сан: — Проверяю, насколько ты съехала с катушек, белоголовая. — Имя «белоголовая» отклонено повторно, — напомнила она чуть более раздраженно, как показалось Изуку, — Эта особь полностью здорова, в том числе и психически. Эта особь вынуждена настаивать на использовании внешними пользователями имени «Тринадцатая». Через краткий миг тишины, в которую не успел вклиниться хмурый Каччан, Сарумэ-сан внезапно сменила объект своего внимания и повернула голову в сторону Изуку: — Идентификация личностей успешно завершена. Мидория Изуку, эта особь предполагает частичное нарушение слуха вследствие физической травмы у Бакуго Кацуки. Основания: игнорирование запроса на правильное наименование этой особи два раза подряд. Первичные рекомендации: посещение медкабинета школы Юэй и временный запрет на использование причуды. За секунду до того, как Каччан выйдет из себя и ему придется удерживать друга детства от нападения на нее, Изуку успел отстраненно подумать, что Сарумэ-сан даже в виде безэмоциональной юрэй не утратила способности несколькими фразами доводить Каччана до потери самоконтроля. И, как он почти был уверен, совершенно случайно. Дальше, как и ожидал Изуку, последовал щедрый поток ругательств во все стороны и попытка уже в третий раз отбить ему ребра, только теперь с дымом и искрами с рук. Иида, как краем глаза отметил Изуку, на протяжении всей сцены пытался незаметно отодвинуться подальше, чтобы не привлекать внимание и в случае нападения не стать легкой целью для атаки. Стоически снося удары и тычки Каччана, он мысленно похвалил друга. После инцидента с Пятном Иида избавился от поспешности действий в… неоднозначных ситуациях и научился больше полагаться на друзей. Изуку честно им гордился. — Мидория Изуку: подтверждения или опровержения не получено. Иида Тенья: частично небоеспособен, реакции не получено. Бакуго Кацуки: нездоровая реакция; замечены деструктивные тенденции. В связи с непригодностью вышеуказанных личностей на пост командира, эта особь временно берет на себя обязанности командира. Сарумэ-сан умолчала о деталях, оставив Изуку в ступоре. Он настолько потерялся в происходящем, что больше не мог мыслить логически в ее отношении. Не хватало информации для хоть каких-либо достоверных выводов. И повседневные странности в ее поведении не добавляли Изуку надежд. Каччан, кажется, знал, в чем дело, но выпад Сарумэ-сан в его сторону свел возможность быстрого и безболезненного разрешения их… затруднения на нет. С секунды на секунду должны были появиться учителя, так что Изуку слегка успокоился. После громкого заявления Сарумэ-сан снова превратилась в молчаливую статую, влегкую игнорируя проклятья Каччана. Изуку все еще крепко держал его за локоть, перестраховываясь на случай, если он все же решит атаковать, а Иида уже был на краю расчищенной под упражнение площадки, когда где-то рядом послышались звуки возни. Сарумэ-сан мгновенно насторожилась и пригнулась ближе к земле, отступая назад на пару шагов. Ассоциации с диким раненным зверем усилились еще больше; Сарумэ-сан даже двигалась характерно, почти опускаясь на все четыре конечности. Изуку счел это важным, что-то это должно было значить, он почти словил нужную мысль за хвост, сложил все факты в имеющую смысл последовательность, но… Его отвлекли. На самом деле, было крайне трудно не отвлечься, когда перед носом вырастает ледяная стена. Тодороки двумя мощными взмахами рук отрезал отпрыгнувшую девушку от него, Каччана и Ииды острым треугольником. Изуку рефлекторно отпустил друга и схватился за голову, не в силах спрятать подступающий ужас понимания. В голове судорожно защелкал счетчик грядущих неприятностей. Цифра мгновенно улетела куда-то ввысь, и Изуку даже не пытался ее осмыслить. Со стороны учителей, со стороны Каччана, со стороны жутких друзей Сарумэ-сан, со стороны самой Сарумэ-сан… Его мысленную панику прервал голос Урараки, выглянувшей из-за спины напарника с широкой улыбкой: — Деку-кун! Ты в порядке? Какой план теперь? Изуку максимально неловко и не к месту (присутствие Урараки всегда на него влияет самым смущающим образом!) засмеялся и скосил глаза в сторону готового взорваться Каччана, не уверенный, как можно объяснить поведение Сарумэ-сан без выставления ее в не совсем… адекватном свете. И как вообще можно нормально объяснить что-либо, связанное с Сарумэ-сан. — Мидория, у кого флаг? Спокойный голос Тодороки немного снизил градус абсурдности, и Изуку смог наконец собраться с мыслями. Он открыл рот, чтобы быстро ввести друзей в курс дела, но Каччан опередил его и тут, выпрыгивая вперед и хватая не успевшего среагировать Тодороки за грудки. — Дебил! Двумордый полудурок, ты вообще свою двуцветную башку включаешь хоть иногда?! Ты видел, что тут происходит?! Белоголовая съезжает с катушек, тупой флаг можешь запихать себе в то место, которое у тебя вместо мозгов! И которым ты решил ебнуть льдом со всей дури и изолировать белоголовую с космической придурью от нас, бл*ть?! Изуку… испытал сложные чувства. Он слишком долго знал Каччана и за громогласными ругательствами мог различить нервозность и опасения друга детства. Еще Каччан, кажется, и сам не заметил, но поставил Изуку и Ииду в одну с ним линию. Хотя с начала наказания он, наоборот, весьма шумно и неоднозначно давал понять всем одноклассникам (вне зависимости от желания самих одноклассников), что ему не нравится упоминание его и Сарумэ-сан в одном предложении, не то что в одном слове. Но, с другой стороны, Каччан был несправедлив к Тодороки-куну, который лишь действовал в рамках упражнения и не мог знать о… затруднении с Сарумэ-сан. Изуку дернулся, чтобы разнять друзей, но Каччан уже оттолкнул от себя молча недоумевающего Тодороки-куна и несколькими мощными взрывами перепрыгнул ледяное препятствие. Секунда всеобщего ступора, и самый натуральный рев с другой стороны стены, от которого они шарахнулась в разные стороны. — С*ка, белоголовая сбежала! Ее здесь нет! Бл*ть! Изуку знал, что Каччан может быть очень-очень шумным, если хочет, но не думал, что человеческие связки физически способны воспроизвести такой уровень громкости. Что ж, только что получил опровержение. И лишь через долгую секунду до него дошел смысл криков. Сарумэ-сан пропала. — Сарумэ-сан пропала?! Изуку немедленно впал бы в панику, но Урараке и Тодороки еще необходимо было объяснить, почему эта новость достойна впадения в панику. Каччан откуда-то знал точную причину (теперь Изуку был однозначно в этом уверен), но он был недоступен, ругаясь втрое сильнее обычного и кроша взрывами камни с той стороны. Так что Изуку собрался с духом и в несколько фраз обрисовал ситуацию, внутренне соглашаясь с последующим оцепенением друзей.

***

— Бл*ть, бл*ть, бл*ть! Она же не могла уйти далеко, тот тупой злодей-телепорт сидит в Тартаре, как вообще… Кацуки захлопнул рот, аж зубы клацнули, едва понял, что разговаривает сам с собой. Шикарно, с*ка, белоголовая заразила его своей космической по*бенью, которую она поймала так вовремя. Кацуки выкинул из головы опасные мысли насчет связи состояния Сарумэ и ее ночного разговора с миньоном и сосредоточился на настоящем. Учителя превратились в улиток, потому что у него не было другого объяснения, какого х*ра Айзава еще не здесь. Белоголовая, едва двумордый придурок вылез со своим льдом, проделала дырку в бетоне и сбежала. Кацуки попытался протиснуться следом в свежесозданный туннель, но сумасшествие, как выяснилось, не отбивало мозги, так что у него них*ра не получилось. Белоголовая сделала проход ровно под себя, пожертвовав оружием и маской. Более высокий и мускулистый Бакуго не мог пролезть следом, как не пытался, даже после того, как снял наручи. Он бы с превеликим удовольствием разбомбил всю окрестность к чертям, чтобы выкурить белоголовую из прогрызенной в бетоне норы, но не было уверенности, что после такого крыса-директор его не отчислит. В зачет аргументов против пошли возможные травмы массовки при таком раскладе и обвал тонн бетона и земли на голову Сарумэ. За которые крыса-директор отчислит его уже не «наверное», а сто процентов. Но психованную надо было оттуда выковыривать, причем срочно, пока она не прокопала себе проход до Тартара. Кацуки представлял, хотя и против своего желания, что могла вытворить белоголовая. «Расколоться», согласно своему тупому суицидному плану, когда пожалует безлицый хрен, и заразить его безумием. Или кокнуть, не выходя за пределы школы. Или утащить за собой в то криповое по ее словам место из снов с каким-то стремным адовым названием. Или еще что-нибудь в подобном духе. Без разницы, сперва надо поймать белоголовую, потом строить космично-по*бические теории. И ее дружки должны знать больше. Тот фиолетовый недо-Айзава уж точно. Так что пусть учителя донимают их, он на это не подписывался. …И он не хотел думать, что крыса-директор сделает с белоголовой теперь, когда она однозначно поехала крышей. Плотно и надолго. Сдаст полиции? Изолирует где-нибудь до выяснения обстоятельств? Привлечет Геройскую Комиссию? Бакуго был достаточно проницательным, чтобы вникнуть в характер Сарумэ, хотел он того или нет. Она действительно жалела того ублюдка из Лиги Злодеев. А крыса-директор, на его посту и с его причудой, просто не мог не знать об этом. И… об остальном тоже. Что ждет белоголовую? …Его заковали в цепи и нацепили ошейник в прямом эфире национального телевидения только за то, что он отказался признавать нечестную победу. А что учителя сделают с Сарумэ, которая почти открыто жалеет Лигу Злодеев и находится слишком близко к безлицему ушлепку по генетической линии? Он не будет гадать. Возможно, для белоголовой все обойдется, если они поймают ее сейчас.