The Smoke of Love

       Поздний вечер надвинулся на вечно живущий город, но сегодня почти что потушил яркость всех его огней сильным дождём. Массивные капли звучно ударялись о крыши, стёкла и асфальт, оставляли брызги, скопления воды, которые обходили прохожие, скрываясь под зонтами. Серые, даже чёрные тучи не давали продохнуть чуть выбравшейся из-за линии горизонта луне. Озон и дым выхлопных газов с дороги смешались в единую массу воздуха, которой Сеул останется пропитан до утра так точно. Зябко и прохладно стоять на улице в такое время рядом с каким-то закрывшимся кафе, вход которого мерно освещался довольно светлым фонарём. Но парня это не волнует. Он тянется за мятой пачкой сигарет, достаёт её из кармана вместе с зажигалкой и закуривает, продолжая, как зритель, наблюдать за спектаклем вечной рутины куда-то вечно идущих людей. Юнги мог бы и пойти домой, тем более, с какого-то момента времени он стал чаще и чаще бывать у своей родной матери, почти что проживая у неё. Гнев, вечный гнев, которым Мин был одержим долгое время, начал медленно спадать. Странно, но этот спад пришёлся как раз на начало знакомства с книгой. Знакомства с Дженни. Мысли о девушке очень сильно щипали холодное сердце парня: он не мог поймать искру. Он не мог придумать, что сделать для неё, чтобы быть с ней так, как должно. Ким — самое настоящее его успокоительное. Этот гнев... Он спадал, когда она была рядом, когда ей нужна была помощь. Да, Юнги злился и на неё тоже, но это была одна единственная злость, за которую ему будет неприятно всю последующую жизнь. Наконец, из капкана пустоты и терзаний мыслей его вырвал знакомый силуэт среди толпы людей. Без зонта. Не то что бы они оба были любителями дождя, просто атмосфера предстоящей беседы сейчас волновала каждого гораздо больше неблагоприятной погоды. И разве она не такая прекрасная, как остальные явления? Юнги словил дрожь от мурашек, потом, когда силуэт почти выплыл к нему из толпы, выкинул в мусорку рядом с собой бычок. Уставился на друга. Чонгук сам предложил встретиться, отпросившись у родителей, но, конечно, больше у Лисы. Она не должна была знать ничего про откровенные разговоры, сугубо личные, поэтому Чон наплёл что-то про посиделки в кафе. Почти правда, отличалось только тем, что это будут посиделки на крыше кафе, и совсем без перекуса и выпивки. — Привет, — Гук оглянулся по сторонам, подойдя к Мину, будто бы сейчас кто-то уличит их встречу. Юнги кивнул кротко, и жестом пригласил друга следовать за ним к пожарной лестнице. Беловолосый умело отодвинул пару засовов, а потом запрыгнул на лестницу, начав подниматься наверх. Чонгук молча проследовал за ним, не говоря лишних слов. Наверху этого маленького кафе было не так душно, и вредные выбросы машин чувствовались в гораздо меньшей степени. Воздух пропитался влагой и приятно смазывал лёгкие. Юнги откашлялся, пытаясь мерно вдыхать его в полной мере. Парень уселся на край крыши, не стал свешивать ноги, дабы не привлекать внимания случайных зевак. Чон сел рядом с другом, не обращая внимания на довольно-таки мокрую поверхность железной крыши. От того, что она была железная, стук капель слышался сильнее, что стало каким-то релаксом для ушей. Еле заметный туман дымкой обволакивал всё пространство, куда смотрели парни: и машины на шоссе, и дома на противоположной улице, и рекламные щиты, и вывески магазинов, и яркие фонари, освещавшие вереницы прохожих. Никто пока не решался говорить. Казалось, они разговаривали молчанием. В этом молчании было больше слов, чем в самом откровенном разговоре. Атмосфера помогала как следует что-то обдумать, а у каждого на уме пока были сугубо личные, свои переживания. Чонгук немного нарушил тишину, накинув на и так уже мокрые волосы капюшон своей чёрной толстовки. Юнги сидел в лёгкой куртке, даже не думая пока ни о сухости, ни о зонтике. Его всё вполне устраивало. Спустя двадцать минут молчаливых сидений на крыше, Чонгук всё же решился начать разговор. Не просто так же он вытащил своего лучшего друга в поздний час, да ещё и в дождь. Удивительно вообще, что Мин не послал его на три буквы, учитывая особенности его характера. Для друга он стирал некие особенности и свои личные проблемы. Ему нужен разговор? Юнги всегда готов был помочь, собственно, как и Чонгук. — Знаешь... — Чон тряхнул мокрыми волосами и стёр пару капель со своего лица, — Я понял, почему не хочу, чтобы родители женили меня в скором времени. Юнги повернул немного голову в его сторону после этих слов. Профиль Чонгука был как никогда задумчив и сосредоточен. Сейчас он тот, кто он есть. Сейчас он не тот, каким ему говорят быть родители. Чон уловил краем глаза лёгкий вопрос в глазах друга, поэтому продолжил. — Меня учили с самого детства не тому, чему следует учить. Я остался таким, какой я был, но то, что в меня вложили отец и мать преследует всё моё существование, словно тень. Это совсем не я: понтовщик, богатый, наглый, эгоист... Алчный. Юнги, они вложили в меня это, особенно последнее, и мне просто страшно от этого. Я очень алчный, это второе ненастоящее я налегает на меня вторым слоем, закрывая то, что было первоначально. Что будет после свадьбы? Что будет, когда мне присудят права на компанию? Стану ли я полностью тем, кого из меня всю жизнь пытаются слепить? — Не выйдет, — отозвался почти в секунду на этот монолог Мин, — Не выйдет, — он повернул свою голову немного в сторону Чонгука, — Сердцевина уже затвердела, а края ничего не будут стоить. Главное то, кем ты себя видишь. Вот он и проглядывается интеллектуал Мин Юнги. Матерящийся, пьющий и курящий парень, любящий при этом Руссо и Декарта, бегающий по утрам каждый день. — Хватит ли мне сил на это? Мои родители — не самые прекрасные люди в этом мире, более того, замороченные и жадные в плане всего материального. Я же всё-таки их ребёнок. Во мне тоже есть эта... Алчность... — Чонгук поднял голову наверх, закрыл глаза, хоть веки его дёргались от падающих на лицо капель. — Она может быть, но ты то уж точно сильнее её, — Мин с шумом выдохнул и опёрся ладонями на крышу. — Думаешь? — Знаю. Следующие несколько минут оба опять сидели, не издавая никаких звуков. Ночная тьма тем временем полностью покрыла Сеул, сегодня сделавшись ещё темнее, чем в ясные дни. Небо полностью заволокли тучи. Не к добру это, говорили люди. К большим переменам. — Мне кажется.. — Юнги на секунду запнулся, начав водить пальцами по воде на крыше, — Мне кажется, что у нас у всех есть что-то такое. Алчность ты в силах победить, и тем более ты знаешь, кто тебе в этом может помочь. Я говорю по своему примеру, — Мин протёр кожу под носом рукой, укутываясь в куртку получше. — Я понял тебя... — Чонгук хотел было продолжить, но задумался: стоит ли? Ну, раз сегодня один из миллионных вечеров откровений, то можно и спросить кое-что, — Как дела с Дженни? — Мы всегда рядом, но мы «отдалились» на должное расстояние. Я боюсь, что так и застряну в этом проёме... Юнги помог Джен взлететь, поднял с мёртвой точки опустошения, забыв, что у неё у самой есть крылья. И их ни в коем случае нельзя обрезать. — Понимаешь, я же всё замечаю. Да, она знает, что у нас перерыв, но когда она стоит рядом, хочет обнять, даже поцеловать, но не может... Никому не пожелаю такое видеть и такое чувствовать. И я знаю, почему не могу возобновить всё. Потому что я её ни разу не достоин, — Юнги потянулся в карман за сигаретами, но Чон остановил его, кивнув головой в сторону городского пейзажа перед ними. И правда, даже без вредной привычки, уже через пару минут стало легче. — Ты не такой натуры человек, как Дженни: она чувствительная, а ты.. Глыба льда, и даже не отрицай, — Гук издал лёгкий смешок, — Поэтому эксцентричность Джен вызывает у тебя некую отстранённость вместо нормальных чувств. Слушай, вот она сломала свои принципы ради тебя, так почему бы тебе хоть немного не сломать себя ради неё? Мин прикусил губу, закивав головой. Его непробиваемый характер просто буксовал перед душевной палитрой чувств Ким Дженни. Непробиваемый? Юнги почему-то захотел проверить его на прочность, чтобы уж быть по-настоящему достойным её. «Парализован. Когда я стал таким холодным? Когда мне стало так стыдно? Я знаю, я должен...»* Парни посидели ещё некоторое время, а потом решили расходиться. Дождь моросил теперь мелкой моросью, которая может покалывать кожу. Надо будет хорошенько выспаться. Грядёт долгожданный конкурс танцев, а потом день рождения Лалисы. Сил потребуется много. Никто из них даже не знает, насколько много... ... Звон в ушах, жуткий, от которого также жутко трещит голова и содрогается каждый нерв. Потихоньку он открывает глаза, через силу, ибо сделать это очень трудно. Пыль, всё то же разрушенное, когда-то мирное и прекрасное место. Рай, превращённый в руины. Где-то на корке подсознания просачиваются кроткие обрывки того, что произошло. Что происходит. Крики, шум, пыль, которая так и лезет в глаза. Он понимает, что лежит на каких-то обломках. Память постепенно возвращается. Первое, что приходит в голову: случился взрыв. Всё снова проскакивает странными фрагментами: капитан, сражённый чёрный стрелой, тени, Тхэлан... Взрыв дымовой чёрной бомбы. Голова жутко начинает гудеть, видимо, подключаются ещё и другие органы чувств, поэтому он ощущает резкую боль во всём теле, каждую рану, полученную от взрыва. Но мысли оказываются заняты немного другим. Глазами, ослеплёнными пылью, он не может найти Лан. Более того, он в принципе не может пошевелиться. Новая волна боли накатывает на тело, глаза сами собой закатываются, и он теряет сознание. Опять. А мысли на корке так и кричат: ты не смог её спасти. Что же с ней? Что с ней случилось? Это сложная медитация, но Намджун чётко убеждён найти ответ на этот болезненный вопрос. Второй он из воспоминаний вдруг снова пробуждается, чуть ли не вскакивает, но у него не получается. Маг из прошлого почти что парализован. Правда, тогда ему хватило всего лишь одной вещи, чтобы проснуться от жуткого состояния. Крик. — Намджун!!! Срывающийся голос Тхэлан почти моментально поднял его на ноги. Он напрягся, ведь сейчас очень сложный момент. Наконец полностью «просыпается». Чёрный маг. Он видит его на полуразрушенном здании, кажется, в прошлом бывшим ратушей. Купол обломился, и куски крыши упали вниз с грохотом. Маг с ужасом обнаруживает почти что у своих ног трупы товарищей, осквернённые чёрной магией. Мантия порвана, но она продолжает пульсировать испуганной гаммой цветов. Несмотря на боль во всём теле и, кажется, пару переломанных рёбер, он ищет, откуда донёсся до него голос дорогой Лан. Замечает её. Девушка стоит почти рядом с порталом, с выжившим товарищем. Намджун понимает, что они проиграли в этой битве. Совет не смог совершить арест чёрного мага. Более того, почти все самые лучшие воины совета магов оказались жестоко истреблёнными. Джун из воспоминаний бежит по обломкам, стараясь обходить тела мёртвых товарищей, пропитанные чернотой, которой оказались уничтожены изнутри. Видит Тхэлан, видит испуганного мага рядом с ней, видит ветер, который треплет волосы обоих и поднимает клубы пыли, от которых трудно дышать, которые забивают все лёгкие. Слышит крик. Чёрный маг расправился ещё с одним из союзников Намджуна. Теперь он не даст им уйти. Убедившись в том, что Джун подошёл к порталу, Тхэлан распечатывает его, давая возможность проникнуть обратно в главный зал совета, из которого они и пришли в этот разрушенный мир, в эту павшую империю. Лан пропускает его и другого мага вперёд, только потом заходит сама. Казалось бы, они спасены, и он уже стоит на мраморном полу большой залы, и Тхэлан стоит рядом с ним, запечатывая портал обратно, чтобы не дать преступнику проникнуть к ним. Но нет. Чёрный маг успевает сделать это. Он успевает за короткую секунду разрушить всю его жизнь. Маг смотрит на почти закрывшийся портал, и видит, что из него вдруг вылетает запущенная преступником сфера. Вредоносная, чёрная, которая и убила всех его товарищей. Лан закрыла портал. Но через секунду она упала на пол, держась за сердце. Дальше он видит всё, как будто со стороны. Как будто вовсе не он с паникой и шоком в глазах подбегает и падает на колени к ней, как будто не он держит её за руку, не зная, как помочь, смотря, как чёрная магия постепенно проникает внутрь её красивого тела. Чёрные волосы распластались по мраморному полу, а он видит только её испуганные, по-детски испуганные глаза, большие, смотрящие прямо в душу. И опять же, весь облик. Он не может сосредоточиться на лице в целом, только на деталях. Дрожащие губы, тонкие, похолодевшие руки, с чуть видневшимися венами, внутри которых уже начала проступать губящая чернота. Её запылённая одежда, мантия, которая тоже начала чернеть. Тёмные глаза, смотрящие прямо ему в душу, да так, что горло сжимает даже в реальности. Она не умрёт быстро, она умрёт через пару минут, если чего-либо не сделать. К сожалению, совет совсем не знал средств против губящей черноты. Он видит себя будто со стороны. Видит, как вскакивает на ноги, судорожно обращаясь к трём главам совета, видит их искрящиеся глаза, светящиеся. Мундиры на телах, блестящие на свету ярких люстр. К Тхэлан тем временем подбегают другие, пытаясь помочь, пытаясь как-то вылечить её. «У них не выйдет» — вдруг проносится в голове Намджуна. Внезапно, главная женщина, стоящая в центре тройки, начала говорить. Голос у неё громкий, звонкий и властных. Она — глава совета. Джун пока не понимает, почему чувствует жгучую злобу и ненависть к ней. — Тхэлан — одна из самых ценных воительниц и магов, нам нельзя её потерять. Но совет не знает пока средства против чёрной магии. Мы можем лишь запечатать её, приостановив все жизненные процессы, соответственно, приостановив смерть, — монотонно, словно робот, говорит она, даже не пошевелившись. Джун наблюдает за самим собой. Он протестует, говорит что-то про средство, которое есть в архивах, которое может сейчас спасти Тхэлан. Возмущается из-за решения совета. Всё доходит до того, что его под руки хватает стража. Совет сделает так, как сказала она, как сказала главная. Намджун вдруг вспоминает это терпкое и жгущее в нём ненависть имя. Леди Меркура. Дальше он вспоминает всё. Вспоминает, как его лишили возможности помочь Лан, вспоминает, как его лишили собственной боевой магии, оставив первоначальную, вспоминает, как ему стёрли память. Чтобы он не пытался помешать решению совета. Чтобы он «не усугубил ситуацию». А Тхэлан какие-то люди унесли прочь. И Джун вспоминает, что это был последний раз, когда он её видел. Боль, душевная боль пронизывает все нервные окончания, а грудь и горло сжимаются от подступивших горячих слёз. Это не в прошлом. Это в реальности. Намджуна вдруг резко выбрасывает из медитации, словно страшный сон, она прекращается, и он просыпается. Намджун медленно открывает глаза. Поднимается с пола и присаживается на кресло, ловя на себе любопытный и тревожащийся взгляд Хосока, который стал следить теперь за его медитациями после случая с истощением магии. Джун показывает рукой, чтобы тот дал ему минутку очухаться, пододвигает к себе стол с водой, не вставая с кресла: с помощью сил. Мост между мирами, его обитель, которую он сам себе сделал — всё пропиталось тёмно-зелёным цветом задумчивости, в тон такой же меняющейся мантии. Предметы часто менялись от настроения Намджуна, такое свойство обнаружилось у него с рождения. Собственными руками возведённые деревья колыхнулись от ветерка, а светлячки, которых Джун очень любил выпускать здесь, стали волнительно метаться от цветка к цветку, словно прислушиваясь к затихшим песням птиц. Всё волновалось, но всё волновалось тихо. Волновался и Хосок, кресло которого пошатывалось от нетерпения и интриги истории Намджуна. — Знаешь, это жестоко.. — Джун иронически усмехнулся, а потом глубоко вздохнул, — Они стёрли мне память, лишили боевой магии, а потом поручили ухаживать за кристаллом, даже не сказав о том, что там запечатана моя умирающая любимая. Хосок откинулся на спинку кресла, потёр веки, задумавшись. — Ты всё вспомнил? — он с интересом снова посмотрел на Джуна. — Да, и я знаю, что мне теперь нужно делать, — решительный и томный, отточенный голос напугал Хосока. Неизвестно, что теперь пришло в голову Джуна. И Чона это очень встревожило. — И... Что же? — Мне нужно попасть в залу совета. К Леди Меркуре. Срочным образом, — леденяще проговорил Ким, отчего у Хосока невольно побежали мурашки по коже. — Ты же знаешь, что обычных магов туда не пускают, только по разрешению. — А я и не был обычным. Я уже был там, и они не посмеют мне отказать, — лицо Намджуна всё больше и больше мрачнело, — Последи за кристаллом, пожалуйста, я... Я слышу её. И она тоже нас слышит, волнуется. А я не хочу, чтобы Лан волновалась. — Хорошо, Джун, только пожалуйста, не наделай глупостей.. — О, на этот счёт не переживай. Я сделаю всё, как нужно. ... Луч солнца бился через занавески зеленоватого цвета, но девушка проснулась совсем не от него. Вскочила в холодном поту, тяжело дыша. Сейчас уже пять утра нового дня, важного для них из-за конкурса танцев. А у неё снова кошмар. Солар, конечно, читала книгу, особенно про свою героиню. Джей, парень Мэри, в произведении-то умер, и героиня сейчас подвержена сильным эмоциональным переживаниям. Вследствие чего — кошмары. Конечно, сам Тэхён, в отличие от своего героя не умер, да и переживать пока у Ён Сан поводов не было... Стоит отметить, что кошмары снились ей не только из-за книги. Они уже ей снились, просто не так часто, и не так ярко. Всё невидимой нитью связывается с прискорбным прошлым, которое мозг, ради всецелого хорошего состояния организма, пытается стереть из памяти. Но оно возвращается, снова и снова скребётся в голову с помощью снов, как бы отчаянно Солар не пыталась это забыть. Всё-таки, её тоже маг выбрал... Ён Сан сидела молча, потупив взор куда-то в пустоту, а в голове прокручивался кошмар. Да, она никогда от этого не избавится, и эти панические атаки... Они тоже её не покинут. Кошмар... Это не фантастика, это просто реальность. В кошмарах была ужасная реальность, которую Солар пережила в какой-то период своей жизни. И она постоянно видела одно и то же кино. И постоянно её начинала грызть совесть. Никто, кроме неё, не знал подробностей похищения. Да, маньяка арестовали, но что было тогда? Что было в тот день, ночь? Она никому не рассказывала, и все решили так: маньяк похитил двух девочек, запер в подвале, одну убил, а вторая успела дождаться полиции. То, что было там на самом деле, то есть, более развёрнутое действие, знала лишь Солар. И эта действительность душила её кошмарами. Как вчера, Ён Сан помнит тот день. Ту ночь... Холодный пол, до ужаса холодный, она чувствует это, потому что всё тело продрогло. Кончики пальцев онемели, а ноги затекли о сидения в одном положении. Жёсткие верёвки натирали запястья, оставляя красные следы на коже. Их руки привязали к какой-то трубе в подвале. Было темно, и было бы совсем темно, если бы не окно, маленькое окошко наверху, почти у потолка, да и то, с решёткой. Тогда девушка понимала, что просто так им не выбраться. Тряпка во рту мешала глотать и в целом раздражала лицо и вкусовые рецепторы. Маньяк куда-то отошёл, и, видимо, пока не собирался возвращаться. Непонятно, что ему надо. Психически больной человек? Что же, пока это было единственным объяснением. Солар оглядывалась на свою подругу, которая с полными ужаса глазами также сидела рядом с ней, не понимая, что делать. Ён Сан решила сделать хоть что-то. Попыталась освободить свою тонкую руку из массивных верёвок, всё вертела ей и вертела, пока, наконец, не смогла вытащить. Подруга зашевелилась, Солар тоже, ибо появилась какая-то надежда. Но, вторая рука всё также оставалась в верёвках. Сами бы они не выбрались, выход тут один, и маньяк бы точно отследил их перемещение. Неизвестно, что бы он тогда с ними сделал. Поэтому Ён Сан начала нащупывать рукой хоть что-то на холодном полу. Через несколько минут, когда рука совсем уже окоченела, она пальцами наткнулась на какой-то камень, булыжник. Взяла его. Подруга молча посмотрела на неё, а потом кивнула в сторону окна. Да, оно высоко, но докинуть можно. Вдруг, кто-то снаружи услышит треск стекла? Должно же получиться... Солар размяла запястье, и, насколько хватило пространства, отвела руку назад, замахиваясь. Кинула камень. Он попал в промежуток между прутьями железной решётки, поэтому сейчас подвал наполнился звоном стекла. Громким звоном. Ён Сан с испугом убрала руку обратно к верёвке, чтобы её не засекли за попыткой побега. Подруги услышали шаги, направляющиеся к подвалу. А пока, из проделанной бреши в окне, валил воздух с улицы, который был даже теплее, чем в подвале. Воздушные массы смешивались, поэтому девочек трепал лёгкий ветер. Вдруг дверь с шумом открылась. Подруги зажмурились от яркого света, ударившего им в глаза. В проёме различался громоздкий силуэт мужчины. С пистолетом в руке. В маске. Он медленно подошёл к ним, и также медленно присел на корточки, смотря безумными глазами то на Солар, то на её подругу. Потом повернулся и посмотрел на разбитое окно. Затем снова развернулся к девочкам. Из под маски его голос прозвучал ещё грубее и ниже, чем есть на самом деле. — Кто это сделал? В ответ молчание. Даже если бы девочки и хотели что-то сказать, то не смогли бы. Тряпки во ртах мешали это сделать. Мужчина вдруг больно толкнул Солар, попавшую под руку, в плечо. — Ответь ты! Кто это сделал? Маньяк подставил к её голове пистолет, и она почувствовала жжение во всём теле. Дикий страх обуял Солар, губы дрожали, как и руки. Мужчина невозмутимо держал дуло пистолета у её виска, даже не думая его опускать. Ён Сан не хотела умирать. Она не хотела предавать свою подругу, но она также не хотела умирать. Это был не самый самоотверженный поступок в её жизни. Головой, девушка аккуратно показа мужчине в сторону своей подруги. К слову, та и сидела ближе к окну, поэтому было правдоподобно. Ён Сан сковало жуткое и мерзкое чувство. Она не хотела предавать подругу, она просто хотела остаться живой. Маньяк посмотрел на вторую девочку. Та таращилась на него испуганно, словно знала, что сейчас её ждёт. Мужчина резко выдернул из её рта тряпку, потом начал целить курок в её сторону. — Нет! Пожалуйста, прошу, не надо, не надо!!! Нет!!! Крик оборвался кротким, громким выстрелом. Дальше — тишина. Солар замерла, но из глаз её в секунду начали литься слёзы. Она еле сдерживалась, чтобы не впасть в истерику. Маньяк забрал верёвку и тряпку, оставив труп молодой девочки лежать на холодном полу, прямо рядом с Ён Сан. Мужчина просто ушёл, снова закрыв массивную дверь. Он оставил Солар наедине. Наедине с совестью и погибшей подругой. Это была самая долгая и безумная ночь, которую ей довелось пережить. Она совсем одна в том подвале. Рядом холодный труп. Наверное, именно с этого момента началась её предрасположенность к паническим атакам. Ей просто повезло. Треск стекла с улицы услышал один прохожий, он и вызвал полицию. Дальнейшие события прошли словно мимо неё. Спасение. Разборки с полицией. Дом, волнующаяся на пределе мама. А у Солар перед глазами только холодный подвал и лежащий совсем рядом труп подруги. Она предала её. Выдала, соврала ради себя. Ради своей жизни. Это предательство, эти угрызения совести... Именно они преследуют её в кошмарах... Девушка очнулась от мыслей, когда почувствовала на обнажённой спине пальцы Тэхёна. Она глубоко вздохнула и легла обратно на подушку, накрывшись тёплым одеялом. Вспомнила, что было этой ночью, поэтому невольно покрылась румянцем. А Тэ начал водить рукой по её шее и ключицам спросонья. Эту ночь они провели вместе. Flashback... Прошло несколько дней, и до пятницы оставался один вечер. Тэхён пригласил Солар к себе домой, сказав, что его родители сейчас отсутствуют дома. Они действительно уехали, правда на дачу. Тэ они хотели взять с собой, но он отказался. Парень хотел как можно больше времени проводить с девушкой. В какой-то день он солгал. Ким сказал Ён Сан, что свадьбу с Айрин отменили. На деле же, вопрос о свадьбе пока просто отложили. Тэхён никак не мог смириться с этим, поэтому и создал для себя и Солар маленькую ложь, чтобы не портить отношения. Да, он очень переживал за их отношения. В тот вечер они долго сначала разговаривали на кухне за чаем, потом Ён Сан на всякий случай повторила связку танца, который собиралась танцевать с Лалисой. Показала Тэхёну, обрадовав его тем, что он стал первым зрителем этого шедевра. Киму было радостно смотреть на такую Ён Сан. Любящую его, по-настоящему. Он даже думать не мог о какой-то там свадьбе. У него была девушка. Прекрасная девушка. Парень ни за что бы от неё не отказался. Уже поздним вечером они сидели у Тэ в комнате: Солар зачарованно смотрела на движения карандаша в его руках и постепенно появляющийся на бумаге пейзаж, склонив голову парню на плечо; Тэхён же, хоть и был увлечён такой работой, периодически поглядывал на девушку, следя за её чертами лица, посматривая мельком на неё целиком. Потом вдруг резко отложил блокнот с карандашом, чуть развернувшись к ней. — Солар.. Может, останешься у меня? Уже поздно.. — он сам толком не понял, как его рука оказалась у неё на бедре, но девушка не противилась, просто покраснела и смущённо смотрела за парнем. — Ну... Я могу и остаться.. — неуверенно ответила она, заметив какую-то искорку дьявольской натуры в глазах Тэхёна. Она уже видела такую, когда он первый раз поцеловал её. Ким медленно подвинулся к Ён Сан, окатив губы горячим дыханием, потом поцеловал её, в то время как руки уже гуляли по её талии и спине, залазя под футболку. Он нежно повалил девушку на кровать, выключив свет люстры... Конец Flashback... — Солар, ты красивая, — сонно пробормотал Тэхён, а потом повернулся на бок в её сторону. — Спасибо.. — она всегда смущённо отвечала на такие комплименты от парня, но сейчас тоже повернулась к нему лицом. — Тебе что, кошмар снился? — Тэ заботливо отбросил прядь волос, которая падала девушке на лицо. Солар кивнула, проглотив ком в горле. Неприятная тема. — Это страшные кошмары, они связаны с тем случаем, я тебе рассказывала, — да, Солар рассказывала Тэхёну о маньяке, но она умолчала о самом главном: о том, что никто не знал, кроме неё. Девушка задумалась, выпустив вздох раздражения на саму себя, — Я... Я о кое-чём умолчала... Слишком много лжи.. Тебе же можно рассказать ещё один момент из этой истории? — Конечно, всё хорошо, рассказывай, — Тэ прищурился, — Ложь... Это ты ещё про ложь говоришь? — парень усмехнулся. — А что? Ты врёшь больше? — Ну... Я же перевёлся из одной школы в другую... Как ты думаешь, по какой причине? — он странно посмотрел на Ён Сан, и она снова поймала эту скрытую дьявольщину в его глазах. ... Вечер пятницы. Уроки давно закончились, и ученики уже успели сбегать домой и вернуться обратно. Сегодня, в эту пятницу, целых два важных события: танцевальный конкурс и день рождение Лалисы Манобан. Уж кто-кто, а Лиса сегодня точно будет сиять ярче полярной звезды. В актовом зале собирались учителя и ученики, первые были судьями. Кто-то садился на места, кто-то готовился к своему номеру за кулисами. За сценой одевались, прихорашивались и девушки, и парни, решившие показать свои танцевальные навыки. — Привет всем, надеюсь, никто не пропустит грандиозное мероприятие, то есть, вечеринку у меня в доме, — Лиса, сверкая блестящим топом на тонких лямках, чёрными шортами и серебристыми кедами, забежала за сцену. Её красиво уложенные распущенные рыжие волосы приятно ложились на оголённые плечи. В целом, девушка сияла. Она сияла, и она прекрасно это знала, как сама, так и по восхищённым взглядам одноклассников и других учеников. — Конечно, мисс Вселенная, — иронично хихикнула Дженни, но потом улыбнулась и обняла подругу, — Ты же не против, если подарок я вручу на вечеринке? — Не против, ты главное, не забудь его вручить, — Манобан расплылась в своей королевской улыбке и села на стул, оглядев подруг, — Мм... А где Джи? — Не пришла ещё, пишет, задерживается, — ответила Розэ, а потом убрала телефон в карман рюкзака, — Кстати, Динэ тоже нет, но от неё даже сообщения никакого не пришло. — Знаете, Феликса тоже нет сегодня, может, это связано? — Чимин усмехнулся, завязывая кеды покрепче. Он умел танцевать, и делал это на высоком уровне, поэтому не попробовать себя в конкурсе танцев для него было просто немыслимо. — Динэ и Феликс? Звучит интересно, — задумалась Солар, поправляя серёжки и свой наряд в целом. — Наверное, я их пару раз видела вместе, но... Ладно, всё может быть.. — Дженни хотела сказать ещё что-то, но потом заметила в дверном проёме Юнги. Мин оглядел всё пространство «за кулисами», хмыкнул, подходя к друзьям поближе. — Джен, а какой твой номер по счёту? Мне нужно знать, когда убегать за сцену со своего места. — Вроде бы пятый.. — Ким достала из кармана бумажку с расписанием номеров на вечер конкурса, чтобы в этом убедиться, — Да, пятый. Юнги кивнул и вышел из комнаты также туманно, как и вошёл. Он обещал сыграть для лиричного танца Дженни на пианино, ибо танцы были не совсем его делом. Лиса закатила глаза в след парню. — Даже не поздравил, хамлюга, — она посмеялась, — Ну ничего, у него есть шанс сделать это на вечеринке. За сцену вдруг вошёл Джин, сразу быстро пройдясь к своим вещам. Сегодня он тоже готовил какой-то номер. — Йа, красавчик, а ты что танцевать будешь? — Манобан, видимо, не хватало общения, поэтому она, болтая ногами на стуле, задала Киму такой вопрос. — Увидите, — Сокджин улыбнулся, развернувшись ко всем, — Это секрет. — Ого, интриган ты наш! — Розанна состроила удивлённое лицо, — Я боюсь, моё сердце не переживёт этот перфоманс. — Кхе-Кхе, — Чимин издал риторический кашель, который заставил всех рассмеяться. Вскоре конкурс начался. Всё выглядело, как концерт: яркие люстры, прожекторы с разными цветами, освещающие сцену, почти полный актовый зал и судья впереди в лице учителей. Пока что все уселись на места в зале, ожидая своей очереди. — Блин, — Розэ нервно стучала пальцами по клавиатуре телефона, то и дела шипя разные ругательства. — Что случилось? — Чимин, да и Тэхён, сидящий рядом, повернулся к нервной Пак, а та подняла на них голову, нахмурив брови. — Передайте Джен, чтобы попробовала написать Джису, у меня она не отвечает, — буркнула Розанна, раздражённо убрав телефон с глаз подальше, — Наш номер скоро, а она вот так вот... Тэхён постучал по спине впереди сидящей Дженни, передав ей слова Розэ. Ким взяла уже свой телефон, пыталась позвонить, но и ей Джису не ответила, о чём она через две минуты сообщила Тэ и Розэ с Чимином. — Пф... Ну ладно... О, сейчас Лиса и Солар будут танцевать, смотрим. Тэхён, только слюни не пускай, ок? — съязвила Рози, а потом хитро улыбнулась, увидев его недовольное лицо. — Вообще, это он будет слюни пускать, — проговорил шёпотом Розэ на ухо Чимин, показывая той на впереди сидящего Чонгука, который реально конкретно сосредоточился на сцене. Вроде бы, номер и должен был уже начаться, но... Но, почему-то, девушки не выходили. ... Лиса была за кулисами, уже хотела накинуть хип-хоп кофту, завершив образ, но потом вдруг заметила, что вся одежда порвана. А другой вроде бы и не было. Уже объявили их с Солар номер, а Манобан уселась на стул, уткнув лицо в ладони, еле держась, чтобы не заплакать. — Н-да, а мне было и похуже из-за тебя, — раздался голос в дверном проёме. Наён. Лалиса подняла голову и увидела ухмылку на лице у той, да и вообще, какой-то торжествующий вид. Сразу понятно, кто попортил ей вещи. Она глубоко вздохнула, печальным взором окинув бывшую подругу. — Наён... Неужели я для тебя действительно так много зла сделала? — Лиса села на стул поудобнее, медленно снимая порванную кофту с плеч, — Поверь мне, я не хотела, чтобы так вышло с Чонгуком. Я знала, что он тебе тоже нравится. И повела себя недолжным образом. Недолжным подруге образом. Мне... Мне стыдно за то, что я в ответ на твою понятную обиду начала какое-то соревнование. Мы обе хороши, и мы всегда пытались победить друг-друга, не важно в чём, просто для каждой была цель: оказаться на первом месте... — Лиса понурила голову вниз. Сейчас ей, почему-то, совсем не хотелось строить из себя стерву, каковой она и не является, — Я... Я хочу извиниться за это. Я не хочу больше с тобой соперничать. Ситуация с изменой... Она просто ослепила меня. Мне жаль, что так произошло... Этот монолог прервала Ён Сан, которая впопыхах залетела за кулисы сцены со стороны Лисы. — Почему ты... Не... Выходишь?... — пытаясь отдышаться спросила она, но потом, посмотрев на Наён, а затем бросив взгляд на порванный костюм Манобан, всё поняла сама, — Ладно... — мигом подскочила к своей большой сумке, которую ей сюда помог дотащить Тэхён, — Лиса~а, тут есть запасные вещи. Можешь их одеть, они как раз под стиль подойдут. Лалиса быстро поднялась с места и стала переодеваться. Наён же так и осталась стоять на прежнем месте. Сначала внутри неё бушевала какая-то радость, но после каждого и каждого откровенного слова Лисы, девушка чувствовала себя как-то не так. Нет, в ней больше не было желания напакостить. Всю злость и обиду как волной смыло, и она, в полном непонимании своего собственного состояния, стояла, не зная, что делать или что сказать. Тем временем Лиса уже переоделась в другую одежду, которую предложила ей Солар, и, как прежде сверкая изнутри, пошла к лестнице на сцену. Наён вдруг дёрнулась, успев схватить её за рукав. Манобан обернулась, большими глазами уставившись с вопросом на девушку, а та сначала растерялась, но потом смогла сказать то, что захотела. — Лиса... Прости меня. Лалиса, услышав эти слова, величаво и мило улыбнулась, кивнув головой, а потом забежала на сцену, где её и так уже заждались. Наён ещё пару мгновений так и стояла, не в силах понять, что сама только что сделала. Ещё она не могла понять, почему от этого действия ей стало странно легко на душе... ... Вскоре, после динамичного хип-хоп танца Лисы и Солар, последовал танец Дженни. На сцене оказалась фортепиано, за которое, к всеобщему удивлению, сел Мин Юнги. Джен также вышла на сцену. У неё был лёгкий и воздушный костюм, с облегающими фигуру частями. Лирический танец. Дженни заняла начальную позицию, легла на пол, разведя руки в стороны. Краем глаза посмотрела на профиль Юнги, сосредоточенный на нотах перед собой и настройкой инструмента. Пусть он увидит её танец, пусть он почувствует её эмоции. Зал затих. А потом начала звучать нежная мелодия фортепиано, и Дженни начала свой танец. Она вжилась в эту музыку, прочувствовав каждую ноту своей кожей, показывая каждую эмоцию на лице, даже не для зала, а для себя и... Для него. Ким чувствовала его игру, и чувствовала, с какими эмоциями он это делает. Если в жизни он не такой эмоциональный, то в музыке всё было совсем наоборот. Словно сейчас, с помощью этой красивой и грустной мелодии, он пытался сказать всё, что не мог сказать словами. И Джен почувствовала это, даже не смотря в его сторону. Она ощущала это собой, и выражала ответ через танец, через плавные движения и лёгкие прыжки по типу балетных. Прозвучала последняя нота, и Джен снова легла на сцену, в то положение, с которого начала танцевать. В зале послышались бурные аплодисменты, что вызвало улыбку у обоих. Дженни поднялась на поклон, и Юнги привстал, чуть отойдя от фортепиано. Оба поклонились под овации. Посмотрели друг на друга... Да, иногда глаза тоже говорят больше слов. Джен показалось, что это какая-то черта. С этого момента они снова станут ближе друг к другу... ... Сейчас пришло время танца, который готовил Джин. После объявления этого номера, все встрепенулись, особенно женская половина зала. Музыка заиграла... /the time of my life/ Сначала на сцене появился сам Джин, неспешно выходя к середине, а потом... А потом на сцене появилась девушка. Девушка в маске. Джин обхватил её за талию крепкой рукой, и она прогнулась в спине. Началось самое настоящее танго, ритмичное и очень красивое. Тем временем в зале начались перешёптывания. Все, почти все гадали: кем может быть эта девушка в маске. — Боже, кто это.. — даже Розэ удивилась такому повороту, — Хорошо танцует. — Да между ними так и кипит огонёк, не находите? — Солар с горящими глазами сначала повернулась ко всем с этими словами, потом уставилась обратно на сцену. Кто-то из девушек негодовал, что Сокджин нашёл себе партнёршу в танце, кто-то просто завороженно смотрел на это. Но последняя сцена повергла женскую половину в конкретный шок. Джин подтянул к себе девушку, прислонился своим лбом к её голове, с играющей на лице искренней улыбкой и такими же очаровательными глазами. Никто не знал, кто эта девушка, но все определённо понимали, как ей повезло оказаться сейчас рядом с ним таким образом. Она вдруг отбежала, а потом, под музыку, с разбегу прыгнула к Джину, сделав поддержку. Это окончательно повергло зал в гром аплодисментов... Затемнение. Лиса побежала за сцену, так как скоро должен был быть их номер с девочками. Подсознательно ей, конечно, было интересно: что же представляет из себя та таинственная особа. За Манобан за сцену пошла Розэ, потом Дженни. В этом танце с ними должна была быть ещё и Динэ, но... Но сегодня её не было на вечере. Как и в школе в целом. Зайдя за кулисы, Лиса увидела там мирно сидящую на стуле прихорашивающуюся Джису. — О, Джи, привет! Ты чего на звонки не отвечаешь? — Лалиса подлетела к той с этим вопросом, одновременно осматривая всё помещение за сценой, надеясь поймать глазами девушку в маске, — Слушай, а когда ты пришла, здесь никого не было? — Была какая-то девушка вроде, ну, так, проскользнула, — буркнула Джи в ответ, — И простите, на звонки не отвечала, ибо телефон разрядился, — Ким пожала плечами. За сцену вскоре зашёл и герой дня — Сокджин. — Джин! — чуть ли не в унисон крикнули девушки, подлетев к парню с вопросами. Джису осталась сидеть на месте, но на её лице проскользнула кроткая довольная улыбка. — Кто? Кто эта девушка? — спросила Дженни. — Просто моя знакомая, — со смехом проговорил парень, пытаясь отцепить от себя всех, — Серьёзно. — Ну конечно, а как я теперь жить буду, ты не подумал, да? — Лиса насупилась, толкнув того в бок, — Вообще уже, изменщик. — Простите? — эта фраза от Манобан рассмешила Кима в конец, да и всех остальных тоже. — Да уж, такого никто не ожидал... — Розэ потёрла затылок рукой, — Ну ладно... Девочки, подъём. Наш выход. ... Двери в зал, мраморные, как и всё, что находится за ними. Повсюду подсвечники, элитная стража, картины в коридоре, магические сферы, да и просто величественная атмосфера, будто оказался в каком-то средневековом замке... Намджун был готов зайти в зал совета магов... Продолжение следует...