***
— Рафталия-сан… Вы ведь всё так же имеете статус рабыни Наофуми-сана? Девушка улыбнулась, по-доброму. — Да. — Но… он же предлагал вас освободить. Кавасуми искренне не понимал отказа енотообразной от предлагаемой свободы. — Потому что это знак моей преданности.***
Так Ицуки и не понимал, пока его сама дочь обедневшего аристократа не попросила сделать себя рабыней. Герой Лука посмотрел на девушку. Знала ли она об истории Рафталии и воспользовалась этим или же это чистая случайность? Но даже если и знала, мало кто решится отдавать себя в рабство. Неизвестно, насколько человек может измениться, получив власть над другим. Но эта мямля решилась, доверяя ему? Это всё… странно, но приятно. Тьма что-то пискнула, с помехами, и пропала во вспышке внутреннего света. «Анна?» Почему-то этот дух крайне дружелюбен с ним, что странно и как-то непривычно для него. После того мерзкого предательства людей, которым он верил. Верить вновь сложно. Но… взгляд скользнул по Лисии, та неуверенно подняла на него зелёные глаза. Они были наполнены неуверенностью и… верой в него. Её глаза смотрят лишь на него. «Но с людьми, что добры и честны с тобой, всегда хорошо. С ними можно вернуться из тьмы». Именно это и произошло с Наофуми. Вера и преданность Рафталии не дали Иватани утонуть в пучине отчаянья. А ведь его оболгали и бросили на произвол судьбы. Выставили козлом отпущения. В такой ситуации, когда каждый готов ударить в спину… легко озлобиться, возненавидеть мир. Но лучик надежды в состоянии дать понять, что тебе верят. — Ты правда веришь в меня? Лисия-сан? Девушка вздрогнула, сжала кулачки на груди. Она ещё не носит метку раба, всё же им тогда некогда было наносить печать. — Д-да… Дом Айвиред крайне беден, из-за чего многие не гнушаются разорвать, но вы спасли меня и родителей от горя. И вы для меня стали лучом света… Н-нет! Вы стали моим солнцем! Её лицо покраснело, она стала заикаться и запинаться, мялась, но говорила честно… «Надеюсь. Я поверю тебе». Печать Кавасуми всё же поставит ей, однако не посмеет обидеть её чем-то. Эта печать будет показателем, точно ли честна девушка, и, если так… он никогда не воспользуется печатью во вред. «Я обещаю». Ему стоило отбросить боль предательства и попытаться перешагнуть робость. Благодаря духу света большая часть робости пропала, но от остатка ему предстоит избавиться самому.***
Облокотившись о дерево паруса, Фари медленно скатился вниз. Всё, ему плохо, его укачало, и Терезия, как только заметила его ухудшившееся состояние, помчалась за Бактером. «Как хорошо, когда у тебя есть понимающие товарищи». Он вымученно улыбнулся. И хорошо, когда девушка, что нравится тебе, такая заботливая. Пусть бьёт, но… потом же сама и лечит. В животе свернулся комок, а на языке ощутился противный привкус желудочного сока. У дальнего борта корабля стояли Рен-сама и Морико… Причём Амаки опёрся руками о борт и склонился, а девушка рядом с ним фыркнула. «Неужели и Рену-саме плохо?» — У-у, буэ… Мимо него прошла троица вожаков филориалов, они о чём-то своём переговаривались. Но Фари не слушал, ему уже было всё равно на всё, лишь бы мерзкая качка прекратилась… — Так что, начнём, Фи-чан? — обратилась Хиёко к старшей из их троицы. — Ум-м… Ну, рыбку я люблю… — задумчиво произнесла Фиро, а слюнки уже потекли по подбородку. — У-у, и Ко! И Ко хочет рыбу! — подскочил мальчик, размахивая крыльями. Фиро мимолётно посмотрела на Морико. Эта тётка ей не особо нравилась из-за… всеядности. А в том, что эта особа могла сожрать её с большой голодухи… да что там, она сама ей об этом говорила. Запасной план, на всякий случай. Аж мурашки по спине пробежали. «Для Мори-ико нужно много еды», — мелькнула мысль в головке старшей из вожаков филориалов. Всё же на корабле не так много съестного, в этом они с Хи-чан и Ко убедились. Они только что из столовой, где съели всё, что было, и не то что не наелись, даже просто не насытились. — Угу, жареная рыбка хозяина-самы очень вку-усная-а! — воодушевилась светловолосая девочка, крылышки за спиной взмахнули. — Ура! — подпрыгнул Ко и превратился в филориала с жёлтым оперением, концы перьев были светлей основного цвета. Хохолок — признак наследия Фитории — единственное изменение во внешнем облике монстра, в принципе, как и у Фиро с Хиёко. — Только мы должны держаться вместе! — тут же произнесла Фиро. Так как она старшая, вся ответственность за них ложится на неё. — Угх… Ты уверена, Фи-чан? — наклонила голову набок Хиёко. — Ум-м… Не-а, но всё равно. — Ладно, — кивнула чёрный ангелочек и превратилась в филориала. Следом за ней — Фиро, и они все втроём прыгнули за борт, напугав парочку матросов.***
На столе лежали различные ювелирные инструменты, металлы и драгоценные камни. Ларк старательно работал с кусочком меди, оплавляя огнём свечи, придавая ему форму кольца. Рядом с ним лежал маленький огранённый сапфир в виде ромба. Напротив Героя другого мира сидел Наофуми, работая со спецзаказом Терис, изредка поглядывая на мужчину напротив себя, а точнее, на его действия, и… У Ларкберга медленно идёт процесс обучения. Он с трудом понял механику работы с металлом, насколько это тонкая работа, но, тем не менее, ошибок была масса. Браслеты — самое простое, и Иватани говорил об этом не один раз, но… Этому умнику приспичило начать с кольца, как итог — Ларк сидит уже весь день и переделывает саму форму меди. Наофуми мимолётно посмотрел на Рафталию: она сидела на своей кровати и читала учебник по магии; к счастью, девушка училась быстро, а благодаря взбучке от Морико, учениям Бактера, Терезии, подруга в обучении магии росла ещё быстрее, чему, собственно, он радовался. Губ коснулась лёгкая улыбка. Было приятно видеть, что она столь трудолюбива. «На неё просто приятно смотреть». Напротив последовал «бзынь», а следом вопль Ларка. — А-а-а! Горячо! Горячо! Иватани со скептицизмом посмотрел на мужчину, тот махал обожжённой рукой. Он старше него, имеет больше опыта в некоторых сферах, но при этом ведёт себя, как ребёнок. А когда при нём Терис упомянула, что заказала Наофуми, то Ларк взорвался и прицепился к Иватани с обучением. — Паренёк, как ты так мастерски делаешь вещи? У тебя так здорово получается! — У-ух… Я уже рассказывал, что научил меня один ювелир. — Да, но… у тебя как-то потрясающе получается… — с кислой миной произнёс Ларк и мимолётно посмотрел на Рафталию; девушка, посмотрев на них, вернулась к книге. Он посмотрел на Наофуми, тот… от его вскрика не прекратил работу. — Ты… хочешь увести у меня Терис? Рука Иватани дёрнулась, оставив на серебре небольшую царапину. Герой Щита поднял на коллегу из другого мира злобный взгляд. — Ты опять? — Но Терис как узнала, что украшение Фиро ты сделал, и ещё Терезии… прилипла к тебе! — с возмущением произнёс Ларк. Бровь Наофуми дёрнулась. Это уже не первое возмущение. «Тц, этот тип… он же сам знает, как реагирует его любимая девушка, так какого хера он не начал учиться ювелирному делу у себя?!» — Наофуми долго удерживал себя от колкости. Невзирая на странное поведение, всё же он симпатизировал Ларку. Тот был толковым и понимающим, но… в плане Терис — потерянным. — Вы ведь с ней давно знакомы? Последовал кивок. — Так почему не начал обучаться ювелирному делу, когда понял, что она тебе нравится? Краем глаза Наофуми заметил, что левое ухо Рафталии дёрнулось. «Подслушивает, что ли?» — Ну… Как-то талантливых ювелиров не попадалось, и… — И ты филонил? Так какие предъявления ко мне? Однако всё же я повторюсь — мне твоя Терис даром не сдалась! — Не филонил! — возмутился Ларк, на его щеках выступил румянец. — Я занимался серьёзными государственными делами! — Мне всё равно. — Наофуми!