Cherry Cola lime & yayo

      Они выехали ближе к обеду, и Тони надеялся к утру следующего дня приехать на место — это с учетом только одной остановки. Он не знал, не придется ли делать где-то дополнительные. Но, учитывая, что он не видел на карте никаких интересных мест, то думал, что должно обойтись.       Питер снова включил музыку, открыл полностью свое окно, хотя то и не хотело поддаваться. Машина вообще была не самой новой и не лучшего качества, а ещё явно побитой жизнью, но Тони было не до разбирательств. В конце концов, на месте он сможет поменять машину. Может даже не на краденную.       Питер иногда комментировал то, что видел, постоянно ерзал, периодически едва не вылазил из окна наполовину, так, что Тони приходилось тянуть его за шлевку на шортах, чтобы тот сел на место.       Он всё косился на Питера и не понимал его поведения. Абсолютно точно. Он был уверен, что в его возрасте люди ведут себя совсем немного по-другому. Нет? На самом деле он не знал. Но он был уверен, чем дальше шло время, тем больше дети пытались быть более «взрослыми». Это ещё с учетом того, что Питер всеми силами ратовал за то, что он взрослый.       Тони смотрел на него и не понимал, почему тогда он ведет себя не как взрослый.       Поэтому он сделал вывод о том, что тот просто понятия не имел, как надо себя вести. Возможно, он жил в месте, где взять пример было невозможно или проблематично. Или окружающие модели поведения были точно такими же. Тони запутался. Он предпочел не думать. Когда-нибудь Питер расскажет ему сам.       Ближе к вечеру Тони сделал остановку у заправки. На самом деле у него просто уже руки чесались вынюхать или закинуть что-нибудь. Он мог закинуть в себя амфетамин в виде таблеток, просто сказать Питеру, что это таблетки для сердца или что-то вроде, но отходняк после мета был слишком яркий, он не был готов так рисковать. Кокаин был лояльнее всего.       Лояльный наркотик. Боже, даже звучит смешно.       — Тебе что-нибудь надо?       Питер повернулся к нему, надувая очередной пузырь.       — В туалет хочу.       Тони поджал губы, а потом медленно кивнул. Питер, вскинув бровь, наблюдал за тем, как тот полез куда-то в бардачок, нарыв там несколько купюр, всунув в руку Питеру.       — Там магазин, посмотри, может, будут очки или ты ещё что-то захочешь. Если не хватит денег — потом скажешь мне.       Питер надул еще один пузырь и улыбнулся, кивнув, а потом открыл дверь и выпрыгнул на дорогу, оглядываясь в поисках туалета. Тони посмотрел, как тот скрылся за углом и быстро нашел нужный ему пакет, засунув в карман. Потом достал карту, снова сверяясь. Кивнув сам себе, он вышел из машины, встретившись на выходе с Питером. Тот ему улыбнулся и едва не побежал, настолько быстрым был его шаг, к магазину.       Тони не любил общественные туалеты. Ненавидел даже. Но у него не было выбора. В мотеле он наделся, что не захочет и вообще просто не будет. Доедет до нужного места, а там... может… Тони выдохнул. На наркотики строить планы без определенной периодичности было бесполезно.       Он вытер обратную сторону своего телефона о рубашку, потому что чище он тут уже все равно ничего не найдет.       Без всякой дрожи в руках и неуверенности он высыпал совсем немного и кредиткой сделал тонкую линию. Прислушался к посторонним звукам, кивнул головой и, закрыв одну ноздрю, глубоко вдохнул, а потом выдохнул ртом и вскинул брови.       Некоторое время он провел в туалете, вымыв руки и начавшую капать кровь с носа. Подождал, пока кровотечение полностью остановится, и вышел.       На улице он огляделся в поисках этого несчастья с каким-то неестественно яркими глазами, обошел бензоколонки, все оглядываясь и, наконец, напоролся взглядом на Питера. Точнее, тот сам напоролся, едва не выскочив из-за угла.       Тони едва не рассмеялся, заметив, что тот купил аж две пары очков, одни из которых нацепил на глаза, а другие — на макушку.       — Смотрю, ты не определился, что тебе нравится больше: Лолита или Леон, — Тони вскинул бровь, чуть дернув душку черных круглых очков, которые были надеты на глазах, чуть сдвигая их, чтобы увидеть его глаза. Такие глаза нельзя было прятать, но Питер это делал.       — Лолита? — Питер вскинул брови, активно работая челюстями, пережевывая эту гребаную жвачку, от запаха которой Тони уже тошнило, и смотря из-под очков.       — В версии 1962 года были похожие очки-сердечки.       — Я не видел никакую версию. Они мне просто понравились, — он резко дернул головой, и очки-сердечки свалились с макушки, стукнувшись о черные круглые очки.       — Они немного… — Тони нахмурился. Он думал, что это типа девчачьи очки или что-то вроде того. — Не по… фасону тебе?       — Мне они понравились, так что почему нет? Я ведь сейчас могу делать то, что мне нравится.       — Можешь, — кивнул Тони и все-таки убрал руку, заметив, что он слишком долго теребил несчастную дужку. — Что-то ещё купил?       Питер усмехнулся и поднял обе руке вверх, чуть встряхнув в них пластмассовые розовые баночки с жвачкой. Тони закатил глаза.       — Ещё я хотел колу, но у меня не осталось денег.       — Питер, деньгами надо учиться пользоваться, а не… покупать все, что видишь, розового цвета. И почему колу? Ты не хочешь воду?       — Хочу, но она есть у тебя.       — Да, у меня, а не у…       — Но ты ведь поделишься, да? Родители должны делиться, — Питер широко улыбнулся, резко подавшись вперед, уперевшись подбородком в грудную клетку и чуть приподнимая очки, чтобы посмотреть в глаза. Тони устало выдохнул.       — Я уже жалею об этом, — Тони покачал головой и ловко сдернул с него очки-сердечки, нацепив их в шутку на себя.       — Эй, отдай, это моё!       — А дети не должны делиться? — с усмешкой спросил Тони, чуть вздергивая голову кверху, когда Питер потянулся к очкам, пытаясь их выдернуть. — Пойдем, купим тебе колы.       Тони пошел вперед, не снимая очков. Питер мельтешил около него, все пытаясь стащить их, но из-за разницы в росте даже его вечные прыжки вокруг него не спасли положение, в итоге он чуть не грохнулся, но Тони схватил его за ворот майки.       — Колу-лайм, вишневую колу и два литра чистой воды без газов. И пачку сигарет. Лаки-Страйк.       Тони достал бумажник, параллельно вертя головой подальше от рук Питер, которыми он все-таки дотягивался до очков. Тони увидел себя краем глаза в зеркале, висящем чуть поодаль в магазинчике, и усмехнулся. Выглядел он крайне комично с учетом того, что очки были ему немногом маловаты, и те едва не съезжали на лоб, норовя слезть с него.       Продавец усмехнулся, наблюдая за этим шоу. В конце концов, когда Питер просто нагло встал ему на обувь, Тони пришлось сдаться. Он сдернул с него очки, спрыгнув с потоптанных оксфордов, цену которых ему бы лучше и не знать, и сложил руки на груди, сжимая очки в ладони, нахмурившийся.       — Ещё что-то хочешь? — спросил Тони.       — Чтобы ты перестал быть вредным стариком.       — Это я-то старик? — Тони вздернул бровь. Питер кивнул, глядя из-под очков. Тони, не выдержав, снова заулыбался.       Когда Тони расплатился за продукты, Питер каким-то образом умудрился вместить в свои руки колу и быстрым шагом направился к машине. Тони посмотрел ему в след и улыбнулся. Это действительно было ему нужно. Хоть кто-то рядом.       Тони начинал верить в судьбу.       Демонстрируя свою обиду, Питер уселся на заднее сиденье, и Тони понадеялся, что тот не полезет за них в поисках чего интересного. Все же Тони не хотел, чтобы он знал о нем такие факты. Лишние свидетели никому не нужны. А тем более несовершеннолетние, наглые, себе на уме свидетели.       Питер, однако, вел себя довольно спокойно. Открыл окно и там, разумеется, не закрыв окно на переднем сиденье, и лег во все сиденье, закинув ноги на раму открытого окна. Хоть тот явно скучал, он активно не заводил с Тони диалог. Хотя это не было диалогом. Как правило, Питер что-то говорил, а Тони не успевал рта открывать. В любом случае, он был забавным.       К одиннадцати ночи Питер задремал, а Тони как раз подъехал к казино. Он искренне считал, что если с наркотиков когда-нибудь и сможет слезть, то от любви к азарту не избавится никогда. Он посмотрел через плечо на сопящего Питера, который даже убрал ноги с окна.       Тяжело выдохнув, ему пришлось его растолкать. Питер, с трудом открыв глаза, проморгался и потер их. Перевернулся на спину и кое-как потянулся в тесном салоне.       Тони сказал:       — Мне надо отойти кое-куда, а ты сиди здесь, ладно?       — Мог бы и не будить, — махнул рукой Питер и перевернулся на другой бок, подложив руку под голову. Тони подумал о том, что не мешало бы прикупить одеяло и подушку. Потому что сам Тони привык дремать на водительском сиденье час или два, а Питер, видимо, отдавался этому процессу полностью.       Хмыкнув, он закрыл окно и вышел из машины, аккуратно достав из-под второго сиденья ещё один бумажник. Откровенно говоря, Тони уже даже не пересчитывал свои деньги и не проверял счета. Не было нужды. Он живет так уже больше десяти лет, на самом деле, нужды уже не было ни в чем. Кроме, как оказалось, общения.       Он ни разу не был в этом казино. Впрочем, едва ли было хоть одно казино, где он появлялся хотя бы два или больше раз. Тони, за последний год, такого не припомнит.       Тони умел быть располагающим к себе и харизматичным. В какой-то мере эта была его работа. Харизма особо не нужна, если ты занимаешься гребаными наркотиками, но Тони, помимо прочего, занимался посредничеством, и ему было важно располагать к себе людей. Делать так, чтобы они ему верили.       А ещё Тони просто был неплохо одет.       Питер, может, и не мог сосчитать цену брюк, рубашки и обуви, но другие могли.       — Хороший выбор, — сидящий по правую руку мужчина кивнул в сторону наручных часов. Тони с трудом оторвался от своих карт.       — Спасибо.       — Зарабатываете на подобном?       — Нет, у меня свой бизнес, — Тони бегло осмотрел всех за столом и сказал: — райз. До двух тысяч.       — Поднимаю до трех. По вам видно, — резко обратился он снова к Тони. Он вскинул бровь, посмотрев краем глаза на него. — Ну, мужчины в хороших костюмах и с залитыми лаком волосами. Это всегда одинаково. Я не осуждаю. Это отлично, что вы умеете зарабатывать такие деньги. Знаете, — он прервался, когда крупье вскрыл ещё одну карту. Тони снова окинул всех беглым взглядом. Он умел читать эмоции. Даже по гребаному зрачку. Вообще, зрачок самая верная нить к чувствам и мыслям. Зрачки Тони ненормально расширены из-за наркотиков. Возможно, если кто-то и обращает на это внимание, то думают, что у него хорошие карты. У Тони они и вправду хорошие. — Так вот, знаете, не важны средство и способ. Главное итог.       — Согласен.       Тони улыбнулся, вскрывая карты. Сегодня он уйдет с небольшим пополнением в кошельке.       Мужчина повел плечом и медленно кивнул.       — Главное итог, — повторил Тони и посмотрел на время. Он провел здесь больше двух часов. В любом случае, Питер, скорее всего, все еще спал, так что можно ещё одну партию. Тем более, он сам совсем не хочет спать.       В конце концов, это все затянулось аж до часу ночи, но главное, что не началась драка. Такое было пару раз, и Тони не то чтобы этого боялся — не с его комплекцией и многолетним опытом — но это было неприятно. Кроме того, не хотелось возвращаться к Питеру с фингалом под глазом.       Он закинул деньги в багажник, несмотря на то, что последнюю партию он проиграл, там не было больших ставок, так что он все равно был в плюсе.       Открыв дверь, он глянул внутрь салона. Питера там не было. Он вскинул брови и осмотрелся. Оперся локтем о крышу машины и снова посмотрел по сторонам, проведя рукой по волосам.       Вот блять. Что за несносный ребенок.       Он захлопнул дверь, понятия не имея, где его искать. Потом опять резко открыл и еще раз осмотрел салон. Под сиденьем валялась пустая примятая жестяная банка из-под кока колы. На переднем сиденье лежали очки-сердечки. Тони открыл бардачок. Оставшейся там мелочи не было. Тони резко выпрямился, снова захлопнув дверь и нервно огляделся.       — Что-то потеряли? — тот самый мужчина, говоривший с ним, звякнул своими ключами, подходя к машине, которая, как бы иронично это не было, была многим лучше машины Тони. Вообще-то, реальная машина Тони была бы примерно на одном с ним уровне, но дареному (краденому) коню в зубы не смотрят. И вообще-то, черт возьми, Тони вообще было не до машины.       — Да, ребенка. Я потерял своего ребенка, — быстро протараторил Тони, все ещё оглядываясь по сторонам, нервно приглаживая волосы, которые в итоге просто растрепал. Он повторил себе, что не должен был волноваться, потому что это гребаный беглец. Он не его ребенок. Он знает его сутки. Он не должен был… он волновался. Блять.       Внезапно мужчина выпрямился и нахмурился, потер подбородок.       — Девочка? — настороженно спросил он.       — Пацан. Мелкий и тощий. Светло-русый.       — В мать?       — Ага, — кивнул он, все ещё оглядываясь, будто бы Питер мог быть за чей-то машиной.       — Посмотрите местные бары. Тут не спрашивают паспортов, так что, знаете, соблазн слишком велик. А ещё местная шпана легко раскручивает неплохо одетых подростков на оплату им выпивки.       — О, мой одет был так, будто сбежал из приюта.       — Да ну?       — Он пачкается быстрее, чем я успеваю моргать. Это ребенок!       — Не нервничайте. Посмотрите бары, — повторил свой совет мужчина, снял сигнализацию с машины и сел на место водителя. Тони ещё раз огляделся и вынужденно поплелся вперед. Будто у него был выбор. На самом деле, он не хотел никуда уходить, оставляя машину без сигнализации с деньгами и наркотиками, но в этот момент будто все мысли и логика отключились, оставляя место только тупому волнению и нервам.       На самом деле, Тони боялся, что его могли убить или что-то такое. Сбежал — черт с ним, это его выбор, но если с ним что-то случилось только из-за того, что у Тони не было возможности поставить машину на сигнализацию, он себе не простит.       Рядом не было много баров, всего две штуки, но в первом его не было, во втором видели «худощавого русого парня в чей-то компании, но они ушли двадцать минут назад или больше». Тони хотел кричать от безнадеги.       Он прошел ещё какое-то расстояние, все оглядывался и спрашивал у мимопроходящих людей. Все качали головой, кто-то — сочувственно, смотря с пониманием. Тони выглядел как взволнованный отец, потерявший ребенка и многие ему верили. Меж делом Тони подумал, что он был бы весьма хорошим педофилом. Ну, если в их сторону вообще можно было применять слово «хорошо».       Наконец, где-то раздался что-то отдали напоминающее его голос. Тони, не думая ни о чем, даже о возможности того, что ему показалось, рванул туда. И нашел.       Питер сидел с двумя парнями, которые выглядели старше его на несколько лет, и курил. Они сидели на ступеньках кого-то уже закрытого магазина, под неоновым светом невыключенной вывески.       Тони смотрел на это с полминуты или больше. Он не знал, что ему нужно делать: подойти и схватить за шкирки или поехать без него. В конце концов, он всё еще уважал любой выбор. На Питере по-прежнему были темные очки, несмотря на то, что на улице была ночь. Со стороны он выглядел абсолютно не таким, каким его видел возле себя Тони. Слишком резкий и развязанный, он держал приличную дистанцию, говорил до того громко, что Тони его слышал даже с такого расстояния. Наверное, это из-за алкоголя или что-то вроде того.       Тони облокотился о фонарь плечом, все ещё пялясь прямо в его сторону.       Наконец, Питер встал, отряхнув шорты (на самом деле Тони не знал, как их назвать, они были чуть выше колена, так что вряд ли это было шортами в прямом смысле, но в такую погоду носить штаны будут только подобные Тони люди. Ну, а ещё по возрасту уже не прилично ходить в гребаных шортах или как это называется).       Он посмотрел через плечо и вскинул бровь. И Тони сделал шаг вперед. Питер бросил сигарету, притоптав ногой и, что-то сказав другим парням, быстро рванул к Тони.       — О, ты быстро!       — Бля, Питер, от тебя несет ужасно даже с такого расстояния, — Тони помахал рукой перед своим лицом.       — Мне продали, значит, мне можно, — пьяно улыбнулся Питер.       — Ты с ума сошел? — прошипел Тони, тряхнув его за плечо, а после плотно взяв за предплечье, таща в сторону машины. — А если бы тут полиция гоняла?       — Тут никогда не бывает полиции, — шикнул в ответ Питер, пытаясь выдернуть руку из чужой хватки.       — Ага, блять, ты же тут живешь, ты же знаешь, бывает тут она или нет, — Тони тащил за собой не думая. Черт возьми, он оббегал тут всех и вся, узнал каждого прохожего в лицо, потому что ему всем приходилось описывать это недоумение в очках из фильма Леон. — Ты хоть понимаешь, что я тебя искал?       — Не искал бы и поехал без меня!       Питер пьяно пошатнулся и едва не грохнулся, разбив себе нос или лоб, но Тони удержал его за руку. До машины с этого места была недалеко. Тони забегал куда дальше в поиска этого треклятого бара.       — Сейчас возьму и поеду.       — Вот и едь! И отпусти, мне больно! — Питер ещё раз врезал своей рукой, не такой уж и легкой, как могло показаться, по запястью Тони, и тот все-таки разжал руку. Только сейчас он заметил, что слишком сильно сжимал его руку. Сейчас там было покраснение. Тони уставился на него, понятия не имея, останется ли синяк, а потом на Питера.       — Хорошо, — кивнул Тони, засунул руки в карманы и пошел к своей машине.       На самом деле, он был уверен, что Питер увяжется за ним или что-то вроде того, но он стоял на месте.       Даже когда Тони подошел к своей двери, Питер все ещё стоял там, в расстоянии от него, съежившись, потому что уже поздно и холод ощущался, худой и длинный. Тони моргнул, смотря на него. Наконец, Питер сдвинулся с места. Но не в его направлении. В другом.       Тони устало выдохнул, закатил глаза и потер переносицу. Круто. Пьяный проблемный подросток. Лучше бы завел собаку и учил её проситься в туалет во время дороги.       Тони все ещё не был уверен в своем решении поехать дальше с ним, а не оставить одного, а потом глянул через окно на валяющиеся очки и выдохнул, окликнув его.       Питер не отреагировал.       Тони пришлось опять пойти за ним, едва не бегом.       Питер глянул на него через плечо и сам ускорил шаг. В итоге они пробежали так несколько сотен метров, но Тони все-таки словил его за плечо, развернув к себе.       — Всё, поиграли и ладно, поехали.       — Да пошел ты, — Питер врезал коленом куда-то в область бедра и локтем под дых. Тони поморщился, но ничего не сказал. Продолжал удерживать, хотя Питер и продолжал уворачиваться. Тони готов был это терпеть, но, когда на них стали оборачиваться редкие люди, Тони пришлось сказать.       — Послушай, либо ты идешь со мной и мы едем дальше, либо ты действительно остаешься здесь. Я даю тебе выбор.       Питер затих и глянул на него исподлобья. Призадумался на секунду или две, а потом повел плечом, сбрасывая с него руку Тони, и пошел вперед, к машине. Тони выдохнул, потер лицо ладонями и пошел за ним. Пьяные подростки слишком большая проблема даже для него. А он думал, что уже умел справляться буквально со всем, но тут вышла наладка.       Тони посмотрел в его спину и на пьяную походку, и все ещё пытался понять, почему он не дал ему уйти, и почему сам не уехал.       Тони второй раз за сутки поверил в судьбу.       Питер сел на переднее сиденье, снова открыл окно и очевидно отвернулся. Долгое время они ехали молча. Тони ничего не спрашивал, а Питер бы вряд ли решил на что-то ответить. От него несло сигаретами и алкоголем.       В какой-то момент Тони стало неловко, хоть он и не понял, почему. Он-то точно ни в чем не виноват, это Питер решил, что сбежать может быть хорошей идеей. Это он из-за него волновался. Черт, он же действительно волновался о пацане, которого толком не знает.       Они ехали по пустынной дороге с фонарями и редко проезжающими машинами, больше не было ничего. Питер видимо скучал, но заснуть у того не получалось, хоть он и пытался.       Тони сказал:       — Не знал, что ты пьешь. Так, напомни, откуда ты бежал? Я о тебе ничего не знаю, — Тони просто пытался завести диалог, он не хотел, чтобы они просто, блять, ехали молча всю дорогу из-за максимально тупой ситуации и подростковой упертости этого несчастья с такими острыми коленками, что его трогать было страшно. Не то чтобы Тони в принципе собирался его трогать, а уже тем более его колени, но все же.       — Я о тебе тоже ничего не знаю, — сухо кинул Питер, все ещё пялясь в окно, хотя вряд ли там могло быть что-то интересное для него. Он был обижен. На что? Тони знать не знал, он же ничего не сделал!       — Я сказал хотя бы, кто я.       — Ага, очень понятливо сказал. Я куда-то езжу и что-то делаю. Ага. Круто.       Тони тяжело выдохнул, заметив краем глаза знак о скорой остановке с мотелем, кафетерием и заправкой. Он спросил:       — Ты обиделся?       — Нет.       Он обиделся.       Тони устало потер переносицу. Ещё несколько километров они ехали молча, без попыток Тони завести диалог, потом он замедлился и завернул на заправку. Молча вышел, заправил машину и оплатил бензин.       Потом подошел к окну Питера и, наклонившись, спросил:       — Кофе будешь?       Питер резко повернулся к нему, нахмурившийся, поджав губы. А потом медленно кивнул.       — Что-нибудь ещё? Пончики, сандвичи, чипсы?       Питер отрицательно покачал головой.       Тони кивнул сам себе и прошел до небольшой закусочной, с удивлением для себя обнаружив, что проголодался. На всякий случай он взял два сандвича, потому что он не был уверен, что Питер точно не захочет. Он был вредным и черт знает, с какими мотивами он ему отвечал. Это ребенок. Он сложный. Тони опять запутался.       Машина стояла недалеко от мотеля, и в салоне был приятный розовый отсвет от неоновый вывески. Питер снова напялил на себя очки. На этот раз те сердечки.       Тони тяжело выдохнул и с трудом открыл дверь, потому что надеяться на помощь от Питера было бесполезно. Едва не расплескав кофе, он сел в салон и протянул Питеру стаканчик с капучино. На самом деле, в таких местах нет смысла выбирать кофе. Отличается только американо. Потому что в нем нет молока.       Тони положил пакет с сандвичами на бардачок и чуть откинул кресло, попытавшись расслабиться. Спать почти не хотелось, хотя ему казалось, что рано или поздно захочется, но он свято наделся, что обойдется и он успеет доехать, все сделать и лечь спать.       Опомнившись, он проверил бардачок. Денег, выигранных в покер, там не было.       — Блять, — выругнулся он, шлепнув дверкой бардачка так, что та едва не отвалилась. Питер вскинул брови, но Тони только махнул рукой. Чудесно, этот мужик у него ещё и украл деньги. И все только потому, что Тони пришлось искать этого несносного мальчишку. Тони злился, но старался не подавать вида.       Он пялился перед собой, даже забыв кофе. Пять тысяч коту под хвост! И он же ещё в минус, выходит, ушел из-за Питера. И не скажешь же ему. На самом деле, он, конечно, мог ему это высказать и обвинить, но он не видел в этом смысла. Питер мог просто психануть и снова убежать. Он все ещё был немного пьяным и плохо соображающим, и из-за этого раздраженным. А Тони решил, что не хотел, чтобы тот убегал от него. Не сейчас.       Внезапно, Питер, будто ощутив раздражение Тони, сказал:       — Извини.       Тони удивленно вскинул брови, повернувшись к нему, но его глаз он увидеть не смог. Тони думалось, что только по этой причине он и не снимал очки. Чтобы никто не видел его глаз. То, что он чувствовал. Тони снова ощутил жалость.       — Я сбежал из приюта, если быть честным. Моего отца убила моя мать. В приюте было отстойно. Теперь твоя очередь.       Он сказал это резко, не дав Тони спросить что-нибудь по поводу этого, узнать подробности. Питер не хотел об этом говорить, а Тони уважал его выбор.       — Я, ну… — он замельтешил, потому что он не знал, что он должен был ему рассказать. Казалось, рассказывать было нечего. — Что ты хочешь услышать? — он подумал, что это будет лучшим решением.       Питер резко повернул голову к нему, поджав губы. Он сказал:       — У тебя есть семья?       — Нет. Нет семьи. Не уверен, что была. Я не помню этого.       Тони видел его лицо краем глаза и ему показалось, что Питеру даже не нужен был взгляд, чтобы показать свои эмоции. Сейчас ему хватило только бровей и рта, чтобы Тони понял, что он сожалел. Он понимал. Питер был ребенком, но ребенком, на самом деле, слишком много знающим.       — Ты тоже жил в приюте? — спросил Питер, чуть поерзав, оперевшись лопатками о стекло. Одной ногой он оперся рядом с ручником, а другую просто закинул на колени к Тони. Тони даже не обратил на это внимание, только как-то краем сознания позволил себе расслабиться. Потому что если Питер начинал тактильно проявлять к нему свой интерес, значит, у него хорошее настроение.       — Ага, религиозном. Это было грустно. Знаешь, лично мне Иисус ничего не сделал, но я его уже ненавижу. Потому, что ну, это было ужасно, — он усмехнулся, отпив кофе, посмотрев сначала на дорогу перед собой, а потом глянул краем глаза на Питера. Он осторожно подался рукой вперед и Питер позволил ему снять с него эти очки. Тони улыбнулся, убрав отросшие длинные пряди с его лба. Питер снова был похож на ребенка, а не на побитого-перебитого человека. — Потом меня перевели в другой приют. Я не сбегал. Дождался совершеннолетия, потом колледж. Я юрист, если что. Но работаю, как видишь, не по специальности.       — Юрист хуже дьявола, — криво усмехнулся Питер, чуть отвернувшись.       — Ну, знаешь, я вижу тут только одного демоненка, и он сейчас очень агрессивно нарушает зону чужого личного пространства.       Питер кивнул головой вниз, и Тони опустил взгляд, одернув руку. Он только сейчас заметил, что из-за подобных воспоминаний о прошлом, не самом приятном прошлом, схватил его за щиколотку, теребя ткань носков. Питер рассмеялся.       Тони усмехнулся сам себе, а потом повернулся к Питеру, посмотрев в глаза. Питер видимо замешкался на несколько моментов, а потом сказал:       — Так мы, значит, оба с тобой беспризорники?       — Вроде того. Хотя, думаю, тебе было хуже. Если ты решил сбежать, то…       — Может я просто решил пойти против системы?       — А это так?       — Я не знаю, — Питер поджал губы и покачал головой. Потом заметил лежащий на бардачке бумажный пакет и спросил: — это ты себе купил? А ты все съешь?       — Один мне, другой тебе. Я понял, что ты хотел есть, но… я не знаю, почему ты отказался.       — Я тоже не знаю.       Тони снова разулыбался, глядя, как Питер рыщет в пакете с сандвичами, вытаскивая один для себя и ещё пару салфеток. Он поднял на него взгляд и на секунду замер. Он спросил:       — Почему ты так смотришь?       — В смысле? Как? — Тони на секунду растерялся, понятия не имея, как он там на него смотрел.       — Не знаю. Странно. На меня так не смотрели раньше.       Питер просто пожал плечами и принялся за свой сандвич, видимо, далее потеряв интерес ко всему миру. Тони нахмурился, поджал губы и снова отвернулся, смотря вперед. Как он на него смотрел?       Тони знать не знал, как, но он знал, что ему приятно с ним разговаривать. Он ощущал себя так, будто был дома. Дома, кстати, у него никогда не было, и он понятия не имеет, что это за чувство, но пока он сидел с ним, снова обнаруживая свою руку на чужой щиколотке, ему было просто правильно. Как-то никуда и ехать не хотелось. Ничего не хотелось.       Сидеть просто ночью в машине, пропахшей кофе и немного алкоголем, было правильно. Было хорошо.       Тони даже не ругался совсем, когда Питер слабо дернул ногой и испачкал своей подошвой штаны. Тони только молча смахнул грязь и прочнее зафиксировал чужую ногу, чтобы избежать дальнейших казусов.       Он посмотрел на Питера, который пытался оттереть пятно от соуса на своих штанах, и улыбнулся.       Может, он наглый, колючий и едва знает сам себя, но Тони определенно это все нравится. Каким бы он ни был.       Может, Тони и вправду просто хотел всегда ребенка. Отцовский инстинкт, все такое.