Cherry Cola lime & yayo

      Несмотря на то, что он искренне надеялся на то, что Питер действительно не будет выпендриваться, в магазине все повторилось. Тони напомнил себе, что Питер ребёнок. Ладно, подросток. Но он жил в тяжелых условиях, и хотя инфантильность уж явно не должна была быть атрибутом его поведения, она, блять, была, и Тони держался из всех сил.       А потом Питер смотрел ему в глаза и Тони почему-то ощущал себя счастливым.       — Слушай, хорошо, я куплю тебе это, но при условии, что ты выберешь себе что-то ещё.       — Зачем мне что-то ещё? Я хочу это!       Питер и вправду выбрал одежду. Сам. И это могло быть нормальной одеждой, если бы сейчас была зима — Тони слышал, что здесь в это время года температура опускается до пятнадцати или тринадцати. Но сейчас было двадцать пять тепла, тут была низкая влажность и было невыносимо жарко. А это несчастье выбрало себе черные штаны и пару черных маек? И кожанку черную сверху! Тьфу ты, кого из себя только строил.       — Ты не сможешь это носить, на улице жарко, — Тони не повышал голос, хотя у него уже руки тряслись от злобы и нервов.       — Смогу.       — Питер, просто выбери себе что-то ещё, ладно? Что-то более легкое и светлое? А там уж решишь, что ты будешь носить. Мы купим и то, и то, только выбери.       Питер недовольно глянул на него из-под очков, фыркнул и снова потащился к полкам и вешалкам.       Тони тяжело выдохнул и выпрямился, потерев переносицу, держа в руках все, что выбрал Питер. Сам себе Тони пока что не успел выбрать ничего, и ему, наверное, надо было поторапливаться, потому что едва Питер станет его ждать.       — Очень похвально, — обратилась к нему консультантка. Тони вскинул бровь, и она поспешила объясниться: — что вы не повышаете голос и не дергаете ребенка, умеете найти правильный подход. Это очень ценно.       Тони потупил взгляд и уставился куда-то в сторону. Это она ему? Он хороший отец? Умеет найти подход к детям?       — Не смущайтесь, — она по-доброму улыбнулась. Тони не мог не смущаться. Это было, черт возьми, так странно и так приятно. Тони терялся. — Не похож на вас совсем, — продолжала она говорить, несмотря на то, что Тони не принимал в диалоге никакого участия, тупо следя за Питером.       — Ага. В мать. Характером в деда — вечно бурчащий и недовольный.       Девушка рассмеялась, а потом спросила, может ли она чем-то ему помочь. Тони лишь покачал головой и сам пошел к другим стеллажам, надеясь выцепить пару рубашек и брюк. А потом надо найти нормальный бутик. До Лос-Анджелеса, конечно, ехать дай Бог, но Тони надеялся что-то найти по пути, хотя он уже не особо в это верил. И, откровенно говоря, с появлением в его жизни Питера, Тони как-то вообще уже насрать стало на одежду. Лишь бы его накормить, одеть и проследить, чтобы он никуда не влез.       Тони это даже нравилось. В этом определенно что-то было.       Только что именно, он пока не понял.       Питер все-таки что-то выбрал себе и скрылся в примерочной. Тони не успел заметить, была ли это одежда светлых оттенков или хотя бы не черное. Боже, черное! Что у него вообще в голове?       Тони повертел перед собой пару брюк и понадеялся, что успеет их примерить, пока Питер не справился со своей одеждой. Питеру ни в коем случае нельзя было давать скучать. Тони боялся, что он так когда-нибудь уничтожит весь мир.       Все мальчики мечтают о парочке хороших комиксов о супер-героях и уничтожить мир. Что с них взять?       Тони отложил одежду Питера на кассу, кивнув кассирше, и сам пошел в примерочную, пытаясь наспех все примерить.       Впрочем, у него не получилось, когда он натягивал первые брюки, которые, казались, были большеваты, послышался голос Питера:       — Ты скоро? Я успел посчитать количество плиток от примерочной до противоположной стены, — Тони не был уверен, но, кажется, там что-то упало. Он надеялся, что это не из-за Питера. И не сам Питер.       — Минуту, ладно?       Тони даже не стал мерить вторые брюки, впрочем, как и рубашки, сразу схватив старые, пытаясь нацепить их на себя. Через пять секунд Питер просунул голову за штору, и Тони вскинул брови, стоя в одной штанине.       — Питер, ты не мог бы… не…       — Ладно-ладно, принцесса, я не смотрю.       Тони едва не подавился от возмущения. Это он принцесса?! Это он?! Тони тут носится с ним, идет на уступки и заглаживает не свою вину, а он принцесса?! Тони тяжело выдохнул и попытался успокоиться, хотя про себя отметил, что хрен ему, а не комиксы. Что он вот ему сделает? Максимум сбежит! При большом желании, Тони его догонит.       Он вышел из примерочной, схватив Питера за руку и краем глаза заметил у него чупа-чупс.       — Откуда это у тебя?       Питер кивнул леденцом в сторону мужчины, стоящего поодаль у рубашек. Тони нахмурился, крепче сжал руку Питера и выругался про себя. Он так и не понял, тот ли это мужчина или нет, но ему явно не нравилось, что какие-то хрены с горы угощают на вид четырнадцатилетних детей леденцами.       Тони едва не рыкнул.       — Ладно, что тут у тебя?       Тони взял одежду из его рук, осматривая. Он одобрительно кивнул. На этот раз одежда не выглядела так удручающе.       — Отнесешь? — он всунул Питеру в руки брюки и тот, без лишних перипетий, засунув чупа-чупс за щеку, пошел в сторону отдела с брюками. Девушка за стойкой снова улыбнулась.       — У вас очень милые отношения с вашим сыном.       — Ага, — букрнул Тони, доставая бумажник, глядя краем глаза на Питера. Тот, повесив штаны небрежно куда-то в сторону, повернулся к тому мужчине, который ему что-то сказал. — Если б ещё не общался со всякими подозрительными взрослыми мужиками, — пробурчал Тони себе под нос, пока девушка пробивала одежду.       — Волнуетесь?       — Очень сложно это не делать, когда твой ребенок может учинить конец света. И это самое безобидное, что он бы смог сделать, — Тони все ещё пялился в сторону Питера, не отрывая взгляда. Если Питер без всяких слов сел к нему в машину, то что ему мешало уйти, например, сейчас с этим мужиком? Тони смутно в нем узнавал того мужчину с котом. Чудесно. Сейчас повторится сюжет Лолиты, только этого ему не хватало.       — У нас хорошо работает полиция, можете расслабиться.       — Ага, меня это очень успокаивает, — безрадостно буркнул Тони, понимая, что если Питер пропадет, то максимум, что сможет сделать Тони — пойти на хер, а не в полицию. Его скорее самого в тюрьму упекут, чем помогут найти Питера, и никакие речи об общем благе тут не помогут.       Когда Тони дал, не считая, деньги, оплачивая покупки, он снова посмотрел в сторону Питера. Он резко повернулся к нему, приподнял очки и, посмотрев в глаза, улыбнулся. Тони снова ощутил себя самым счастливым, а ещё придурком. Ага, полным.       Питер что-то сказал этому мужчине, и снова подошел к Тони, уткнувшись щекой о его бицепс, навалившись всем своим весом. Не то чтобы того веса вообще было много. Продавщица снова улыбнулась.       — Он странный, — сказал Питер, снова засовывая чупа-чупс за щеку.       — Кто? — Тони взял пакеты, которые ему вручила девушка, и аккуратно подтолкнул Питера к выходу.       — Этот мужчина. Не знаю. Мне не по себе от него, — Питер обернулся в сторону и на секунду другую взял Тони под локоть, но после, будто опомнившись, резко одернул и отвернулся. От этих слов Тони почему-то расхотелось на него злиться.       — Ну, если ты не будешь от меня сбегать, то все будет хорошо. Кстати, ты так мне и не рассказал, почему ты пошел куда-то с кем-то пить.       — Сначала комиксы, — сказал Питер, когда они вышли на улицу и оперся подбородком чуть ниже бицепса, проведя языком по вишневого цвета конфете. Иногда Тони замечал для себя такие детали, от которых становилось не по себе.       — Нет, Питер, — Тони тяжело выдохнул, посмотрев на его обувь. — Сначала новые кроссовки.       — Я хочу адидас! — внезапно, позабыв о всяких комиксах, взвился Питер, потащившись за Тони, пока тот осматривал магазинчики на наличие обувного.       — Ага, если там такие будут. Так зачем ты ушел?       — Давай потом?       Тони посмотрел на его, вздернув брови, но кивнул.       В первом попавшемся обувном, адидаса, разумеется, никакого не было, но Тони махнул рукой, и сказал Питеру самому выбирать. Единственное, что сделал Тони — проверил задник, чтобы Питер их не убил за пару суток.       Пока они искали хоть какой-нибудь ларек или книжный, Питер бесконечно крутился около него, что-то говорил и, черт, Тони уже просто завидовал его активности, потому что он не понимал, как можно было быть таким. Но почему-то это помогало и самому Тони быть более энергичным и счастливым, поэтому Питер его не раздражал. Вообще.       Наконец, у Питера на руках оказались три выпуска каких-то вырвизглазных картинок с текстом и еще два каких-то журнала, которые Питеру просто попали под руку. Тони лишь хмыкнул. Хочет — пускай. Главное, чтобы хоть чем-то занимался, потому что что-то Тони подсказывало, что он не сможет веселить его вечно.       По мелочи Тони купил несколько бритв, зубные щетки, средство для бритья и солнцезащитный крем. Он не хотел, чтобы Питер сгорел.       — Всё? Можно в бассейн?!       Питер небрежно кинул комиксы на свою кровать и посмотрел на Тони с таким восторгом, что тому даже не по себе стало. Он глянул на время на часах. Вообще-то, солнцепек ещё был, но он оглядел кожу Питера. Он был смуглым. Глянул spf на креме. Пятьдесят. Тони мысленно помолился, чтобы тот не сгорел, и кивнул. В конце концов, он не хотел отказывать Питеру, потому что сейчас он выглядел слишком счастливым. Он не мог ему отказать.       — Сначала душ прими.       — Зачем? — Питер устало застонал, откинув голову назад.       — Никто не наносит крем на грязную кожу.       Он снова устало простонал, опустил плечи, но обреченно пошел в сторону единственной двери, которая вела не на улицу. Он даже не спорил. И не капризничал. Тони про себя удивился, но только хмыкнул и откинул пакет на свою кровать, устало потерев глаза. Нет, днем ложиться спать он не хотел. Потерпит уж до ночи. Сейчас надо сделать маршрут. И спросить у Питера, что от него хотел тот мужик. Больше всего Тони боялся, что он мог что-то заподозрить. Что-то понять. А Тони не очень-то хотелось садиться по статье похищение человека. Несмотря на то, что вряд ли ему приделают статью педофилии, могут пустить слухи о его возрасте, и уж тогда… Тони передернуло.       — Тут шикарная ванная!       — У тебя все шикарное, — устало сказал Тони.       — Нет, ты нудный, а не шикарный.       Тони закатил глаза. Впрочем, он и не думал, что будет выглядеть как-то по-другому в глазах активного подростка. Для них все нудные и старые. Так что все нормально.       Питер выскочил из ванны через пять минут или чуть больше, и Тони вообще сомневался, что он мылся, но ничего решил не говорить, только кинул плавки и крем из пакета.       Питер натянул плавки и открыл крем едва не зубами. Тони показалось, что Питер едва не дрожал от предвкушения. Только сейчас он понял, что Питер, возможно, никогда не купался даже в бассейне. Наконец, в его голове щелкнула ещё одна очень важная мысль. А был ли Питер на море или у океана?       Он наблюдал за тем, как Питер неловко пытался намазать спину и, выдохнув, встал, вырвав крем. Питер шикнул на него и недовольно зыркнул, но возмущаться не стал.       Тони выдавил небольшое количество на ладонь и, проведя по лопаткам, спросил:       — Ты был на море?       Ему показалось, что он под его ладонью вздрогнул. Тони так и не понял, от касания ли или от этого вопроса. Прошли долгие десять секунд перед тем, как Питер ответил:       — Нет.       Тони мягко улыбнулся, зная, что он все равно не увидит эту улыбку, а потом резко одернул себя, когда заметил, что слишком странно водил ладонью по его спине. Будто не мазал его гребаным кремом от загара, а массировал, гладил. Питер откинул голову, открывая шею, и рука Тони автоматом прошлась вверх. Так, как он делал это с девушками. Ласково и медленно. Слишком двусмысленно.       Питер не девушка. Питер подросток. Ему даже нет двадцати одного.       Он откашлялся, потряс головой и как-то нелепо и слишком дергано закончил со спиной, вырвав и крышку, рвано закрыв её. Питер вздернул бровь, смотря за этим.       — Я хотел сказать, что… мог выбрать маршрут, который будет пересекать океан. Вот. Ты хочешь?       Питер ошарашенно на него посмотрел, медленно моргнув, а потом резко опустил взгляд и проморгался. Дернул рукой, будто пытался нащупать на себе очки, которые сейчас валялись на кровати, и одернул себя.       Кажется, они оба чувствовали себя абсолютно неловко.       — Хочу.       — Хорошо, — Тони кивнул ему и слабо улыбнулся. Потом снова посмотрел в глаза и сказал: — Иди. Ты умеешь вообще плавать, кстати?       И вот тут, кажется, появилась ещё одна проблема. Питер не умел плавать. Он понял это только по одному его удивленному взгляду. Кажется, Питер не задумывался об этом.       — Меня учили в детстве. В пять или шесть. Отец говорил, что это как учиться кататься на велосипеде: один раз научившийся — не забудешь.       Тони медленно моргнул, а потом напряженно кивнул. В любом случае, он рядом и сможет помочь при случае.       — Хорошо. Иди.       Кажется, Тони даже моргнуть не успел, как Питер исчез. Ему показалось, или у него были красные щеки, пока он тут стоял? Может, лицо успело обгореть?       Тони медленно моргнул и уставился на свою ладонь. Почему он это делал? Слишком ласково, слишком нежно. Нет, вопрос в другом. Почему ему пришлось делать это таким способом?       Он выругался и, закрыв этот гребаный крем, откинул его на кровать. Потом посмотрел в окно и усмехнулся. Видимо, Питер все-таки помнил, как надо плавать.       Тони кивнул сам себе и, отложив пакеты на тумбу под телевизором, взял карту с красным карандашом. Надо бы как-то соотнести маршрут так, чтобы он успел заехать и к нужным людям, и ехать по линии рядом с океаном. Малибу был рядом с Лос-Анджелесом, но Тони хотелось показать океан ему чуть быстрее.       Он иногда поглядывал в окно, убеждался, что Питер не исчез и снова возвращался к карте.       Потом брал телефон и проверял местонахождение нужных ему личностей. Отмечал это все красными точками, вычерчивал маршрут. Он успел снова заскучать. Полазил в телефоне, поставив его на зарядку, открыв книгу, на которую забил пару месяцев назад. Потом посмотрел на потолок и попытался вспомнить, что он делал обычно в отелях. А потом вспомнил, что он никогда не оставался в них надолго. Как правило, он только ночевал и в очень редкие дни позволял себе остаться на сутки или больше.       Тони элементарно заскучал, потому что не привык к такому времяпровождению. Не вытаскивать же Питера насильно из бассейна только потому, что ему скучно. Он взрослый мужчина и должен сам веселиться. По крайней мере, так себе говорил сам Тони, хотя мысли бесконечное количество раз возвращались к тупому чувству удовлетворения, когда Питер ему улыбался или этому ещё более пугающему поглаживанию его спины. Он хотел помочь намазать крем, а не устроить ему тут сеанс массажа, черт возьми.       Тони хотелось стучаться головой от странных непонятных чувств.       Он смог смириться и понять, что ему просто было одиноко, что ему нравилось общение, но это?!       Извольте. Тони наркоман, а не педофил.       Возраст согласия ни о чем не говорит, когда тебе больше тридцати, а этому парню шестнадцать вчера исполнилось.       Тони снова попытался не думать об этом, потому что он был крайне возмущен собственным поведением и мыслями. Это ж ни в какие рамки! Сейчас он гладит его по плечам, а через сутки насилует в своей машине? Тони сам испугался своих мыслей и уставился взглядом в электронную книгу.       Он просто сошел с ума от недосыпа!       А улыбался Питер иногда так, что Тони буквально хотелось сойти с ума. Если он уже это не сделал.       Тони снова одернул себя и снова захотел удариться головой о стену.       — У тебя такое лицо, будто ты съел слизняка.       Тони едва не подскочил на месте, подняв голову. Питер, шлепая мокрыми пятками по плитке, взял первый попавшийся комикс и уставился на Тони таким взглядом, будто ждал, что он должен был сейчас что-то сделать.       А Тони просто сидел и пялился на него, как идиот. Он буквально ощутил себя идиотом.       В итоге Питер хмыкнул и снова вышел из номера, не закрыв дверь. Тони мог бы закрыть ее, но не сделал этого. Не хотел. Не тогда, когда через проход было видно, как Питер, чуть подняв спинку лежала, улегся на него, нацепив на себя солнцезащитные очки и с упоением схватив комикс, открывая его.       Сейчас Тони заметил, что цвет кожи у него красивый. Не абсолютно смуглый, но с легким загаром. Казалось, что это и не загар был, а его натуральный цвет кожи. Русые волосы мокрыми казались вообще темными-темными. Кожа, мокрая после бассейна, красиво блестела.       Тони ощутил себя педофилом и снова уткнулся в экран своего телефона. И у него даже получилось сосредоточиться на тексте. На самом деле, первые десять минут он упорно вспоминал весь сюжет, что был до этого, а потом ему внезапно стало интересно, кому же достанется наследство и кто же все-таки убил несчастного дедушку.       Только изредка он поднимал взгляд вверх и снова пялился на Питера. Он все ещё худой и длинный. Фигура едва оформленная. Видно, конечно, что мужская, но… мальчишеская. Питер мальчишка. Так?       Тони и об этом думать не хотел. Он смотрел и снова переводил взгляд на телефон. А потом снова смотрел.       Питер казался ему даже сейчас не злым, не колючим, не наглым. Обычным. Расслабленным, спокойным, заинтересованным глупыми картинками и текстом в белых облачках. В свете солнца это было… красиво.       Тони напряженно сглотнул, когда Питер откинул голову назад, положив журнал на колени. Худой весь. Хрупкий. Колючий. Острый. Как лезвие. Его можно ломать, но так же можно и глубоко-глубоко вонзить себе в кожу, и заживать будет долго. Может, останется шрам.       Питер не похож ни на одного дружка Тони, который с ним путешествовал.       Разум шептал Тони: потому что он гребаный ребенок.       Тони внимал ему: потому что он гребаный ребенок.       но больше он — лезвие.       Тони стало плохо от своих мыслей.       Питер снова вставал и уходил в бассейн, потом приходил и вновь читал комикс. Уходил и приходил. А Тони смотрел и смотрел. И пытался понять, почему он это делал. Смотрел.       Питер худой, нескладный, острый.       Неправильный.       Слишком инфантильный, желающий сбросить с себя всю ответственность и капризный. Тони казалось, что подобного ребенка он готов будет удавить.       Но сейчас Тони между желанием разрыдаться и снова под глупым предлогом аккуратно провести ладонью по его спине.       Они пропустили обед. Точнее, пропустил его Питер, а Тони по-прежнему боялся оставлять его одного и просто не решался это сделать. Поэтому он просто следил за ним через стекло. Иногда читал, иногда открывал самоучитель по немецкому, но все равно вновь находил свой взгляд застывшим на его лице, шее, запястье, бедрах… так, стоп.       Ладно, ещё пару таких взглядов, и Тони все-таки пойдет и разобьет себе голову. И это будет абсолютно верным решением.       Солнце уже стало заходить, и Питер, сидевший на лежаке по-турецки, выглядел абсолютно фантастически на фоне заходящего солнца. Кожа казалась теплой, он сам казался таким спокойным и не колючим, что Тони хотелось о нем заботиться.       Впрочем, заботился он о нем с первой же секунды. Это просто нереализованный отцовский инстинкт — по-прежнему глупо оправдывал себя Тони.       Он продолжал себя оправдывать, когда Питер потянулся, размяв шею, а Тони смотрел на то, как ребра-ножи проступали, как мокрая кожа у него лоснилась в свете заходящего солнца, как очки-сердечки сползли на переносицу.       Тони, казалось, выпал из реальности на момент или больше, пока разглядывал его вот так. Под таким углом.       каким?       А когда он пришел в себя, Питер смотрел на него из-под очков, вскинув бровь. Только сейчас Тони понял, что сидел и пялился на него. На ребенка. Он разглядывал его, замечал то, что замечать не должен был. Замечал и ему нравилось это замечать. Черт возьми.       Тони ощутил себя придурком и, нащупав телефон, уткнулся снова взглядом в него. Он просто задумался, завис взглядом. Какая разница, в сторону ничего? Это ничего не значит (это означало).       Он видел краем глаза, как Питер встал с лежака. Тони тяжело выдохнул. С кем не бывает, так?       Дверь открылась с тихим скрипом, и в комнате раздался звук того, как Питер шел по плитке. Тони уже не смотрел на него, но он все равно прекрасно ощущал то, как Питер смотрел на него. Будто ждал чего-то. Думал, что Тони должен был что-то сделать. Или это просто было что-то из разряда: «какого хрена ты делал, чувак?». Тони знать не знал, как он там на него смотрел, но Тони надеялся, что Питер не усмотрел его взгляде ничего… лишнего.       — Что читаешь? — спросил Питер самым будничным голосом. Тони с трудом отвел взгляд от экрана своего телефона, когда ощутил, как кровать рядом прогнулась. Питер оперся о край кровати, рядом с его бедром, коленом, смотря сверху вниз, нацепив очки-сердечки на макушку.       — Эээ… ничего, — Тони покачал головой, заблокировав телефон. — Ничего интересного.       Питер странно усмехнулся, вздернув бровь. Склонил голову на бок, облизав губы.       — И почему ты сейчас так странно смотрел?       — Как? — Тони откашлялся. Легче строить из себя придурка. Ведь он сам не знал, что с ним было не так.       — Ну, не знаю. Не отрываясь и не моргая? Я подумал, что кого-то убил как минимум.       — А? Да? Надо же, просто задумался. Я даже не заметил, — Тони хмыкнул и пожал плечами.       Питер поджал губы, заинтересованно оглядывая его с макушки до ног, будто пытался что-то углядеть. Убрал колено с покрывала, молча обошел Тони. А потом резко грохнулся рядом с ним на кровать так, что Старк аж подскочил от неожиданности.       — Как водичка? — Тони посмотрел на него. Тот нацепил очки обратно, подтягиваясь на покрывале. Потом чуть приподнял очки, посмотрев в глаза и оперся на локти, забравшись на кровать с ногами, склонив голову к плечу.       — Классная, но плаваю я хреново. Вряд ли пойду на глубину.       — В смысле?       — Ну, знаешь, там у самой лестницы вообще мелко, а потом все глубже и глубже. Я решил не рисковать, — он хмыкнул, а потом снова резко подскочил, усевшись нормально, смотря, предположительно, в глаза, хотя Тони знать не знал, куда он там смотрел. — А ты что делал? Ну, кроме того что пялился на меня так, будто я снова тебя не слушаюсь.       Он засмеялся, шутливо пнул кулаком по плечу и снова грохнулся на кровать.       — Построил маршрут для нас. А так ничего особенного.       — И долго ехать?       — Я бы сказал дохера.       — Ну и круто, — он усмехнулся, пожав плечами. — Так ты не ответил на мой вопрос. Почему ты со мной таскаешься?       Тони снова повернулся к нему, вскинув бровь. А потом стащил с него очки резким движением и нацепил себе на макушку. Питер эйкнул, улыбнулся и легонько пнул пяткой по бедру.       — Я пришел к выводу, что мне стало тебя жалко, но ты оказался прикольным, а одному мне хуже. Так что… — он хмыкнул, пожав плечами. — Я просто могу себе это позволить, — он перехватил его щиколотку, когда Питер задумчиво снова пнул его.       — Прикольный? — выпрямившись одним резким движением, будто кукла-клоун из коробки на пружинке, он посмотрел в глаза, а потом резко уткнулся подбородком о его плечо. У Питера была теплая после солнца кожа. Тони ощущал это даже так. Даже не трогая его.       — Ну… ты активный, все время какой-то веселый и сам себе на уме. Ну, знаешь, «сумасшедший», — Тони усмехнулся, показав пальцами кавычки и чуть повернув голову к лицу Питера, хоть оно и находилось слишком близко, так что Тони не мог рассмотреть его четко.       — Лучшие люди такие. Сумасшедшие.       — Я не отрицал, — хмыкнул Тони, посмотрев в окно, в сторону заката.       Питер был теплый и пах чем-то странным. Непонятным. Хлоркой, конечно, немного несло, но еще чем-то. Так, как пахнет чистая кожа. У Питера был свой запах, как и у любого другого человека, его невозможно было описать, но что более важно — его можно было почувствовать.       — Я устал. И я хочу есть.       Тони усмехнулся, опустив голову на секунду или две. Он сделал это интуитивно, будто хотел скрыть от него эту улыбку. Он стал улыбаться слишком часто, и, черт, да, это было правильно — это было самым правильным — но это было так чертовски странно.       — Сходи, ополоснись после бассейна и оденься. Сходим поужинать.       Питер чуть отдалился от него, и Тони смог посмотреть на него. Ему в глаза. Не было яркого солнечного света, и сейчас его глаза были темнее, потому что ничего не отсвечивало. Вопрос был не в цвете. Вопрос был в том, как он смотрел.       Как самая добрая доверчивая псина.       — Почему ты такой? — Питер вскинул бровь и как-то скептически его оглядел снова.       — Какой?       — Добрый. Такой добрый, что аж тошно.       — Ну, вот, когда помоешься, можешь и проблеваться. Давай, иди, мне самому побриться успеть надо.       Питер цыкнул, закатил глаза и спрыгнул с кровати, кинув на Тони беглый неоднозначный взгляд.       Когда дверь за ним закрылась, Тони упал лицом в свои ладони и выдохнул. Почему он это чувствовал? Это ощущают родители? Так, нет, вопрос все ещё в другом       что именно он чувствовал?       Питер казался каким-то странным, сложным, непонятным. Но когда Тони смотрел на него, ощущал одно и то же чувство. Странное, сложное, непонятное, что-то, о чем он ни разу не думал, а может даже и не читал. Чем это было? Тони с ужасом осознал, что понятия не имел.       Это было чем-то положительным, но не то чтобы он не понял этого сразу.       Питер правильный, удобный, верный.       Это все ещё звучит как описание товара. Тони не так к нему относился.       Как он к нему относился?       И почему Питер вел себя так?       Это вообще нормально? Такое количество тактильного контакта? Нет, Тони видел родителей и детей вместе, и да, они проявляют тактильную привязанность. Тоже обнимают, касаются, если это происходит между ними на людях, некоторые даже умиляются подобным семейным отношениям. Все это еще не так страшно и понятно, но Тони не его отец. И он более чем уверен, что Питер и не думает так о нем. Он не ассоциирует его со своим отцом. Но почему тогда он ведет себе так?       Питер дерганый и колючий. Если бы в нем не было этой инфантильности и детской наивности, он был бы тем, кто никому никогда не смог доверять. Даже себе. Но он доверял Тони, и он проявлял к нему свою симпатию так, как её проявляют животные. Трутся о ноги.       Почему он это делал?       Отчего-то мысль о том, что Питер к нему тоже относится по-человечески, что-то чувствует, напугала Тони. Ему казалось, что ровно до этого момента, он вообще не думал о том, что Питер смотрит на него как на человека. Как-то подсознательно все сложилось так, что он был уверен в том, что Питер относится к нему как к средству получения комфорта. Отношения купли-продажи. Просто других отношений в жизни Тони не было.       Он выдохнул и покачал головой. Он так отвык от чувства нормальности и удобства, что сейчас аж сам испугался подобного.       Ничего страшного не происходило, они даже понимали друг друга и им было комфортно рядом. Все было нормально. А Тони просто отвык от того, что люди могут быть людьми. Вот и все.       И больше об этом Тони предпочел не думать.       А ещё потому, что Питер крикнул с ванны о том, что тот принес ему полотенца.       Тони выдохнул и посмотрел на потолок, покачав головой.