Cherry Cola lime & yayo

      Тони нарыл полотенце в шкафу и захватил заодно с собой бритву, пену для бритья и лосьон. Он и сам жутко проголодался за это время.       — Надеюсь, я тебя тут не притесняю.       Питер ответил что-то неясное — Тони не слышал из-за того, что звуки из кабинки, как и в кабинку, проходили плохо, но он не придал этому значения.       Ванна действительно была неплохой — и зеркало приличное, большое. Тони пригляделся. Даже чистое! Не считая того, что потело из-за того, что, кажется, для принятия душа Питер предпочитал температуру равную адскому пламени.       Он снял с бритвы небольшое покрытие и смочил лезвие в воде, взяв под руку небольшое полотенце.       — Блин, ты реально бреешься? Мне кажется, тебе со щетинной лучше.       Тони даже не успел повернуться к нему — только заметил в зеркале за своей спиной русую макушку и как тот быстро выбежал из ванны, оставив дверь открытой. Послышалось шуршание пакетами и Тони только хмыкнул.       Он не брился больше недели и зарос прилично. Он все думал себе бороду отрастить, потому что учитывая, что с тестостероном у него все было слишком хорошо, борода должна быть нормальной, густой, без проплешин. Но потом Тони вспомнил о погоде, по которой чаще всего разъезжал, и ему казалось, что лицо просто будет потеть. Оно и без бороды потело, что будет с ней — думать страшно.       Так что максимум, что мог себе позволить Тони — щетину, которая чаще была вынужденной, чем преднамеренной. То бритву забудет купить, то не успевает.       Через две или чуть больше минуты Тони заметил краем глаза Питера. Тот все-таки напялил черные зауженные штаны и черную майку. Он облокотился плечом о косяк, смотря на него так, будто искал в нем ответ на какой-то очень важный вопрос.       — Что? — спросил Тони, возвращаясь к зеркалу и бритве.       — Я тебе говорю, тебе щетина больше идет.       — Возьму на вооружение, и если я когда-нибудь захочу соблазнить какого-нибудь наглого подростка, то обязательно отращу щетину. Надеюсь, ему тоже понравится.       Питер цыкнул и как-то вертляво и развязно подошел к нему, чуть прищурившись.       — Ты. Слишком. Занудный.       — Это не смертельно.       — Возможно я умру от этого когда-нибудь. Ага-ага, это будет на твоей совести. Труп невиновного ни в чем ребенка.       — У меня нет совести, милый, но по тебе, так и быть, я немного и погрущу, — Тони снова смыл с бритвы пену и остатки щетины, поворачивая лицо к зеркалу вполоборота. — Кстати, а у тебя не растет что ли ещё? Вроде, шестнадцать уже.       — Не-а. У моего отца такая же херня: волосы плохо растут. Только у него везде, даже на голове. А у меня на голове нормально, — он показательно встряхнул головой, и Тони поморщился, когда с мокрых волос пару капель попало на него. — Он бороду хотел отрастить, но и то с проплешинами. В общем, это генетическое. Может, к семнадцати. Не знаю, — он махнул рукой и оперся щекой чуть ниже бицепса, уставившись в зеркало, где они встретились взглядами.       — Ты хорошо помнишь своего отца, да? — под шум воды спросил Тони. Питер ничего не говорил о своей матери. Ни одного слова.       — Ага, — он вскинул голову, посмотрев снизу вверх. Ну что за глаза?! Ну откуда у него такие глаза? Тони то ли рыдать хочется, то ли обнять его. Он так и не определился, но у него вечно что-то там не так дергается, когда он так на него смотрит. Он пытался не думать об этом все это время, но сегодня все лишнее лезет в голову. — Да что ты так медленно?       — Я не хочу порезаться.       Питер устало простонал, закатив глаза, и снова прижался щекой к бицепсу, повернувшись к зеркалу, смотря через него в его глаза. У Тони на секунду все внутри вывернулось и сделало кульбит. Или вообще попыталось совершить самоубийство, потому что это выглядело так, черт возьми, странно.       Но не страннее того, что произошло дальше.       — Дай я попробую, — Питер слабо дернул его руку.       — Я же сказал, что не хочу порезаться.       Питер проигнорировал подколку, немного ототкнул его от от тумбы, в которую был впаян умывальник и, запрыгнув на нее, как-то быстро, но аккуратно (как?) вырвал бритву, схватив другой Тони за подбородок, повертев его голову в разные стороны, видимо, выбирая для себя место.       Тони не осмелился вырывать у такого буйного, хоть и ловкого, подростка бритву.       — Да чего ты отошел, неудобно.       Питер быстро потянул его за шлевки на штанах на себя и Тони, едва не грохнувшись, сделал шаг вперед. Тони стоял не дыша даже, слыша стук сердца у себя в висках. По щеке прошлось лезвие, но на это Тони уже не обращал никакого внимания.       От Питера почему-то пахло йодом. Йодированным морским воздухом. Вот что Тони напомнил его запах.       У Питера равномерное дыхание и аккуратные руки. Он даже за подбородок держал аккуратно. Несмотря на всю его резкость, колкость, заточенность, как острие ножа, он оказался поразительно аккуратным.       Тони напряженно пялился в свое собственное отражение. На худую спину Питера.       Питер резко посмотрел чрез плечо, встретившись взглядом в зеркале.       — Что у тебя с лицом? Боишься, что зарежу? Правильно, — кивнул сам себе Питер, усмехнувшись, открывая кран, споласкивая бритву.       Тони хотел сказать, что у него с лицом. У него с лицом то, что ему тридцать пять. Он наркоман. И наркоторговец. У него депрессия. Но самое главное — ему тридцать, блять, пять лет. И сейчас его бедра, блять, находились меж разведенных ног гребаного подростка. Парня. Питера, в конце-то концов!       Питер, может быть, и не понимал непристойности положения, и вообще не вкладывал сюда вообще ничего, просто не понимал, что в этом такого, но Тони понимал. И это было слишком близко. Слишком жарко. И он боялся пошевелиться.       Ещё хуже Тони стало от мысли о том, что Питер прекрасно все понимает. Но об этом он тоже думать не хотел.       — Как хорошо, что у меня это не начало расти в четырнадцать, это так нудно.       Тони с трудом перевел взгляд на сосредоточенное лицо Питера. Он все ещё его не порезал. Поразительно. Впрочем, все мысли Тони крутились вокруг собственных бедер. Об их местонахождении. И немного о запахе Питера. Он пах гребаным морем, и Тони не знал, не гель ли это для душа или что-то такое, но это было изумительно.       Он слабо дернулся, когда Питер заставил его приподнять голову, открывая шею. Тони напряженно сглотнул, потому что ему было даже страшно дышать, а от каждого касания и вовсе плохо становилось.       Он все еще спихивал это на усталость и недосып. Ему необходимо нормально поспать. И слезть с кокаина. Это обязательно. Слезть с гребаного кокаина.       В общем-то, легко в подобном винить все, кроме себя самого.       — Что бы ты хотел на ужин? — сипло спросил Тони, лишь бы хоть как-то заполнить эту неловкую тишину. Может, она и не была неловкой, потому что Питер вел себя весьма спокойно и обыденно, но Тони кричать хотелось от напряжения.       — Я никогда не ел морепродуктов, — сказал как в трансе Питер.       — Ну, их, конечно, лучше в морских городах брать, но может и тут что будет. Хотя я не уверен насчет их качества. Так что давай подождем до какого-нибудь другого города. Более большого и с хорошим качеством ресторанов. Что-нибудь ещё?       — Ммм. Утка.       — Другой разговор.       Тони кивнул и отскочил от Питера, как ошпаренный, когда Питер отложил бритву. Он удивленно вскинул бровь, но ничего не сказал. Тони наспех умыл лицо от остатков пены и посмотрел в зеркало, потерев щеки.       — Ты без щетины похож на ребенка.       — Не очень правдоподобно, — он вылил немного лосьона, протерев скулы с подбородком, и попытался сбросить с себя лишнее напряжение. Напряжение от чего? Тони знать не знал, но ему было дурно от самого себя. От своих мыслей, телодвижений, своих гребаных чувств. От всего.       Питер сидел на тумбе, махая ногами в воздухе, смотря на Тони абсолютно спокойно. Скорее всего, он действительно просто устал. Он ведь почти не спал, но в отличии от Тони не сидел на коксе и вел себя многим активнее. Откуда в нем только столько энергии? Тони не знал.       Несмотря на явную усталость, Питер не хотел ехать на машине, и они прошлись в поисках какого-нибудь кафе или что-то вроде того. Питер бесконечно вертелся по сторонам, чуть не впечатался в какого-то мужика, потом в столб, чуть не столкнулся, и снова и снова зевал. Питер был очень уставшим и вымотанным, казалось, что еле ноги волочил. Он еще и весь день каким-то чудом в бассейне умудрился провести.       Так что Тони даже не пытался одернуть свою руку, когда Питер уцепился за нее. Тони думал, что иначе он просто упадет и что-нибудь обязательно себе расшибет.       За столиком Питер выглядел так, будто был готов вот-вот заснуть прямо здесь, перед этим хорошенько поцеловав лбом стол. Тони всячески пытался его как-то развлекать и что-то говорить, но тот лишь зевал.       — Сказал бы, что устал, я бы что-нибудь заказал прямо в номер.       — Ай, мне там надоело, — вместе с зевком, ответил он, пытаясь ковырять свою утку вместе с каким-то салатом. К еде он уже не проявлял никакого интереса.       — Ты же прямо здесь сейчас отрубишься.       — Не отрублюсь, — махнул рукой Питер. — Что ты там говорил про чувака, который на таможне сказал, что наркотики везет?       Тони хмыкнул, не ожидав, что он слушал его последние десять минут.       — Пошутил про наркотики и ему просто разобрали всю машину на части, чтобы найти их.       — Офигеть, — Питер удивленно вскинул брови, препарируя ножиком мясо. Под столом он снова зарядил ногой по щиколотке Тони. — У меня было пару знакомых в интернате, которые сидели на этом.       — Оу, у вас и такое было? — Тони отпил воды, чтобы прочистить горло от бесконечных рассказов.       — Да, понятия не имею, где доставали. Знаю только, что ломки у них часто были. Выглядело жутко, — он снова зарядил ногой под столом. Тони пытался не реагировать, потому что Питер часто болтал ногами и он не специально его задевал.       — И на чем они сидели?       — Не знаю, — пожал он плечами. На этот раз нога стукнула по обратной стороне колена и Тони, уже немного раздраженный, опустил руку под стол и перехватил за щиколотку. — Скорее всего спиды или героин, — пожал он плечами, даже не пытаясь вырвать ногу из чужой хватки. — Есть разница? — Питер резко дернул ногой, и Тони уже хотел отпустить его ногу, готовясь для очередного пинка, но Питер просто оперся пяткой о его стул меж ног.       — Конечно. Наркотики тоже бывают разные. И от них по-разному ломает. Кроме того, что-то сильнее сказывается на организме. Например, героин.       Рука Тони жила своей жизнью, пока он увлеченно начал ему рассказывать отличия дорогих наркотиков от дешевых и с чего вообще что-то стоит дороже другого. Сначала он бесконечно теребил шнурки на его кроссовке, потом перешел к каемке носка. Питер не вырывал ноги, увлечено слушал и лишь через какое-то время он усмехнулся, упершись подбородком о ладонь, смотря на Тони исподлобья. Тогда Тони опомнился и заметил движения своей руки. Откашлялся, но почти никакой неловкости не ощутил.       Ну, серьезно, это, по сравнению с тем, что Питер устроил в ванне, не представляло из себя ничего опасного. Просто задумался. Он же его не лапал, в самом деле.       и не то чтобы Питер был против.       Тони подумалось, что лучше бы был.       — А куда мы собираемся ехать сейчас?       — В Окснард. Ты же хотел море? Будет тебе море.       — Потом?       — Ну, поедем на юг. Учитывая, что ехать дай Бог, то сначала заскочим в Южную Дакоту, просто чтобы не проводить все время в пути. Потом, не знаю, заедем в Денвер, наверное, потом Лас Вегас — туда мне надо по работе. А потом Малибу. Санта-Моника. Лос-Анджелес. Ну, фактически, когда мы будем ехать в Малибу, мы пересечем Лос-Анджелес, но задерживаться там не будем. Мне нужно ближе к центру.       Питер присвистнул, вскинув брови.       — Ты выбрал… дорогие города. Фрилансеры столько не зарабатывают.       — Обычно я не катаюсь по таким. Ты не забыл? Это тебе подарок на день рождения. На подарки приходится тратиться, — Тони пожал плечами и подлил себе воды с лимоном, хмыкнув.       Питер внезапно затушевался и ничего не ответил. Напряженно уставился в свою тарелку и ещё раз ударил ногой по внутренней стороне бедра.       Питер был таким дерганым, будто постоянно обдолбаный. Тони даже завидовал такой энергии.       По дороге назад Питер уже полноценно засыпал. Тони казалось, что ноги его не держали и он и шел только за счет того, что держался за руку Тони. Старк старался не думать о том, насколько это было… верно. Ощущать его кожу — теплую из-за солнца — слишком рядом. Буквально на себе. Тони начинал понимать, почему так реагирует на выражение доверия у Питера — он давно никого не касался. Максимум — приветствие за руку. А тут кто-то его трогает, вот у Тони там все и переклинивает. Он просто забыл, каково это, а сейчас вспоминал, и это оказалось… приятно.       Тони нравилось.       Внезапно Питер остановился, смотря куда-то в сторону. Он сказал:       — Хочу шоколад.       Тони выдохнул и посмотрел на небо.       — Завтра, хорошо? Ты и так еле стоишь. Ты вообще эту ночь спал?       — Не-а.       Тони вздернул бровь. Значит, ему не показалось, что тот что-то часто вертелся и ворочался в машине. Питер не мог заснуть. Фактически, он не спал две ночи, странно, что он вообще ноги волочил.       — Так, завтра купим, какую захочешь, пошли.       — Не могу идти, — буркнул Питер, все-таки делая шаг вперед, привалившись всем телом к Тони.       Тони тяжело выдохнул, покачал головой и, замешкавшись на секунду или две, нагнулся и подхватил того под бедра. Питер не стал бурчать или вырываться. В конце концов, так будет элементарно быстрее. Питер лишь грохнулся лицом на его плечо и обнял за шею. Тони казалось, что он прям так и заснул.       Во всяком случае, дело пошло куда лучше и быстрее. Веса в нем было немного, так что Тони это не особо отягощало, и идти ему вышло намного быстрее, чем до этого Питер тащился рядом с ним под руку.       Через метров десять Тони понял, что тот действительно заснул — по равномерному дыханию и сопению в шею. Тони не сдержал улыбку. Питер был легким, нескладным, конечно, до жути, но Тони о него даже не поцарапался, так что, в общем-то, он был доволен.       И он все ещё был теплым.       Он с трудом открыл дверь в отель — хотя там ему помог какой-то мужчина, улыбнувшись, и Тони лишь кивнул. Питера не будили ни голоса, ни шум, ни то, как Тони пытался его по-другому перехватить, чтобы освободить хотя бы одну руку.       В холле он снова встретил того самого мужчину с котом, но сделал вид, что не заметил. Словил краем взгляда улыбку девушки, стоящей на ресепшене, и поспешил уложить Питера спать. Точнее на кровать, потому что со сном он, видно, чудесно справился сам.       А потом уехать отсюда нахрен. Вот прямо утром. У Тони не было паранойи, но этот мужчина ему вообще не нравился. В конце концов, он имел право дистанцироваться от неприятных ему личностей!       С трудом преодолев препятствие в виде закрывания и открывания двери, Тони облегченно выдохнул. Он тихо позвал Питера, но тот не ответил.       С ещё более агрессивным трудом он вскинул одеяло и уложил на кровать Питера, чудом умудрившись отцепить его от своей шеи. Он завис на секунду или две. Питер был в одежде. В гребаной одежде.       Тони тихо прокашлялся, нахмурился, выпрямился, занавесил шторы и снова повернулся к Питеру.       Ладно, наверно, так родители тоже делают, да? Спать в одежде на действительно чистой кровати не лучший выбор.       Руки у Тони не дрожали и он все говорил себе, что он не педофил, это нормально. Кроссовки вообще он снял без лишних вопросов. На майке сглотнул. И снова сказал себе, что он не делает ничего криминального. Он видел его уже в одних плавках, и он раздевал его не чтобы трахнуть. Он просто не хочет, чтобы тот спал в одежде.       Он отложил майку на стул, аккуратно сложив. Расстегнул пуговицу с молнией, аккуратно потащил штаны вниз. Питер даже не проснулся. Это очень сильно контрастировало с тем, что было утром, когда он подскочил от одного лишь касания. Хотя, как понял Тони, тот просто не спал. А сейчас дрых так, что его и бомбардировка, видно, не разбудила бы.       Когда он снял одну штанину, Питер резко перевернулся, что-то сонно пробурчав. Тони улыбнулся, сложив штаны, и тоже отложил их на стул. Ему было крайне интересно, как так вышло, что после всего пережитого он сидит в отеле и снимает с человека одежду, чтобы уложить его нормально спать.       Питер снова поерзал, замахнувшись ногой так, что вдарил ей по спине. Тони шумно выдохнул и проморгался, перехватив его за щиколотку и уложив обратно, поддев носок, снимая и его. На втором почувствовал на себе сонный взгляд. Питер смято усмехнулся и, поерзав, обхватил подушку руками, чуть согнув ногу в колене, выскальзывая из носка.       Тони улыбнулся, отложив носки на стул. Он накрыл его одеялом, ощущая то, насколько это было верно. Будто он всю жизнь искал этот момент (на самом деле он просто искал покой).       Питер глянул на него краем глаза, сонно улыбнувшийся.       — Спи. Сладких снов, — Тони поправил на нем одеяло и как-то будто на автомате, так, будто это было заготовленным, доведенным до автоматизма действием, поцеловал его в висок. Питер сильнее обнял подушку, закрыв глаза.       Тони плотнее зашторил шторы и ушел в ванную, чтобы самому помыться.       Где-то через полчаса он вышел на улицу, чтобы покурить. Тем более ему позвонили, и ему надо было договориться по поводу суммы и веса. Он думал, что они откажутся из-за того, что Тони не мог сказать точную дату своего приезда из-за Питера, но они даже не возмущались. Тони решил, что ему везет.       Он достал зажигалку и пачку сигарет, прикуривая. Солнце давно село. На заднем дворе не было никого. Пустынно и тихо. Тони всегда нравились подобные вечера. Думать, что ты один во всем мире. На мгновение или чуть больше. Тони никогда не хотел большего. Секунда или две. Этого всегда хватало. Он умел наслаждаться мимопроходящими мгновениями.       Не считая одного невольного исключения.       — Хорошая погода, да?       Тони вздрогнул и медленно повернулся на голос. Тот самый мужик. Тот же, блять, самый. Он знать не знал, проходил ли он мимо, или он даже узнал, какой у них номер. Тони напрягся, но старался не подавать вида.       — Ага, солнце не палит и не сушит кожу, хорошая, — кивнул Тони, стараясь не быть грубым, но при этом он не хотел казаться в принципе заинтересованным в диалоге.       — Это же не ваш родной ребенок, так?       — Мой.       — Он не похож на вас. Абсолютно, — мужчина понимающе улыбнулся. Выглядел так, как обычно выглядят психологи. Улыбаясь так мягко, как тебе улыбается отец. Вовсе неважно, что у тебя никогда не было отца. Тони догадывался, что именно так он должен был улыбаться Питеру. Наверное. Из него, кажется, не очень хороший отец — по крайней мере, он так думал.       — Мне все так говорят. И знаете что, мне все равно. Даже если она мне изменила, мне — все равно. Он в этом не виноват.       — О, любите воспитывать чужих детей?       — Не занимаюсь таким, — Тони натянуто улыбнулся. Его нельзя было вывести на неправильные эмоции, нельзя было завести в тупик или заставить волноваться. С ним столько раз беседовали в полиции, что сейчас подобное — ни о чем. Он знал, как себя нужно вести, и он вел себя правильно. — Если не возражаете, то я пойду, — он затушил сигарету о стену и выкинул окурок в недалеко стоящую мусорку, быстро скрываясь за дверью.       Помотав головой, он потер переносицу и глянул в сумраке на спину Питера. Он сбил одеяло едва не до ног, свернувшись в какую-то странную позу, продолжая любовно прижимать к себе подушку так, будто она стоила несколько тысяч.       Тони решил, что лучшим решением будет лечь спать, на чистую голову будет лучше думаться и вести машину, потому что он уедет, блять, завтра же.       Он снял с себя накинутую рубашку со штанами и тоже улегся в кровать, выдохнув и посмотрев на время. Одиннадцать вечера. Он надеялся, что не проспит опять полдня. Хотя скорее всего к нему постучатся, чтобы спросить о продлении, потому что, пока он носился с Питером, совсем об этом забыл.       Когда он с трудом открыл глаза от мельтешения позади, в комнате было темно, и он подумал, что шторы, наверное, тоже здесь плотные — как и в любом другом отеле, Господи — и глянул на время. Час ночи. Он вскинул в удивлении брови и глянул через плечо на кровать. Пустая.       Тони уже успел испугаться, что его украли или типа того. Или он сам сбежал. Что угодно! В глазах все помутнело, сердце опустилось, а потом дверь в ванную открылась и оттуда вышел Питер со спутанными волосами.       Тони облегченно выдохнул и грохнулся обратно на кровать.       — Ты чего не спишь? — шепотом просил Питер. Тони проследил, как тот сел на край своей кровати. Выглядел он очень измученным и будто не спал уже последний час тоже.       — Ну, я от шума проснулся, а вот ты, — Тони оперся о локти, смотря в его сторону, — ты чего не спишь?       — Не могу, — Питер пожал плечами.       Тони устало выдохнул и, в усталом стоне, откинул голову назад. Чуть поерзав, он сел на свою кровать, склонив голову на бок.       — Поэтому ты не спал в том отеле и в машине?       — Наверное.       — Кошмары? Тревожность?       — Не знаю, — он покачал головой. — У меня это… после того, как отец умер. Сплю по часа два-три, а потом все. Только дремать выходит. То шорохи, то звуки. Не знаю. Страшно спать.       — Понимаю, — Тони кивнул, сказав это на тяжелом выдохе. Питер заинтересованно посмотрел на него. Тони разглядел это даже в таком плотном сумраке — и он решил продолжить, включив свет у своей кровати: — У меня когда депрессия обострилась, я тоже спал плохо. Не так, конечно, как ты, просто ночью просыпался и лежал по часу. Потом опять засыпал.       — И что тебе помогло?       — Врач и таблетки. Ладно, пойду поищу круглосуточную аптеку, может, там будут хорошие успокоительные и снотворные.       Тони даже встать не успел, как Питер подскочил вслед за ним, сказав:       — Я с тобой!       Тони вздернул бровь.       Так почему Питер боялся спать? И почему он боялся оставаться ночью один?       Тони лишь медленно моргнул, глядя на него, и кивнул. Он и сам не был против, чтобы Питер был рядом с ним. Тот мужик все ещё не давал ему покоя.       Они молча оделись, лишь Тони кидал в его сторону косые взгляды. Питер был дерганным. Намного больше, чем обычно. Когда Тони уронил свои часы, Питер резко подпрыгнул на месте и повернулся к нему, смотря так, что теперь Тони думал, что он кого-то убил. Потом Питер отвернулся, нашарил где-то завалявшиеся черные очки и нацепил на себя, проведя рукой по падающей на лоб челке.       Тони не знал, что должны делать хорошие отцы, потому что у него отца не было, а все просмотренные фильмы были слишком маленьким опытом, но он старался. Он, правда, старался. Поэтому перед тем, как открыть дверь, он положил руку на его плечо в жесте моральной поддержки и сказал:       — Всё хорошо, ладно? — и совсем неуверенно, будто не верил сам себе, но, на самом деле, он не знал, мог ли такое говорить он: — Я с тобой.       Питер вздернул голову, и Тони не видел его взгляда — он мог лишь догадываться. Питер дерганно кивнул и привалился щекой к его руке. В такие моменты — Тони решил для себя — ему больше хотелось рыдать, чем обнять его. В этом было что-то кроме проявления доверия. Теперь он стал понимать. Таким способом Питер пытался расслабиться.       Тони снова поплохело, но он лишь открыл дверь.       Питер держался рядом с ним, смотрел себе под ноги и выглядел будто бы мертвым. Возможно, так выглядел бы любой, кто провел такое количество времени без сна, но в сочетании с его худобой, все это больше начинало пугать.       Аптека подвернулась через километр, и Тони пришлось использовать все свое обаяние и умение улыбаться, чтобы ему продали блядское снотворное, которое «только по рецепту!». Он не знал, как, но фармацевт, недоверчиво на него глядя, все же продал ему его. Тони не знал, сыграло ли ему на руку то, что он был с подростком и что с ним явно было что-то не так, а он действительно волновался, и это должно было быть понятным.       — Хочу колу, — сказал Питер, когда они выходили из аптеки, и Тони молча кивнул, читая что-то на упаковке таблеток.       Круглосуточный был недалеко и на кассе, когда им пробивали вишневую колу-лайм, Питер спросил, вскинув голову:       — Почему ты покупаешь все, что я захочу?       Уставшая продавщица не обратила на эти слова никакого внимания, и Тони отчасти был рад, потому что это не звучало, как фраза сына к отцу. Или звучала? Откуда Тони было, черт возьми, знать.       Тони помолчал, только оплатил покупку и всунул Питеру две жестяных баночки.       Когда они шли назад, Тони сказал:       — Потому что я в детстве не мог позволить себе ничего. И ты, наверное, тоже. В конце концов, ты не просишь ничего супер-дорогого. Теперь моя очередь задавать вопросы, так?       Питер кивнул, взяв одну баночку подмышку, а другую открывая, поджав губы.       — Хорошо. Что от тебя хотел тот мужик и что он тебе говорил?       — Спрашивал, как меня зовут и откуда мы едем. Куда мы едем. Как тебя зовут. Кто ты. Как зовут мою мать.       Тони напрягся. Ему стало не по себе, но он старался не подавать вида. Он пожалел о том, что Питер надел эти гребаные очки, потому что кому-кому, а самому Тони очки бы не помешали.       — И что ты ответил?       — Что ты мой отец, мы едем из Огайо. Я не сказал, куда мы едем, просто типа путешествуем, — Питер пожал плечами, и Тони выдохнул. Даже если это коп, которой унюхал следы педофилии, которые, откровенно говоря, чувствовал даже сам Тони, то он хотя бы не поедет за ними в Лос-Анджелес. И Тони надеялся, что он знать не знал, какой там у их машины номер. — Мать сказал зовут Эрикой, но я ее не помню. Если что, то она нас бросила, когда мне было три.       — Какая грустная история, — Тони улыбнулся, непроизвольно потрепав Питера по голове, и тот недовольно фыркнул. — Неплохо. Смотрю, ты не особо-то и хочешь никуда от меня сбегать.       — А должен хотеть? Ты даешь мне деньги и покупаешь все, что я захочу. Не ругаешься и даже не злишься. А ещё мы едем в Лос-Анджелес и ты собираешься отвезти меня к океану.       — Ну, а вдруг я, ну, не знаю, маньяк там? — Тони улыбнулся. — Педофил, в конце концов, — он засунул ключ в скважину, смотря краем глаза на Питера.       — Мне шестнадцать, ты не педофил, — Питер прошел вперед, но внезапно остановился у косяка, оперевшись о него плечом.       — Маньяк?..       Питер склонил голову направо, встряхнув жестяную баночку с колой-лайм. Тони словил себя на секундной мысли о том, что ему нравилось на него смотреть. Он обожал это делать. Смотреть на него.       — Маньяк, да? — спросил Питер, вздернув бровь, а потом чуть приспустил очки и посмотрел исподлобья. — А почему тогда мистер Маньяк смотрит на меня так, будто я — свет его жизни?       Он усмехнулся, сразу за этим широко улыбнулся и прошел в комнату. Тони настолько опешил, что секунд пять пытался переосмыслить не то что происходящее, а даже свой собственный смысл жизни. Не то чтобы он не делал этого раньше, но сейчас будто весь мир перевернулся с ног на голову. Слышать такое от Питера — странно, страшно. Правдиво.       Тони откашлялся и прошел в номер, закрыв дверь и включив свет. Питер поставил баночки на стол, отложил очки и стащил с себя майку, небрежно кидая ее на стул. Тони просто стоял и смотрел за этим. Как отлетели кроссовки в сторону. Штаны неудачно приземлились на стул, а потом и вовсе свалились на пол. Носки отправились вслед за ними. А потом он посмотрел на Тони через плечо. И Тони забыл, как дышать, просто застыв в одной позе, сжимая таблетки в своей руке.       — Так ты читал Лолиту? — спросил первое, что пришло на ум, Тони.       — Первые двадцать страниц, — Питер усмехнулся, вскинув брови. — Дай мне таблеток.       Тони откашлялся и кинул ему две упаковки.       — Снотворного выпей половину пока. Если не поможет, то ещё одну.       — Мг.       Тони отошел к своей кровати, расстегивая рубашку.       Смотрит как на свет своей жизни. Он действительно смотрел так? Ну, может, он просто хороший отец, всего-то.       Питер запил таблетки колой и повернулся к Тони, все смотрел на него, пока подходил к своей кровати, а потом рухнул на нее, потянувшись. Положил подушку на свое законное место, вместо неё обхватив руками и ногами одеяло, переворачиваясь на бок все ещё смотря на него. На Тони.       Он слабо кивнул головой, мол, «что?». Питер только покачал головой.       — Так ты делаешь все, что я захочу, потому что ты можешь это себе позволить?       — Ага, — неясно промычал Тони, зубами пытаясь расстегнуть манжеты на рубашке.       — А если я спрошу тебя не про деньги?       Тони поднял на него взгляд, стаскивая с себя рубашку и складывая её на стул.       — О чем ты?       — Об отвезти меня на море. Встать ночью, чтобы купить таблеток. Бегать за мной, когда ты думал, что я убежал от тебя, идешь на компромиссы. Почему?       Тони видимо растерялся. Он сам не знал. Действительно. Он просто делал это и ему это нравилось. Он не придавал этому какое-то значение, ему просто казалось, что он делал все правильно, и только поэтому он это делал.       Сейчас он действительно задумался об этом и понял, что не имеет понятия, почему он это делал. Потому что ему хочется?       — Ну, — Тони выдохнул, посмотрев на потолок, расстегивая ремень. — Я не знаю. Серьезно, пацан, просто не знаю. Делаю и делаю. Видимо, мне нравится?       — Нравится что?       Ты.       О, нет, это звучит ужасно и двусмысленно.       — Делать то, чего тебе хочется.       Тони показалось, что это звучало ещё хуже. Особенно после того, как Питер растянулся в улыбке.       — Сладких снов, — Тони улыбнулся ему в ответ и выключил свет, ложась на кровать. — Если не поможет снотворное, разбуди меня.       — Ага.       Тони показалось, что это было самое счастливое «ага» в его жизни. Ему просто нравится делать то, что ему хочется. Просто. По крайней мере, Тони решил, что будет верить в это «просто». Он заснул через минуту или чуть больше, искренне надеясь, что Питеру удалось тоже.