Cherry Cola lime & yayo

      Тони проснулся в одиннадцать утра, ощутив, что выспался. Лениво перевернулся на спину и потер глаза, потянувшись. На соседней кровати спал Питер. Одеяло комком валялось у ног, подушка снова была взята в плен. Тони невольно улыбнулся, смотря на него. Но больше он был рад, что таблетки смогли ему помочь.       Не отвешивая штор, он тихо встал и оделся. Он не хотел бы продлевать номер, понимая, что уедет сразу, как проснется Питер, но он не желал его будить, так что придется.       Умывшись, он проверил свой телефон и, взяв кошелек, вышел из номера.       По отелю уже ходили люди, пахло немного выпечкой — Тони так и не понял, откуда шел этот запах. На самом деле, он любил отели и мотели. Ему нравилась эта особая атмосфера в них. Ощущения вечной текучки, движения и новых горизонтов. Тони, казалось, мог ощутить то, насколько тут никто ни к чему не привязан. Это всегда означало для него что-то.       Например, понимание того, что его все еще ждет дорога. Что все еще изменится. И он никогда не знал, в какую именно сторону.       — Доброе утро, — девушка с ресепшена, которую, как вычитал на бейджике, звали Карен, улыбнулась и поприветствовала его.       — Доброе. Я хотел продлить номер на половину суток.       — Ага, хорошо, секунду, — она что-то отметила в журнале, прищурилась и кивнула сама себе, назвав сумму.       Тони достал несколько купюр и протянул их, оглядевшись по сторонам. А потом снова резко уставился в сторону девушки, когда заметил на себе взгляд того мужчины. Он сидел чуть поодаль, на белом мягком диванчике. На его коленях все еще был тот огромный рыжий ласковый кот. Его увлеченно гладила какая-то девчонка. Тони знать не знал, его ли это дочка. Единственное, чего он хотел — взять Питера подмышку и увести его отсюда нахер.       — Пожалуйста, приятного отдыха.       Тони кивнул, что-то неясно промычав, неловко запихнул сдачу обратно в портмоне и быстрым шагом направился в сторону своего номера, нервно сжимая ключи так, будто этот мужчина мог каким-то образом выкрасть сначала их, а потом и самого Питера.       — Прошу прощения, можно вас на чашечку кофе? — он улыбнулся ему. Снова оно. У Тони давно не было приступов тревожности, но сейчас он, кажется, снова вспомнил это. Почувствовал. Черт возьми. Он боялся.       — Прошу прощения, но я не пью кофе, портит зубную эмаль. Мне надо идти.       — Тогда всего лишь на одну сигаретку.       Тони напряженно посмотрел на него и медленно моргнул. Девчонка разочарованно наблюдала за тем, как кота снова спрятали в переноску и она огляделась. А потом встала и пошла в сторону какой-то женщины, которая разговаривала с кем-то из персонала. Тони заметил это за долю секунды, потому что остальное время он пялился на мужчину.       — Извините, но я не люблю оставлять своего ребенка одного надолго. Ну, знаете — дети. Они могут устроить Армагеддон за минуту или меньше.       — Боитесь, что он сбежит? — спросил он таким спокойным голосом, что у Тони по спине мурашки пробежались. Тони не боялся. Нет.       — Нет, — твердо сказал он. Хотя он понимал, что все еще думал о такой возможности. Неважно, что ему сказал Питер и как он себя вел, Тони все равно боялся. Его тревога когда-нибудь сожрет.       — Пойдемте. Думаю, если он вызовет Сатану, мы увидим это с заднего дворика.       Он кивнул в сторону стеклянной двери, ведущий на задний двор и Тони пришлось пойти за ним. Что-то явно с этим чуваком было не так. Абсолютно точно. И он явно не коп.       Они отошли на несколько метров, и мужчина достал сигаретницу, доставая из нее какие-то очень дорогие и качественные сигареты. Зажигалка, видно, тоже была недешевая — из серебра, что ли, с какой-то гравюрой.       Тони вскинул бровь, принимая сигарету.       Погода сегодня была лучше, чем вчера. Солнце на грозилось выжечь глаза, был приятный теплый ветер. Тони нравилось. Но этот мужчина ему не нравился куда больше, поэтому погодой насладиться вышло не особо.       — Я знаю, что это не ваш ребенок, — начал он так спокойно и уверенно, что Тони пробило на холодный пот, но он решил держать себя в руках до последнего. Такое в отделении полиции у него тоже было. То, что человек говорит уверенно, не значит, что он может это доказать. Иногда люди врут куда более искусно, чем думают. Это всего лишь инстинкт, Тони бы не хотел обвинять кого бы то ни было в подобном. — Питер Паркер. Приют номер восемь, штат Джорджия, Огаста, округ в Виргинии. Мать посадили за убийство его отца. Еще у нее была шизофрения. Как думаете, какова возможность того, что у него она разовьется тоже? Пятьдесят на пятьдесят. Но я сейчас не об этом. Где вы его подобрали? И зачем вы говорите, что это ваш ребенок?       — Оу, вот как, интересно, — Тони нервно улыбнулся, уже пытаясь придумать план того, как он сейчас вырубит этого парня, возьмет Питера подмышку и уедет отсюда нахрен. Он начинал нервничать. Слишком нервничать. — Я подобрал его на дороге в Високнсине. Сан Прейри. Он сбежал из приюта. Мне стало жалко пацана, вот и все. Ещё вопросы? Ах, почему я называю его своим ребенком. Потому что… — Тони, блять, понятия не имел, почему. Нет, у этого была причина: чтобы не вызвать подозрений. Просто отец с сыном. Но это причина звучала чертовски странно. Поэтому он сказал: — потому что я вижу в нем своего сына. Я путешествую один всю свою жизнь, никакая женщина или друг не согласится так со мной кататься, а он — согласен. Вопросы?       Мужчина улыбнулся. Он не выглядел опасно, но Тони все равно был насторожен. Он становился злее и более дерганным. Ведь лучшая защита — это нападение. Ему стало не по себе.       — Я предлагаю вам за него пятьдесят тысяч.       Тони подавился дымом. Не сказать, что для него эта была какая-то космическая сумма, он уже получал такое за свою работу. Проблема была в том, что эти деньги предлагали за Питера — за его Питера.       Тони уставился на него во все глаза.       — Вы что, с ума сошли?       — Нет, сошли вы, потому что вы забираете у меня мою работу.       Тони забегал глазами по улице. Вариант вырубить этого мужика уже не казался ему таким тупым. Он предлагает деньги за ребенка. А что он сделает потом с этим ребенком? Продаст, блять, на органы?! Тони косвенно слышал о практике и отлаженной схеме того, как детей забирают из подобных заведений.       — Нет.       — Сто тысяч.       — Да хоть миллион. Питера я вам не отдам. Можете пойти в полицию, но если я сдам вас им, то сомневаюсь, что в вашей биографии будет что-то вроде: «бегает по всем США и ищет беженцев из приюта». Надеюсь, мы друг друга поняли, до свидания.       Тони выдохнул дым от сигареты ему в лицо, кинул ее на асфальт, притоптав каблуком оксфордов, и быстро ушел.       Сердце колотилось в висках, руки дрожали то ли от злости, то ли от недопонимания, какого черта тут, блять, творится. Почему он знал все это о Питере? Зачем он ему? Нет, он догадывался, блять, конечно он догадывался, но он не хотел об этом думать и, тем более, представлять.       Он зашел в номер, облегченно выдохнув, заметив там спящего Питер. На секунду он застыл в ужасе, осознав от какого кошмара он спас его. И знал ли Питер о том, что с ним могли сделать? И не сбежал ли он по этой же причине?       Тони ощутил, как у него зачесалось сердце от подобной мысли и ему до жути захотелось его вырвать к чертям. Он выдохнул и сел на свою кровать, почесав затылок. Вообще-то, он хотел сходить им за завтраком, но понял, что теперь уж точно не оставит Питера ни на одну гребаную секунду.       Ему только оставалось надеяться на то, что этот мужик действительно отстанет от него после «нет», в чем он сильно сомневался. Он мог представить, сколько люди готовы платить за такое. Много. Так чертовски много, что вот такие суммы уж точно Тони только снились.       Но он снова посмотрел на Питера и решил, что даже за такую сумму его не отдаст. Никому.       Он не так уж и нуждался в деньгах, а хороший человек рядом ему нужен был. Он уже смог расставить приоритеты после стольких лет.       Он не знал, сколько так просидел, пялясь на Питера. Может, он и хотел есть, но не оставлять его он хотел больше, поэтому выбор был сделан сам собой.       Наконец, Питер открыл глаза, тут же поднимая взгляд на Тони, сонно улыбнувшийся. Тони улыбнулся ему в ответ.       — С добрым утром, — сказал он хриплым голосом, потянувшись и раскинувшись морской звездой на кровати.       — С добрым. Ты выспался?       — Ага. Впервые за несколько лет. Дьявол, как это круто, — он снова потянулся и вновь повернулся на бок, лицом к Тони. — Ты что, смотрел, как я сплю?       — Просто ждал когда ты проснешься. Я решил, что нам уже надо ехать. Сегодня.       — Блин, в смысле? — Питер нахмурился, сморщив нос. — Я хотел в бассейн.       — В других отелях тоже будут бассейны. Просто потерпишь день или два, ладно?       Питер недовольно цыкнул и перевернулся на другой бок, Тони только и смог расслышать что-то вроде: «только утро, а ты уже испортил настроение».       Тони поджал губы, посмотрев куда-то в сторону. Не мог же он ему сказать, что он боялся здесь оставаться, потому что какой-то мужик тычит деньгами и хочет его купить?       Он выдохнул и пересел со своей кровати на край его.       — Слушай, мне просто здесь не очень нравится. И тот мужик меня напрягает. Мы поедем в новый отель, и там тоже будет бассейн. И там мы останемся на подольше. А там уже рядом океан. У океана вообще сколько захочешь будем.       Питер молчал.       Тони тяжело выдохнул. Это было невыносимо.       — Ладно, может, ты хочешь что-то еще?       — Кино.       — Что?       — Я ни разу не был в кино, — Питер посмотрел через плечо.       — Хорошо, — кивнул Тони. — Мы сходим в кино. На какое ты хочешь. И позавтракаем там, где ты захочешь.       — Бургер.       — Что? Кто завтракает бургерами?       — Я хочу бургер.       Тони устало выдохнул и закатил глаза.       — Хорошо, будет тебе бургер, — кивнул Тони.       Питер улыбнулся и резко повернулся на спину, улыбнувшись шире.       — Ты только из-за этого мужчины? — Питер потянулся, чуть поерзал и, закинув подушку обратно к верху кровати, улегся на нее и закинул ноги на колени к Тони. Тот замешкался на секунду или две, но попытался не акцентировать на это внимание.       — Да. Мне он не нравится, ладно?       — Но я ведь не отхожу от тебя.       — Ага, а потом он вызовет полицию, тебя заберут, а меня посадят, — соврал Тони, потому что он прекрасно понимал, что полицию тут никто вызывать не будет. Это никому не нужно.       Питер странно улыбнулся, согнув одну ногу в колене и уперевшись пяткой о внутреннюю сторону бедра. Тони слабо вздрогнул. Он все еще пытался убедить себя, что Питер сам не понимал своих действий. Он все еще ребенок, все еще наивный, все еще.       — Мне сегодня ты приснился, — сказал он, смотря в глаза с придурковатой улыбкой. Он дернул ногой вниз и вверх. Тони невольно поерзал, пытаясь хоть немного сместить его ногу.       — И что снилось?       — Что ты учил меня водить машину, — он усмехнулся. — Меня отец как-то учил. Мне тогда лет десять было.       Тони посмотрел на него краем глаза. Он так много говорил об отце. Чертовски много. Возможно, он и взаправду его любил. В таком случае, Тони даже не хотел думать о том, насколько тяжело он пережил его смерть.       Он невольно вспомнил о возможной шизофрении. И он хотел свято надеяться, что Питера это не коснется. Не то чтобы он планировал провести с Питером остаток своей жизни или что-то вроде того, но все же.       — Машину не обещаю, а вот плавать научить могу.       Питер резко выпрямился, усевшись так близко, что Тони аж неловко стало. Он был действительно близко к нему. Смущающе близко. Тони не понимал, почему он вообще обращает на это внимание. Он не должен был. Потому что это было так, блять, странно и неправильно. Так пугающе. Так…       Тони снова захотелось вырвать свое собственное сердце.       — Я слышал, что лучше учить плавать именно в океане. Или в море.       — Ага, я тоже. Только, честно говоря, я не знаю, какая вода будет в Малибу. В конце лета в Санта-Монике вода была градусов двадцать четыре, не самая теплая, но тоже нормальная. Так что если ты мерзляк, то, — Тони усмехнулся, пожав плечами. — Но, если ничего не случится, то мы можем скататься еще и во Флориду.       — Вот и увидим. Ладно, я в ванную.       Тони кивнул. Питер поерзал, убрал ноги и быстро, схватив свои шмотки, ушел в ванную. Тони только успел крикнуть ему вслед:       — Питер, тебе будет жарко в штанах!       Питер не ответил.       Через двадцать минут они уже выехали, и Тони был бы рад не встретить этого человека больше никогда.       Тони пришлось переспрашивать несколько людей о нахождении рядом Макдональса. Когда он, наконец, узнал его местонахождении, Питер внезапно залез на заднее сиденье. Тони вскинул бровь, но ничего не спросил. Питер часто вел себя странно. Иногда слишком странно. В зеркале заднего вида он видел, что тот что-то мельтешил и куда-то лез. А потом откинул в сторону штаны и через минут перелез обратно в шортах. Тони усмехнулся.       — Только попробуй хоть что-нибудь сказать.       Тони только покачал головой.       Он хотел подъехать к макдональс-драйв, но когда он спросил, что хочет Питер, тот просто растерялся. Он не знал, что он хотел. Более того — он даже не знал, что там предлагают. Как понял Тони, тот только слышал о Макдональсе, но никогда не был там.       Тони пришлось припарковаться и тащиться с Питером, который явно был очень возбужден предстоящим событием. Тони казалось, что тот был рад этому даже больше, чем бассейну.       — Что из этого ты хочешь? — Тони кивнул в сторону меню.       Питер нахмурился, вздернув голову. Людей было не особо-то и много, по крайней мере, никто не толкался. Но Питер снова привалился щекой к руке Тони. Каждый божий раз от этого жеста в Тони все сворачивалось, выжималось и просто выворачивалось наизнанку. Ему так это нравилось, черт возьми, так сильно нравилось. Ему тут же хотелось обнять его. Но он сдержался и попытался сделать вид, что ему абсолютно это неинтересно.       — Ладно, смотри, ты хочешь две котлеты или одну?       — Две.       — Мг. Бекон?       — Что это? — Питер вздернул брови и отдалился от его руки, посмотрев снизу вверх.       — Ты не знаешь? — ему не удалось скрыть своего удивления от подобного факта. — Ну, это мясо с прожилками сала, очень тонкое и хорошо поджаренное, хрустящее.       — Звучит круто.       — Хорошо. Сыр?       — Я люблю сыр.       — Боюсь, эта махина не влезет в твой рот, но ладно. Картошку фри, колу, мороженое?       — Картошку и колу.       — У тебя скоро вместо крови она течь будет. У тебя с зубами и желудком вообще все в порядке?       Питер закатил глаза и цыкнул. Тони только потрепал его по волосам и сказал ему занять место, пока сам делал заказ. Он действительно не был уверен, что эта штука влезет ему в рот, но Питер был способным, так что Тони заказал ему двойной чизбургер с экстра-беконом. Ну, если что, разберет по частям.       Когда он принес поднос, то по взгляду Питера он понял, что тот действительно не рассчитывал, что оно будет такого размера.       — Попытайся не запачкать свою одежду, ладно?       Питер ничего не ответил, сконцентрировав все свое внимание на куске хлеба с котлетой. Как бы Тони не сетовал на его размер и порцию, Питер действительно съел его. Смог даже кусать, а не есть это все по-отдельности! Тони присвистнул, учитывая, что свой он доесть не успел, а Питер уже начинал разбираться с картошкой.       — Ты как будто год не ел.       — Я проголодался, мы не завтракали!       — Ты не переел? — с подозрением спросил Тони, без зазрения совести беря чужую колу. Он не любил этот напиток, но в горле пересохло из-за бургера. В любом случае, Питер не был против.       С тяжелым выдохом он признался:       — Переел. Не уверен, что теперь могу дышать.       — Тебе необязательно было его доедать.       — Но я никогда их не ел! Они вкусные!       — Купили бы где-нибудь ещё, — пожал он плечами.       Тони проверил время и звонки. Осмотрел заведение. Он все еще боялся, что откуда-то выскочит этот мужчина с котом и силой заберет у него Питера. Хотя Тони понимал, что подобный исход событий как минимум абсурдный. Он вообще плохо представлял, что они должны сделать, чтобы забрать у него Питера. Возможно, это действительно серьезная организация, и они могут закопать Тони живьем в лесу, но не то чтобы и у Тони не было таких связей. Он занимался наркотиками десяток лет, он знаком с Фьюри и они в хороших отношениях, так что Тони тоже есть чем их пугать.       Другой вопрос, что они могли как-то переманить Питера. Он ребенок. И он может согласиться. Поверить в какую-нибудь чушь или что-то еще. Это же Питер. Он так легко сел к нему в машину.       От подобных мыслей Тони стало не по себе, и он даже не доел свой бургер. Просто сидел с таким лицом, будто у него ныл зуб.       Это заметил даже Питер. Он вскинул бровь и чуть склонил голову вбок. Пнул носком кроссовка под столом. Тони не заметил.       Он пытался убедить себя, что совсем не расстроится, если Питер уйдет. Ни капли. Он ему никто и звать его никак. Просто Тони устал от одиночества. Всего-то.       Тони хотелось снова разбить свое лицо о раковину.       В машине он сверился с картой, уточнил у кого-то дорогу и они снова поехали. Он даже ничего не сказал, когда Питер закинул ноги на бардачок. Когда чуть не залил колой кресло, открывая баночку, оставшеюся со вчерашней ночи.       — Что с тобой? — Питер приподнял очки-сердечки, чтобы посмотрел в глаза Тони, но тот продолжал пялиться на дорогу. Он лишь раздражённо повел плечом. — Слушай, мои ноги лежат на бардачке. Если ты не заметил.       — Ничего страшного.       Питер цыкнул и положил локоть на раму открытого окна, снова опуская очки на глаза. Прошло не больше десяти минут, как Питер снова попытался узнать, что случилось с Тони. Он привык, что Тони обычно был в хорошем настроении. Сейчас он выглядел так, будто он в чем-то сомневался.       — Я тебя чем-то разозлил? — спросил Питер, убирая ноги с бардачка. Он сам не ожидал, что спросит это. Он часто вел себя провокационно, мешающе или раздражающе, но Питер был хорошим эмпатом и он чувствовал, что Тони это скорее забавляло, чем раздражало. Теперь он думал о том, что Тони тот тип людей, которые хорошо маскируют эмоции, терпят-терпят, а потом срываются. Питер не хотел думать, что он действительно злился. На него. — Мы могли бы не заезжать туда, если ты не хотел.       — А? Нет-нет все нормально. Просто… проснулся рано, заснуть не мог. Теперь спать хочу. И... с работой там… завал… И…       — Ты ужасно врешь, — Питер повел бровью, недовольно поджав губы, осмотрев Тони. Тони умел врать, но сейчас, наверное, он просто не хотел.       — Слушай, я не знаю. Просто все странно и нихрена непонятно. Вот и все.       — Я могу как-то помочь?       Тони чуть воздухом не подавился. Он уставился на него во все глаза, проморгавшись. Он не ожидал, что такое может спросить Питер. Он действительно очень мало думал о том, что у Питера есть свои мотивы, чувства. Что он мог иметь какое-то определенное отношение к Тони. В конце концов, он не думал, что Питер может хотеть помочь ему чувствовать себя лучше.       — Ээээ… Просто... Какова возможность, что ты, ну…       Тони уставился на дорогу с таким сомнением, будто бы уже сомневался не только во всем происходящем, но и в собственном имени.       «Какова вероятность, что ты просто свалишь от меня? Какова вероятность того, что я успел к тебе привязаться за несколько суток? Какова вероятность, что я буду скучать по тебе?»       — Забей. Неважно.       Тони никогда не умел говорить о том, что он чувствовал. Просто не видел смысла. Он не говорил ни о своих мыслях, ни о чувствах, ни о планах, ни о том, что у него происходило в жизни. Сначала он не видел в этом смысла, а потом и вовсе стало некому.       Питер тяжело выдохнул, продолжая смотреть на него через очки.       Ещё какое-то время они молчали. А потом Питер внезапно заерзал, допил колу, запихнув пустую банку в бардачок и резко рухнул головой к нему на колени, закинув ноги на раму открытого окна. Он сказал:       — Я с тобой, ладно?       Тони перевел на него взгляд.       Ну и как тут не привязаться?       — Я знаю, — он потрепал его по голове, усмехнувшись.       Рука невольно так и застыла в его волосах. Чистых, мягких, густых. Тони поглаживал, пропускал сквозь пальцы, массировал кожу голову. Питер не дергался, не шипел, едва улыбался. Тони понятия не имел, нравилось ли ему, но он примерно знал характер Питера и едва ли бы тот стал терпеть хоть что-то, что ему не нравится. По крайней мере рядом с Тони.       — Сколько нам ехать?       — Часов пять. Если что-то захочешь — скажи.       Питер что-то неясно промычал и откинул голову сильнее, открывая шею.       Дорога была пустая, никто за ним не ехал, никто не следил. Тони вновь старался не думать. Ни о чем. На самом деле, он был хорош в этом. В том, чтобы не думать о своих проблемах. Одно время у него их было слишком много. Начиная от проблем со здоровьем, кончая взаимоотношениями с родственниками. Он уже умел просто не думать. Он никогда их не решал. Просто игнорировал. Иногда игнорирование лучшее средство. По крайней мере в том случае, если в конце концов, Вы хотите прийти к нервному срыву. Или суициду. До крайнего Тони пока не дошел.       Он бы хотел спросить у Питера про его жизнь в приюте, о том, чем он вообще жил и от чего сбежал. Но все еще не был уверен, что Питер сможет что-то такое рассказать. Питер был слишком скрытным. Ребенком, которой тоже предпочитал игнорировать проблемы, а не решать их. Или, на худой конец, сбежать от них. Тони хотелось верить, что у него это получилось.       — Ты был в других странах? — спросил Питер и снял очки, откинув их на сиденье, потом порылся в кармане и достал жвачку, закидывая сразу две в рот.       — Да. Был.       — В каких?       — Италия. Германия. Польша. Рим был хорош. Море восхитительное. Теплое очень.       — Почему ты там не остался?       — Мне надо быть вечно в движении, я же уже это говорил.       Тони не мог сидеть в одном городе. Ему казалось, что его душат. Что все слишком скучное, блеклое, странное, тупое. Люди начинают казаться ограниченными, их образ жизни — цикличным. Потом он с каким-то слепым ужасом находил в этих людях свое отражение. И всё начиналось сначала. Психотерапевт, антидепрессанты, наркотики и бессонница. Тони бы мог провести целую лекцию о том, почему же нельзя совмещать наркотики и антидепрессанты.       Наркотики увеличивает седативную и респираторную депрессию в сочетании с бензодиазепинами и антидепрессантами.       Очень трудно, знаете ли, сочетать в себе депрессивного мудака и наркомана. Тони все-таки справился. Тони вообще, на самом деле, был очень способным.       — Ладно, моя очередь спрашивать.       — Да ты надоел, — Питер легонько пнул его кулаком где-то на уровне грудной клетки, и Тони перехватил его руку, сжимая в своей, проходясь большим пальцем по тыльной стороне ладони. Питер руки не вырвал. Кожа у него теплая.       — Ты мне просто интересен, вот и все, я хочу узнать тебя, — Тони про себя поражался тому, что Питер не вырывал руки. Позволял держать его за руку, поглаживать едва ощутимо. Теплая кожа. Теплая. Живая. Человек. Рядом. Тони снова хотелось рыдать. — Тебе нравится со мной?       Питер удивленно вскинул брови, во все глаза уставившись на него.       — Что? — Тони на секунду перевел взгляд на него, усмехнувшись и нехотя отпустил его руку, чтобы достать свои собственные очки — солнце слепило и мешало следить за дорогой.       — Я ожидал другого вопроса, — хмыкнул Питер. — Нравится. Я же уже отвечал тебе. Или, стойте-ка, неужели ты такой неуверенный? — в его голосе прослеживалась какая-то легкая смешинка, не издевательство, почти что умиление.       — В смысле?       — Я говорил это тебе буквально этой ночью, и ты спрашиваешь это снова. Ты что, не хочешь, чтобы я уходил? — его голос все ещё был легким, веселым, будто бы Питер не вкладывал никакой серьезности. Будто бы он не хотел звучать серьезно или уверенно.       — Не хочу.       Тони сказал серьезно. И Питер отчего-то затих.       Вообще-то, Тони далеко не был сторонником подобной тактики — заявление в лицо человеку о своих чувствах. Его очень субъективный и очень грустный опыт убедил его в том, что если он скажет хоть что-то приятное, хоть что-то связанное с привязанностью, его тут же кинут, бросят и забудут. Тони был уверен, что чем дальше и холоднее он будет от кого-либо, тем сильнее будут тянуться к нему. В конце концов, он так просто не поранится.       Но сейчас Тони захотелось сказать это ему. Сказать правду. Что-то, что могло хотя бы намекать о том, что Тони нравится быть с ним рядом. Тони не знал, почему. Может, он ему доверял, может, Питеру хотелось говорить правду. Может.       — Мне не к кому уходить, позволь напомнить. У меня нет семьи и денег. Друзей и телефона. Куда мне идти?       — Кто угодно может предложить тебе денег и ты можешь пойти с ним, так? Тебе ведь нравится, потому что я все покупаю тебе.       Питер резко выпрямился и посмотрел на Тони в упор. Тони повернулся к нему, словив на себе совершенно недовольный и непонимающий взгляд. Будто он то ли запутался, то ли устал объяснять что-то очевидное. Возможно, Тони и вправду не понимал априорных вещей. Особенно, если они касались чувств других людей. Особенно чувств детей.       — Мне нравится, что ты делаешь то, что я захочу. Это разное. Деньги деньгами, но ты добрый и хороший, — он пожал плечами и посмотрел на дорогу, поправляя упавшую на лоб челку. — По-моему, это я должен бояться, что богатый дядя выкинет меня на улицу, но, раз у этого дяди проблемы с общением и у него куча комплексов, то…       — Эй! — Тони улыбнулся и шлепнул его шутливо по бедру.       Питер пожал плечами и уселся на свое кресло, закинув ноги на бардачок.       До Тони только сейчас дошло, что Питер действительно говорил не о деньгах. Он говорил об отношении. О человеческом отношении. Тони только сейчас подумал о том, что Питер мог бояться, что за ним не побегут в их первую идиотскую ссору. Он ребенок, но он все прекрасно чувствовал.       Питер тоже человек. И он тоже чувствует. Возможно, даже сильнее и намного более чутко, чем сам Тони. Иногда это так поразительно — когда понимаешь, что жизнь происходит и вне твоей головы.