Cherry Cola lime & yayo

      Они остановились на заправке, чтобы заправить машину. Питер выманил для себя пару баксов и скрылся в магазинчике. Тони смотрел ему в спину вплоть до того момента, пока за ним не захлопнулась дверь. Он должен был спросить про его детство и понимал ли, какая у него была угроза. И что, возможно, эта угроза есть до сих пор.       Тони ощутил, что очень остро соскучился по своему психологу. Он не понимал, что чувствовал к Питеру и нормально ли было это чувствовать, и что вообще происходило вокруг. Будто все было какой-то бешеной каруселью, американскими горками всего происходящего. Всё крутилось и выворачивалось, и Тони не понимал, к чему это должно его привести. И должно ли вообще.       Откровенно говоря, Тони вообще ничего не понимал. Абсолютно.       Он мог оправдывать любое свое действие. Буквально. Любую мысль или что-то вроде того. Но не вчерашнее лицезрения валяющегося на шезлонге Питера. Что угодно и как угодно, но не это.       Может, это просто из-за того, что у него давно никого не было? Вот трахнется с какой-нибудь милой девушкой и все как рукой снимет?       Он одернул себя, потому что понятия не имел, как это должно выглядеть. Оставить Питера одного на час значит разрешить ему влипнуть в задницу любого размера. Тони не был уверен, что хотел рисковать.       Он потер лицо руками, огляделся и пошел в сторону туалета, захватив с собой белый мешочек.       Каждый раз, когда хочешь спать — вынюхай дорожку.       Каждый раз, когда болит голова — вынюхай ещё одну.       Каждый раз, когда повышается раздражительность — ещё одну.       Когда стоишь на заправке и вспоминаешь картину того, как твой попутчик-подросток валялся на шезлонге — сразу две.       Тони ведь легче об этом просто не думать.       Ещё одна дорожка. И ещё одна. Он умыл лицо и вымыл руки, посмотрев на свое отражение в зеркале. Вот он и его голливудская внешность. Ему бы в фильмах сниматься, а не кататься обдолбанным по Америке и пялиться на Питера так, будто раздевает. Осталось радоваться, что Питер трактовал этот взгляд как «свет его жизни». Да хоть смысл жизни, тьфу, лишь бы не понял, что это за взгляд на самом деле означал.       По возвращению он обнаружил Питера, сидящего на капоте машины. Под мышкой он держал бутылку кока-колы, в одной руке — мороженное, в другой — новый комикс. Тони вдохнул поглубже, прикрыл глаза и попытался прийти в чувства. Не в те чувства, в которые он стал приходить в последнее время рядом с Питером.       — В туалет не хочешь? — Тони открыл свою дверь, посмотрев на Питера. Тот отвлекся от журнала, посмотрел на небо, а потом кивнул, всучив Тони комикс, мороженое и колу. Он остался так стоять, хлопая глазами, с этим набором подмышкой. От мороженного резко воняло клубничным ароматизатором. Так, что Тони захотелось поморщиться, но рядом никого не было. Эмоции не имеют смысла, если у них нет зрителей. Вот в чем была проблема.       По возвращению Питер забрал весь свой клад и отправился на свое место. Тони лишь тяжело выдохнул. Они снова поехали вперед.       — О чем ты думал, когда решил меня подобрать? — спросил Питер, обхватывая губами мороженое, а потом широко проведя языком. Тони старался не смотреть.       — Честно? Ни о чем. Когда начинаешь сходить с ума, часто делаешь необдуманные поступки, думая, что они изменят твою жизнь.       — Так ты все-таки несчастлив.       — Был. С тобой поживее стало.       — Не боишься полиции?       — А ты?       Питер пожал плечами, вскинув бровь и уперевшись одной ногой в бардачок.       Кажется, они прекрасно друг друга поняли. Хотя бы в этом вопросе.       Они приехали к шести вечера, и Тони выбрал отель с бассейном. Правда, он был закрытым, но Тони надеялся, что Питер сильно не расстроится. На этот раз он купил номер многим лучше, чем предыдущие два. На самом деле, ему просто нравилось смотреть, с каким восторгом Питер шатался по номеру, восхищаясь то во весь голос, то себе под нос.       Питер снова затерялся где-то в коридоре, то ли с кем-то разговаривая, то ли взяв в плен чье-то животное, и Тони пришлось его буквально искать, потому что им надо было закрепить браслеты для бесплатного пользования бассейном, залом и баром.       Он думал, что разозлит этим девушку, стоящую на респешене, но она лишь понимающе улыбнулась, когда Тони приволок активного подростка к стойке, который очень увлеченно наблюдал за тем, как ему нацепили браслет на запястье. Только потом Тони пояснил, для чего это.       — А мы здесь надолго? — спросил Питер, вновь вцепившись в руку Тони, когда он вызвал лифт. Тони ещё думалось, что он пытался как-то коснуться его в моменты, когда был под слишком большими эмоциями. Или еще что. На самом деле, Тони просто догадывался, потому что о реальных причинах не имел ни единого понятия.       — Не знаю. Посмотрим. Сначала я хочу помыться и поесть.       — А мы пойдем в их ресторан? У них тут есть ресторан! — Питер привалился щекой к его руке, посмотрев в глаза. Тони опустил взгляд к нему и ощутил, как что-то защемилось в груди. Больше рыдать ему не хотелось. Ему хотелось его обнять.       — Если хочешь, то пойдем туда. Откуда ты узнал про ресторан? — он нажал на седьмой этаж и дверь закрылась. Питер по-прежнему висел на его руке, прижимаясь щекой. Тони казалось, что ничего нежнее в его жизни не было. На какой-то миг у него что-то щелкнуло в голове. А если Питеру просто было нужно это тоже? Нежность? Тони стало плохо от таких мыслей.       — Я прочитал. Там недалеко была обрисована инфраструктура. Ещё есть спортзал и бассейн. Хочу в бассейн.       — Поедим и сходишь, — кивнул Тони.       — У тебя опять настроение испортилось?       — Что?       — Ты опять хмурый. Что, снова думаешь, что я куда-то убегу?       Тони удивленно на него глянул и прошел вперед, когда дверь открылась, глядя по сторонам в поиске нужного номера.       — Нет, все хорошо, просто устал, — он даже не соврал. Почти. Он просто снова думал не о том, о чем должен был. Чтобы Питер не засомневался и не надумал, что он как-то там его задел, Тони выдернул свою руку, потрепал по голове, а потом положил свою ладонь на его плечо. Питер тихо хихикнул — так, что Тони едва расслышал — и, слава Богу, ничего не сказал.       Тони открыл номер и, прежде всего, уставился на лицо Питера. Ему не было интересно, как там выглядит номер и насколько он хорош. Ему нравилось, как на это реагировал Питер. Только ради этого он и тратился.       Тони с каким-то упоением и тихой гордостью, непонятно откуда взявшейся, наблюдал за тем, как Питер удивленно рассматривал номер. Номер вышел дорогим и выглядел действительно хорошо. Очень просторный, чистый и светлый. Питер шмыгнул в сторону балкона, открыл дверь, осматриваясь там. Вообще Питер, как казалось Тони, любил высоту.       — Итак, мнение эксперта? — со смешком спросил Тони, скинув сумку с мелочью на диванчик.       — Ещё ванну не смотрел! — с очень серьезным лицом заявил Питер и, не закрыв дверь на балкон, за несколько слишком быстрых шагов, шмыгнул в ванную. — Она больше, чем моя комната в детстве!       Тони тоже заглянул туда. Откровенно говоря, он ожидал, что там будет джакузи, потому что номер производил такое впечатление, хотя и сам отель и не позиционировался как люксовый. Как понял Тони, тут вообще люксовых отелей нет, но впереди ещё были Сан-Франциско, Малибу и Санта-Моника. В конце концов Лос-Анджелес. Вот там действительно будет дорого.       Ванная была тоже светлой, блестящей, вычищенной и большой. Тони кивнул.       — Ладно, я помоюсь и пойдем поужинаем, хорошо? Если что, то там где-то пульт валяется от телевизора. Комиксы твои в сумке.       Питер кивнул, явно увлеченный всем происходящим, и побежал к столику в поисках упомянутого пульта. Тони усмехнулся, взял со шкафа полотенца и закрылся в ванной.       Наконец, под душем он облегчено выдохнул. За ними никто не следил, никто не посягается на Питера. Кажется, он мог расслабиться. Он наделся на это. Искренне.       Он помылся под горячем душем, позволив мышцам и плечам расслабиться, потому что до этого о них можно было бы голову разбить. И хорошо, если не голову самого Тони.       Он надел чистый комплект одежды, подумал о том, что старый можно отнести в хим. чистку, если у них получится задержаться здесь по-дольше. Он закатал рукава до локтя и пригладил мокрые волосы, решив, что сушить и укладывать он их не будет, все равно скоро спать. Провел ладонью по щеке. Уже колючая. Он выдохнул и закатил глаза, ощутив неприкрытую зависть к Питеру.       В комнате Питер сидел по-турецки с этим гребаным комиксом. На телевизоре был включён MTV.       — Ну, как тебе? — спросил Тони, складывая свою одежду на один из стульев.       Питер вскинул голову, посмотрев на него. Убрал челку со лба и тихо фыркнул, когда одна прядь все-таки упала на лоб. Тони все забывал отвести его в парикмахерскую.       — Круто. Очень круто. На самом деле… Я такое только по телевизору видел, — Питер огляделся. Он выглядел расслабленным, но ещё — немного растерянным. Чем больше Тони к нему приглядывался, тем больше понимал, что несмотря на свою наглость, Питера все равно немного смущал такой размах и внимание к нему. Теперь он стал это видеть и понимать.       — Ну, это ещё не прям… «вау». Ещё будет лучше, но я рад, что тебе нравится.       — Я просто подумал, что… — он закусил губу, закрыв комикс и посмотрев куда-то в сторону, нахмурившись. — Нет, ничего, забей.       Тони кивнул. Он решил, что не будет на него давить.       — Ладно. Ты мыться не будешь? Все равно ж перед бассейном придется.       — Не, после ужина.       — Тогда хорошо, — Тони что-то просмотрел у себя в телефоне, кивнул и сказал: — тогда пойдем ужинать?       Питер поднял на него взгляд, и в Тони снова все вывернулось. Он не понимал, то ли Питер стал с ним более откровенным, то ли Тони стал больше его понимать, но теперь его взгляд был… действительно немного смущенным и скованным. Будто бы Питер не был уверен, что все происходит правильно. Будто бы он не думал, что так кто-то мог относиться к нему. Поэтому Тони счел своим долгом сказать:       — Мы это уже тоже обсуждали, ладно? Мне нравится… — он откашлялся — делать то, что хочешь ты. Серьезно. Я снял этот номер, потому что просто хотел посмотреть на твое лицо. Слушай, не знаю, в каких условиях ты жил, — он прервался, когда телефон пиликнул, и он снова уткнулся в экран, читая, продолжая: — но запомни: если я трачу на тебя деньги, значит, я этого хочу. А теперь пошли, я хочу жрать, хотя я не удивлен, что в тебе твой бургер ещё не переварился. Так, всё, пошли.       Он оторвал взгляд от телефона и заметил, что Питер уже встал с кровати, отбросив комикс и надевая кроссовки. Будто бы и не слушал его. Тони уже хотел снова пойти постучаться головой о что-нибудь, потому что он просто надумал лишнего, наговорил какой-то сентиментальной слюнявой херни и теперь Питер думал, что он идиот.       Но когда Питер выпрямился, он посмотрел ему в глаза, улыбнулся, а потом обнял.       Тони так и замер, во все глаза смотря на русую макушку. Сердце резко подлетело к глотке, потом долбанулось о грудную клетку так сильно, что Тони буквально мог ощутить боль, и грохнулось в ноги.       Питер его обнял. Обнял. Не просто схватил за руку, он обнял. Тони неловко обнял его в ответ. На самом деле он сделал это даже раньше, чем в его голове появилась мысль, что он должен был его обнять.       Он обнял не потому, что должен.       Он обнял, потому что хотел его обнять.       Под руками Питер казался ещё более худым и острым. Ещё более тонким. И таким теплым.       Тони глупо разулыбался, ощутив какой-то странный прилив счастья. Будто он обдолбался экстази или ещё чем-то хуже. Это было волшебно. Правда, волшебно.       — Ты мягкий, — внезапно сказал Питер. — Я думал, ты накаченный, — он чуть отдалился и ткнул пальцем где-то в область пресса. Потом ещё раз и на этот раз удивленно вскинул брови.       — Видишь, уже не мягкий. Ты уж извини, но я не бодибилдер, чтобы у меня мышцы были двадцать четыре на семь напряжены, — Тони усмехнулся, тоже чуть отдалившись, уложив свои ладони на его плечи. Эти чертовы плечи. Тони казалось, что это буквально было лучшим местом для его ладоней.       — Ладно, неплохо, — кивнул Питер, ещё раз прощупав на пробу. — Сколько ты весишь?       — Не знаю, давно не взвешивался. Килограмм восемьдесят, наверное.       Питер присвистнул, вскинув брови. Его ладонь прошлась по напряженному животу. Тони уже не понимал, почему там были напряжены мышцы: потому что он их напрягал или потому что его Питер лапал на протяжении минуты. Он выдохнул сквозь зубы и окончательно отдалился, потому что ощущал нестерпимое желание снова сжать его в своих руках. На этот раз крепче, теснее. Не по-дружески. Не так, как обнимают отцы.       Питер усмехнулся ему, поведя бровью.       Тони поспешил схватить ключи. И не думать. Снова. Легче не думать.       Ресторан был неплохим, по крайней мере выглядел он именно так — неплохо. Нельзя было сказать, что Тони особо впечатлился, потому что он уже повидал буквально все отели США, а этот отель не был люксовым, так что… На самом деле, Тони смотрел только на Питера и на его реакцию. И это ему действительно нравилось.       Тони быстро определился с заказом и снова уставился на Питера. На самом деле, он старался смотреть искоса, краем глаза, чтобы Питер вновь не спросил: «почему ты так смотришь?» Почему он так смотрит? Тони не хотел об этом думать.       — Тут есть стейк из мраморной говядины, — внезапно сказал Питер. Тихо и как-то неловко.       — Мг, — кивнул Тони, резко отрывая взгляд от Питера.       — Я о нем слышал во всяких сериалах.       — Будешь его? — спросил Тони, повернувшись к Питеру. Он старался не смотреть на него, но почувствовав на себе его взгляд, посмотрел в ответ.       — Он стоит… сорок долларов, — на пониженных тонах сказал Питер, снова уставившись в страницы меню.       — Ага. Так ты будешь?       Питер уставился во все глаза, вскинув брови.       — На твою одежду я потратил куда больше, дорогой, — съязвил Тони, кивнув в сторону его кроссовок.       — Да, но это ведь… кусок мяса.       — Питер, Бога ради, — Тони закатил глаза, устало выдохнув. — Ты хочешь или нет?       — Хочу.       — Ну вот и все. Салат можешь какой-нибудь посмотреть.       Питер зашелестел страницами, снова погрузившийся в меню так, как не сидел над комиксами. Тони повернул голову вправо, ощутив на себе чей-то взгляд. Он встретился взглядами с милой девушкой, сидевшей за столиком чуть поодаль. Блондинка, волосы-волны, пухлые губы и огромные глаза. Такая кукольная, что Тони завис на секунду, медленно моргнув. Она улыбнулась ему, и он пришел в себя, улыбнувшись ей в ответ.       — Вы сделали выбор?       Тони едва не подскочил на стуле, повернувшись к официанту.       — Да, мне, пожалуйста, утиную грудку с кремом из карамельного яблока и, — он бегло пролистал страницы, потому что у него совсем все вылетело из головы, что он там хотел, — салат с форелью. Ага. Ты? — он обратился к Питеру и тот вздернул голову, озвучив свой заказ. — Оставьте одно меню, пожалуйста, и, — Тони оглядел винную карту, — что вы можете предложить из вина?       — Смотря, что вам ближе. Что-то более пряное, сладкое? Мы недавно приобрели Кьянти, сухое.       — Да, отлично. Бутылочку Кьянти за вон тот столик, — Тони аккуратно указал в сторону той девушки, которая, заметив на себе внимание Тони и официанта, снова улыбнулась. Краем глаза Тони заметил, как Питер встрепенулся. — А тебе вино нельзя, можешь заказать сок.       — Не хочу сок, — буркнул недовольно Питер, сложив руки на груди и откинувшись на стуле.       Официант уточнил заказ и, забрав одно меню, ушел.       — Что у тебя с лицом?       — Я ощутил какую-то странную неловкость, — с каким-то стеклянным взглядом сказал Питер. Тони предпочел это проигнорировать, просто пожав плечами и хмыкнув.       Он снова посмотрел в сторону той девушки. Возможно, ему все-таки удастся потрахаться и у него все напряжение как рукой спадет. Но то самое напряжение зарядило, будто случайно, носком кроссовка по щиколотке. Тони тяжело выдохнул и посмотрел на Питера. Тот разглядывал все рядом находившиеся. И снова врезал носком кроссовка.       Тони так и не понял, в чем была причина. В любом случае, мраморный стейк улетучил все плохое настроение, и Питер увлеченно принялся его препарировать, жевать и прислушиваться к своим ощущениям.       — Знаешь, на вкус он не как сорок долларов, — сказал Питер, пережевывая кусок мяса. — Бургер был вкуснее.       — Ну, может, придет с возрастом. Как по мне, довольно вкусно, но да, цена завышена, — Тони усмехнулся, глядя на Питера.       — А ты там что такое пафосное заказал? — Питер залез своей вилкой в чужую тарелку, увлеченно ковыряя блюдо Тони. Тот лишь наблюдал за этим с легкой улыбкой. Он обожал это в Питере, серьезно. Если других это могло раздражать, то Тони находил это забавным и милым. Поэтому он не ругался и очень редко раздражался. — Это твоя блондинчика пялится сюда так, будто хочет тебя сожрать, — пробурчал Питер. Тони снова повернулся к ней. Снова улыбнулся. Питер цыкнул рядом. И вновь зарядил ногой по щиколотке.       — Ты скоро оставишь мне синяк.       — А оно скоро взглядом стащит с тебя рубашку.       — Волнуешься за мою рубашку?       Питер не ответил и снова уткнулся в свою тарелку.       От десерта Питер почему-то отказался, очень куда-то спеша. Тони не обратил внимание на это, лишь оплатил счет и, когда встал, заметил, что девушки уже не было. На столе стояла тарелка с вином. Официант, заметив его взгляд, сказал:       — Она куда-то отошла. Мне что-то ей передать?       Тони не успел открыть рот, как Питер резко потащил его в сторону и, перебив его, сказал:       — Всё, пошли быстрее.       Тони буквально чуть не грохнулся от того, с какой силой Питер потянул его на себя. Он серьезно не думал, что в нем будет столько силы. Он растерянно посмотрел через плечо на столик и почесал затылок. Ладно, видимо, не судьба. Тони лишь выдохнул и выравнивался с Питером на одну линию, не вырывая руки из чужой хватки.       Собирался тот довольно быстро. Тони даже не успел сказать, что нежелательно плавать на полный желудок, но он знал, что Питера это не остановит.       — Составишь мне компанию? — спросил Питер, вывалившись из ванной толком не вытеревшись. Тони поднял на него взгляд и медленно моргнул.       — Зачем?       Он планировал остаться в номере, созвониться с клиентом, посмотреть какой-нибудь фильм и, может, подремать.       — Ты видел, какие тут катакомбы? Я заблужусь.       — Ну, я могу тебя проводить.       Питер устало выдохнул. Он оперся бедром о стенку и чуть склонил голову на бок, смотря таким взглядом, будто Тони должен был пойти за ним без лишних вопросов. Но Тони честно не понимал, зачем. Того странного мужика тут нет, бассейн закрытый, на Питере из одежды — плавки, так что даже если кто-то и захочет его украсть, то это будет подозрительно. Помимо прочего, Питер сам говорил, что не собирался от него уходить, персонал на стойке регистрации их, скорее всего, запомнил, так что Тони думалось, что все под контролем.       — Мне будет там скучно. Без тебя.       Тони проследил, как по коже проскользнула капля воды. Тони снова понял, что ему было необходимо потрахаться. Питер стоял перед ним — худой, нескладный, мокрый — и Тони ощутил давление у себя в висках. Или ниже. Многим ниже. И стоял же, сукин сын, как будто специально позу выбрал как можно более непринужденнее.       Тони выдохнул. Докатился. Смотрит на ребенка в самой обычной позе и думает о том, какая она вся из себя вызывающая. Пиздец!       — Пожалуйста?..       Тони пробрало окончательно. Он прокашлялся и снова посмотрел на Питера. Хотя смотреть уже совсем не хотелось. Хотелось закрыть глаза и просто хотя бы, блять, подрочить.       — Ладно, мать твою, ладно, пошли.       Питер усмехнулся и накинул на себя шорты и рубашку. Чужую, блять, рубашку. Тони проследил за этим с самым безнадежным выражением лица, но говорить ничего не стал. Бесполезно.       Он до последнего не понимал, почему Питер потащил его с собой, но так он хотя бы на мозги не капал своим… своим всем.       Тони взял в баре стакан виски и присел на лежак, отрегулировав спинку повыше, бесцельно лазя в телефоне. Иногда поглядывал на Питера, который, вообще-то, предпринимал попытки заплыть подальше, но потом, видно, не нащупав дна, истерично заруливал обратно. На воде он держался неплохо, но почем-то вглубь идти боялся. Тони не знал, почему.       Он провел так минут двадцать или больше, бесцельно допивая уже второй стакан виски и смотря на Питера. Иногда он вылазил на бортик, протирая глаза, поднимал голову и смотрел на него, улыбаясь. Тони улыбался ему в ответ. В такие моменты Питер напоминал ему солнце. Солнышко. Его солнышко.       Тони снова испугался собственных мыслей и снова уткнулся в телефон. Со стороны бассейна послышался громкий плюх в воду.       — О, рада вас здесь увидеть.       Тони поднял голову, встретившийся взглядом с той самой девушкой.       Она была в купальнике с накинутым сверху легким бежевым парео. В ее руке был стакан с лимонадом или чем-то таким. Может, это было мохито, Тони не вглядывался.       — Я присяду рядом?       — Да, конечно, — Тони улыбнулся, кивнув и отложив свой телефон, акцентируя все внимание на ней. И фигура у неё отличная! Главное, что она не худощавая и у нее не выпирают кости. Вообще не детская! Тони облегченно выдохнул. Все-таки, он не педофил и его до сих пор прекрасно привлекают взрослые женщины.       — У вас хороший вкус на вино.       — К сожалению, это не мой выбор. Я не очень его люблю, но, думаю, зато официант вас отлично понял.       — В любом случае, все остались довольны, — она тихо засмеялась и, откинув волосы, откинулась на спинку своего лежака, пройдя рукой по шеи и до ключиц. Тони проследил за этим движением как завороженный. Все-таки он просто хотел трахаться. — Вы с ребенком? Своим?       — Да. Мой. И да, я знаю, он на меня не похож, у матери, видно, гены сильнее, — он пожал плечами и заметил, как она резко опустила взгляд на его правую руку. — Мы в разводе.       — О, вот оно как, — она широко улыбнулась. — Вы так мило общались со своим ребенком. Просто, не знаю, я такую идиллию только в кино видела!       — Мы хорошо ладим, да. Знаете, сошлись характерами.       — Да ладно вам, вы просто его любите.       — Ну, — Тони застопорился на секунду или две, растерянно уставившись куда-то в пространство перед собой. Любит. Он его любит. Черт возьми, да. — Да, я люблю его.       Девушка как-то умилительно улыбнулась. Тони только секундами позже поймет то, как он это сказал. Каким голосом. Будто признавался кому-то в любви. В своем самом сокровенном, щемящей нежностью секрете. Тони хотелось орать.       Девушка представилось Лизой, и она работает корреспондентом. А сейчас у неё просто отпуск и — какой сюрприз — она тоже любит путешествовать! Они посвятили довольно много времени разговорами о штатах и подводных камнях, и Тони казалось, что он мог говорить с ней вечно. Он уже начинал думать, как перевести диалог совсем немного в другое русло, потому что он понял, что тут явно никто не против. Она смотрела ему в глаза, постоянно трогала, улыбалась. Тони хотел было открыть рот, чтобы ответить, как рядом, на ручку лежака, приземлились одна тощая и очень нагла жопа. Тони подскочил от удивления.       — Не отвлекаю, пап? — Питер посмотрел ему в глаза, уместив ноги на лежак, встряхнув головой так, что пару капель попало на лицо Тони. Он лишь растерянно моргнул. Он что, специально это делает?       — Ты что, жвачку жуешь? В бассейне? — Тони сам не знал, почему всевозможные мысли из его головы просто исчезли, и он обратил внимание именно на эту жвачку. Питер посмотрел на него и надул розовый пузырь. Лиза засмеялась.       — Мне стало скучно.       Тони сначала растерянно посмотрел на Питера, потом на Лизу. По крайней мере, она не выглядела недовольной вмешательством в диалог. Возможно, она сама любила детей или что-то вроде того.       — Ну, можешь пойти в номер.       — Я его хрен найду, тут лабиринт.       — Тут нет лабиринта.       — Да ладно, Тони, он же ребенок, они активные, что с них взять, — она улыбнулась.       — Да, пап, слышал? Ты знал на что подписывался десяток лет назад.       Тони не успел ответить, как Питер навалился на него со спины, уткнувшись подбородком о макушку и обхватив за шею руками. Тони повело от того, каким он был холодным, но оттолкнуть сил не нашел.       — И сколько тебе? Нет, стой, дай угадаю, — Лиза смотрела на Питера, который не очень приятно упирался подбородком о макушку, чуть прищурившись. — Пятнадцать.       — Близко, — Питер чуть поерзал сзади, навалившись ещё сильнее.       — Четырнадцать?       — Ага.       Тони про себя удивился, что Питер запомнил его слова о том, что его худоба слишком болезненная для шестнадцати. На самом деле, Тони не знал, отличаются ли как-то подростки в этом возрасте друг от друга. Они все выглядели одинаково.       — Питер, ты намочил мне все рубашку. И хватит чавкать своей жвачкой.       — Я пытаюсь не заснуть. Я плохо спал. Ты ведь храпишь.       — Что? Я не храплю!       — Храпишь.       — Странно, что мне это сказал только ты и никто больше.       Тони все смотрел на Лизу, едва ли не взглядом умоляя её понять и простить. Это же ребенок. Он активный и все такое. Хотя Тони понятия не имел, как бы побыстрее отправить Питера дальше бультыхаться в бассейне и продолжить нормальный диалог.       — Ага, другие не хотели тебя обидеть. Может, поэтому мама от тебя и ушла. Из-за бессонницы, — Тони хотел было его пнуть локтем в ребра, как он продолжил: — Хотя она ушла, потому что ты ей изменял, но…       Питер хмыкнул, а лицо Лизы вытянулось в удивлении. Она посмотрела Тони прямо в глаза и перед тем, как он бы успел хоть что-то сказать, она внезапно посмотрела куда-то в сторону и сказала:       — Ох, почти восемь. Ладно, мне пора, а то так устала с дороги, жутко хочется спать. Надеюсь, ещё встретимся.       Тони лишь оставалось смотреть самым несчастным взглядом, как его шанс не думать о бедрах, блять, Питера, уходил в сторону выхода. У Тони опустились плечи и он тяжело выдохнул. Питер, наконец, отдалился от него, свесив ноги.       — Ну и зачем ты это сделал? — Тони посмотрел на Питера, жующего жвачку и смотрящего прямо ему в глаза. Не то чтобы он собирался отвечать.       Питер просто пожал плечами и сказал:       — Пошли в номер.       Тони лишь тяжело выдохнул и кивнул, вставая. Рубашка неприятно липла в тех местах, где к нему прижимался Питер, который сейчас быстро напяливал на себя шорты и чужую рубашку. Тони кинул на него беглый взгляд. Это гребаная белая рубашка, прилипающая к коже, становящаяся прозрачной. Тони снова смотрел на его бедра.       Он резко отвернулся и потер лицо. Надо хотя бы, блять, подрочить. Хотя бы.       Питер выравнялся с ним, явно довольный собой. Тони видел только одну логическую причину подобного выкрутаса: Питеру что-то не понравилось и он решил ему специально насолить. Но что именно тому не понравилось он знать не знал. Тони не хотел на него ругаться, потому что это было бесполезно. Или потому что он просто не хотел ругаться на него. Без всяких причин и обоснований.       Закрыв номер, он глянул на Питера через плечо. Он что-то искал на тумбе.       — Нет, ты мне объясни, что это, блять, было? Какие ещё измены?       Питер повернулся к нему и хлопнул глазами, доставая пульт. Он сказал:       — Потом ты начнешь с ней таскаться, а мне будет скучно, ага.       — Слушай, я бы ни с кем не таскался. Это был бы секс на одну ночь. Ну, знаешь, людям иногда нужно подобное.       Питер закатил глаза и плюхнулся на свою кровать, включая телевизор.       — Ну, извини. Иди подрочи.       — А это единственное, что мне остается, видимо, делать, — он развел руками, очень красноречивым взглядом смотря на Питера, который уделил все свое внимание телевизору.       Тони выругался себе под нос и захлопнул дверь в ванную. Стащил с себя наполовину мокрую рубашку со штанами и бельем, и закрылся в кабинке, включив воду по-горячее.       Он оперся предплечьем о кафельную плитку и прикрыл глаза, поджав губы. Под порно это делалось куда веселее, если честно, но спустя такое время Тони уже и без этого обходился.       Фантазия удивительная штука.       Силиконовая грудь, накачанная задница, чья-то вагина — в голове ведь все намного идеальнее. Вот в голове картинка из порно во всех деталях, и вот у Тони уже стоит.       Максимально простые движения, самая обычная фантазия.       Под горячей водой успокаиваются мышцы. Тони уткнулся лбом в сгиб руки, продолжая думать. Фантазировать. Вот та самая девушка. Вот её губы. И вот член. Так поразительно легко! И никаких подростковых бедер!       Он шумно выдохнул, закусив губу. Бицепсы на правой руке напряглись. Тупая ассоциация приводит его к Питеру.       И совершенно неважно, на что там он дрочил весь процесс, важно лишь то, что ты представляешь, когда кончаешь. На пике удовольствия.       В своей голове Тони кончает на чужой впалый немного смугловатый живот. Чуть выше острые ребра. И ещё выше — заалевшие губы, мутные золотые глаза и русые волосы.       Тони ударил кулаком по плитке и выругался себе под нос, делая последние пару движений рукой.       Черт возьми.       Но он хотя бы понадеялся, что это поможет ему больше не думать о таком. Это как грязный фетиш, тупая сексуальная фантазия. Достаточно просто исполнить её — и ты забываешь. Тони надеялся, что всё обойдется малой кровью — то есть дрочкой.       Он смыл сперму с руки и стены, тяжело выдохнув. Совсем головой пошел. Окончательно. Просто ебнулся!       Он провел под душем еще минут пять.       Тони вышел из ванны, вытеревшись и натянув только одни боксеры, планируя сразу лечь спать. И не разговорить с этим обломщиком. Тони, может, за жопу никого не трогал больше нескольких месяцев, а тут… тьфу ты!       Он вышел из ванны, и кожу неприятно обжег холодный воздух.       — Легче стало? — спросил Питер не отрываясь взглядом от комикса. Он сидел на кровати по-турецки. На полу возле кровати лежали шорты. Большая, уже высохшая рубашка, сползла с острого загорелого плеча.       — Ага, — буркнул Тони, проходя мимо, зашторив шторы и рухнул в свою постель, накрывшись одеялом, отвернувшись к окну, закрыв глаза. — Твои таблетки в сумке.       — Мг.       Тони закрыл глаза и попытался заснуть, хоть это и было проблематично. Несмотря на то, что шторы были очень плотными и не пропускали свет — работал телевизор. Тихо, конечно, но Тони он мешал. А ещё ему мешала вся мешанина чувств, которая рухнула на него. На этот раз не думать не выходило. С чувствами всегда так. Гормоны и нейронные связи сильнее тебя.       Через десять минут Питер спросил:       — Ты что, обиделся из-за такой мелочи?       — Нет.       Тони слышал, как тот поерзал. Раздался шорох журнала. Видно, Питер пересел и отложил комикс.       — Тогда почему ты не пожелал мне спокойной ночи?       Тони устало застонал и потер лицо руками. Он просто хочет спать и не хочет думать о бедрах Питера. Он что, много хочет?       — Спокойной ночи.       — Нет, не так.       Тони уставился в стену напротив. Он глубоко вдохнул, прикрыл глаза и резко встал, откинув одеяло так, что то едва не свалилось на пол. Питер сидел на кровати в его рубашке с растрепанными волосами и смотрел на него. Такой…       Тони ощутил, как его снова повело. Но от чего именно — он не понял.       Тони сделал шаг вперед и, взяв его лицо в ладони, заставил вздернуть голову. Поцеловав в лоб, он сказал:       — Сладких снов.       Он услышал, как Питер слабо усмехнулся. Его лицо все ещё было в его руках, и это было так фанатически верно. Он никогда не делал это таким способом. По правде говоря, он-то и целовал его в щеку всего один раз, и то Питер был почти что в бессознательном состоянии.       — Колючий, — с улыбкой в голосе сказал Питер, и Тони ощутил теплое прикосновение его ладоней к рукам, будто бы он хотел удержать их на своем лице.       Питер аккуратно вздернул голову вверх так, что они едва не касались носами. Тони ощутил, как он прошелся своей стопой по его ноге. Вниз и вверх. Он видел его глаза. Света было так чертовски мало, что его глаза были темными-темными, но даже сейчас Тони казалось, что они блестели медью.       Едва Питер дернул головой, попытавшись сделать небольшой выпад, как Тони отстранился, одернув руки. Сердце колотилось как бешеное, щеки внезапно показались ему горячими. Питер растерянно посмотрел ему в глаза, склонив голову. Тони крупно вздрогнул, когда Питер снова прошелся ногой от щиколотки ниже, к кончикам пальцев.       Питер сказал:       — Сладких снов, пап.       Тони совсем плохо стало. Он кивнул головой и буквально за долю каких-то жалких секунд снова улегся в свою постель. Теперь заснуть у него точно не удастся. Пульс бился даже в глазах, лицо горело. Что, черт возьми, только что было?       Он лежал ещё долго.       Он слышал, как Питер вернулся к комиксу, как он его отложил, сходил в душ, переключил канал, посмотрел какое-то телешоу. Нарыл таблетки, выпил таблетки. Выключил телевизор и лег спать.       А Тони все это время лежал и пялился в стену. Даже когда ритм сердца успокоился, когда дрожь рук прошла. Когда мысли слепились в одну цепочку — он все ещё пялился в стену.       А вдруг Питер показывал тактильную привязанность не просто потому, что таким образом доверял? Вдруг так он хотел что-то сказать?       Тони понятия не имел, чего там хотел Питер, сам он хотел только одного — не думать, блять, об этом. Никогда.       Заснул он ближе к трем ночи.