Cherry Cola lime & yayo

      Утром он проснулся с чувством вечерней идиллии, но, конечно, долго идиллии рядом с Питером быть не могло. Нет, чисто в теории, думалось Тони, он мог включить в себе серьезного взрослого, но он сам больше предпочитал капризного подростка. Было в этом что-то (например, нереализованные сексуальные фантазии Тони).       — Какие планы на сегодня? — Питер вздернул голову, когда они вышли из лифта. Завтрак тоже вышел вполне спокойным, и Тони бесконечно радовался хорошему аппетиту Питера, так что, возможно, он даже скоро наберет свой нормальный вес. Если, конечно, станет чуть менее активным, потому что было неудивительно, что он все свои наетые калории тратил в своей бешеной энергии.       — Не знаю, посмотрим чуть позже. Можно будет скататься на то озеро все-таки.       — А там плавать можно?       — Ага. Ещё там есть скалолазание. Но я там в прошлый раз был на пикнике. С той самой дамой, которая решила, что я захочу остаться в одном городе навсегда.       — Круто. Хочу пикник.       — Ну, съездим сегодня, — Тони посмотрел на время и открыл дверь, пропуская Питера вперед.       — А ещё надо найти книжный или типа того, — Питер грустно оглядел свою стопку комиксов. Тони устало закатил глаза. Для него это была абсолютно бесполезная трата денег. Читаются быстро и толку с них никакого, но раз Питер хотел — пусть.       — Найдем по дороге. Заедем в Хилл-Сити, там было пару лавочек с этой фигней.       Питер резко развернулся к нему на пятках, улыбнувшись. Иногда Питер умел выглядеть так, что Тони вовсе забывал, что перед ним подросток. Он видел не просто взрослого человека — он видел личность со своими мыслями, желаниями и, что самое главное, умением манипулировать другими. Не то чтобы Тони был против нескольких милых махинаций с его подачи. Тони и вправду нравилось. Нравилось делать так, как хотел Питер.       Питер смотрел на него, и Тони снова забыл, что он — подросток. Его взгляд, его улыбка, даже то, как он стоял. Была в этом какая-то взрослая грация, уверенность, знание не только окружающего мира, но и собственной головы и тела. Питер действительно знал свое тело, и это был поразительный навык, потому что не каждый взрослый человек понимал его и уж тем более умел правильно пользоваться. Питер умел.       Было в этом что-то… сексуальное, черт возьми.       — Значит комиксы и озеро, — кивнул Питер, уперевшись бедром о столик.       — Ага. Все как ты захочешь, — Тони смотрел ему в глаза, едва улыбаясь. Господи, да что с этим пацаном не так? Его буквально хотелось слушаться. А особенно в такие моменты — когда он смотрел вот так.       — Прям все-все?       — Думаю, что да, — кивнул Тони, невольно шире улыбнувшийся, когда Питер сделал шаг вперед, а потом ещё и ещё.       — Даже алкоголь? — он задумчиво склонил голову чуть в бок, смотря с легким прищуром.       — Ну… — Тони на секунду прервался, когда Питер подошел к нему вплотную, уперевшись подбородком в грудную клетку, смотря снизу вверх. — Если это будет под моим контролем.       — Если ты не заметил, то я все делаю под твоим контролем, пап.       Тони ощутил, как у него все внутри сдавливается и выворачивается. Как щеки кажутся горячее, как внутренние органы будто утяжеляются и давят-давят-давят.       Под твоим контролем. О, черт возьми, Тони уже просто плохо от этого всего. Он действительно разрешал ему все, делал для него все и покупал, что тот захочет, но, так или иначе, это все действительно было под его контролем и решение всегда оставалось за ним. За Тони.       — Я все же решил, что ты можешь быть главным, — Питер усмехнулся, вскинув брови, а после полноценно обняв руками. Тони видимо застопорился и растерялся, но старался держать лицо. Хотя это очень сложно было делать. Чертовски.       — Вау. Но я не спрашивал у тебя на это разрешение.       — Так мы выпьем?       — Ну, — Тони пожал плечами и хмыкнул. — После озера — вполне.       Питер усмехнулся. Он едва отстранился. Тони ощутил, что у него снова теплые руки. Чертовски теплые руки. Такое чувство, что он никогда не мерз. Эти чертовы ладони на его лице. Питер привстал на носочках и чмокнул в щеку. Тони лишь усмехнулся, кое-как удержав свои руки на месте. Ему хотелось позвоночник переломить от переполняющей Тони нежности, но он решил удержаться.       Тони проследил, как тот снова пошел к своей незаправленной кровати, оглядываясь в поисках чего-то. А Тони отчего-то ощутил себя самым счастливым после этого поцелуя в щеку. Черт возьми, это было…       это было невероятно.       Тони не хотел это сравнивать с обычным поцелуем, с сексом, да хоть с чем. Это было чем-то неповторимым в своем роде. Действительно фантастическим. Все, что происходило с Питером было будто впервые и чем-то… невероятным. Каждый поцелуй или касание. Будто бы Тони вновь и вновь падал на мягкую-мягкую кровать, сразу ощущая уют и тепло. Иногда, когда Питер на него смотрел, Тони казалось, что его обнимали.       Он понятия не имел, откуда в этом странном пареньке столько нежности, как это все в него вместилось, но это было фантастически.       Тони ощущал себя самым счастливым придурком.       Он откашлялся и осмотрелся в поисках телефона, проверяя почту. Питер что-то говорил на заднем фоне, но Тони слушал краем уха. Надо было бы отдать товар, получить деньги и забыть уже об этом.       — Слушай, Питер.       — М? — Питер накинул на свою кровать покрывало и залез на нее, усевшись по-турецки и включая телевизор.       — Мне надо по делам, посидишь один?       — Один? — Питер недовольно сморщился, вскинув бровь. Тони еле сдержал себя от усталого выдоха. Любишь возиться с ним, как с ребенком — люби и развлекать его постоянно. Они действительно были хороши в своих ролях, но иногда Тони находил существенные недостатки всего происходящего. Но ему по-прежнему нравилось.       — Слушай, это на час, не больше.       — Почему я не могу с тобой поехать? — он оперся подбородком о ладонь, вскинув бровь.       — Слушай, в моей среде не любят… работников с детьми.       — В какой ещё среде?       — В среде фрилансеров, разумеется, — Тони пожал плечами. — Типа, знаешь, считается, что дети могут мешать.       — Скажи, что я твой племянник и ты просто меня катаешь по стране.       — Питер.       — Что? Что мне вот тут делать час?       — Телевизор?..       — Очень интересно. Спасибо, папочка, — Питер цыкнул и уставился взглядом в телевизор, переключая канал. Тони посмотрел на него, изогнув бровь. Он бы с удовольствием его взял с собой, но как это, блять, должно было выглядеть? Ой, Питер, закрой глаза, пока дядя взвесит товар, ладно? Так? — Ну, что встал? Иди давай.       — Питер, я не хочу, чтобы ты обижался или типа того. Работа есть работа. Я тебе и так уделяю все свое свободное время. Буквально все.       — А я тебя просил это делать?       Тони вспомнил, почему ему нравилось, когда Питер вел себя как обычный подросток. В этом была легкость, отсутствие твердых обязательств. Питер играл свою роль, и это было прекрасно, мило, даже возбуждающе иногда. Даже когда он ерничал или капризничал, даже это ему шло.       А сейчас с ним говорил взрослый человек. И на этого взрослого человека, оказывается, злиться было вполне реально.       — Ладно, раз не просил — то хорошо. Хочешь обижаться — обижайся.       Тони кивнул сам себе и, схватив с тумбы ключи, быстрым шагом вышел, захлопнул дверь и закрыл её на ключ. Глубоко вдохнул. Прикрыл глаза. Нет, ну что за человек?       Пять секунд назад обнимал, а тут уже обижается по-серьезному из-за какой херни! Тони же не оставил его на весь день! Не бросил жить на улицу!       Он с силой нажал на кнопку лифта, выругавшись себе под нос. Через буквально пять секунд он снова выругался и развернулся, идя обратно в сторону номера. Нет, это не ребенок, это какой-то ведьмак! Тони буквально ничего не сделал, а чувство такое, будто он действительно его бросил одного на улице. Если недавно мысли о манипуляциях были чем-то вроде сахарной влажной фантазии, то сейчас такими не казались вовсе. А может Питер совсем им и не манипулировал, просто Тони хотел сделать его счастливым, вот и все. И неважно, какой там Питер перед ним сейчас: подросток или взрослый человек.       Он снова открыл дверь, захлопнув её за собой и словил на себе удивленный взгляд Питера. Он повернулся к нему, хлопнув глазами. Это не было серьезной обидой, это и не было очередным капризом, просто… Тони не хотел думать, что там опять просто, он всего лишь не хотел, чтобы между ними были недопонимания.       Тони ощутил, как Питер вздрогнул, когда он взял его лицо в ладони, заставив чуть вздернуть голову, и поцеловал в лоб. Цепкие пальцы схватились за его рубашку, как бы удерживая на месте.       — Извини. Вспылил, — сказал Тони, выдыхая горячим дыханием, вперемешку с запахом ментоловой жвачки и сигарет.       — Ага. И я. Ты можешь идти, я не злюсь, — Питер чуть сильнее вскинул голову, прикрыв глаза. И в каждом его движение — какая-то сокрытая нежность, переполняющая его чувственность. Он открыл глаза, и они встретились взглядами. — Поцелуешь меня?       — Я уже.       — По-другому, Тони.       У Тони все внутри опустилось и снова все вывернулось. То, как Питер на него смотрел. То, как одной рукой держал за рубашку, а другую положил поверх его. Его дыхание. Один его взгляд — не просьба. Приказ.       Питер всего-то ребенок, черт возьми, и ещё сутками ранее Тони ненавидел себя за то, что смотрел на него не так, думал не о тех вещах. Все происходило слишком стремительно.       Проблема была в том, что Питер с самого начала показывал свой интерес в этом.       Он мог бы сколько угодно держать его руку, целовать в щеку, расчесывать его волосы или нести на руках до машины. Мог бесконечное количество раз его раздевать перед сном или обнимать его. Но Тони искренне не хотел позволять себе большего, не хотел ничего портить. В конце концов, неважно, какие там знаки внимания оказывал Питер, как часто лез к нему под бок, какими взглядами смотрел и как вел. Питер тут всего лишь подросток, который легко попадает под чужое влияние. Тони не хотел быть тем, кто влияет на гибкую психику ребенка, а потом грязно этим пользуется.       но тони чертовски сильно хотел его поцеловать.       Он понимающе улыбнулся, чмокнул в щеку и сказал:       — Достаточно по-другому?       Тони усмехнулся и выпрямился, потрепав по голове. Питер фыркнул и закатил глаза. Он сказал:       — Иногда я ненавижу тебя.       Тони улыбнутся ему в ответ. И Питер лишь выдохнул, усмехнувшись и вскинув бровь. В любом случае, они оба были готовы играть столько, сколько требуется.       — Я скоро буду.       — Ага, — Питер кивнул, поведя плечом, все ещё смотря ему в глаза.       Тони чертовски сильно не хотел уходить даже на один гребаный час.       Но он развернулся, звякнул ключами и закрыл дверь, спешно идя к лифту. Он хотел закончить все это как можно быстрее. Спустившийся в холл, он подошел к стойке регистрации.       — Можно продлить номер ещё на сутки?       — Да, конечно, — девушка улыбнулась, уточнив его фамилию. — К слову, про вас спрашивал один мужчина…       Тони ощутил как холод прошелся шершавым колючим языком по шее. Спину обдало холодным сквозняком. Он попытался успокоить себя, что это его клиент или типа того, но девушка продолжила:       — И по поводу вашего ребенка.       Это не его клиент. Черт возьми. Черт. Черт. Черт.       — Что спрашивал?       — Не в этом ли вы отеле и попросили сказать, что хотели бы с вами встретиться. Он оставил свой номер, вот, — она положила на стойку цветной стикер с набором цифр. Тони опустил напряженный взгляд на него.       — Ага, большое спасибо, что сообщили, — он натянуто улыбнулся и, схватив бумажку с номером, смяв её в своей руке, выскочил на улицу.       Он сделает все так быстро, что Питер даже не успеет перечислить всех своих любимых Супер-геров или про кого он там разглядывает эти картинки.       Ему нужно быть очень быстрым. Чертовски быстрым. Он созвонился с клиентом и вжал газ в пол. Они, черт возьми, знали номера. Знали его гребаную машину, по-другому это не объяснишь. Она достаточно стояла на стоянке, и Тони ей пользовался, поэтому они запомнили её. Иначе это не объяснишь.       Он знал, что из номера Питера не стащат. Это просто невозможно. Не сейчас. Не за те жалкие полчаса, за которые Тони хочет со всем закончить.       Он сверился с адресом, нацепив на себя солнцезащитные очки и свободной рукой зажигая сигарету. Он курил в двух случаях: когда был с Питером и когда нервничал. Если это не одно и то же. Это было так чертовски странно: бояться за хренова подростка, которого знаешь неделю, но уже хочешь спасти. И, возможно, трахнуть в номере отеля. О последнем Тони все ещё не думал.       Он припарковался рядом со снятым в аренду слишком хорошим домом. На фоне других он существенно отличался. Он вышел, захлопнув дверь, оглядывая дом.       — Нихрена ты флеш, парень. У меня не успел зажечься косяк, как ты уже приехал.       Тони посмотрел в сторону чернокожего парня в черном, мать его, костюме. Тони было жарко в одних брюках с рубашкой, а он в черном! Черном! Вот уж эталон для Питера.       — Ну, вижу, дунуть ты успел, — он видел его глаза. Его улыбку. Иногда этого бывает достаточно.       — А ты нет? Я бы на твоей работе всегда был под чем-то.       — Ты и без моей работы под чем-то, — Тони огляделся по сторонам, затягиваясь. — Слушай, как мне тебя называть? Я только твою кличку знаю. Пантера там какая-то, что ли.       — Если у тебя сейчас такой же товар, как и обычно, то называй меня хоть Бэтти.       — Такой же, откуда другому взяться, — Тони снова нервно оглянулся, стряхивая пепел с сигареты. — Как у тебя тут с машинами?       — Как и у всех. Я тут не живу, — он пожал плечами и зажмурился, когда посмотрел куда-то в сторону, от яркого солнца.       — Слушай, поменяться не хочешь?       Мужчина вздернул бровь, скептически посмотрев сначала на Тони, потом на машину. Он, засунув руки в карманы, прошел вперед, оглядывая машину, обходя её по кругу.       — Она же новая.       — Ага, ей даже недели нет.       — И в чем подвох?       — Мне нужна новая машина с новыми номерами.       Он присвистнул, вздернув бровь.       — У тебя что, проблемы с копами? У тебя? Не верю.       — Не с копами. Другая неприятная ситуация.       — Ну хер знает. Я на своей катаюсь уже больше года, ну, ты понимаешь.       — Она не глохнет?       — Не.       — Сойдет.       — Ты как хочешь, конечно, но я тебе доплачивать не буду.       — Мне похуй, чувак, похуй.       Мужчина усмехнулся, вздернув бровь.       — Даже интересно, из-за чего ты так отчаялся. За такую машину любой бы доплату попросил, — он ещё раз оглядел машину, удовлетворенно кивнув. Тони не ответил. Он нервничал. Слишком сильно нервничал. Казалось, у него чесалась даже кровь в венах. Сами вены. Органы.       Тони пришлось потратить ещё некоторое время, потому что этот всегда очень придирчиво проверял товар. Жадный пидор.       Тони смотрел за этим, и все глядел на свои часы, на время. Ему казалось, будто бы каждая минута была на счету, хотя они бы ничего не смогли сделать с Питером пока тот в номере. А вот с самим Тони очень даже. Ему хотелось уехать как можно скорее, и как можно быстрее, и как можно дальше.       — Половина наличкой, половина на счет. Не спрашивай, у меня сейчас некоторые проблемы с банковскими переводами.       — Мне все равно.       Тони кинул на стол ключи от машины и мужчина усмехнулся.       Машина у того была не самой свежей модели, но чистая и ехала вполне гладко. На самом деле, Тони уже было срать на машину. Лишь бы новая.       На ней он доехал до центра города, припарковав на парковочном месте, а потом вызвал такси до отеля. Их отель находился недалеко от Рапид-Велли, до центра порядком пятнадцати минут езды. Этого должно хватить.       На ресепшене он уточнил, спрашивал ли тот мужчина про них снова, и девушка сказал, что нет. Тони кивнул и поднялся на свой этаж, только со второго раза попав в скважину, хотя он думал, что успел успокоиться.       Питер лежал на кровати, видно, задремав. Тони казалось, что, возможно, на нем так сказывались таблетки, поэтому тот быстро уставал и много спал. Возможно, следует или сократить дозировки, или вовсе от них отказаться.       Он растолкал его, и Питер лениво открыл глаза. Тони сказал:       — Мы уезжаем.       — Что? Прямо сейчас? Кто тебя укусил вообще, у нас были другие планы вроде.       — Эти планы можно сделать другом отеле, давай, вставай.       — Не хочу, отстань.       — Питер Паркер, я серьезно.       — Я тоже, — сказал Питер и отвернулся от него, лег на другой бок.       Тони едва не рыкнул и махнул на него рукой. Возможно, он придет в себя, пока Тони соберет их вещи, хоть и вещей было не особо. Он снова вызвал такси, словив на себе недовольный взгляд Питера.       — Бля, да ты издеваешься или что? — Питер подскочил на кровати, недовольно глядя на то, как в сумку полетели его одежда и комиксы.       — Нам надо ехать. Я недостаточно ясно выражаюсь? Будь хорошим мальчиком, не зли папочку, — то ли съязвил, то ли прошипел Тони. Одну вещь он знал про себя точно. Если он нервничает, а что-то идет не по плану, то он тут же начинал злиться. Он сам по себе легко раздражался, если быть честным, а в таких ситуациях и подавно.       — Объясни мне нормально, мать твою, — выплюнул Питер. Он не был тупым, и он прекрасно понимал, что что-то было не в порядке. Тони был дерганым, резким, элементарно не в себе. Он выглядел странно. Не так, как обычно.       — Питер, встал и пошел. Понял?       Голос у Тони показался низким, рычащим, будто в глотке так и застрял рык. Питер опешил. Он ощутил себя растерянно, потому что он понятия не имел, как он должен был вести себя сейчас. Тони ни разу не злился. И тем более он не злился на него. Он мог выглядеть подавленным, но Питер всегда спихивал это на не прошедшую до конца депрессию. А теперь? Что он должен был делать теперь?       На самом деле Питер больше был напуган. Черт возьми, он вырос в приюте, и чужая злость всегда заканчивалась одним и тем же. Дракой, если дело касалось сверстников, и побоями и простым насилием, если это было связано со взрослыми.       Питер застыл на секунду или две, будто в шоке. В итоге из его глотки вырвалось резкое:       — Да пошел ты.       Если ему так не нравится, то он может сбежать нахер. Жил так полтора месяца, и ещё столько же поживет.       Питер резко встал с кровати, нацепив на себя кроссовки и Тони резко перехватил его.       — Послушай, Питер, давай оставим все терки на позже, ладно? Потом можешь кричать, орать, да хоть избей меня. Но потом. Сейчас, пожалуйста, просто слушайся меня.       — Почему ты не можешь мне по-человечки все объяснить?! Я могу вести себя нормально, если так себя вести будешь ты! Почему ты нервничаешь? Почему ты так спешишь? За тобой кто-то гонится или что? Почему ты не думаешь о том, что я, черт возьми, могу волноваться?!       Питер выглядел злым, обиженным. Выглядел перебитым, преломленным ребенком. Не взрослым. Это был ребенок. Не тот, за которым обычно наблюдал Тони. Это была детская злоба и обида. Не только на Тони, но и на весь мир.       Волновался. Откуда, черт возьми, Тони мог знать об этом? Но одно он понимал точно: сейчас абсолютно не то время для диалогов. Он рад был бы выслушать Питера, узнать о его чувствах, но не сейчас, черт, не сейчас.       — Питер, пожалуйста, давай позже поговорим? Сядем в машину и поговорим о чем хочешь, — он держал его за плечи, и Питер в его руках казался таким колючим, переломанным. Впервые он показался ему каким-то неверным. Несчастным.       — Почему ты не мог сказать об этом раньше? В прошлый раз было то же самое — ты резко подскочил и затолкал меня в машину. Что с тобой?! — у Питера сбилось дыхание от злобы, и он дернул плечами, пытаясь стряхнутся с них чужие руки.       Тони смотрел на него и просто не знал, что ему нужно было говорить. Только сейчас он стал понимать, что Питер мог много не понимать, но не спрашивал, потому что не хотел быть навязчивым. Так или иначе, но у Питера другое мировоззрение. Он по-другому видел мир из-за приюта. Тони помнил, что это такое, и он знал, как это сказывается на тебе в действиях и мыслях.       Питер мог волноваться, мог чувствовать, думать, строить догадки. А у Тони не было времени на объяснения. Одно предложение породит еще один вопросов, и так далее.       Поэтому Тони просто обнял его. Крепко, сильно, не по-отцовски. А может и по-отцовски. Тони не думал в этот момент о том, какие там у него объятья.       — Питер, я все тебе объясню и расскажу. Сейчас нет времени. Мы доедем до машины, я сяду за руль и все тебе расскажу.       — До какой машины? И почему ты вызвал такси?       Вот о чем думал Тони. Один ответ повлечет сотню других вопросов.       Тони чуть отдалился от него, посмотрев в глаза. В умные, черт возьми, глаза. Серьезные. Питер смотрел на него, и Тони видел что-то среднее между тем капризным активным ребенком и взрослым человеком, который все прекрасно понимал, а то, что не понимал — пытался разобрать по кускам и прийти хоть к чему-то.       Может, именно поэтому он все-таки его поцеловал. Питер даже не вздрогнул в его руках. Тони ощутил ладони на своих скулах и то, как Питер чуть склонил голову вправо. Под своими руками Питер ощущался столь правильно и верно. И в этот момент, когда под его ладонями была это узкая спина, когда он ощущал его губы, на которых, кажется, запечатлелся вкус колы, он, наконец, смог полностью понять, почему он все это делает. Почему это происходит.       Питер обнял его одной рукой за шею, прижимая к себе ближе, и даже несмотря на то, что под рукой было тело подростка — худое, острое, нескладное — Тони не ощутил ни капли отторжения. Будто все было абсолютно правильно. Возможно, так оно и было. Абсолютно верно.       Питером хотелось наслаждаться, но Тони вынужденно отстранился и сказал:       — Надо ехать.       — Я как будто поцеловался с щеткой.       Тони закатил глаза, цыкнув. Он что, был виноват, что щетина росла, а утром он не успел побриться, потому что одна гипер активная жопа потащила его на завтрак?       По крайней мере, Питер успокоился. В отличии от Тони, к которому эмоции прикатили с двойной силой. Питер выглядел так, будто планировал этот поцелуй, блять, с самого начала. Будто только и делал, что ждал его, а Тони, даже когда они ехали в такси, все еще охреневал и с себя, и с происходящего.       Он поцеловал его. Поцеловал. Ладно, хорошо, он мог смириться с тем, что хотел его поцеловать, но другой вопрос, что он это сделал. Блять.       Тони надеялся, что не выглядел как параноик, когда указал Питеру на новую машину. Он недоверчиво глянул на Тони, но спрашивать ничего не стал. Он умел быть взрослым, и Тони это действительно ценил.       Когда он завел машину, он все ещё ничего не спрашивал. Возможно, поцелуй смущал его тоже, просто Питер прятал это чуть лучше. Хотя не сказать, что Тони ещё не пришел в себя. Он всё ещё не находил себе объяснений, но он хотя бы… более менее пришел в себя. На столько, насколько это было возможно.       Через десять минут, когда они выехали за черту города, Питер спросил:       — Теперь ты расскажешь мне?       Тони выдохнул и посмотрел на дорогу. Наверное, он должен был рассказать раньше, но он не думал, что они будут их искать дальше. Он примерно понимал, какие суммы за одного ребенка, и эти суммы наверняка стоили того, чтобы кататься по всем США.       — Ну, у меня тебя пытался купить какой-то мужик. Прикольно, да? Помимо прочего, он знал о тебе то, чего я не знал. О шизофрении твоей матери, например. Тебе это ни о чем не говорит?       Тони показалось, что Питер побледнел. И он ничего не сказал. Не было сотни других вопросов. По крайней мере, их никто не озвучивал вслух.              Только спустя двадцать минут, когда они проезжали мимо озера Пактол, Тони спросил:       — Так что насчет Сильван?       Питер повременил с ответом. Он будто сначала не услышал, потом до него дошло, а потом он попытался переварить информацию. Только по одному его лицу Тони понимал, что Питер что-то… все же знал о подобной деятельности на территории их приюта.       Все-таки, Питер сказал:       — Да, было бы неплохо.       Тони кивнул. Ещё через двадцать они остановились в Хилл-Сити. Питер был слишком задумчивым, оттого чересчур спокойным, и, что ещё более страшно — более взрослым. Сейчас, глядя на него, только слепой решит, что ему четырнадцать. Если бы не худоба, Тони дал бы все восемнадцать. Но он все ещё был худым и по-мальчишески сложенным.       — Хочешь есть?       — Сейчас нет, но потом захочу.       Тони понимающе улыбнулся, а Питер натянул на себя свои очки. Они прошлись до закусочной, переходя порог который Питер выдохнул и это будто бы был щелчок переключателя. Его плечи расслабилась и он огляделся так, как он это делал обычно. Когда в его голове не было всяких тяжелых мыслей.       Тони взял с собой кофе и несколько сандвичей. В близлежащем магазинчике Тони закупился комиксами, прикупил для себя какую-то книгу, которую он не был уверен, что прочтёт и, немного походив по улицам, он купил плед.       Питер молчал. Пытался выглядеть каким-то спокойным и расслабленным, но Тони смотрел на его плечи и понимал, что о них можно было кирпич сломать.       Перед тем, как снова сесть в машину, Тони спросил:       — Если тебя что-то волнует, то говори. Я не могу решить все твои проблемы, но уверен, что-то сказать могу.       Питер поджал губы и провел ладонью по волосам. Он тяжело выдохнул, почесав затылок. Наконец, он спросил:       — И сколько они предлагали?       — Сто тысяч.       Питер напряженно кивнул. Тони не был уверен, что его губы вообще шевелились, когда он услышал ещё один вопрос:       — За какую сумму ты готов будешь меня отдать? Просто для… Ай, больно!       Тони не рассчитал силу, когда залепил ему хороший такой подзатыльник. Питер поморщился и поправил съехавшие от шлепка очки.       — Ни за какую, понял? Я человек, и я не собираюсь продавать другого человека, ясно тебе?       — Вот именно, ты человек, а людям свойственно продавать что-то за деньги. Слушай, я знаю, как это работает.       — Питер, — Тони выдохнул, потерев виски, — замолчи.       Питер замолчал. Просто кивнул и уставился вперед, на небольшие милые улицы, на красивые магазинчики и витрины. Он не обижался. Нет, сейчас было время не для обид. Сейчас перед ним был абсолютно взрослый, и, что самое пугающе, циничный человек, который был уверен в том, что его жизнь стоила какой-то суммы в глазах Тони. Питер видел другой мир и он не желал смотреть на все глазами Тони.       — Питер, — позвал его Тони, и тот повернулся к нему. Тони стянул с него очки, встретившись с абсолютно серьезным взглядом. Холодным, едва стеклянным. — Я богат. Очень богат. Я бы даже сказал неприлично богат. Веришь или нет, но я сам могу позволить себе купить человека. Ребенка в том числе. Вопрос в том, что мне это не нужно и у меня нет таких связей. Мне не нужны деньги. Мне не нужно рабство и подобные проблемы с законом. Мне нравишься ты, и мне нравится проводить с тобой время. Мне нахер не усрались никакие суммы. И это не красивые слова. Это правда. Потому что у меня уже есть деньги.       Питер внезапно облегченно выдохнул, опустил взгляд и потер лицо руками. Его плечи расслабились, и Тони похлопал его по плечу, улыбнувшись. Он умел говорить серьезно. На самом деле, он понятия не имел, сколько там стоит подобное развлечение, но он действительно располагал подобными средствами. Проблема в том, что деньги действительно потеряли свою ценность после депрессии.       Деньги не помогут тебе, если ты простое депрессивное мудло.       Питер благодарно кивнул и, забрав свои очки, сел на свое место. Покопался в лежащих сзади пакетах и достал банку колы.       Тони завел машину и зажег сигарету, выезжая. До озера было ещё примерно тридцать минут, и он наделся, что это поможет Питеру чувствовать себя лучше.       Питер снова нашарил проигрыватель, включая музыку. Он любил музыку. Возможно, она помогала ему чувствовать себя лучше.       Через какое-то время Тони спросил:       — Какова возможность, что я тебя выкуплю?       — Боюсь, никакая. У них очень отлаженные связи и они не втягивают туда третьих, непроверенных лиц. Перестраховка, — Питер прервался, чтобы сделать глоток.       — Ты знал об этом?       — Ходили слухи. У нас так несколько пацанов забрали. Мы поняли, что идет что-то не так, когда мы не смогли выйти с ними на связь. С другими получалось. А потом поползи слухи. Честно говоря, я до последнего думал, что это неправда. Но…       — Я думал, ты сбежал по этой причине.       — По ней тоже. Я просто догадывался и решил, что лучше уж я сдохну от голода, чем от внутреннего кровотечения из-за членов или типа того. Меня просто внезапно стали таскать по врачам. Буквально по всем. С теми была такая же процедура… — он снова прервался, посмотрев куда-то вниз.       — Ты можешь не говорить, если тебе дается это сложно.       — Просто… думаю о том, что это могло случиться. Или может.       — Не может.       — Вопрос не только в деньгах.       — Я знаю. Пока ты рядом со мной, все будет в порядке.       — Ты не можешь так говорить. Ты не знаешь, что это за люди, это даже не люди, это…       Питер прервался, крупно вздрогнув, когда Тони на ощупь нашел его руку, сжав в своей. Питер побледнел, на руках просвечивалась синеватая сетка вен. Ему было плохо. Ему было чертовски плохо.       — Успокойся, ладно? Я рядом. Всё хорошо.       Питер глубоко вдохнул, откинулся на сиденье и крепче сжал чужую руку в своей.       Тони ощущал себя паршиво. Лучше бы что-нибудь соврал, ей-Богу. На самом деле, он понимал, что у них могут быть разные способы, но проблема в том, что у Тони тоже есть разные вариации. У него есть связи, есть деньги, есть авторитет и уважение. Он не наркобарон, но его связи достаточно влиятельные. Один Фьюри чего стоил. На самом деле, они познакомились, когда Тони помог снять с него обвинения по поводу какого-то не особо серьезного дела.       Тони знал многих и он умел делать многое, но это все воспринималось как-то легче, когда единственный, кого ты должен защищать — это ты сам. Сейчас он должен был защитить кого-то ещё. Человека. Живого.       Тони тоже было не по себе, но он старался делать все, чтобы их не нашли.       Он сделает все. Он постарается.