Cherry Cola lime & yayo

      Темнело, и Тони уже пересек черту Южной Дакоты, проезжая по трассе в Вайоминг. Он решил, что остановится в Колорадо. В Денвере или типа того. На ночь, чтобы отоспаться и нормально поесть. Более-менее нормальную остановку он хотел сделать в Нью-Мексико или Аризоне. Он бы хотел скататься в Лас-Вегас. Из-за казино и Питера, разумеется.       Питер действительно умел быть взрослым, и он не пытался продолжать эту тему. Эту тупую тему об их отношениях. Каких, черт возьми, отношениях? О чем это вообще? Тони не хотел бы такого. Не с подростком. Дело не в морали, наверное. Тони продает наркотики, он уже научился ей пренебрегать, но. Но он все ещё не хотел быть педофилом. Он не хотел ощущать под ладонью его худую спину и понимать, что у него стоит.       Он понимал, что он ему нравился. С Питером было легко и приятно. Он не налегал, он находил нужную роль, он вел себя удивительно верно. Капризы или вредничество — это в любом случае было в тему. Питер умел понимать ситуацию, и он пользовался этим. Вообще-то, пользовался он много чем, склоняя Тони к тому или иному действию.       — Я хочу спать, — Питер навалился на его плечо, неудобно перегибаясь через небольшое расстояние между сиденьями.       — Ложись спать.       — Я тут не засну, — он посмотрел на задние сиденье и, тяжело выдохнув, рухнул лбом на его плечо.       — Выпей половину таблетки. Хотя я бы порекомендовал тебе с них слезать.       — Почему?       — Ты слишком быстро стал уставать. Учитывая, что ешь ты нормально, скорее всего, это побочка от таблеток. Так что, наверное, лучше выпей успокоительного.       На улице уже полностью стемнело. Только по дороге мелькали фонари и чуть реже — фары машин. Питер устало выдохнул, обняв за руку.       — Если что, то я купил ещё более мягкий плед, так что…       — Нет, не засну. Шумно и не очень удобно.       — Уверен? Мы приедем на место ближе у раннему утру. Не уверен, что нас в такое время заселят.       — А куда мы?       — Денвер.       Питер зевнул, потеревшись щекой о его плечо. Он все ещё был теплым. Таким, что Тони хотелось его обнять. На самом деле, Тони бы искренне хотел разобраться в себе. Понять. Что он должен был делать. Как.       Но для начала…       что он чувствовал к Питеру?       Если он с самого начала пялился на него и ощущал себя не так, то, может, это что-то означало? Точно так же, как значило то, что он взял его с собой. Незнакомого грязного худого пацана с голодным взглядом. Он все ещё так мало о нем знал. Что он чувствовал?       По крайней мере, он мог это спросить. Поэтому он сказал:       — Ты не мог бы мне объяснить кое-что?       — Да? — он чуть отстранился, чтобы посмотреть в глаза. Уставший и сонный, он выглядел как-то абсолютно не так. Было в нем что-то неуловимо теплое и мягкое. Какая-то беззащитность, что ли. Усталость. Домашняя какая-то. Тони улыбнулся ему, и Питер резко подался вперед. Но не поцеловал. Потерся носом о жесткую щетину и уткнулся в шею. Боже, а ласковый-то какой, руки сами к нему тянутся.       — Я просто… знаешь, в первые дни как-то вообще не думал о тебе, как о человеке с чувствами. Ну, просто думал, что ты остался со мной, потому что тебе выгодно. Потом приглядываться стал, понимать. У меня вообще эмптаия на уровне минус пять… так вот…       — Ты хотел спросить, почему я оставался с тобой на самом деле?       Питер чуть отстранился и как-то извернулся так, что смотрел прямо ему в глаза, на лицо. Одной рукой все ещё держал под локоть, и так это было тепло, до щемящего чувства в груди нежно.       — Да. Я так полагаю, что именно это.       Питер посмотрел куда-то в сторону, проморгавшийся и потерев глаза. Тони чуть дернул рукой, за которую Питер его держал, и взял его руку в свою, переплев пальцы. Он все ещё смотрел на дорогу, руля одной рукой.       — На самом деле, ко мне подъезжали другие люди. Предлагали помощь. Кому-то я просто не доверял, кого-то боялся, иногда просто не хотел, чтоб меня жалели. В конце концов, мне казалось, что все они, рано или поздно, но попытаются отправить меня туда, откуда я сбежал. А ты…       Питер замялся на секунду или две, снова зевнув. Потерев одной рукой глаз, он вновь поерзал, и снова оперся щекой о его плечо, обняв за руку и нащупывая своей рукой его, переплетая пальцы.       — Не знаю, что ты. Просто ты очень красивый был. И пустой какой-то… знаешь, иногда смотришь на людей и думаешь: этот плохой, а этот хороший, а на тебя смотришь и как на картонку. Ты сонным был каким-то, уставшим. Но красивый. До ужаса красивый. Меня вообще не это больше зацепило. Мне понравилось, что ты не настаивал, что тебе, в общем-то, было все равно. Это отношение как к покупке брелка на ключи. Ничего не изменится, и вряд ли ты будешь пытаться пристроить брелок в лучшие руки. В крайнем случае просто выкинешь. А ещё я… я был голодным, хотел пить и не мылся больше недели.       — Это больше похоже на правду, — усмехнулся Тони, чуть повернув голову и чмокнув в макушку, пахнущую шампунем для волос. Кого он только обманывал? Ему действительно нравился Питер. Отсутствие секса не спасет тебя, когда ты засасываешь его на сиденье в своей машине.       — Нет, в самом деле. Ты пустой.       Тони только досадливо поджал губы, зная, что этого Питер не заметит. Это то, что он уже слышал после того, как у него началась депрессия. Черт, он не дурак, он видел свои фото до и после. И взгляд — чертов его взгляд — действительно пустой. Как стеклянный. Как у куклы. Неживой. Он знал это. Всегда знал.       — Но теперь я вижу, что это неправда, — продолжал Питер. — Ты просто не уверен, тебя питают сомнения. Ты холоден и отстранен, но просто потому, что боишься.       — Я ничего не боюсь.       — Ты боишься, — уверенно повторил Питер, добавив: — всего. Что тебе откажут, что у тебя не получится, что о тебе не так подумают. Поэтому ты катаешься. Не только из-за страха стагнации. Так к тебе никто не привяжется и никто не разочаруется. Так ты думаешь, да?       Тони не ответил. Питер тяжело выдохнул, снова выпрямившись и заглядывая в его лицо. Тони выглядел как обычно. Он уже умел сдерживать свои эмоции.       — Но ты мне нравишься. Даже если ты будешь самым большим сраным разочарованием.       Тони сраное разочарование.       Вот уж точно.       — Эй, не делай такое лицо, — Питер улыбнулся, похлопав мягко ладонью по щекам. Тони попытался усмехнуться. Трудно улыбаться на самом деле, когда тебе напомнили, что ты сраное разочарование. Единственное, что он умел — врать, юлить и лицемерить. Поэтому он толкает наркотики с охеренной наценкой, потому что только он успел вмазаться в доверие к Фьюри.       Тони просто сраное разочарование, с которого пользы — с хер.       Вот и все. Не нужно никаких психологов.       — Успокойся, я знаю это. Я знаю то чувство, когда мир поворачивается к тебе задницей.       — Нет, черт возьми, Питер, это разное. На тебя давят обстоятельства, а я просто сам по себе такой. Я уверен, ты сможешь чего-то добиться. Нормального. Нормальной жизни. Это видно.       — Но ты ведь тоже добился! Ты сам сказал, что очень богат и можешь себе позволить кататься по всей Америке, беря хорошие отели не только для себя, но и для меня.       — Нихрена я не добился, Питер. То, чем я занимаюсь — это грязь. Все, закрыли тему, я хотел услышать, как ты себя в этом всем чувствуешь, а не… не это.       Питер посмотрел на него, пораженно моргнув. Они молчали несколько секунд. Тони эти секунды казались вечностью.       Неважно, какой там у тебя рост и вес, какое у тебя лицо и сколько денег. Если ты неуверенный в себе говнюк с кучей комплексов, то так будет всегда.       В конце концов, Питер снова обнял его за руку, прижавшись всем своим этим невероятным, с ума сводящим телом. Тони хотелось скулить. Питер сказал:       — Прости, я не хотел тебя задеть.       — Ничего, я сам вспылил.       — Я хотел сказать, что с тобой чувствуется защита и уверенность в завтрашнем дне. Почва под ногами. Что я никуда не сбежал и остался с тобой, потому что ты мне сразу понравился. Ты похож на меня. Мне нравится… быть ребенком.       — Ага, ребенком со взрослыми потребностями.       — Ну, что сделать. Мне же шестнадцать, а не двенадцать. Гормоны, все такое. А ты красивый, сильный и прям как с этих крутых сериалов. И с какой-то хреновой дырой из комплексов в себе. Я не знаю, кто в тебя все это понапихал, но хватит. Все же в порядке. Хотя бы сейчас.       Тони выдохнул и резко съехал к обочине, заглушив машину. Он потер лицо руками, снова тяжело выдохнув, и Питер чуть отпрянул, снова смотря на него в упор. Тони поднял взгляд на него.       — Ну и что ты мне предлагаешь с тобой делать? Я… я не знаю. Я чувствую себя ужасно из-за этого. Мне нравится с тобой. Это всё… намного лучше того, что было со мной до этого. Теперь, когда я смотрю на твое поведение после этого, я начинаю понимать, но… блять, у нас девятнадцать лет разницы. Девятнадцать! Фактически, я мог бы быть твоим отцом. И… и типа, я такой смотрю на тебя и: о, круто было бы его засосать на заднем сиденье. И что ты хочешь сказать, это нормально? Я…наверное, я не могу делать вид, будто бы ничего не было. Я всю жизнь это делаю и вот, посмотри, куда меня это привело. Ага. Вот именно. В никуда.       — Ну вот. Ты снова боишься. Чего? Думаешь, я кому-то расскажу? Бог на это пялится и припомнит тебе, что ли?       — О, боюсь, Бог мертв. Или нет. Не знаю, наверное, у него отпуск в Лас-Вегасе. Мы, кстати, туда заедем.       — Отлично. Но ведь я ему все равно не скажу. Если хочется, то почему нет? Объясни мне. Или хотя бы себе. Надо же тебе с чего-то начать.       Питер не настаивал, не давил, и это было очень важным качеством, которое Тони наблюдал не у всех взрослых. Он посмотрел в окно, медленно моргнув. Хотя бы себе. Это просто внутренний конфликт, в котором нет проигравших и выигравших. Нет правильного ответа. Его просто нет.       Вдали горели огни. Мелькал свет фар.       Он ощутил, как Питер аккуратно коснулся его скулы, поворачивая голову к себе. Тони посмотрел на него.       — Ну, в конце концов, мы ведь можем продолжать все это, да? Я просто могу быть ребенком.       — Я ничего не имею против этого. Главное, чтобы…       — Чтобы это было под твоим контролем, да? — он перекинул ногу, ловко усевшись на его колени, и Тони растерялся на некоторое время, застыв руками в воздухе, понятия не имея, куда их класть. Когда он говорил про игру, он не думал, что он говорил об этом в таком смысле. — Ведь ты у нас главный, так, папочка? — Питер усмехнулся, обняв за шею и резко подался вперед, целуя. Тони застыл, ощутив, как сердце снова долбанулось о его глотку. Сколько бы раз они не целовались, каждый раз это ощущалось как микро инфаркт. — Обними меня, — прошептал сквозь поцелуй Питер, а потом провел языком по нижней губе. Тони обнял. Прижал крепко за спину к себе, так, что Питер шумно выдохнул в поцелуй.       Тони казалось, что это происходило целую вечность. Они целовались, и Тони поражался тому, как Питер перехватил все те штучки с языком, что делал Тони с ним в озере. В этом было что-то такое необычное — в том, что он не находил ни одного нового движения. Тони учил его. Черт возьми, учил. И это тоже было возбуждающе.       Через какое-то время Тони все-таки смог расслабиться. Его ладони двинулись по напряженной чужой спине вверх и вниз. Чуть сжали на уровне талии и Тони неуверенно опустился одной рукой к бедру. Эти гребаные бедра, которые первое время вообще из его головы не выходили.       Он трогал его, буквально сминал в своих руках, сжимал, наподобие тому, как коты топчатся на одном месте от удовольствия. Питер в его руках действительно казался верным. Правильным. Он растрепал его волосы, задел ногой коробку передач, но Тони не обращал на это внимание.       Он не знал, сколько прошло времени прежде чем Питер сам отдалился. И, смотря прямо в глаза, вытер рот тыльной стороной ладони. Тони лишь усмехнулся, глядя на эту картину. Ничего более неловкого и странного у него ещё не было после поцелуя. И это, черт возьми, было так мило.       — В отеле первым делом побрейся.       — Слушай, я с первого раза понял, хватит!       Питер усмехнулся, чуть склонив голову вправо и снова подался вперед, поцеловав в щеку. Тони присмотрелся к его лицу, чуть прищурившись и, аккуратно взяв за подбородок, чуть повертел, рассматривая. Он сказал:       — Да, и тебе купить увлажняющий крем, видимо.       — Зачем?       — Раздражение появилось от щетины, — он усмехнулся, ласково проведя тыльной стороной ладони по щеке.       — А, так вот почему оно чешется. От этого одни проблемы.       — Кажется, кто-то говорил, что мне идет щетина.       — Откуда я знал, что мне придется целоваться с наждачкой. От неё вообще никакой пользы!       — Ну, не скажи, — хмыкнул Тони. Питер вскинул бровь в ожидании аргументов.       Тони посмотрел ему в глаза, усмехнувшийся, а потом подался вперед, целуя у линии челюсти, у уха, и спускаясь вниз, по шее. Он услышал дерганный выдох, почувствовал, как Питер снова едва потерся о него, и каждый раз это было так чувственно.       Тони целовал, едва не вылизывал, потирался, прикусывал кожу. Это продолжалось ровно до того момента, пока чужая рука снова не соскользнула к полоске ремня, поэтому Тони отстранился. Питер лишь выдохнул и убрал руку.       — Ладно, допустим, это было приятно.       — Да, только потом там тоже раздражение появляется.       — Чем-то надо жертвовать.       Тони улыбнулся, чмокнув в щеку. Питер обнял его за шею и ткнулся носом в плечо. Ласковый до ужаса.       Таким образом, в Денвере они оказались ближе к пяти утра, и Питер успешно задремал. На самом деле, Тони знать не знал, куда ему надо было теперь ехать и что делать. Отели, конечно, работали круглосуточно, так что следовало бы найти хоть какой-то. Какой? Он не знал.       Он решил выбрать отель находящийся в центре, хоть он и не знал, будут ли там свободные номера. Очень хотелось верить, что будут. После озера было неприятное ощущение на коже, и жутко хотелось помыться.       Он оставил Питера в машине, неспешно идя к отелю.       Ему повезло, и бизнес-люкс пустовал. Заселение было в три дня, но Тони умел договариваться о более раннем. Намного более раннем. В конце концов, это было его работой в какой-то мере. Вообще, как он помнил, в Денвере всегда очень людно, и свободные номера в хороших отелях — скорее исключение. Да и в средних, впрочем, тоже.       Он взял номер на сутки, надеясь здесь просто переночевать и, может, прошвырнуться с Питером по нескольким местам. Если у того будут силы. Возвращаясь к машине и, аккуратно беря Питера на руки, Тони снова ощутил приток какой-то щемящей нежности.       — Мы приехали?       — Ага, спи, рано ещё.       Питер поерзал на его руках, обняв за шею. Свободной рукой Тони прихватил с собой сумку, параллельно зевая. Он мог спокойно провести без сна две ночи, но из-за вечно крутящегося в своей дреме Питера, Тони так и не смог вынюхать дорожку. У него так скоро паранойя начнется.       Номер был просторным и действительно хорошим. Не пахло чистящими средствами. Тихо работал кондиционер, шторы были плотно зашторены. Тони неловко закрыл за собой дверь, уложив Питера на кровать. Тот зевнул и резко открыл глаза.       — Так ты не спал.       — Не-а. Мне просто было лень идти, — он улыбнулся и резво повернулся на спину, оглядывая номер с восторгом в глазах. Тони сам устало зевнул и сел рядом с ним, посмотрев на его лицо. — Там что, ещё одна комната?       — Ага. Типа гостиной или что-то вроде того.       — И сколько он стоил?       — А тебе какая разница? Отдохни лучше, если хочешь днем куда-нибудь сходить.       — Удивительно, я так и планировал.       Мыться Питер, конечно, не стал, но Тони его не подгонял.       Сам он принял душ, побрился, вынюхал дорожку и через какое-то время ощутил себя самым активным и счастливым.       В соседней комнате был телевизор. Он порылся в путеводителях, найдя Денвер и просматривая карту и что тут вообще есть интересного. Он помнил, что интересного, на самом деле, было достаточно. Правда, он тут был года два-три назад, но все же.       Он примерно отметил для себя аквапарк (он такие развлечения не любил, но он знал, что Питеру такое придется по душе). Пятнадцатый Стрит Мэил и Лаример Стрит (просто чтобы купить пару новых неплохих шмоток), на вечер он оставил Лейксайд Амуземент Парк. Опять же, он такое не любил, но примерно понимал, что Питер точно будет в восторге. А он, вообще-то, все и делал только ради его восторга. Сам бы Тони не отказался от музея какого или океанариума, но он решил оставить это на другой город. В конце концов, он спросит мнения у Питера, но он откровенно сомневался, что тот выберет музей вместо парка аттракционов. Тони бы его хотя бы в магазины затащить.       Он вернулся обратно в спальную, чтобы взять свою одежду, и снова застыл взглядом на Питере.       Почему именно он?       Это все выглядело как тупой анекдот, несмешная комедия. Это же тупо — думал Тони прямо в ту секунду, когда смотрел на него. Острого, худого, светловолосого. Пацан. Обычный пацан со двора. Тони с такими в детстве драки утраивал в приюте, а теперь он с этим самым катается по всем США и пялится в тайне на его колени? И целует. Черт возьми, целует.       Это тупо. Это все ещё тупо.       Тони покачал головой и, взяв свою одежду, снова ушел из комнаты. Тони сейчас отчаянно напоминал человека, который все собирался похудеть, но каждый новый день срывался. Неважно, что ты говоришь себе утром в зеркало и какие даешь себе обещания, если в итоге ты все равно приходишь к тому, что находишь в своих руках его тело, а на своих губах — его губы.       Кисс-кисс, бэнг-бэнг.       Слишком похоже на правду для тупой шутки.       Тони мог бы снова себе сказать, что он больше не…       Но как только Питер залезет к нему на колени, Тони снова пропадет и снова сдастся. Он не Босс. Он обычное хуйло, идущее на поводу манипулятивного подростка с острыми коленками.       Но это, впрочем, тоже неважно. Как бы Тони на себя не злился все утро, каким бы дерганым не был и какое бы отвращение к себе не испытывал, оно все повторяется. Ровно в тот момент, когда шугается шороха позади, поворачивает голову и видит Питера, привалившегося к косяку. У него мокрая кожа и накинутый белый халат. Он улыбается и смотрит в глаза.       И все повторяется снова. Не имеет смысла, что он там себе обещал.       — Как дела, пап?       Питер улыбнулся, пройдя вперед. Даже шел он как-то… ненатурально легко и красиво. Как капала с его волос вода, как плавно он шел, вертлявой своей походкой, бедрами виляя так, как не каждая девушка.       — Отлично. Ты выспался? Вроде, десять утра всего, — Тони посмотрел на свои часы, отвлекаясь от купленной книги, а потом резко вздрогнул, когда Питер встал возле него, якобы случайно встав голой ногой на него. Потом прошелся вверх, задевая край брюк, и снова опустился вниз, смотря сверху вниз, усмехаясь.       — Ага. Тут очень классные кровати. Матрас такой, будто на облаках валяешься. А ты что делаешь? — Питер наклонился к нему, оперевшись о ручки кресла, заглядывая в книгу. С волос на страницы упало несколько капель воды. Тони как заворженный смотрел на него. На него так близко. Он мог даже разглядеть его ресницы. Питер прочитал предложение из книги: — «Просто на заметку: она все еще тебя любит. Она бы не стала мучить тебя, если бы не любила», — он поджал губы, нахмурившись и повернувшись к Тони, становясь так близко, что Тони мог ощутить его дыхание. — Ты тоже так считаешь?       — Нет. Тут такая ситуация… знаешь, сложная. Это о другом. Немного о другом.       — Где «тут»? — уточнил Питер, и Тони, на самом деле, понятия не имел, что он имел ввиду, когда говорил «тут». Возможно, прямо здесь. Прямо в этот момент.       — В любом случае, я бы не стал тебя мучать. Вот.       Питер улыбнулся и грохнулся к нему на колени, обнимая за шею, прижимаясь щекой к его щеке, слабо потираясь:       — О, гладкий.       — Ага. Напомни мне потом про крем, пока кожа шелушится не стала.       — Мг, — Питер теранулся носом и чуть отстранился. Тони тяжело выдохнул и отложил книгу, осознав, что явно он ничего не дочитает. — Знаешь, с щетиной ты сексуальнее, но…       — Но я сейчас большую часть времени с ней, потому что я не собираюсь бриться в туалетах на заправках.       — Я решил, что мне и так, и так нравится.       — Это чудесно, ведь я по-прежнему не спрашивал твоего мнения.       Питер вскинул брови, а потом как-то непонятно усмехнулся, поерзав на коленях, и перекинув обе ноги.       — Мне нравится, когда ты такой, — он улыбнулся, проведя рукой по чужим идеально-уложенным волосам. Тони вскинул бровь, и Питер пояснил: — когда ты действительно ведешь себя как главный.       — Ты же говорил, что тебе нравится, когда я делаю все, как ты хочешь.       — Ну так ты и делаешь, — он усмехнулся, снова поцеловав в гладко-выбритую щеку, и снова прижался своей, будто пытался запомнить ощущение гладкости на чужом лице. Тони лишь тяжело выдохнул и покачал головой. Впрочем ничего нового.       Ведь Тони хороший мальчик, и он делает все, что захочет Питер.       Питер теснее к нему прижался. От него пахло гелем для душа и шампунем. Фруктовые нотки. Таким же пах бы Тони, но одеколон все перекрывал.       — Почему ты хмурый? Ты спал вообще? — Питер снова отстранился, посмотрев в глаза и проведя ласково пальцами по линии челюсти, поглаживая.       — Нет, что-то не хотелось, — Тони покачал головой, посмотрев в панорамное окно, с которого открывался прекрасный вид на уже давно оживший Денвер. Ходили люди — даже толпились — ездили машины. Огромный ком шума из голосов людей, музыки и гудков машин заполнял улицы.       — Может тебе стоить самому таблетки попить?       Тони хотел открыть рот, как едва вздрогнул от того, как Питер взял его за запястье, уложив ладонь на свое бедро. Тони пробрало, но тот постарался не подать вида. Черт, как он должен был делать вид, будто бы ничего не было и он вовсе ничего не хочет, если Питер вел себя так? Если этого хотел Питер.       — За рулем не практично такое пить. Если даже тебя стало чаще рубить, то со мной, возможно, будет ещё хуже.       Питер склонил голову, переводя взгляд на губы. Задумчиво нахмурился, но потом снова посмотрел в глаза.       — Если тебя что-то тревожит, скажи мне. Раз уж ты взял меня с собой, то, думаю, ты можешь мне доверять. У меня ведь никого нет кроме тебя, — он улыбнулся, и Тони стало ещё хуже. Он тяжело выдохнул и снова уставился в окно, убрав руку с чужой ноги, уложив её на ручку кресла. Да, он мог сказать, мол, «мне не нравится твое поведение, потому что оно вынуждает меня быть таким, потому что я хочу быть таким — дикой псиной, который срать на все это, но я не могу, потому что этого хочешь не только ты, этого хочу и я. А я не могу спихивать всю ответственность на тебя».       Какая разница, что он говорил сам себе. Ведь итог один: он сам хотел.       Послышался тяжелый выдох, и Тони перевел взгляд на Питера. Весь азарт от этой игры явно улетучился. Тони попытался одернуть себя, потому что он бы меньше всего хотел бы расстраивать ещё и Питера своей тупой шизофренией по поводу всего происходящего.       — Ладно, слушай, я просто устал. Мне надо было поспать, но я просто плюнул на это. Вот и все.       Питер доверчиво на него посмотрел. Он больше не улыбался и не смотрел на него с этой чертовщиной в глазах. Питер расстроился. Да, Тони, молодец, сам унылое говно, теперь и Питеру надо было испортить настроение.       — Тогда отдохни сейчас, я чем-нибудь себя займу, — Питер пожал плечами, хмыкнув.       — Нет, я уже не хочу отдыхать. В конце концов, это Денвер. Как насчет аквапарка или парка аттракционов?       — Тут есть аквапарк?       — Ага. Ты был там хоть раз?       — Нет, — Питер покачал головой и подался вперед, чуть поерзав и, сместившись с колен, уложил голову на его плечо. — На аттракционах был. Ещё в Лондоне.       — Хочешь сходим?       — Я хочу, чтобы тебе стало лучше.       — Мне будет лучше, если счастлив будешь ты. А если ты просидишь в отеле весь день, пока я буду дрыхнуть, вряд ли ты будешь счастливым. А ещё надо было бы одеждой закупиться.       Питер устало простонал, дернув ногой так, что ударил пяткой по щиколотке.       — Опять ходить по магазинам? С тобой?       — Вообще-то, в прошлый раз мы из-за тебя задержалась, а не из-за меня!       — Мне хватит моих шмоток.       — Они мне не нравится. Надо купить тебе что-то нормальное. Так что?       — Придется терпеть ради аквапарка.       — Я планировал сначала в него, потом по магазинам. Ну, вообще, тут есть музеи всякие и… — Тони прервался, когда Питер фыркнул. — Ясно, впрочем, я так и думал. Сходим позавтракать? Можно заказать в номер, но я хочу пройтись, честно говоря. Да и в отеле есть тоже не хочется.       Питер выпрямился, медленно кивнув, улыбнувшись. Он поцеловал его в щеку и спрыгнул с колен, идя в сторону спальной, где лежала его одежда. Тони посмотрел ему в след и глупо улыбнулся. Это каждый раз делало его счастливым. И через полчаса его накрывали злоба, отвращение и ненависть к самому себе.       Вот бы быть обычной дикой псиной. И ему было бы так все равно.       Питеру город понравился. Он действительно был более живым и населенным по сравнению с Рапид-Сити. Куча высоких зданий, магазинов, машин и людей. Сам Тони не был фанатом толкучки, но рядом с Питером он и об этом как-то забывал сам собой.       Завтрак прошел без всяких происшествий. Не считая того, как Питер долбанул его под столом носком кроссовка, когда Тони начал общаться с официанткой. Пришлось откашляться и завершить заказ.       — Ты мне чуть щиколотку не отбил.       — А она тебе чуть ширинку не расстегнула взглядом.       — А, так вот почему ты наговорил всякой ерунды при той девушке, — Тони понятливо кивнул.       — Ты это только сейчас понял? Серьезно? — Питер вскинул бровь, скептически осмотрев его. — Я думал, ты умный.       — Это относительные категории, милый.             Питер закатил глаза, откинувшись на спинку и сложив руки на груди. Он сказал: — Знаешь что, милый, относительно тостера ты не очень умный.       Тони недовольно и очень осуждающе на него посмотрел. Питер лишь хмыкнул и повернулся в сторону, разглядывая с большого окна город и снующих туда-сюда людей.       Завтрак Питер съел быстрее, чем Тони успел ответить на сообщения на своем телефоне. Видимо, он действительно очень хотел в аквапарк. Тони медленно моргнул и потянулся к своему кофе. И если кофе он все-таки успел выпить за столом, то что-то более твердое ему пришлось едва не с собой уносить, потому что Питер подгонял его все это время и жужжал над ухом. Поэтому Тони пришлось не доесть свою порцию, понадеявшись, что рядом с аквапарком будет чем перекусить.       Они вернулись в номер, чтобы взять некоторые вещи. Тони, пока искал путеводитель, который закинул куда-то в сторону в свой утренний промежуточный кризис то ли среднего возраста, то ли понимания что, что он делает — какая-то херня, все смотрел краем глаза на Питера. Он казался взбудораженным и счастливым. Тони тяжело выдохнул, вспомнив, как все было многим легче, когда он просто смотрел на него такого и они не… делали этого всего. Им же хватало того, как Питер прижимался к его руке, почему они решили взять больше?       Тони все еще думал об этом. И все еще ненавидел себя.       — Эй, иди сюда, — Тони поманил его к себе, доставая купленный крем и, когда Питер подошел нему, аккуратно взял за подбородок, чуть повертев голову. Потом выдавил немного на свою руку, коснувшись его кожи, аккуратно втирая. Конечно же Питер мог сделать это сам, но было какое-то определенное очарование в том, чтобы делать что-то за Питера. Пусть это и было до безобразия просто. Питер смотрел куда-то в окно, а потом резко поднял взгляд на Тони. — Должно помочь, — кивнул сам себе Тони, осмотрев шею. — Она не чешется?       — Нет. Ну там кожа же менее чувствительная, чем на лице.       — Может, — кивнул Тони, закрывая крем. Он даже почти не вздрогнул, когда Питер подался к нему, обняв и тяжело выдохнув. Тони лишь молча положил крем и обнял его в ответ. Они так и простояли какое-то время.       — Если ты не придешь полностью в себя под конец этого дня, то тебе придется нормально со мной поговорить.       Тони лишь улыбнулся и потрепал его по голове. Он-то прекрасно знал, что нормально они не поговорят. Не смогут. Тони не умел говорить о своих чувствах, у него не получалось подобрать правильные слова, да и вообще — хоть какие слова. Он поцеловал его в макушку и Питер вскинул голову, посмотрев ему в глаза.       Какая разница, чем ты занимался всю жизнь, если в итоге находишься у панорамного окна в отеле, казалось, на обозрении у всего мира, а тебя обнимает дрыщеватый подросток.       Тони, казалось, ощущал потребность в том, чтобы хоть кто-то это увидел и обвинил его. Он нуждайся в линчевании, чтобы действительно понять, что он должен это прекратить.       Но никого не было. Несмотря на то, что Тони казалось, что их видел весь мир.       возможно, он так думал из-за того, что на него смотрел Питер.       Жара на улице была около двадцати семи градусов, и Тони ненавидел это. Всей душой он ненавидел, и он даже пожалел, что тоже не решил составить компанию Питеру.       Он пытался скоротать время в машине, но кондиционер не особо спасал от пекла.       Он нашел неподалеку кафе с действительно хорошим кондиционером, и провел там хорошие полчаса, хоть и там ему быстро наскучило. Он попытался вспомнить, чем он занимался до появления в его жизни Питера и понял, что, в общем-то, он либо читал, либо учил иностранный, либо сидел в своих очень грустных мыслях. Ничего из этого сейчас не занимало его по-настоящему.       Они договорились, что они встретятся у входа или близ него, но сколько бы Тони не шлялся возле него, Питера там не было. Брать билет, стоимостью под сорок долларов ради того, чтобы выловить эту тощую задницу, он не особо хотел. В конце концов, ему пришлось. Потому что прошло два гребаных часа, и Тони уже плохо было и от жары, и от ничего неделания. Пропустили его с трудом, потому что кто, черт возьми, ходит в аквпарк в брюках и рубашке. Но они вошли в положение, поняв, что он просто за своим сыном.       Правда, когда он прошел, легче не стало. Аквапарк был огромным и, мало того, что он ощущал себя идиотом, пока шлялся у бассейна в одежде, так ещё и Питер все никак не виделся нигде.       — Кого-то ищите?       Тони повернулся на голос. Это была молодая девушка. Слишком молодая для него. Нет, в смысле, ей было около двадцати пяти, может, младше, но Тони не привык к подобной возрастной категории. Зато, блять, к подростку он привык.       — Ага, своего ребенка, потому что не давать ему ограничения по времени было самой тупой идеей в моей гребаной жизни, — выплюнул Тони, раздраженно пялясь по сторонам. Девушка рассмеялась и откинула мокрые волосы с плеч. Она предложила скоротать время недалеко у «бара». Конечно это не было баром. Там была одна сплошная газировка — в общем, рай для Питера и ад для гастритника. Тони решил, что это лучше, чем ничего.       Они разговорились, и, несмотря на жару, под навесом было чуть легче. Да и рядом с водой, как оказалось, тоже. Было очень шумно из-за людей и музыки, но Тони почти это не бесило. И, в конце концов, это было его лучшим решением, потому что к нему направилось чье-то очень мокрое щуплое тело. Да, как он мог забыть — поставьте рядом с Тони девушку, любую девушку, и Питер прилипнет к Тони намертво.       — Оу, это ваш? — девушка улыбнулась, а Питер прижался к Тони ближе. Тот слабо выругался из-за того, что рубашка намокла ежесекундно. Девушка рассмеялась.       — Да, мой.       — Что ты тут делаешь? — Питер посмотрел снизу вверх, на Тони. — Ты же говорил, что и фунта не заплатишь за вход в это мракобесие. Я Питер, кстати, приятно познакомиться, — он тут же резко обратился к девушке, продолжая делать из рубашки Тони половую тряпку. Самым ужасным было то, что Тони даже не находил в себе сил, чтобы оторвать его от себя. Сам виноват. Никто не ходит в такие места одетым.       — Мило. Я Анна, — она протянула свою руку для рукопожатия. Тони продолжил поражаться тому, что так много девушек действительно любят детей.       — Ладно, пап, тебя искала Анабель, пошли.       — О, у вас ещё девочка есть?       — Нет, это его любовница, до свидания, — Питер потянул его за руку, и Тони только и оставалось что неловко попрощаться с Анной, глянув на ее лицо через плечо. Она явно не совсем понимала, как тут что работает. Тони сам не понимал. — Ну и в чем опять проблема?       — Кажется, это я должен спросить. Тебе не кажется, что твоя ревность мало того, что необоснованная, но и нездоровая? Я просто общаюсь с человеком.       — Общайся с человеком мужского пола.       — Даже не смотря на то, что, я, бля, оказывается, бисексуал? Ладно, об этом позже. Я устал тебя ждать, ты тут почти три часа, и у тебя, кажется, сгорели плечи, поздравляю.       — Три? — он удивленно вскинул брови. — Блин, ну тут круто. Я ещё даже половину не обошел.       — Не обошел? А что ты тут делал тогда? Скупал пепси? — Тони указал большим пальцем в сторону автомата с названным напитком.       — Наслаждался! И тут ещё чувак крутой был. Ну, сначала он был мудаком, потому что я случайно зарядил ему локтем в ребра, и мы с ним чуть повздорили, но потом все было в порядке.       Тони устало застонал, потерев лицо руками.       — Питер, пошли, а? Тебе ещё помыться надо и поесть. И что-то сделать с твоими плечами.       — Ну я не хочу.       — Тогда отменяются аттракционы. День не резиновый.       — Почему мы не можем остаться на двое суток? Сгоняй за плавками, тебе тут понравится, реально! Да тут взрослых больше, чем ребят моего возраста или детей!       — Ты знаешь, почему я не хочу тут задерживаться.       — Это паранойя, Тони! У тебя новая машина!       Тони тяжело выдохнул и потер лицо руками. Он буквально ощущал, что сухим отсюда не выйдет. Питер по-любому на него обидится. Тони это уже чувствовал. Тони с утра был раздраженным из-за недосыпа, отката от кокаина и собственного внутреннего конфликта.       Он убрал руки от лица и посмотрел на Питера. Тот все ещё смотрел на него так, что Тони хотелось орать. И кожа ещё эта влажная, тьфу. У Тони уже фетиш на это какой-то развился.       — Слушай, мы и так, по большей части, делаем так, как тебе хочется.       — Как мне? Это ты предложил! Мог бы не предлагать, я бы не узнал.       — Слушай, раз ты так не хотел отсюда уходить, то зачем меня отвлек от диалога с человеком? Я бы продолжил с ним общаться, и ты бы ещё час здесь полоскался.       — А потому что нехрен каждой встречной двушке улыбаться! Засосал бы её прямо тут!       — Я говорил, что твоя ревность — тупая и необоснованная? Я повторю. Она тупая и необоснованная.       — Ты тоже. Тупой и необоснованной.       Тони закрыл глаза и тяжело выдохнул. Потер веки, досчитав до пяти. Вот так в жизни и бывает. Один гребаный поцелуй, породивший целый сумбур и кучу говна в голове, одна дорожка и хреновый сон, и ты из отца, с которого все умиляются, превращаешься в злого старого пердуна.       — Хорошо, — сказал Тони. Он пытался убедить себя в том что проблема в нем. Питер всегда так себя вел, и Тони нравилось. Это в нем проблема, это у него повысилась раздражительность из-за кокаина, недосыпа и внутренних противоречий. — Я съезжу один за одеждой, и это время ты можешь провести здесь. Но. Меня не будет два или больше часа. Ты уверен, что сможешь здесь столько пробыть? Я могу дать тебе денег, чтобы ты купил себе еды, но какова вероятность того, что ты не свалишь отсюда?       — Ты думаешь, что я могу убежать? Серьезно? До сих пор?       Питер спросил это с усмешкой, вскинув бровь. Но Тони все ещё смотрел на него серьезно. Он был серьезен. Питер резко прекратил улыбаться, смотря на него в ответ. Он не видел Тони таким ни разу. Даже когда в отеле он был аж дерганым, Тони все ещё не злился на него, а сейчас он стоял, смотрел этим испепеляющим взглядом и хотел серьезного диалога. Прежде чем Питер успел что-то сказать, Тони сказал:       — Ладно, я еду один, а ты тут что хочешь, то и делай, — он достал бумажник, доставая оттуда деньги, всучивая в чужую руку. — Сходишь, положишь, где там твои шмотки лежат. Я вернусь сюда через часа два или три, не знаю, буду у входа. Свалишь — твои проблемы. Мне вообще все равно. Я не хочу таскаться за тобой как за маленьким сутками напролет. Всего хорошего.       Тони резко развернулся и ушел. Питер остался стоять с этим деньгами, всученными ему как мусор и пялится в его спину. Он опустил взгляд на купюры и проморгался. Веселиться больше не хотелось. Хотелось разрыдаться.       Казалось, он перестал понимать Тони окончательно.