Кровь на снегу

      Следующие несколько недель для бывшей принцессы прошли как во сне. А точнее сказать - в непрерывном кошмаре. Все распоряжения Мадары, касательно девушки, были исполнены. Ее имя больше ей не принадлежало, теперь все называли ее простым именем Юки, и она, словно соответствуя своему новому имени, сама себя считала бледным жалким отголоском того, кем была раньше.       С тех пор, как она стала горничной, она ни разу не видела хозяина замка. Более того, пониматься на второй этаж низшей прислуге было строго запрещено, как и попадаться на глаза Мадаре.       Шефство над несчастной девушкой взяла старшая горничная, госпожа Ахиру, женщина средних лет, с вечно раздраженным выражением лица. Начальница никогда не выделяла свою подчиненную, нагружала работой одинаково со всеми, и не мучила почем зря. Но и без сверхурочной работы девушке приходилось ой как несладко.       Изредка Ясуши мог поинтересоваться, как у Юки дела, и справляется ли она. Принцесса была уверена, что беспокоится он явно не по просьбе своего господина, а просто из собственного интереса. Если говорить начистоту, Ясуши был единственным человеком, который хоть немного жалел ее. Его восхитило ее мужество, и, когда это было возможно, старался помочь ей хотя бы советом.       -Если тебе что-нибудь будет непонятно, то можешь спросить у меня. Я помогу,- говорил он.       Его доброе отношение к ней уже не раз поддерживало ее в трудную минуту. Но в целом девушка была абсолютно одинока.       Нельзя было сказать, что кто-то относился к ней нарочито плохо, или желал ей смерти. Зачастую ей попадало за плохо сделанную работу, или испорченную вещь. Кроме того, она все делала в разы медленнее, чем любая другая горничная, и конечно всех это раздражало.       Пока ее только отчитывали, лишали заработка, и заставляли работать в выходной. Однако, от другой прислуги она слышала, что иногда, если старшая горничная Ахиру в скверном настроении, провинившегося могут высечь, или избить палкой, и была рада вообще не получать зарплату и не иметь ни одного выходного за всю оставшуюся жизнь, чем ощутить на своей спине тяжесть кнута.       Соседки по комнате, такие же простые горничные как она, роптали за ее спиной, но старались по возможности с ней не контактировать. Сегодня она наравне с ними, а завтра господин Мадара простит ее, и она будет ими командовать. Чутье подсказывало им, что Юки лучше не трогать.       Размышления о правильности своего решения девушку не посещали - на это просто не было времени. С шести утра и почти до десяти ночи она выполняла тяжелую грязную работу, которая напрочь выбивала любую неподходящую мысль из ее головы. Иногда, уже лежа в кровати в общей комнате для горничных, она вообще не понимала кто она, и что здесь делает, так сильно она уставала.       Другая прислуга не понимала ее выбора. О той сцене, что произошла между девушкой и хозяином, разумеется, знали все, и все как одна твердили, что изнеженная гордячка просто не понимает, что сделала. Одни горничные делали ставки на то, как скоро она умрет, а другие на то, как скоро она приползет к господину Мадаре на коленях. Но время шло, за одной неделей прошла другая, а там и один месяц сменился другим, и персонал нашел себе другие темы для разговоров. А Юки постепенно приспосабливалась к новой жизни. Нельзя сказать, что она постигла совершенство в вытирании пола или стирании грязного белья, но тело ее стало более крепким, а разум более ясным.       Довольна ли собой она была? И да, и нет. С одной стороны, Юки было важно доказать самой себе, что она способна быть гибкой и не сломается под навалившимися трудностями. И пока она держалась, хоть и с трудом, она внушала себе, что еще имеет право уважать саму себя. Но можно ли уважать себя в том случае, если при этом стоишь по колено в грязи, в драном фартуке, с сажей на лице? Если только с очень большой натяжкой.       Если какие-то обязанности прислуги ей еще не очень хорошо давались, то новая манера поведения была ей освоена с легкостью. Госпожа Ахиру напрасно думала, что принцессу в горничную никаким образом «не перевоспитать». Юки не чуралась кланяться тем, кому следовало, никогда не отказывалась от работы, даже когда ей было совсем плохо. Другие с неохотой признавали, что она крайне старательная. Юки уважительно обращалась не только к Ясуши и Ахиру, но и ко всем остальным простым горничным, что также работало ей на пользу.       Ее отношение к Мадаре слегка смягчилось, то ли оттого, что он пошел навстречу ее просьбе, то ли оттого, что другие девушки его просто боготворили, и каждую свободную минутку только и делали, что мечтали, как были бы счастливы, если бы господин хотя бы удостоил их одним взглядом.       -И чего тебе не хватало, а, Юки? У тебя было то, ради чего любая из нас готова была бы на все!- говорили ее соседки по комнате, мечтая перед сном.       -Так уж прямо на все?- с недоверием парировала Юки.       -Если бы ты знала, через что прошла его главная наложница Нэдзуми, чтобы быть рядом с ним, ты бы не спрашивала! Эх…       Юки не хотела знать, через что она прошла. И вообще, ей почему-то было крайне неприятно про нее слышать. И она старалась перенаправить свои мысли в другую сторону. Этой ночью, засыпая, она думала о Мадаре. Вспоминала их первую и последнюю встречу. Кто знает, если бы они встретились при других обстоятельствах, быть может, она так же была бы от него без ума? Но нет, она никогда не сможет простить его. Даже если сейчас девушка уже не испытывала к нему жгучей ненависти.       «Бьюсь об заклад, это только потому, что уже три месяца я его даже мельком не видела. Стоило бы мне с ним поговорить хотя бы минуту - я бы снова его ненавидела, что есть силы», - думалось ей.       Знала бы она, что на следующий день ей представится возможность проверить свои догадки.       Жизнь в замке весь день шла своим чередом. Мадары не было дома с самого утра, и большой стол в гостинной не накрывали к ужину. Предполагалось, что хозяин вернется не раньше утра, и Ясуши, осведомленный о том, что Учиха выполняет какое-то личное поручение повелителя, приказал никому не дожидаться господина и укладываться спать.       Все, кроме Юки, уже в десять часов активно готовились ко сну. Одна она как всегда задерживалась, стараясь доделать работу, которую с ее умениями нереально было выполнить в срок.       В этот день на ее плечи легла обязанность очистить кафель в купальне на первом этаже. Это помещение редко использовалось хозяином, обычно он принимал личную ванную на втором этаже. Но именно в эту ночь хозяину потребовалось посетить именно эту купальню.       На часах было около двух часов ночи, когда Мадара переступил порог своего замка. Про себя отметив, что все уже спят, и его возвращение не создаст переполоха, он удовлетворенно хмыкнул, и тяжелой походкой направился прямиком в купальню. За собой мужчина оставлял еле заметную на темном полу дорожку крови. Да, он был ранен. Не смертельно, поэтому Мадара не видел смысла создавать переполох. Раньше его забавляло, когда одна лишь несчастная царапина заставляла весь его замок переворачиваться с ног на голову, и любой всеми силами старался угодить ему. Сейчас он просто хотел поскорее обработать рану в ноющем плече и улечься спать. Мужчина посчитал, что в тишине и спокойствии он справится с этим куда быстрее.       Отворив дверь, Мадара увидел неяркий свет, струящийся из центра помещения. Кто-то забыл погасить свечу? Или…       Вдруг его внимание привлекла фигура девушки со светлыми длинными волосами, собранными в низкий хвост. Кажется, она мирно спала, устроившись на корточках у большого каменного вазона. Мужчина направился к ней, собираясь прикрикнуть на нерадивую служанку, как вдруг узнал лицо девушки, которая поселилась у него в замке три месяца назад благодаря его милости.       Мадара медленно присел на корточки напротив нее, явно не торопясь будить.       «Очаровательно, - думал он, разглядывая ее умиротворенное выражение лица, - когда она не кричит и не плачет – она словно ангел, хех».       К его большому стыду, он напрочь забыл о ней почти сразу после того, как оставил на цокольном этаже, «понизив в должности». Пару дней после этого он все ждал, что девушка вот-вот переступит порог его комнаты, готовая на любые условия, лишь бы стать его наложницей, ну или хотя бы попросит Ясуши замолвить за нее словечко, и устроить ее жизнь как-нибудь получше. Но от девушки не было никаких новостей, даже записки. Вскоре Мадару отвлекли военные дела, и так получилось, что вспомнить о Юки ему пришлось снова только сейчас.       Мадара удивился своей плохой памяти, однако корить себя за это не собирался. Будто решив проверить, крепко ли девушка спит, мужчина убрал прядку волос с ее лица, которая вечно выбивалась из прически. Сей едва ощутимый жест в одно мгновение разбудил Юки, и заставил подскочить на ноги. Мужчина медленно поднялся вслед за ней.       Спросонья, она сперва подумала о том, что ее идея прикрыть на пару минут глаза потерпела фиаско, и только потом до ее сознания дошло, кто стоит перед ее взором.       Мадара не без интереса наблюдал за вихрем эмоций на лице девушки, которая лихорадочно пыталась понять, как следует себя вести сейчас, и что сказать.       «Наверняка уже подготовила очередную гневную тираду, зря только надеялся заняться перевязкой в тишине и покое»- подумалось ему, как вдруг девушка склонилась перед ним в поклоне, и предельно вежливо не поднимая головы, промолвила:       -Ваша милость, мне жаль, что я вам помешала. Я сейчас же уйду. С вашего позволения.       Удивлению Мадары не было предела. Что это с ней? Он молча стоял, не зная, отпустить ее, или нет. Юки, неуверенно выпрямилась, и не могла более произнести ни слова, залившись краской с головы до ног.       «Наверняка он думает о том, до чего я жалкая и невзрачная. А что если он вообще не узнал меня?»- девушка подняла на него глаза, и встретилась с его взглядом. В первое мгновение ей показалось, что в этих черных омутах она видит растерянность, но в тот же миг в них вернулся тот самый насмешливый высокомерный огонек, который она видела до этого.       -Это я должен извиняться, Юки. Кажется, ты тут что-то делала?       «Все же вспомнил меня», - с каким-то непонятным облегчением подумала она.       -Я чистила кафель.       -Судя по всему, тебя это немного утомило? Хех!       Девушка решила не идти на провокацию. Очевидно, он хочет поиздеваться над ней, пусть говорит, что хочет.       -Да, утомило,- спокойно ответила она.       Видя, что девушка не хочет играть в его игры, мужчина решил не тратить на нее свое время.       -Можешь идти. Доделаешь свою работу, когда я закончу.       Услышав долгожданные слова, Юки с облегчением выдохнула, быстро поклонилась, и стремительно направилась к выходу, как вдруг на полу увидела кровавые следы и багровые капли, которые вели к мужчине. Это заставило ее остановиться и попеременно смотреть то на кровь, то на Мадару.       -Вы ранены? – наконец, спросила она.       -Да, а что? Хочешь помочь мне с перевязкой?- насмешливо спросил он, снимая свой черный плащ.       Девушка не хотела ему помогать. Если бы кто-то убил вашего отца на ваших глазах, вы бы прекрасно поняли чувтства несчастной Юки. Пусть она и смирилась со своей жалкой участью, но любить и жалеть того, кого она презирает, ее никто не заставит. Он постоянно издевался над ней до этого, и будет издеваться все время. И все же она решила сказать Мадаре, что может ему помочь. Просто потому, что она не такая, как он, а намного благороднее и великодушнее. Кто знает, может это заставит его относиться к ней мягче.       -Я не хочу, чтобы вы умерли, иначе мне некуда будет пойти,- с серьезным лицом выдала она.       -Хаха! Интересного ты обо мне мнения, если думаешь, что такая жалкая рана может меня убить. Ну, так и быть, поухаживай за мной. Аптечка вон в том ящике.       Мужчина сел на каменной скамье у свечи, и принялся наблюдать за Юки. Девушка засучила рукава, и вытащила довольно увесистый ларец. Вымыв руки, она приблизилась к мужчине, и попросила его снять рубашку.       -Не могу, плечо болит, придется тебе самой это сделать,- хищно улыбаясь, сказал он.       -Свой плащ вы сняли без особых проблем.       -Ты ведь сама вызвалась помочь, почему я должен тебя уговаривать?       Юки ничего не оставалось, кроме как аккуратно стянуть с него рубашку. Окинув взглядом его голый торс, девушка в ту же секунду стала пунцовая от стыда, она впервые видела полуобнаженного мужчину. Плюс ко всему, он был так близко…       Мадара с нескрываемым удовольствием наблюдал за ней. Мешало лишь ноющее от боли плечо. Девушка тем временем пыталась сконцентрироваться на работе. Она была довольно сильна в медицине, и беглого осмотра раны было достаточно, чтобы понять, что с ней надо делать.       -Сначала я промою и продезинфицирую рану, ваша милость, а потом нужно будет зашить.       -А ты это умеешь?       Юки так и подмывало съязвить ему.       -Вы же сами сказали, что принцесса кроме как петь и шить больше ничего не может. Вот и настал день продемонстрировать вам мои таланты. То есть… Простите… Я говорю лишнее.       Девушка замолкла и продолжила в тишине обрабатывать рану. Мадара одобрительно смотрел на Юки. Интересная девушка. Почему она решила ему помочь? Такая добрая и жалостливая? Или может, он ей нравится?       -Когда мы одни, ты можешь говорить что хочешь, я не против.       Девушка еле заметно нахмурилась. К чему он это сказал? После сегодняшнего случая они если и столкнуться еще раз вместе, то снова лишь по чистой случайности. Более того, девушке совершенно не хотелось, чтобы эта случайность произошла снова… Слишком не комфортно было ей рядом с ним. Он ее не трогал, но Юки от этого не чувствовала себя в безопасности. Даже сейчас, она собрала в кулак все свои силы, чтобы не обращать внимания на блуждающий по ней тяжелый взгляд.       Он, в самом деле, не старался скрыть тот факт, что рассматривает ее. На девушке была обыкновенная форма служанки, состоящая из черных брюк, и коричневого простого халата. Поверх был одет фартук, подол был уже изрядно испачкан, однако, Мадара не без удовольствия заметил, что даже в этой одежде девушка умудрялась выглядеть изящной и хрупкой, как и в их первую встречу. Мадара слегка усмехнулся, от посетившей его данной мысли, и девушка исподлобья взглянула ему в глаза, в надежде уловить причину непонятного веселья.       Снова этот самодовольный насмешливый взгляд, который жутко ее раздражал. Юки поспешила отвести глаза, а он продолжал ее рассматривать. На лице этой девушки можно было прочитать раздражение, смущение и, конечно же, невероятную усталость. Об этом говорили и ее руки. На эти некогда прелестные почти невесомые, нежные пальчики сейчас невозможно было смотреть без жалости. Ладони были стерты до крови и на скорую руку перебинтованы, но, разумеется, эта мера никак не могла унять адскую боль.       "Она еле держится. Удивительно, что она продержалась до сих пор! Видимо, лишь остатки гордости не давали ей броситься к моим ногам и молить простить ее. Что ж, сейчас самое время сказать, как ты была не права" .       Но она, кажется, совсем не торопилась этого делать. В том, что девушка сильно страдала, он был абсолютно прав. Однако, мыслей просить у него прощения и дать ей второй шанс не было совершенно. Даже если бы они и возникли - девушка не смогла бы перечеркнуть все то, через что она прошла за эти три месяца, и дело было не только в тяжелой грязной работе.       -Кажется, эти ручки совсем не созданы для тяжелой работы, я прав?       Его лицо исказила садистская улыбка, от которой у девушки пробежал мороз по коже. Она не смела ему грубить, поэтому, не прекращая обрабатывать рану, ответила:       -Говорят, труд облагораживает человека.       -Думаю, с тобой это работает в другую сторону.       Зажим с бинтом завис в воздухе, девушку захлестывали эмоции, преобладающей из которых была обида за то, что он практически в открытую ее оскорбляет. Он точно знал, о чем она думает. На мгновение ему стало даже немного совестно, что она сидит здесь среди ночи, помогает ему, а он глумится над ней. Но разве она не виновата сама в своем положении? Между тем она спокойно выдохнула и уже была готова зашивать.       «Надо покончить с этим поскорее», - Юки быстро, но аккуратно накладывала швы, удивляясь, что он даже не вздрогнул, когда игла вошла в его кожу. Лишь когда он повернул голову посмотреть на объект заботы девушки, она тихо спросила:       -Больно?       -Нет, я просто удивлен, что швы можно накладывать так красиво, хах.       -Рада, что…вам нравится…- не нашла, что ответить она, ругая себя за глупо сказанную фразу.       Но вскоре работа была, наконец, закончена, и девушка с облегчением встала с колен, чтобы убрать все медицинские принадлежности обратно.       Мадара неспешно одевался, ожидая, что теперь она заведет разговор о ее реабилитации в статусе наложницы. После ее услуги это выглядело бы вполне естественно, думалось ему. Но она все так же молчала, и, кажется, собралась его оставить.       -Ты как будто хочешь мне что-то сказать?- решил он подтолкнуть ее к разговору.       -Сказать? Ну… Доброй ночи, ваша милость…       -Хм. А может еще что-то?       Девушка догадывалась, что именно он желал услышать. Но она не собиралась отступать, ни тогда, ни сейчас.       -Я доделаю неоконченную работу здесь завтра, так как я очень устала сегодня, и через четыре часа мне нужно уже вставать.       -Тогда иди ,- спустя мгновение молчания произнес Мадара.       Юки, наконец, могла удалиться к себе в спальню, и, поздравив себя с этим, она направилась в сторону выхода.       -Ты молодец, упорная, - произнес он задумчиво, как будто говоря сам с собой.       Девушка остановилась, и повернула к нему голову, не веря ушам. Он стоял к ней спиной, запирая инструменты, неспешно продолжив:       -Как жаль, что это упорство тебя ни к чему хорошему, кроме гибели, не приведет. Я клялся, что никогда не верну тебе возможность жить, как прежде. Но ты помогла мне, поэтому, если попросишь прощения, и признаешь как глупо вела себя, я, так и быть, закрою глаза на то, что было.       Вот-вот она рухнет на колени и разрыдается от счастья, думал он, мысленно уже поздравив себя, пусть и не с чистой, но с победой. Но ответом была лишь тишина, заставившая его в конечном счете обернутся и встретиться взглядом с ее серо-зелеными глазами.       -Ваша милость, я прошу прощения, за то, что тогда в вашей комнате оскорбила вас, и ударила графином...       "Сдалась..."-подумал он, однако она продолжала:       -Но я никогда не изменю своего решения, равно как и своего отношения к вам. И если в скором времени эта работа действительно убьет меня, я буду только счастлива... Я еще могу что-нибудь сделать для вас?       -Нет,- только и мог сказать он.       -Тогда, с вашего позволения, я пойду,- и с учтивым поклоном она просто удалилась из купальни, оставив его в полной растерянности.       Что он чувствовал сейчас? Досаду от своего проигрыша, и гордость от ее победы. Все же она не преклонила колен, хотя ей и крайне трудно сейчас. Оттого, что он сам загнал ее в эти трудности, он старался не думать. Но, черт возьми! Как же сильно она его удивила! Вернее было бы даже сказать, поразила. Она, в самом деле, казалась ему особенной, не такой как все остальные.       Еще долго Мадара, уже лежа в своей постели, размышлял об этом.