Слепая зона

      Она бесшумно входит в помещение, состоящее только из одной комнаты, расстилает перед собой коврик и аккуратно раскладывает свое оружие. Никаких лишних звуков: только небольшой шум от перезарядки винтовки да тихое, невнятное бормотание на неизвестном диалекте и еле слышные смешки. Эта женщина кажется сумасшедшей. Возникает ощущение, что она заранее знала о главном козыре следователей — об Аанге.       — Здесь нет ничего, за что я бы мог зацепиться, — выдает он и хмурится. — Даже не вижу ее лица. Нужно нырнуть немного дальше.       Сокка внимательно следит за тем, как Аанг ходит по комнате, из одного угла в другой, шаркая своими босыми ногами. Этого парня нельзя отпускать одного. В такие моменты он много что не соображает и может здорово себя покалечить, завернув не в ту сторону. Аанг же тем временем мысленно переносится в прошлое, нагружая свой организм до предела, ибо ресурсы его за эти сутки и так истощены. Его руки плавно скользят по воздуху, словно в поисках какого-то предмета, за который можно будет впоследствии ухватиться, и замирают, едва пальцы чувствуют легкую ткань из хлопка. Аанг открывает глаза и в диком испуге замирает, завидев перед собой висящий на веревке хладный труп молодой девушки, на лице которой зияют пустые глазницы, а окровавленный открытый рот замер в удушливом, молчаливом крике.       — Эй! Аанг! Очнись! — Сокка трясет его за плечи. — Ты меня слышишь?       — Слышу, — растерянно бормочет про себя Аанг. — Я ее слышу. Здесь… труп…       — О чем ты? — удивленно переспрашивает его сводный брат. — Здесь нет никакого трупа… Не было же, да?       Позже выясняется, что два месяца назад в этой квартире жила девушка, которая неожиданно для всех соседей совершила суицид, повесившись на веревке под люстрой. Никто не ожидал от нее такого, так как абсолютно все считали ее очень жизнерадостным и добрым человеком.       — Думаю, какие-то проблемы на работе, — цокнув языком, произносит пожилой мужчина, живущий этажом ниже. — Молодежь нынче слабая. Чуть что — сразу под веревку.       — Я слышала, что ее бросил жених, — отзывается средних лет женщина с химической завивкой на голове. — Якобы изменил ей с другой, вот она и не выдержала.       — Какой ужас! — вмешивается еще одна любопытная соседка. — Сводить счеты с жизнью из-за таких негодяев! Несчастная!       Аанг смущенно улыбается и кланяется всем, кто поучаствовал в этом обсуждении, в качестве благодарности. Они с Соккой вылетают оттуда прежде, чем те начнут играть в следопытов, как это часто бывает, искать несуществующие улики и опровержения ее самоубийства, при этом вынося мозг детективам.       — Что скажешь по поводу той мадам с винтовкой? — интересуется Сокка.       Аанг чешет свою отросшую шевелюру и задумчиво поднимает взгляд на небо.       — Она не так проста, как кажется, и наверняка ей известно обо мне. И если это так, то у нас серьезные проблемы. — Он чуть запинается, заметив мрачнеющее лицо напарника, и тут же меняет интонацию на более шутливую: — Или же эта женщина просто очень хороший наемный убийца. Не каждый может так мастерски запрятать свои следы!       — Хотелось бы верить… ***       Джет врывается в палату, где сидит Тоф, замирает в удивлении и легком замешательстве, затем собирается с мыслями и выдает:       — Меня тут в реанимацию не запускают, поэтому решил наведаться к тебе.       — Все хорошо, — безразличным тоном отзывается Тоф. — Тебе сообщат, что с ним, когда операция закончится.       Ее глаза смотрят в пустую точку, движения медленные, как и сама речь. Тоф выглядит спокойной, как удав, и уставшей до чертиков. Джета даже немного передергивает от ее вида.       — Что? — усмехается Тоф. — У тебя на лице нарисован вопрос: «Почему ты выглядишь так, будто тебя здорово поимели?» — Она указывает на свою перебинтованную ногу. — Ты знал, что в анестезии есть успокоительные препараты? Мне сказали это и вкололи двойную дозу. Ты опоздал на грандиозное шоу, в котором я буквально несколько минут назад закатывала истерику.       Джет, конечно, понимает, что ей просто вкололи успокоительные, но решает промолчать. Тоф наверняка не угомонилась бы в противном случае и не согласилась ни на какие инъекции в свой организм, так как ненавидит подобные вещи. Это понимает и сама Тоф, но тоже решает абстрагироваться. Наверное, просто потому, что сейчас ей уже точно на все наплевать, несмотря на глубокое и вполне осязаемое чувство вины за произошедшее.       — А ведь мне пришлось сбежать со свидания, — с досадой заявляет Джет. — Обязательно было указывать мой номер в качестве доверенного?       — Других вариантов не было, так что извиняй, — пожимает плечами Тоф. — Снова возобновил свои похождения?       — А как же, — иронично хмыкает он. — Меня ведь отшили. Уже в который раз.       Тоф фыркает и закатывает глаза. Не бюро, а площадка для мыльной оперы, длящейся несколько лет подряд. Сколько работает в этом месте, каждый год видит, как Сахарная царевна дает от ворот поворот самому горячему следователю, который не прекращает своих попыток добиться ее внимания.       — Больше всего задевает то, что я оступился всего раз, — недовольно бурчит себе под нос Джет. — И все, пролетел как фанера над Парижем. Прощай, женщина моей мечты!       — Ой, романтик, — язвительно выдает Тоф. — Сколько раз можно говорить тебе не использовать невинных людей в своих грязных делах? За это она тебя и ненавидит.       Джет — не самый честный человек на свете, хоть и следователь. Многие в этом убедились еще с самого начала его карьеры. Ради разоблачения преступников он не поскупится на лишнюю жестокость перед людьми, которые ее не заслуживают вовсе. С возрастом азарт Джета слегка поубавился, но старые методы периодически дают о себе знать. Катара была не единственной, кто попался под чарующее влияние его харизмы, но тут же охладела, как только узнала о его грешках. Такие дела. Женщина мечты оказалась не по зубам из-за собственной дурости. Впрочем, по Сахарной царевне сохнет большая часть мужской половины бюро, но и к ним она тоже равнодушна. Тоф подозревает, что дело кроется далеко не в самом Джете, но это не ее дело, поэтому не лезет.       — Мне сообщили, что состояние не критическое, так что можешь не переживать. — Он прекращает свои шуточки и тут же принимает серьезный вид.       Волнуется. Зуко для него не близкий друг, но точно хороший товарищ, которого Джет видит в качестве своей «ровни» (Тоф до сих пор не понимает, в каком именно смысле он использовал это слово).       — Здорово, — преспокойно бросает она. — Если бы я сейчас могла зарыдать от счастья, точно бы распласталась по кафелю и превратилась в соленую лужу.       В том-то и дело, что она не может этого сделать. Голова Тоф тяжелая, практически чугунная, а эмоциональное потрясение было настолько сильным, что она уже совершенно ничего не хочет чувствовать. Где-то в глубине души когтистыми лапами пробирается легкое волнение, но оно не может разрушить ту каменную стену, возведенную препаратами. А ждать еще несколько часов, пока не отпустит.       — Я все же дождусь вердикта врача, — немного погодя выдает Тоф. — После можешь спокойно отвезти меня до дому. Кстати, ты сделал то, о чем я тебя попросила?       Джет небрежно швыряет на кушетку файл с документами, который пару часов назад передала Тоф переводчица. Ему пришлось ехать через весь город, чтобы вытащить эту вещь с заброшенной машины Зуко.       — И ради этого был весь переполох? — приподнимает он брови. — Ее труп уже увезли в морг, полиция оцепила участок.       Тоф болезненно морщится на последнем предложении и поникает. Все-таки по ее вине (так ей кажется) умерла эта безымянная женщина. Пальцы слабо сминают под собой покрывало. Сейчас даже такие эмоции испытать нельзя, что очень обидно.       — Это не абы что, — отвечает Тоф, — а наш прямой пропуск в мир криминала. Подключишься, если узнаешь, какие компании замешаны в этом деле? ***       Зуко просыпается лишь на третий день после операции. Ничего серьезного, кроме сильных ожогов, переломов и тупой, ноющей головной боли. Врач сказал, что потребовалось почти полтора литра крови для переливания — тоже ничего страшного. Все хорошо. Он здоров, жив и почти что невредим, но эта ненормальная ведет себя слишком скованно для такого гордого звания. Зуко уже отчаялся, видя ее лицо чуть ли не каждый день в своей палате.       Тоф разговаривает только о работе, периодически спрашивая о его самочувствии, но Зуко понимает, что ее тянет сюда не по делу. Она силится не выдавать свою боль при каждом шаге, ибо смотрит на перебинтованного товарища и понимает, благодаря кому осталась цела. Зуко же чувствует себя неловко. Уж лучше получать травмы, чем признаки заботы от этой психованной.       — Я попрошу дядю перевести это дело под контроль городского управления, — произносит он. — Тогда нам откроется много привилегий, в том числе проникновение в компанию под видом следователей или же простых сотрудников.       — И никакой Джао не помешает ходу дела? — щурится Тоф, выжидая его реакцию.       — Палки в колеса этот тип, конечно, вставить может, — хмурится Зуко. — Если только замешан в этом деле. Как раз и понаблюдаем за его действиями.       — Но не он единственный, кто захочет нам помешать… — Тоф задумчиво касается своего подбородка, будто у нее выросла борода, затем смотрит на забинтованного горе-прокурора и, уже меняя тон своего голоса, выдает: — Ты не торопись с выпиской. Можешь лежать, сколько понадобится. Мой отдел позаботится обо всем. Мы как раз сейчас пытаемся выйти на след киллера…       — Тоф, — перебивает ее Зуко, — все хорошо. Не переживай. Это не твоя вина. Я сам поплелся следом за тобой, хотя вполне решительно мог отказать, и первым прыгнул вниз. То, что ты приземлилась на меня — совпадение, не более. В ту минуту я думал только о своей жизни. Уж прости за нелицеприятную правду.       Ложь. И Тоф понимает это с самых первых секунд его разъяснений. Зуко врет ради того, чтобы она не испытывала свою вину перед ним. Врет ради того, чтобы самому не быть сконфуженным от ее заботы. Им двоим не совсем приятно общество друг друга, и он стремится сохранить тот тонкий баланс, который они смогли найти за последнее время в этих нелегких отношениях. В любом случае, подобные слова могли бы ранить любую девушку, но не Тоф, так как она почувствовала облегчение от услышанного. На нее не сердятся, с ней хотят работать и просят вести себя как прежде.       — Я и не сомневалась в этом, — резко соскакивает со стула Тоф и хватается за свои костыли. — Что ж, не буду задерживать время посещений других людей. Позвони, как надумаешь выйти на работу.       Она шустро собирается и уже у порога сталкивается с Айро, который решил навестить своего горячо любимого племянника. Тоф удивленно смотрит на него, затем расплывается в счастливой улыбке.       — Дедуля! — восклицает она.       — Тоф! — добродушно сияет старик. — Вот уж не ожидал увидеть тебя в палате моего племянника.       — Так это тот, о ком вы говорили все это время? — Она оборачивается в сторону Зуко и с пару мгновений сканирует его взглядом. — Мне казалось, вы рассказывали о добром и заботливом парне, у которого очень большое сердце и чистая душа.       Ее тон кажется разочарованным. В своем воображении Тоф наверняка представляла кого угодно, но точно не Зуко.       — Он всего лишь с виду такой колючий, — смеется Айро. — На самом деле внутри этот разгильдяй очень добрый и отзывчивый. Правда, Зуко?       Его племянник кажется растерянным и очень удивленным. Он таращится на них так, словно впервые видит.       — У меня вопрос, — сердито выдает Зуко, явно не ожидая такой подставы. — Откуда вы оба знаете друг друга? ***       Аанг заявляется в больницу вечером после работы, потому как записывался на прием заранее и на определенное время. К этому прокурору было неожиданно трудно попасть, в особенности посторонним людям вроде него. Оно и к лучшему. По крайней мере, сейчас Зуко ничто не угрожает.       Палата под номером триста восемь носит табличку с его именем. Аанга всегда раздражала эта дурацкая система в больницах цеплять к каждой койке все данные пациента. Настоящая приманка для всякого рода преступников, коих в стране не так много по сравнению с другими, но попадаются весьма незаурядные смекалкой личности.       Аанг медлит, делает глубокий вдох и тянется за дверной ручкой. Дверь отворяется и оттуда гордой, плавной походкой выходит молодая красивая женщина в бежевом брючном костюме и накинутом на плечи черном пальто. Она бросает небрежный взгляд на Аанга и идет дальше мимо него. В руках этой незнакомки телефон последней модели и солнечные очки. Зимой. Вечером. Аанг считает это очень подозрительным, но примерно догадывается, кто мог навестить Зуко в такое время и отчего он выглядит после ее визита не иначе, как разозленным и подавленным.       — А, это ты, — произносит Зуко. — Проходи.       Аанг закрывает за собой дверь, в последний раз бросив взгляд на удаляющуюся фигуру незнакомки, и садится напротив больничной койки прокурора.       — Ты не говорил, что у тебя есть сестра, — говорит Аанг и внимательно наблюдает за поведением собеседника.       — А ты будто этого не знал, — устало произносит Зуко.       По его лицу видно, что это не совсем приятная тема для разговоров, но Аанг продолжает сверлить его своими серыми глазами, в которых, как Зуко кажется, запрятана многовековая мудрость всех его прошлых жизней, если они, конечно, существуют. Серый цвет выражает сталь и непоколебимость, даже если на первый взгляд этот парнишка и выглядит легким, открытым и общительным человеком. Аанг знает многое практически про всех сотрудников бюро. Точнее, про тех, к кому успел прикоснуться, а такое ему в последнее время позволяют немногие.       — Я не знал, что она является наследницей корпорации «Феникс», — щурится Аанг. — Не переживай, я не читал ее.       — А стоило, — поджимает губы Зуко. — Тоф не говорила, что компания моего отца находится под подозрением.       — Она слишком крупная для того, чтобы подозревать в чем-то ее совет председателей.       Аанг не может с точностью утверждать, замешан ли в этом его собеседник. Зуко является прокурором и в то же время сыном главы корпорации «Феникс», но он еще ни разу не видел, чтобы он каким-то образом пересекался с отцом. Аанг его сестру сегодня впервые увидел и, хоть она и редко появляется в обществе и средствах массовой информации, сразу признал в ней наследницу компании. Только такие люди могут вести себя по отношению к простым смертным подобным образом, всем своим видом выказывая свое пренебрежение.       — Мне совершенно наплевать на то, станет эта компания одной из подозреваемых или нет. — Зуко смотрит на него в упор и выглядит очень серьезным. — Если ты об этом. Я не имею никакого отношения к своей семье. Так что не трать свои силы попусту, пытаясь в чем-то меня разоблачить.       — Я больше переживаю за Тоф. — Аанг вздыхает и отводит свой взгляд. — Она слишком сильно доверяет тебе, хоть и не подает виду. Но проблема тут скорее всего в том, что вы невольно сближаетесь, и это, как мне кажется, немного опасно для нее. У меня есть только один вопрос: могу ли я доверять тебе?       — Мы работаем вместе так много времени, но ты так и не удосужился узнать обо мне побольше? — усмехается Зуко. — Если сомневаешься, можешь лично проверить меня. Я разрешаю.       Он протягивает свою здоровую руку и всем своим видом показывает, что настроен на «досмотр» Аанга.       — Я знаю о тебе практически все, Зуко, — отвечает он. — Но на данный момент я спрашиваю лишь «могу ли я доверять тебе», а не «хочу узнать о тебе побольше». Считай, что это предупреждение.       В дверь пару раз стучат, затем раздается голос медсестры, которая просит разрешения войти. Аанг тут же меняется в лице, на котором не остается и тени того человека или же существа, с которым Зуко разговаривал несколько мгновений назад. От подобного проходит легкий холодок по спине. Он понимает, что этот медиум не так прост, даже скорее опасен, и это пугает.       — Выздоравливай поскорее, — улыбается напоследок Аанг. — Весь отдел переживает и ждет твоего возвращения.       Он уходит, оставляя Зуко наедине со своими тяжелыми мыслями и громадной кучей вопросов, на которых он никак не может найти ответы. Что это было? Предупреждение? Бредятина какая-то. Зуко — простой гражданский, у которого нет каких-либо преимуществ от того, что он сын главы крупной корпорации. Он никогда не пользовался данными ему привилегиями, не совершал никаких преступлений, жил себе спокойно, пытаясь выкинуть свою чокнутую семейку на задворки сознания. И не стремится что-то совершать против Тоф, даже если это потребует сам Джао, приставив пистолет к его виску. Иначе бы Зуко и не спасал ее жизнь, подставившись под удар в тот злополучный вечер. Недаром поговаривают, что у менталиста из первого отряда порой чердак едет. Наверное, от перенапряжения. ***       Дедуля сказал, что такой знак когда-то носили северокорейские шпионы, которых засылали на юг под видом гражданских. Некоторые из них, прожив какое-то время в чужой стране, понимали, что хотят большего, чем просто свободы, и подавались в бега. Но каким образом их занесло на японский архипелаг — загадка, стоящая многих теорий, в том числе и подозрений в сторону правительства.       — Если учесть данное предположение, — бормочет про себя Тоф, — то получается, из-за этого сканеры долго не могли определить погибших на складе. Потому что их личности ненастоящие, как и документы. Подделка…       Она устало протирает глаза и проводит рукой по волосам. Время — второй час ночи, до рассвета уже очень скоро, а ее снова мучает бессонница. В голове творится непонятно что. Тоф снова и снова пытается разгадать загадку, что кроется в пожаре на складе, и как это связано с наемным убийцей, но ничего толкового на ум не приходит. Сплошная фантастика.       — Ни одна корпорация не способна на такое. — Тоф устало вздыхает и облокачивается о спинку стула. — Если, конечно, в этом не замешан кто-то из правительства. Ой, ну и бред.       Это теория. Никому не доказанное предположение, не более. Самая главная задача сейчас — зацепиться за след наемного убийцы и проверить достоверность данных, которые дала покойная переводчица. Тоф никому не позволит водить ее за нос, особенно после того, как по ее вине погиб человек. Если она найдет эту женщину, то, возможно, на шаг приблизится к разгадке. Нужно действовать очень осторожно, дабы не спугнуть преступника. Отвлечь его внимание, и для этого необходимо поделить свой отдел на два отряда. Первый будет тайно заниматься поисками киллера, а второй установит слежку за всеми людьми, указанными в докладе переводчицы. Он же и будет отвлекающим фактором для начальства бюро. Тоф не шибко доверяет этим людям, иначе у Аанга не возникло бы никаких трудностей поймать след убийцы, поэтому будет действовать наверняка.       — Здесь явно что-то нечисто. — Тоф выходит на балкон и зажигает сигарету. — Только вот… что именно?