Слепая зона

      Аанг просыпается среди ночи, заслышав поблизости негромкий стук. Его сон всегда был чутким, слегка напоминающим глубокую дрему, и это позволяло вскакивать с кровати от любого шума. Порой он доставляет неприятности по отношению к домочадцам, из-за чего часто чувствует вину за свою физиологическую особенность, но ничего не может с этим поделать. Именно по причине чуткого сна Аанг и переселился на чердак, соорудив из него небольшую, но уютную комнатку, в которой временами любят погостить его сводные брат и сестра.       Катара заявляется совершенно неожиданно, подгадав момент, когда Аанг больше настроен к разговорам, тихонько подпирает палкой дверь на случай, если у Сокки появится желание заявиться сюда, и всегда приносит с собой еду. Катаре нравится проводить с ним свободное время, как и самому Аангу. Обсуждать разные темы, играть (часто в шахматы или настольные аркады), смотреть фильмы или любоваться звездами через телескоп. Намного веселее все это проворачивать под покровом ночи и с Соккой, в частности, когда есть возможность до полуночи рассказывать ужасные истории друг другу, но в последнее время он сильно занят на работе и не может присоединиться к посиделкам.       В этот вечер Катара все так же тихо подкралась на чердак Аанга, осторожно подперла палкой дверь, оставив зазор чуток открытым на случай, если Сокка вдруг надумает присоединиться, и, мягко улыбнувшись, вытащила с рюкзака кулек со сладостями.       Она всегда считала Аанга своим младшим братом. Тем, кого нужно опекать, и о ком необходимо заботиться, став частью его семьи. Катаре самой неизвестно, с каких пор она начала испытывать к нему далеко не сестринские чувства. Аанг рос на ее глазах, становился взрослее, сильнее и мужественнее. Все чаще рвался заступиться за нее, взять ответственность за что-то, все больше и больше превращался в мужчину. Возможно, именно это и покорило когда-то ее хрупкое девичье сердце? Аанг может с уверенностью сказать, что влюбился в Катару ровно в тот момент, когда впервые увидел. Девочка, ставшая первым человеком на пороге его новой жизни, надолго поселилась в голове и никогда оттуда не выходила, но даже сейчас ему не хочется торопить события, давая Катаре как можно больше возможностей на раздумья. У Аанга достаточно времени, чтобы подождать, а она рано или поздно сделает свой выбор.       При свете луны, луч которой мягко освещает лицо Катары, он плавно проводит ладонью по ее щеке, заводя упавшую прядь волос за ухо, и преисполняется какой-то трепетной нежностью внутри, словно прикоснулся к чему-то очень хрупкому и ценному. Катара заснула, сидя в его кровати, так и не досмотрев фильм до конца и уронив голову на плечо Аанга. Он не шевелился еще очень долгое время, стараясь не потревожить ее сон, а затем осторожно уложил в постель и накрыл одеялом. Катара прекрасна, а Аанг бесстыже пользуется ее глубокой убежденностью в том, что он не похож на остальных мужчин, и каждый раз любуется ее красотой.       Сокка продолжает стучать по клавиатуре в гостиной. Аанг отчетливо слышит его тяжелые вздохи и нарастающее напряжение в пальцах, когда они начинают касаться раскладки чаще и громче. Определенно чем-то расстроен, либо нарыл какую-то нелицеприятную правду. Аанг в последний раз смотрит на умиротворенно спящую Катару и бесшумно спускается вниз.       — Что-то произошло?       Сокка медленно отрывается от монитора ноутбука и меняется в лице при виде младшего брата.       — А, — чуть опомнившись, произносит он, — прости, разбудил. Это единственное место, где я могу спокойно работать. Старики по соседству так храпят, что стены трясутся.       — Ничего. — Аанг зевает и плюхается в кресло. — Что-нибудь выведал? Есть успехи в расследовании?       — Не могу сказать точно, — хмурится Сокка, — но я все никак не могу состыковать кое-что. Ты знал, что председатель Арнук тяжело болен и в последнее время не принимает участия в совещаниях? А что принцессу Юи торопят со свадьбой, но она продолжает откладывать это мероприятие по причине огромной занятости? Что в совете председателей сторонников господина Хана больше, чем кого бы то ни было? И самое интересное: я перерыл всю базу авиакомпаний, обратился за помощью во все морские пассажироперевозки, но нигде не увидел хотя бы одну, даже отмененную, бронь на имя председателя Арнука, который на данный момент якобы находится на лечении в больнице Швейцарии. Не находишь это немного странным?       — Приковывает внимание, — задумчиво отзывается Аанг. — Возможно, у председателя Арнука есть личный самолет?       — Даже если и так, то его все равно бы отметили в миграционной полиции, — вздыхает Сокка и зарывается руками в волосы, состроив позу отчаяния. — Я уже даже не знаю, что думать. Складывается впечатление, что кое-кто в компании пытается утаить что-то важное.       — Попробуй связаться с журналистами, — советует Аанг. — Прошло так много времени с момента исчезновения Арнука. Кто-то из репортеров наверняка уже успел нарыть какую-нибудь информацию.       — Да, я так и поступлю. А еще прослежу за Юи, как бы мне это не претило… Хотел бы я иметь такую же способность, как у тебя.       Сокка произносит это с нотками легкой зависти, на что его сводный брат лишь усмехается. Ошибочное мнение насчет его сил. Это не дар, а проклятье и большой груз ответственности, который он обязан нести всю свою жизнь. Читать других людей — все равно, что копаться в грязном белье. Никакого удовольствия.       — Я уверен, ты справишься и без моих сил, — подбадривает Сокку Аанг. — Не было еще ни одного дня, когда я бы не восхищался твоим умом и сообразительностью. А еще великолепным актерским мастерством. Не только ты хочешь чьи-то способности. ***       Примерно в одиннадцатом часу вечера, когда Зуко по своему обычаю собирается ненадолго засесть за прочтение книги, его мобильник начинает исступленно дребезжать по лакированной поверхности тумбы, где горит ночник. Зуко с пару секунд мнется, гадая, кому бы он мог неожиданно понадобиться в такое позднее время. Не иначе, как сестре, с которой не очень-то и хочется вступать в разговоры. На экране высвечивается древняя кличка Бейфонг, подаренная ей еще в годы ее стажировки — «Зеленое недоразумение». С тех самых пор они ни разу не созванивались, а Зуко уже и подзабыл, что когда-то добавил ее в контакты.       — Че надо? — рявкает он, едва подняв трубку. — На часы вообще смотрела? В такое время только такие ненормальные вроде тебя и звонят.       — В такое время только такие зануды вроде тебя и ответят, — раздается на том конце провода.       Зуко настораживается. Голос Тоф звучит очень напряженно, словно натянутая струна. Он слышит, как она глубоко вдыхает воздух в свои легкие, словно собирается с силами.       — Ты, конечно, меня извини, — произносит Тоф. — Не тревожила бы в другой ситуации, будь она неладна. Просто не очень хочется, чтобы мои преследователи подумали, что я совсем одна.       — Преследователи? — Зуко чуть ли не вскакивает с кровати. — Где ты? Ты их видишь?       — Не хочется признавать, но ты был прав, — невесело усмехается Тоф. — Иду домой с магазина и всей своей кожей чувствую этих товарищей. Один следил за мной у прилавков, еще двое прячутся по углам. Очень жалею, что не взяла с собой оружие, так как полагаю, что и дома меня ждет сюрприз. Как думаешь, можно ли убить пакетом с замороженными креветками, банкой пива или большим куском тофу?       — Черт бы побрал твое недоверие, — гневно выдает Зуко, сдерживаясь, чтобы не выдавить пресловутое «Я же тебе говорил!» и на ходу застегивает куртку. — Диктуй адрес! Зайди в ближайшее заведение и не высовывайся до моего приезда. ***       Тоф все еще немного потряхивает. Ей стало так страшно во второй раз в жизни, и первый был много лет назад, когда она думала, что ее убьют на том складе или живьем закопают под бетонной плитой. Недаром говорят про инстинкт самосохранения, как про самое сильное и жуткое чувство в мире. Так резво набирала номер горе-прокурора, что даже сама не поняла, как это случилось. Видимо, в прошлый раз ее хорошо помотало, что она и по сей день с дрожью вспоминает те события. Тоф на самом деле очень храбрая, но покрывается мурашками при одной только мысли, что ее снова начнут преследовать стаей с целью убить или похитить.       Зуко влетает в круглосуточную кондитерскую ровно в тот момент, когда у Тоф начинают сдавать последние нервы. Она не ошиблась. Мужчина в черной кепке все еще околачивается поблизости, сидит за фонтаном и строит максимальную заинтересованность в чтении газеты. Не успевает Зуко начать свои нравоучения по поводу того, что, зная о слежке, выказывать свой нос на улицу в такое время не следовало, Тоф молча поднимается с места и обнимает его.       — Ничего личного, — произносит она. — Просто постой так какое-то время.       Зуко замолкает и растерянно дотрагивается до ее макушки. Эта девица трясется как кленовый лист на ветру. Ее и без того бледное лицо сейчас похоже на белое полотно из картона. Тоф стоит так еще немного, привлекая все больше внимания посетителей, а Зуко мягко гладит ее по голове, находя это обстоятельство очень странным.       — Где они? — негромко обращается он к Тоф.       — Один у фонтана, — отвечает она. — Второй сидит в этом зале. Еще одного потеряла из виду. Вероятно, караулит меня за углом.       — Только сегодня их обнаружила? — Зуко оглядывается по сторонам и замечает, как один моментально отводит свой взгляд от них и утыкается носом в меню.       Зуко хватает за руку Тоф и идет по направлению к кассе, всем своим видом давая понять тому типу, что вычислил его. Проходя мимо, он пытается задеть его, прощупывая вероятность того, что при ищейке есть оружие.       — Прошу прощения, — медленно произносит Зуко и с угрозой смотрит в глаза преследователя.       Тот лишь кланяется в ответ и торопливо пятится к двери. Зуко покупает эклеры и тянет время до тех пор, пока от всех этих подозрительных людей не остается и следа на улице. На удивление тихая Тоф держится поблизости и не отпускает его руку.       — Все чисто, — выдает Зуко, когда они выходят наружу. — Можешь отцепиться от меня. Тоф послушно отстраняется, поправляет пакет с купленными домой продуктами и шагает следом за своим спасителем.       — Нам в другую сторону, — виноватым тоном говорит она и указывает пальцем на небольшой склон по правую руку от кондитерской.       Зуко оборачивается, смотрит на дорогу, куда указала Тоф, и удивленно приподнимает брови:       — Ты серьезно решила вернуться домой после всего, что сегодня произошло?       — А что, мне к тебе ехать? — огрызается та. — С банкой пива и замороженными креветками? А завтра в таком виде заявиться в офис, мол, смотрите, какая я веселая и модная?       Она расстегивает свою объемную куртку до колен и показывается во всей красе: в домашних шароварах и теплой кофте на искусственном меху, по центру которой нарисована панда.       — Миленько, — хмыкает Зуко, осматривая ее с ног до головы. — Думаю, многим бы понравился твой новый образ. Это их удивит.       — Да ну тебя, — насупленно бурчит Тоф, закутываясь обратно, и неуверенно топчется на месте. — Извини. Не хотелось отвлекать по пустякам. Просто выбора не было. В конце концов, ты не обязан быть моей нянькой, что бы дедуля ни говорил. Дальше я пойду сама. Спасибо за помощь.       Зуко останавливается и тяжко вздыхает, подняв голову к небу. Из его рта выходит пар. Ночи нынче холодные, ибо зима близко. В Токио по обычаю снег должен заявиться чуть ближе к январю, но заморозки уже дают о себе знать. В жилых зданиях, где нет системы теплых полов, сейчас просто невозможно находиться. Интересно, у Тоф дома есть, чем отапливать помещение?       — Этот пень старый может что угодно наговорить, — небрежно бросает Зуко и поворачивается к ней. — Но в одном он прав — тебя нельзя отпускать одну. Если что-то произойдет, вина ляжет на мои плечи, а мне такого удовольствия не надо. Так что мне придется идти с тобой, раз уж сама отказываешься от поездки в мою квартиру. ***       Получилось. Наконец-то Тео удалось взломать систему прибора для прослушки, что так неосторожно обронила в озеро Джун. Как оказалось, у него довольно примитивный алгоритм, связующим звеном которого стал чип на телефоне, передающий сигналы в устройство с таким же элементом. Разобрав все внутренности и сложив их обратно воедино, долгое время потратив на обход защитной системы его микропроцессора, Тео добился желаемого результата, и может с уверенностью заявить, что установил контакт с телефоном преступницы. Теперь-то она не спрячется от всевидящего ока бюро, пока сама не догадается о троянском коне у себя в руках. Следователям будет только на руку, если она однажды прознает о таком упущении, ведь, по расчетам Тео, к этому моменту Аанг захлопнет ловушку.       Время позднее, но для профессионального хакера, у которого сон только по воскресеньям, а в остальные дни урывками и неизвестно в каких позах, сие обстоятельство не имеет ровно никакого значения. Тео тут же набирает номер Аанга и нетерпеливо стучит пальцами по столу в ожидании ответа.       — Его нет на месте, — раздается сонный голос Катары. — Могу чем-то помочь?       — Я не знал, что ты записалась в секретари, — произносит Тео. — Как только придет, передай ему кое-что. Это очень срочно, поэтому я не могу откладывать на потом. ***       — Эта халупа — твой дом?       Зуко все еще с недоверием смотрит на обшарпанную парадную дверь и в третий раз заглядывает вниз с высоты последнего — третьего этажа, убеждаясь, что для Тоф это в принципе неудивительно. В таком старинном камышовом здании, больше похожем на общежитие для малоимущих, может поселиться только она.       — Что не так? — возмущенно отзывается Тоф. — Зато рядом с работой. Этот район многим не по карману вообще-то!       — Я все понимаю, но о какой безопасности может идти речь, глядя на это? — Зуко дергает за полуотвалившуюся ручку и пару раз стучит по хлипким стенкам двери. — С твоей-то зарплатой можно позволить куда лучшие условия. Настолько пофигистка, что тебя даже не волнует, где жить?       — Именно! — самодовольно хмыкает Тоф, скрестив руки на груди. — Я в этом месте только ночую. На кой черт мне сдались царские хоромы?       — Вот заявятся ночью непрошеные гости да перережут твое горло, — заявляет потемневший в лице Зуко. — Расследовать это дело не дам, потому как сама виновата будешь.       — Ну и злыдень же ты. — Тоф еле сдерживается, чтобы не скорчить рожицу. — Больно надо слушать твои наставления. Своя голова на плечах.       — Которой нет…       Тоф выставляет перед ним руку и настороженно прикладывается ухом к двери. Она снова набирает код на электронном замке и медленно входит в помещение. Время в этот момент останавливает свой ход. Зуко следует за ней, напряженно размышляя о том, что ищейки, возможно, уже успели побывать в квартире Тоф. Если это так, то она в большой опасности. Эту девицу срочно нужно куда-то прятать, иначе жди беды. А еще Зуко планирует снова встретиться с Мэй. Не иначе, как ее козни, или же на хвост детективов сели сообщники той киллерши?       — Блин, серьезно… — угрюмо вздыхает Тоф и резко включает свет. — Дурная башка! Как я могла забыть, что у меня дома такой беспорядок?       Зуко останавливается и с пару секунд переваривает происходящее. Что. Это. Сейчас. Было?       — И это все? — медленно вскипает он.       В его мысли только что влезло столько плохих сценариев с не менее ужасной концовкой про преследователей и заказные убийства, а эта балда просто не убралась в квартире? У Зуко появляется острое желание хлопнуть дверью, развернуться и уйти, перед этим обматерив Тоф всем, на чем свет стоит.       — Да, но сначала мне показалось, что кодовый замок на двери кто-то пытался взломать, — произносит она уже более серьезным тоном. — Видишь ли, через окно они не заберутся, так как я приварила решетки снаружи. Честно говоря, не думала, что меня будут искать в этом районе, поэтому специально выбрала обшарпанное, ничем не примечательное жилище. Входи. Я объясню. ***       Когда-то Тоф активно участвовала в подпольных состязаниях. Ее приучил к этому Канто — человек, которого она называла своим лучшим другом. Точнее, рассказал, но Тоф сама приняла решение драться за деньги. По ее словам, так она могла здорово потренироваться на перекачанных остолопах, что однажды решили бросить ей вызов, ибо уже тогда Тоф прекрасно складывала их на лопатки. Для того чтобы стать участником клуба, достаточно было предъявить поддельные документы, что не являлось проблемой для Канто, и притвориться парнем, показав себя на пробном спарринге. Так она и стала Слепым бандитом.       Часто на состязаниях Тоф слышала имя гостя, который являлся крупным беттером* поединков. Куруна Джосей*. Ее имя слишком сильно было похоже на псевдоним, и посему, спустя столько лет Тоф решилась найти этого человека, снова выйдя на ринг. Так она наткнулась на Мэй. Леди в красном часто приходила в качестве значимого гостя и делала только одну ставку. Тоф так и не прознала о ее личности, так как Мэй всегда оставалась инкогнито для всех, присутствующих в том зале для поединков.       — Дело в том, что я считаю Куруну Джосей причастной к смерти моего друга, — говорит Тоф. — Отец постарался как можно скорее закрыть расследование, чтобы фамилия Бейфонг не светилась лишний раз в обществе, а эта гостья неожиданно исчезла. До операции на глаза я заходила пару раз на огонек в заведение подпольных боев, но уже не «видела» ее. Никто, кроме нее, не мог знать моей настоящей личности. Кличку «Слепой бандит» и имя «Куруна Джосей» я мимолетом услышала на складе, куда меня похитили и пытали. Сейчас я могу только предполагать, что Слепой бандит снова понадобился этой личности. Я вышла на ринг полгода назад с целью поймать Куруну Джосей, но наткнулась на Красную леди, которая устроила за мной слежку. Сомневаюсь, что из фанатских чувств, судя по недавним событиям. Это что-то очень серьезное. То, за чем подобные личности охотятся уже не первый год.       — Ты сказала, они пытали тебя, — переспрашивает Зуко. — Какую информацию хотели от тебя получить тогда эти люди?       — «Где подвеска?» — отвечает Тоф, глядя ему прямо в глаза. — Они искали эту вещь, думая, что она у меня. Но я и понятия не имела, о чем шла речь.       Зуко долго не отводит от нее своего тяжелого взгляда, затем откидывается назад и вздыхает, пытаясь собраться с мыслями. Заваренный в чашке рамэн постепенно остывает, превращаясь в непонятную жижу с комочками. Тоф переборщила с желтками, когда распределяла их по кастрюле.       — В голове не укладывается, как ты умудрилась ввязаться в это, — устало произносит Зуко. — Мало было других проблем?       — Знаешь, что меня заинтересовало в деле про крушение лайнера? — интересуется Тоф. — Гребаная подвеска, которую Сокка откопал на закромах в чертовой хижине того суицидника, подорвавшего самолет. Я доверяю своей интуиции, и отчасти только поэтому решилась взяться за эту работу. Можешь думать обо мне что угодно. Я и так знаю, что больна на голову.       — По крайней мере, эта версия выглядит правдоподобнее твоего показного чувства справедливости и жалости к погибшим людям, — невесело усмехается Зуко.       — Жизнь людей меня интересует не меньше, — возмущенно цокает она языком. — Совсем бездушную стерву из меня не делай! Говорю же, что отчасти…       В дверь резко стучат пару раз. Так громко и неожиданно, что оба вздрагивают и замолкают. Зуко жестом приказывает Тоф сидеть на месте, а сам поднимается со стула и осторожно крадется к входной двери. Снова раздается стук, и Зуко, к этому времени подошедший на близкое расстояние, спрашивает:       — Кто там?       — Тоф? — отвечают снаружи. — Это Катара. Прости, что так поздно, но это очень срочно. Не могла бы ты впустить меня?       Зуко округляет глаза и смотрит в сторону Тоф, на что та в таком же удивлении пожимает плечами и машет рукой, мол, открывай ворота. Что, собственно говоря, он и делает. Без расчета на то, как отреагирует сама Катара на представшую перед ее взором картину.       Старший инспектор сводит брови к переносице, настороженно и оценивающе осматривает Зуко, затем бросает свой взгляд на Тоф и накрытый стол с рамэном, пивом и эклерами по центру. И задает всего лишь один вопрос, но Зуко уже начинает потряхивать от ее голоса, чувствуя повисшее в воздухе напряжение:       — Ну и как это понимать?