Слепая зона

      — Я ему не доверяю, — произносит Катара, с хищным прищуром глядя на Зуко.       Руки ее скрещены на груди, брови нахмурены, а осанка и поза, в которой она сидит, так и кричит о том, насколько Катара напряжена. В ее взгляде читается огромное недружелюбие по отношению к Зуко. Еще чуть-чуть, и просверлит в нем дыру. Зуко молчит и тоже смотрит на нее, словно принимая вызов, который Катара бросает ему.       — Поди не с детсада сбежали… — пытается вмешаться в безмолвную войну Тоф, но подруга перебивает ее:       — Ты просто не видела его в прошлом, — отрезает Катара. — Я училась с ним в одном университете. Мы часто пересекались. Я видела его истинное лицо, даже когда мы оба ушли работать в районный отдел криминалистики. Это нехороший человек, Тоф. Ты не знаешь и половины всего, что он творил в те годы. А привычки, будет тебе известно, не изменяют своим хозяевам.       — И что, — угрюмо отвечает Зуко, — мне, по-твоему, после этого нельзя расследовать дело с отделом, который курирую?       — Чтобы после закрыть его под предлогом недостаточности улик? — с иронией переспрашивает Катара. — А, я поняла! Ты нарочно запутаешь нас и выставишь преступником другую личность. Мне напомнить тебе о том, как часто ты плясал под дудку начальства ради сохранения своей карьеры? Я совсем не удивилась, когда тебя перевели в региональное бюро как «самого талантливого государственного обвинителя».       Тоф мало что знает о прошлой жизни Зуко, так как не жила в Токио и не пересекалась с этими ребятами до самого начала своей трудовой жизни. Ее, как самую лучшую ученицу Киотского университета на факультете криминалистики, назначили в бюро сразу же после церемонии окончания. Сокка пару раз заикался о том, насколько вредным был его теперь уже хороший друг (в отличие от Катары, он как-то умудрился закрыть глаза на все грехи прокурора), но не более. Видимо, Катару когда-то сильно задело поведение Зуко. Это в ее духе. Она слишком справедлива и правильна для того, чтобы не воспринимать всерьез чужие ошибки и, уж тем более, прощать. Именно по этой причине Джет и пролетел в роли жениха.       — Зуко использует людей в своих целях, — продолжает Катара. — Что, хочешь сказать, что за пару лет общения с Тоф неожиданно исправился и решил встать на путь истинный? В жизни бы не поверила.       — Да, — со злобой произносит Зуко. — Я все такой же. Использую вас, весь ваш отряд в своих целях, которые оправдывают мои побуждения. Я делал это всегда, даже сейчас, помогая вам в расследовании и сдерживая ту собаку, что сидит надо мной. Продолжай смотреть на меня так! Намного лучше быть злодеем в чьих-то глазах, чем после прослыть идиотом с никчемными мечтами о справедливости.       — Вообще-то, — вмешивается Тоф, чуть ухмыльнувшись, — Зуко на самом деле та еще ромашка. Когда не пакостит. Расслабься, Мисс Правильность, я прекрасно знаю, что это за фрукт. Не первый год работаю. Это сделка, так что можешь считать, мы оба друг друга используем. Если что и произойдет, попадать только нам двоим. Продолжите спорить — мигом вылетите отсюда, как пробка от шампанского! Усекли? — продолжает она уже командирским тоном, видя, как Катара и Зуко одновременно открывают свои рты. — На моей территории и в моем присутствии до окончания следствия попрошу вести себя более дружелюбно по отношению друг к другу.       Оба недовольно хмурятся и горделиво отводят свои носы по разные стороны. Катара держит обиду за то, что по его вине пострадали невинные люди, которых он умудрился упечь за решетку, будучи государственным обвинителем в районной прокуратуре. Зуко и сам это осознает. Дело в том, что из тех людей была всего пара человек, которых он осознанно осудил по ложным обвинениям. Во всех остальных случаях улик было достаточно для того, чтобы считать их виновными. Не стоит забывать, что преступниками делали подозреваемых не прокуроры, а следователи. Зуко лишь выполнял то, что ему приказывали. Эти оправдания все еще действенны и сглаживают внутреннее беспокойство от чувства вины.       На первых порах он так стремился делать свою работу правильно, искать справедливость, факты, что и сам не заметил, как перегорел. В конце концов, Зуко осточертело видеть бесконечные страдания в лицах людей, и он просто опустил руки. Катара закончила университет позже на два года, затем стажировалась в другом отделе еще год и не видела того ада, который сопровождал его все это время. Каких-то пару лет хватило для осознания того, что справедливости нигде не существовало. Этот момент стал переломным, как и заявление Мэй о разрыве помолвки. Разъяренный Зуко поставил себе цель — пробиться наверх, несмотря ни на что, и отомстить отцу за то будущее, которое он ему подарил, так и не приняв сына обратно, даже спустя много лет. Ну и плевать. Пусть думает себе, что хочет, это не его проблемы.       — А теперь выкладывай, с чем пришла? — интересуется Тоф у своей подчиненной.       — Мне нужно разрешение на выезд из города, — отвечает Катара. — Тео вышел на след убийцы и просит немедленно отправляться в Сайтаму, пока она не обнаружила слежку. Аанг сейчас в бюро, ему нужно забрать оттуда кое-какие вещи. У нас мало времени, а решение необходимо принять как можно скорее, поэтому я здесь.       — Отлично! — довольно хмыкает Тоф. — Забирай мою машину, проси Джета предоставить подмогу со своей команды и отправляйся. Пропуск я вам выбью под свою ответственность, так что не подведите. Чтобы потом не возникало издевок из другой префектуры про никчемность детективов в Токийском бюро. Это понятно?       — Обижаешь, Тоф, — фыркает Катара. — В паре с Аангом мы никогда не проигрываем. Но, погоди, обязательно просить о чем-то Джета?       — Именно поэтому вы трое и являетесь главной занозой в моей заднице. ***       — Поначалу мне показалось, что это какой-то розыгрыш, — произносит господин Камата. — Но я рад, что пришел на встречу и обнаружил настоящего детектива. Наконец-то кому-то пришло в голову разведать обстановку в этой компании.       — Так, значит, вы все же нашли на них компромат? — переспрашивает Сокка, нервно ударив ручкой по столу.       Камата оглядывается по сторонам и придвигается ближе к столу, переходя почти на шепот. В его узких карих глазах загорается задорный огонек, который зачастую возникает у людей, фанатеющих от своей профессии. Как и положено журналистам, этот мужчина слегка худощав, оброс щетиной, среднего роста, довольно сноровист, неболтлив, но одновременно очень любопытен. Задает вопросы чаще, чем разговаривает сам. Сокке доставило большого труда выловить его и уговорить по телефону на встречу тет-а-тет.       — И не только. — Он кладет на стол свой деловой портфель и вытаскивает оттуда сложенную в бумагу стопку фотографий. — Как вы уже знаете, господин Арнук сейчас находится якобы на лечении, что, кстати, не было указано еще ни в одной вшивой газетенке. Я уже не говорю о телевидении и крупных издательствах. Поговаривают, что это его дочь прикрывает любую возможность выхода статей, регулируя этот вопрос на уровне правительства. Как-то раз мне довелось следовать за ней через весь город, пока не набрел на госпиталь при католической церкви Святой Девы Марии. Снимки вы можете увидеть в этом конверте.       Сокка разворачивает самодельный конверт и медленно, с удивлением листает фотографии. Юи садится за руль своей машины, самостоятельно, без секретаря или личного водителя. Выезжает по узкой аллее, тянущейся на несколько километров прямиком в горную местность. Ее конечная остановка — церковь Святой Девы Марии на окраине города. Юи один из немногих представителей католиков в стране. Сокка еще с первого дня их знакомства заметил на ее шее цепочку с крестом. Поначалу эта вылазка не производит никаких впечатлений, как и не вызывает подозрений. Но Сокка переворачивает еще одну фотографию и видит смутную ее фигуру в больничной палате при церкви.       — Мне стоило огромных трудов поймать ее в кадр, — произносит господин Камата. — Я караулил Юи несколько недель. За это время мне не удалось вытащить что-то более стоящее, но подозреваю, что она навещает кого-то в этой палате регулярно.       — Думаете, это мог быть председатель Арнук? — Сокка поднимает на него свой взгляд.       — Не могу отрицать такой вероятности. ***       В Сайтаме пасмурное небо, похожее на настроение Катары. Всю дорогу она ехала молча, не выдавив из себя ни единого слова и уткнувшись в окно. Снова поспорила с Аангом. Он попросил ее самой обратиться к Джету за помощью, так как они оба могли получить неповоротливого толстячка в команду вместо Хару в противном случае. А Катара искренне ненавидит обращаться к этому скользкому типу, который таки выбил с нее обещание на одно-единственное свидание после завершения миссии. Теперь она вообще не горит желанием как-то стараться в поимке преступницы.       Хару же понимает, почему Тоф всегда называет этих двоих своей главной головной болью. Катара слишком обидчива и порой воспринимает все, что идет в ее адрес, близко к сердцу, а Аанг, каким бы крутым он ни казался со стороны, иногда творит полнейшую ерунду. В частности, когда дело касается отношений. Можно сказать, Джет сжалился над Тоф, когда отправлял Хару в команду. Смеллерби наверняка бы не справилась и наломала дров вместе с этой убийственной парочкой.       — Камиотиай, район Чюо, префектура Сайтама, — произносит Хару, разворачивая карту. — Это рядом с железнодорожной станцией. Поблизости есть несколько высотных жилых зданий. Не небоскребы, но место густонаселенное. Самое крупное сооружение — старшая школа Шукутоу.       — Это как раз рядом, — отзывается висящий на проводе Тео. — Видишь перед собой в пятиста метрах серую жилую высотку? Она должна быть по правую сторону от школы.       — Как раз проезжаю мимо, — отвечает Аанг, сворачивая руль, и оглядывается в поисках парковочного места.       — Спрячьтесь в незаметном месте, — наставляет их Тео. — Преступник не должен заподозрить о слежке…       — Погоди, — перебивает его Аанг. — Шеф звонит. Повиси пока, — и принимает входящий вызов. — Да, Тоф.       — Как обстановка? — без предисловия выдает она. — На всякий случай я связалась с одним моим знакомым из местного полицейского участка. В течение десяти минут ожидайте подкрепление. Будет лучше, если Хару отправится вместе с тобой, а Катара останется караулить внизу. Наденьте бронежилеты. Эта дамочка слишком опасна.       — Да, — тянет Аанг, — я и без того знаю, чем все может обернуться. Это не первая моя погоня и не последняя, к счастью. По крайней мере, я знаю, что умру не сегодня.       Катара вздрагивает на последних словах и переводит свой взгляд на него. Аанг никогда не говорил, что предвидит свою смерть, и от подобного заявления становится как-то не по себе. Что значит «не сегодня»? Этот вопрос проникает под кожу и отдается в висках легким покалыванием. Насколько ей известно, Аанг может увидеть прошлое, преодолев целые эпохи, но ему еще ни разу не удавалось заглянуть в будущее дальше трех месяцев, потому как оно всегда туманно и часто меняется. Катара чувствует, что в ее душе начинают нарастать паника и беспокойство. ***       — Не подскажете, что за пациент лежит в четыреста четвертой палате? — интересуется Сокка у медперсонала на стойке регистрации, показывая свой значок следователя регионального бюро.       Медсестры испуганно переглядываются, гадая, чем же можно ответить ему, ибо не могут отказать в помощи по той простой причине, что региональное Токийское бюро имеет куда больше полномочий, чем обычный полицейский участок с такими же следователями, но рангом пониже. Сокка же носит одно из высших офицерских званий. Таким людям дозволено носить с собой огнестрельное и травматическое оружие при выполнении задания, устанавливать слежку за подозреваемыми, беспрепятственно проникать в любые учреждения и требовать даже скрытую информацию обо всем, что он посчитает нужным узнать.       — Прошу прощения, — заикаясь, говорит молоденькая медсестра, — но нам запрещено выдавать сведения посторонним…       — Намико! — шипит на нее та, что постарше. –Ты что творишь? Простите, господин следователь, — обращается она к Сокке. — Не могли бы вы сказать, по какому делу вы решили навестить пациента в четыреста четвертой палате?       — О, все хорошо, — лучезарно улыбается он девушкам. — Мне поступила информация, что в этом месте держат подозреваемого в убийстве трех женщин. Хотел лишь убедиться, что это не так.       — В убийстве? — с придыханием повторяет младшая медсестра и прикрывает ладонью рот.       — Да, — с легкой меланхолией в голосе произносит Сокка. — Это довольно печальная история. О ней еще целую передачу по телевизору крутили. Разве вы не смотрели? Свою последнюю жертву преступник убил примерно два месяца назад, а затем бесследно исчез. Говорят, у него были проблемы со здоровьем.       — Нет, не видели, — шокировано отвечают ему. — Погодите! Но в этой палате пациент лежит уже три месяца! И он совершенно не похож на преступника. Можете сами убедиться. Намико! Открой карточку с историей болезни. Вот, — медсестра протягивает ему справку с указанием всех данных пациента из той палаты, куда постоянно наведывается Юи. — Если будет нужно, я запишу вас на прием прямо сейчас, и вы сможете пройти внутрь.       Сокка внимательно изучает каждый иероглиф в имени председателя и негромко усмехается про себя. И вправду очень странное обстоятельство. Господин Арнук тяжело болен уже как год, судя по документам, а в клиническом состоянии находится около двух месяцев.       — У него рак последней степени, — объясняет младшая медсестра. — Врачи просят о разрешении на отключение от подачи кислорода, но его дочь каждый раз настаивает на интенсивной терапии. Надеется, что каким-то образом спасет его. Хотя при подобной клинике больному осталось жить от силы чуть больше месяца. ***       Аанг тихо подходит к входной двери и заряжает оружие в то время, как Хару сносит к чертям кодовый электронный замок и врывается в помещение раньше, чем тот успевает что-то сообразить. Второй отряд привык действовать быстро, идти на таран без каких либо вступлений или церемоний. Совсем как их главарь. Первый убойный же всегда поступал осторожно, потому что имеет дело с преступниками изощренными, жестокими и порой психически нестабильными.       Хару идет первым с заряженной, выставленной перед собой пушкой и останавливается напротив преступницы. Джун сидит на белом стуле, вполне расслабленно, согнув одну ногу, и задумчиво смотрит в окно. Она всем своим видом словно показывает, что нисколько не удивлена появлению гостей на пороге, медленно поворачивает голову и приветливо улыбается.       — Замешкались немного, — произносит Джун. — Чем порадуете на этот раз, господа следователи?       — Увидев направленное на них оружие, люди обычно послушно встают и заводят руки за голову, — говорит ей Аанг. — В твоем случае, зная о слежке, преступники скрываются в неизвестном направлении.       — А что, если я ни то, ни другое? — усмехнувшись, интересуется Джун. — Мне не хочется убегать, хоть и я преступница. Не люблю церемонии. Но и плясать под вашу дудку я не собираюсь… Как же поступить?       — Бежать некуда, — выдает Хару. — Сдавайся, и смягчишь себе наказание.       — Не пожизненное? — тут же спрашивает она.       — Не смертная казнь.       — Тогда я отказываюсь.       Джун приподнимается, отряхивается, показушно приводя свою одежду в порядок, и медленно шагает навстречу следователям.       — Спокойно, мальчики, — произносит она, выставив перед ними руку. — Мы в азиатском обществе, где нужно уважать старших. Неприлично трясти своими пушками перед носом дамы моего возраста. Я все равно безоружна. Незачем так себя вести.       Аанг с подозрением щурится, но пистолет медленно опускает. Он делает пару шагов, блокируя ей выход в другую комнату. Здесь явно что-то не так. Не иначе как тянет время, чтобы после заманить их в ловушку. Нужно быть начеку. Краем глаза Аанг видит, как Хару незаметно вытягивает два пальца: знак того, что напасть нужно с двух сторон и одновременно. Аанг кивает.       — Хорошая попытка, — усмехается Джун. — Ничего не скажешь. Думала, вы найдете меня раньше, но все равно не разочарована результатом.       Когда Хару в голове отсчитывает третью секунду, он тут же нападает на нее практически одновременно с Аангом. От неожиданности Джун лишь слабо упирается, и ее быстро удается схватить в тиски, заблокировав любую возможность вывернуться. Когда Аанг уже готовится надеть на нее наручники, Джун хищно скалится.       — Думаю, вы так и не поняли моих слов, мальчики. Говорю же, попытка хорошая, но заранее неудачная. Так увлекся, что не почувствовал укуса комара?       Джун поворачивает голову в сторону Хару. Он замирает на месте и смотрит вниз на то, как шустрая обезьянка отпрыгивает от его ноги и крадется к Аангу. Хару чувствует, как его голень начинает покалывать, словно туда вонзилась тысяча маленьких иголок, затем по спине проходит легкий холодок, и он понимает, что мартышка уколола его шприцом-пистолетом с приличной дозой снотворного.       — Хару! — крик Аанга — последнее, что он слышит, когда наркоз добирается до сердца и мозга, и теряет сознание.       Джун усмехается на отчаянные попытки второго следователя избавиться от назойливой мартышки. Найла — специально обученное животное, довольно настырное и сообразительное. От нее так просто не отделаешься. Джун отталкивает от себя Аанга, успевшего заковать в наручники только одну ее руку, и предпринимает попытки к побегу, но не тут-то было. Аанг резким движением выхватывает шприц у обезьянки, успев все же пораниться им. Небольшая доза так или иначе попадает в его организм, так как шприц автоматически срабатывает при соприкосновении с кожей, но этого недостаточно для того, чтобы стать таким, как Хару. Джун ставит блок перед собой, когда Аанг пытается напасть на нее, и отвечает ударами. Завязывается драка, которая достигает своего апогея до такой степени, что вокруг начинает крушиться вся мебель.       Джун пытается увернуться, проскользнуть, но все время натыкается на Аанга, злится, швыряет в него предметы, попадающиеся под руку, и яростно атакует. Аанг стремится задеть ее жизненно важные точки на теле, применяя различные техники ведения боя. Он понимает, что перед ним сильный противник, и не хочет уступать. У Джун должно быть слабое место.       Когда оба в порыве драки натыкаются на стеклянный стол в углу, Джун хватает стоящую цветочную вазу и замахивается ею над головой Аанга, на что тот отвечает одним точным ударом ногой, который на части разбивает тонкую керамику, оставив на руке Джун кровавый след и небольшой осколок. Им же она его и ранит. Джун прячет эту штуку в своей кровоточащей ладони, затем неожиданно вгоняет ее в бок Аанга, когда тот совершенно этого не ждет.       — Неплохо, — комментирует она и, воспользовавшись моментом, пинает его в сторону такой же стеклянной многоуровневой полки.       Вдребезги. Слишком тонкое стекло, служащее скорее украшением для интерьера, рассыпается на части от давления и больно ранит спину Аанга.       — Раз уж менталист, мог бы и предусмотреть подобное, — слегка разочарованно выдает Джун. — В любом случае, приятно было познакомиться. А теперь прошу простить, но мне пора.       С этими словами она салютует и шустро убегает, оставив раненого Аанга с первыми признаками онемения от небольшой дозы наркоза.