Слепая зона

      Специализация второго отдела регионального Токийского бюро — раскрытие крупных экономических преступлений, что очень важно для страны в эпоху рыночных отношений, где можно сделать кучу левых денег, грамотно обойдя законы. Каждый год именно команда Джета получает призовые места на городских соревнованиях среди следователей, и именно поэтому этот хитросделанный «капитан» гордо носит на своем лбу яркую надпись под названием «звездная болезнь». Выбить ее, конечно же, пока никто не может, что позволяет Джету еще больше распускать свои перья и свято верить в убежденность, что каждый, кто имеет хоть какое-то отношение к власти и деньгам, обязательно где-то успел замарать свои руки. Просто других вариантов он еще не встречал.       И в этот раз, как и всегда, Джет, попав в финансовый сектор «Лаогай комьюнити», первым делом отметил про себя несколько подозрительных личностей, которые, по его мнению, обязательно в чем-то замешаны. Во-первых, местная глава отдела по найму и управлению сотрудников Джу Ди. Ее глупая улыбка и каждодневная система вещания по радио активно действует на мозг, не хуже красной тряпки на быка. Джет готов блевать от одного только ее вида. Принципы в стиле шпината* уже давно не актуальны, но она активно продолжает пропагандировать эту систему построения работы, буквально затуманивая сознание всем сотрудникам, которые, судя по всему, тоже далеко не ушли.       — В компании столько проблем: начиная от низкой ставки заработной платы и заканчивая ущемлением всех неугодных начальству людей, но все они твердо убеждены, что система цветет и пахнет, — неприязненно хмурясь, разъясняет Джет. — Ко всему прочему, у кого ни спроси, никто в глаза их местного царька не видел и не имел удовольствия общению тет-а-тет. Я сунул свой любопытный нос даже в закусочную от этого бренда, и там видели только какого-то главного секретаря по имени Лонг Фенг. Кстати, шеф-повар при упоминании его имени долго плевался ругательствами, обзывая того ушлым китайцем, мол, с проверкой приходит чуть ли не каждую неделю и наглым образом обедает не за свой счет. На возгласы о том, что нельзя с собой приводить собак и полоумных придурков, грозится уволить с лишением всех премиальных. Хотя по сути не имеет в этом вопросе никакого веса. Просто секретарь председателя, не более, а ведет себя как маленький божок. Собака, кстати, больше похожа на медведя. Русской породы какой-то. Короче, я строю план. Как доделаю — тут же попаду на прием прямо в преисподнюю с билетом в один конец. Если мне удастся сцепиться с этим усатым клерком, считай, быстро наведу шороху в компании. А пока у меня разборки с этой бешеной из фабрики зомби.       — Весело, — немного погодя комментирует Тоф, затем довольно ухмыляется. — Значит, моя команда показала на этот раз результаты получше?       Джет аж весь вздымается аки павлин. Чтобы ему, да проиграть в состязании, где необходима его специализация? Да ни в жизнь!       — Рано искать победителя! Я тебе результат дам весь, до косточки, за две недели, пока вы так и будете продолжать вошкаться с пойманной преступницей и президентом Ханом!       — В любом случае, понятно только то, что оба председателя пропали без вести и не выходят в люди уже долгое время, — подводит итоги Тоф. — Сокка наверняка успел пронюхать обстановку. Осталось только найти его самого. Катара? — с угрозой обращается она к своей подчиненной.       Старший инспектор вздрагивает и едва не роняет свой телефон на пол. Этот тон говорит только о том, что Тоф на взводе, и скоро начнется буря, в которой пострадают абсолютно все без разбора, кому не посчастливится попасть под горячую руку.       — Я звоню! — жалобно ноет Катара. — Он не берет! ***       Юи растили как будущую жену и мать, воспитывали только по канонам церкви и не разрешали заниматься какими-то серьезными вещами вплоть до совершеннолетия, когда сама девушка не встала в позу и не заявила, что хочет принять участие в управлении компании и помочь отцу. До этого она активно занималась искусством, музыкой, балетом, строила грандиозные планы о карьере композитора, часто выступала в опере в качестве скрипачки или пианистки, крутилась в богемном обществе и подписывала кучу автографов своим поклонникам. Еще несколько лет ушло на подготовку к университету и на учебу в Америке, откуда Юи прилетела с совершенно иными взглядами на жизнь. Теперь же самой главной ценностью в ее жизни стал сам отец и его наследие — компания, которую он когда-то основал практически с нуля и постепенно добился высоких результатов. Юи всегда была близка с ним, и не представляет своей жизни без своего единственного дорогого человека.       — Прости, — смущенно произносит она, вытирая ладонью подступившие слезы.       Сокка протягивает ей платок и сдерживает свое желание дотронуться до ее плеча или спины в знак поддержки. За время разговора ему почему-то показалось, что они сблизились. Юи рассказывала ему историю и с каждым новым предложением казалась такой уязвимой и слабой, что у Сокки тут же возникло желание каким-то образом ее защитить.       Арнука погубила болезнь, а его наследие может превратиться в пепел из-за лучшего друга.       — Что бы тебе ни говорили — не верь, — решительно говорит Юи. — Хан Джи Вон не сооснователь компании. Мой отец сам выплачивал все кредиты, сам вел переговоры с первыми партнерами, именно наша семья страдала от неудач, моя мать умерла от болезни, потому что у нас были большие долги и ей не смогли вовремя сделать операцию. Джи Вон всего лишь пожинал плоды и предлагал идеи. Да, он поспособствовал развитию бизнеса, но сам никогда не ввязывался в рискованные авантюры. У моего отца слишком поздно открылись на это глаза…       Юи шмыгает носом и плотнее кутается в одежду. Ее щеки за время нахождения на улице стали розовыми. Замерзла. Сокка стягивает свой шарф и отдает его Юи, на что та с благодарностью улыбается и предлагает вернуться в машину.       Сад при церкви выглядит опрятным и ухоженным. На клумбах все еще растут цветы. Прихожанка сказала, что это какой-то поздний сорт, который отцветает при первом снеге. Деревья посажены идеально в ряд и распускают свои ветви навстречу друг другу, образуя тоннель над мощенной дорожкой из камней. Дети с приюта все еще резвятся на улице, как и птицы, что сидят на ветвях кустарников и тех самых высоких деревьев. Это место создано для неспешной прогулки и глубоких размышлений о смысле бытия и добродетели, а атмосфера чем-то отдаленно напоминает старинную Англию конца восемнадцатого века.       — Я помолвлена еще с раннего детства, — произносит Юи и дотрагивается до своей серебряной цепочки с бриллиантом из алмаза. — Это была договоренность моего отца с Джи Воном на случай, если однажды я останусь одна. Семья Хан должна принять меня в качестве невестки. Теперь это событие у всех на слуху, и, кажется, вся страна ждет моей свадьбы. Они даже не подозревают, что таким образом подводят меня на эшафот. Джи Вон не из тех людей, которые будут тратить свое время на развитие бизнеса в каких-то других направлениях. Он не испытывает жалости даже к собственным подчиненным. Я была бы согласна, если бы он смог мудро править наследием моего отца, но он готов уволить тысячи сотрудников ради сохранения прибыли. Этот человек, зная о состоянии здоровья своего лучшего друга, умудрялся доводить его до белого каления, рассказывая только плохие новости или каждый раз срываясь на нем. Полагаю, в их семье меня не ждет ничего хорошего.       Дорога кажется длинной и долгой, а сердце так и щемит от тоски. Юи рассказывает историю болезненную, жуткую; историю, наполненную болью и страданиями. Арнук доверял своему другу безоговорочно, закрывал глаза на многие промахи и ошибки, каждый раз принимал на себя потрясения от неудач, жертвовал всем, что у него было, а в итоге получил удар в спину. Юи в опасности, и в свои последние дни, когда он пребывал в сознании, Арнук всеми силами старался уберечь ее. Только вот не учел, что у маленькой и хиленькой девочки с возрастом выросли зубы, и теперь она готова бороться, несмотря ни на что, ради сохранения его долгого и тяжелого труда.       — Я знаю, что после смерти отца в компании начнутся потрясения. — Юи опускает голову. — Меня подставят и выкинут за борт. Тогда их ничего не будет сдерживать, даже моя помолвка. Самое ужасное в том, что из-за меня могут пострадать люди. Не хочу быть виновной в чьей-то трагедии.       — Вы знаете их приблизительные планы? — решается спросить Сокка. — В какой момент или куда именно они могут нанести первый удар?       — Точно не могу сказать, — неуверенно мнется Юи. Этот вопрос ставит ее в тупик. — Думала, этим как раз и должны заниматься следователи. Но я могу попросить Югоду о помощи. Отец ей почему-то доверял…       Сокка замирает, когда слышит поблизости знакомую мелодию. Его любимая певица на днях выпустила новый альбом, и он уже умудрился поставить ее заглавную песню на звонок. Сокка опрометью срывается с места, осознав, что забыл мобильник в машине.       — Вы можете открыть дверь? — с истерическими нотками просит он Юи. — Это наверняка шеф звонит. Мне сегодня точно конец пришел.       На экране высвечивается номер сестры, и Сокка уже было успокаивается, ибо Катара не так страшна, как Тоф. Но, когда он прикладывает к уху трубку и принимает вызов, то тут же глохнет.       — Где тебя носило, гербарий недоделанный?! — орет Тоф. — Совсем границы растерял, или никто так и не научил везде таскать с собой мобильник, соломенная башка?! Готовь себе погребальный макияж и ищи священника, потому что твою никчемную тушку отправят в крематорий уже завтра утром на рассвете! Ты вообще представляешь, КАКОЕ важное собрание пропустил?       Сокка слушает ее гневную речь, отодвинув от себя телефон на доброе расстояние, и болезненно морщится. Затем, заслышав паузу, коротко отвечает поникшим голосом:       — Простите, шеф. Больше такого не повторится.       — Не повторится! — яростно соглашается Тоф. — Потому что я лично позабочусь об этом! Значит так, я сейчас отправляюсь по делам, но вернусь ближе к полуночи. Может, чуть позже. А ты тащишь свою задницу в бюро и дожидаешься моего приезда. И, помяни мое слово, если я приду и не обнаружу тебя на месте; совсем не важно, где ты был: за городом, на Хоккайдо, в Африке или на Луне; тебе конец!       — Да, шеф! — испуганно ратует Сокка. — Я все понял!       Звонок обрывается, а он все так же продолжает зачарованно смотреть на экран телефона, в котором высвечивается шестьдесят три пропущенных вызова от сестры и еще десять от Тоф. Эта ночь для него явно последняя. ***       — Не стоит так сильно нервничать, дорогой племянник, — ободряет Айро. — Веди себя естественно, как будто ничего и не происходило.       Зуко, поджав губы, сидит в салоне машины и даже не смотрит в сторону дяди. Его брови сведены к переносице, а тело напряжено до предела. Айро он напоминает того самого юношу, которого только прогнали из дома несколько лет назад. Кажется, словно это было вчера. Зуко очень тяжело далось принятие данного обстоятельства. Он злился, часто срывался на дяде, как и на остальных людях, что тогда находились рядом с ним. Своим поведением, гневом и вспыльчивостью Зуко навел большие беспорядки, чем оттолкнул и причинил окружающим много боли.       Это до сих пор терзает его душу. С возрастом Зуко научился сдерживаться. Айро приложил немало усилий, чтобы остудить его горячий нрав и вправить мозги на место, но на это ушли годы долгого и кропотливого труда. И все равно это не спасает от того факта, что его племянник все так же ненавидит свою сестру, держит глубокую обиду в сердце на Озая и всеми фибрами души презирает подобного рода мероприятия.       — Я в этом месте никто, — мрачно выдает он. — Безымянный сын председателя, который даже не имеет права на свое законное место. Общество элиты знает мое положение из-за слухов, которые распустились после позорного изгнания. К тому же, там явно будут мои сестра и отец… Не думаю, что смогу сдержаться. Если что-то и произойдет, то я…       — Не произойдет, — улыбается Айро. — Ты не одинок, Зуко. Ты красив, статен, многого добился сам, не прибегая к чьей-то помощи, успешен и богат. Не так, как твоя сестра, но все же. Ко всему прочему с тобой сегодня будет такая прекрасная спутница, которая может затмить не только Азулу и Мэй, но и саму невесту, и любую другую красавицу на этом мероприятии.       Старик хитро щурится, когда племянник реагирует на последнее предложение. Зуко даже и не спорит. Тоф действительно красива, и он заметил это только сегодня. Но его больше интересует то, как отреагирует на этот факт Мэй. Сердце больно покалывает при упоминании ее имени, а в животе нарастает легкое волнение. Зуко не должен проиграть ей. Ему необходимо доказать, что его ничуть не задел разрыв в этих болезненных отношениях, что он сумел встать на ноги, оправиться и пойти дальше. Зуко должен показать себя, как минимум, успешным этим вечером и, как максимум, предстать самоуверенным и сильным перед взором отца. ***       — Опиумная война началась во втором десятилетии девятнадцатого века между империей Цинь и Великобританией, — бормочет про себя Тай Ли, вдумчиво всматриваясь в тетрадь с конспектами.       — Просто веди себя вежливо и старайся помалкивать, — не выдерживает Мэй. — Тогда не покажешься глупой и простоватой.       — Вот сейчас обидно было! — надувает щеки ее подруга.       Это первый выход для Тай Ли в такое общество, и она немного волнуется. В отличие от своих близких подруг, Тай Ли была рождена в небогатой и многодетной семье, а отец добивался хорошей должности директора компании годами. Ее семью практически никогда не приглашали на светские мероприятия, поэтому девушка мало что знает о том, как вести себя в таких ситуациях. Тай Ли готовилась всю неделю, перерыла кучу информации, заучила так много умных слов, которые только смогли уместиться в ее голове и вынесла мозг даже Азуле по поводу нарядов и манер.       — Будет еще обиднее, если из-за нервов ты облажаешься и поведешь себя как дурочка, — отрезает Мэй.       — Брось, — подходит к подругам Азула. — Тай Ли должна понимать, в каком обществе находится, и вести себя соответственно. Но не переживай, мы примем любой твой промах.       Эти слова окончательно добивают девушку, и она поникает, опустив плечи. Азула одета роскошно. Красный цвет ей очень к лицу, а манеры, осанка и походка говорят только о том, насколько она красива и самоуверенна. Тай Ли по сравнению со своими подругами и рядом не стояла.       — Прошу познакомиться с моим кавалером. — Азула делает небольшой жест в сторону высокого, статного мужчины, стоящего рядом с ней.       — Чан, — представляется он и целует руку каждой дамы. — Что бы вам ни говорили, сегодня вы обворожительны, миледи, — обращается Чан к Тай Ли.       Девушка смущенно опускает глаза и улыбается в знак благодарности. Его слова придают ей уверенности в себе.       — Говорят, в списке приглашенных будет мой брат? — обращается Азула к Мэй. — Большая неожиданность. Давно его не было видно на таких мероприятиях.       — Он все еще считает себя частью этого общества? — брезгливо выдает ее холодная подруга.       Азула ухмыляется, заметив небольшие перемены на лице Мэй. Такое нечасто увидишь в ее реальной жизни, когда она не надевает маски, проигрывая какие-то роли. А Азула очень тонко чувствует это.       — Мало того, что считаю, — неожиданно для всех произносит Зуко. — Я есть часть этого общества. Говорю специально для тех, кто забыл. ***       Прошло уже больше часа, а Тоф все так и не появляется, как и вся остальная чета Бейфонг. Зуко понемногу начинает нервничать. Джет попросил присмотреться к мужчинам среди приглашенных гостей и постараться выявить председателя Куэя. В СМИ он появляется редко, посему идентифицировать его на лицо будет той еще работой. Также Зуко необходимо снова поговорить с Мэй и выведать информацию о Куруне Джосей. Возможно ли, что она имеет к этому какое-то отношение? У Тоф наверняка получилось бы лучше завести знакомства и подобраться поближе к председателю Хану и его сыну, которые, к слову, тоже почтили банкет по поводу помолвки своим присутствием. Зуко уже расставил кое-где в комнатах устройства прослушки. Обычно для того, чтобы поговорить о бизнесе и будущих планах, люди стараются уединиться где-нибудь, где не будет лишних глаз и ушей. Айро тоже пришел сюда не шута ради, и готов внести свой вклад в расследование. Сейчас он наверняка ведет непринужденные беседы посреди зала и ищет в толпе Куэя.       — Я поражена, — с усмешкой произносит Азула. — У тебя хватило смелости заявиться сюда после всего, что ты натворил. Не пойми меня неправильно. Я лишь хочу похвалить твою силу воли и целеустремленность.       Зуко одаривает ее пренебрежительным взглядом, всеми силами пытаясь спрятать свою злость. Хватит с него провокаций. Зуко уже давно не мальчик, не стоит вестись на слова его дражайшей сестры. Вместо этого он смотрит на Мэй, которой после появления бывшего кусок в горло не лезет. Заметив их долгие и многозначительные переглядывания, Азула решает на время покинуть компанию, заодно прихватив с собой Тай Ли и Чана. Ее настроение с каждой минутой только повышается. Становится очень любопытно, что же привело братца-неудачника на вечеринку.       Помнится, в последний раз он так вышел из себя, что разгромил все столы и стулья поблизости. Азула до сих пор с упоением вспоминает те минуты его позора, когда хватило лишь одной неосторожной фразы, затем случайно оброненной насмешки со стороны, чтобы вывести Зуко из душевного равновесия. Эта гримаса боли и отчаяния навсегда запечаталась в ее памяти, как самое торжествующе-приятное, что она видела в своей жизни. С тех пор Зуко самому стало стыдно появляться на глазах у элиты.       — Выглядишь так, словно хочешь доказать то, кем ты не являешься, — холодно произносит Мэй, не отрываясь от трапезы.       — Правда? — усмехается Зуко. — С чего ты решила, что мне нужно кому-то что-то доказывать?       — Потому что в этом весь ты, — отвечает она. — Ищешь признания со стороны окружающих, стремишься выделиться из толпы и агрессивно реагируешь на то, что тебя не принимают.       — Видимо, ты плохо меня знаешь.       — Нет. — Мэй отпивает воду с бокала и прикладывает полотенце к губам. — Иначе я бы не решила порвать с тобой, если бы не знала. С тобой слишком тяжело. Ты похож на пиявку, высасывающую все жизненные соки с того, к кому присосешься. Ты слишком недоверчив и зациклен на прошлых ошибках. Постоянно занимаешься самоистязанием и причиняешь боль не только себе, но и другим. Если тебе было интересно, почему я сделала это, то вот мой ответ.       Зуко больно ранят ее слова. Возможно, в чем-то она и права, и он это признает. В прошлом он наделал много глупостей. Но зачем Мэй говорит это сейчас? Хочет проверить его на прочность, унизить или высказать свои претензии?       — Вот как, — выдает Зуко, выдержав небольшую паузу. — Что еще? Ты перечислила не так много, наверняка что-то да осталось в рукаве.       — Верно, — подмечает Мэй. — У тебя есть много недостатков…       — Так назови мне их, — настаивает Зуко. — Давай, выложи все, как на духу. Незачем держать все в себе. Так я хотя бы пойму, что у тебя все же были чувства ко мне.       — Не уверена, что они были, — усмехается она. Глаза Мэй безжизненные, они заглядывают в его душу и пронзают острыми ледяными иглами. Совсем не та женщина, которую Зуко когда-то полюбил. — То была привязанность, созданная за годы долгой дружбы. Я считала, что у меня были к тебе чувства, но на деле все оказалось не так. Мне не доставляли удовольствия времяпрепровождение с тобой, прикосновения, разговоры, даже поцелуи. И как любовник ты, если честно, не ахти.       Зуко пробирает легкая рябь. Не то от гнева, не то от обиды. Впервые в жизни ему захотелось ударить женщину. Мэй знает, насколько сильно ранит его этими словами, но продолжает говорить их своим поганым ртом. Зуко сжимает кулаки. Сдержаться. Нужно просто взять себя в руки и не натворить глупостей.       Когда на горизонте неожиданно маячит шевелюра Лао Бейфонг, он готов подпрыгнуть от счастья, ибо рядом с ним под руку идет его дочь. Не сказать, что в любой другой ситуации был бы счастлив видеть Тоф, но именно сейчас ему просто необходима ее компания. Она приветливо улыбается со всеми поздоровавшимися с четой Бейфонг людьми, затем плавной, грациозной походкой идет в сторону Зуко, у которого выпадает челюсть от такого финта. На его памяти еще с утра Тоф продержалась на каблуках не дольше пяти секунд, а тут спокойно расхаживает по длинному залу на восьмисантиметровых шпильках, точно модель по подиуму. Это что, шутка такая, или у нее и вправду есть сестра-близнец?       — Прошу меня простить. — Тоф вежливо кланяется Мэй, применяя речевые обороты аристократии, словно стремясь выделить свое происхождение. — Знаю, немного невежливо, но я краем уха подслушала ваши разговоры, и, честно говоря, не совсем согласна со сказанным. Во-первых, — начинает перечислять она уже немного громче, — вы указали на то, что сей молодой господин якобы ищет признания со стороны окружающих, с чем я категорично не согласна. Будучи его коллегой, я знаю, насколько значимым авторитетом пользуется его персона в профессиональных кругах и как молодые сотрудники всеми силами стремятся получить его одобрение. Во-вторых, слово «пиявка» давно устаревшее понятие, и сейчас активно набирает популярность «вампир» или же «кровопийца», и я могу смело отметить, что господин Зуко весьма и весьма обаятельный их представитель. В-третьих, ваше мнение по поводу однообразности общения и неприятие того факта, что к любимому человеку необходимо прикасаться (уж не знаю, возможно, по причине вашей холодности), довольно субъективно. Я же считаю, что его объятия согревают не хуже газовой печи в самый холодный зимний период. Ах да, — победно завершает Тоф свою речь, становясь еще громче, — как любовник он на наивысшем уровне. Уж не знаю, что вам не угодило, вероятно, вы и сами не принимали никакого участия, но и тут я с вашими словами готова хорошо поспорить.       — Тоф! — тихо шипит на нее раскрасневшийся Зуко. — Ты что творишь?       — А, точно! — не обращая на того внимания, продолжает она свои нападки на Мэй. — Позвольте представиться! Тоф Бейфонг, наследница клана Бейфонг и единственная дочь господина Лао. Без пяти минут невеста этого молодого человека.