Слепая зона

      С момента аварии на заводе в Гумма проходит двое суток, но этого времени хватает для того, чтобы о ней стали вещать с каждого утюга. Средства массовой информации стройной цепочкой подхватили друг от друга сенсацию и распространили ее во все уголки мира, не обойдя, наверное, даже Африку. Неуемные журналисты окружили Токийское региональное бюро, обложив его всеми возможными камерами, микрофонами и прочей атрибутикой, и ночуют у порога уже который день подряд в надежде поймать двух героев, что немалыми усилиями сумели предотвратить катастрофу и спасти десятки жизней. Другая же их половина дежурит у главного здания корпорации «Туи и Ла».       — Мы не даем комментариев! — угрюмо выпроваживает корреспондентов Джао из своего офиса и так же недовольно буркает в камеры на выходе. — Следствие разбирается по делу и выявляет виновных.       Эта его фраза транслируется по телевизору целый день на разных каналах и постепенно начинает действовать на нервы.       «Пожалуйста! Скажите что-нибудь еще! Что вы думаете об этом? Господин президент!» — последние секунды захватывают кадры стремительно удаляющегося Хан Джи Вона и бегущих вслед репортеров, что как стая шумных собак набрасываются на него с допросами в надежде урвать больше информации, однако он отделывается лишь тем, что это неожиданность для всего совета, и они предпримут любое содействие, если того потребует следствие.       «По данным Токийского бюро расследования, преступником является мужчина лет тридцати четырех…» — продолжает вещать ведущий новостей.       Югода недовольно хмурится и убавляет звук на телевизоре. Ее морщинистые руки вновь сплетаются в замок, а залегшая на переносице складка чуточку выравнивается, когда она вновь переключается на собеседников. Эта женщина в возрасте, практически ровесница Арнука, с которым она ведет давнее сотрудничество, небольшого роста, круглолицая, с неизменной прической, собранной в пучок, и свисающими локонами у лица. Не моложавая, но и не постаревшая — средней наружности, однако одетая богато и со вкусом. Чего стоит одна только брошь на ее пиджаке или же серьги с мелкими, едва заметными вставками из дорогого камня. Она ведет себя подобающе богатой даме в возрасте: сдержанно и властно, и последнее ощущается острее.       — Итак, — заключает Югода своим чуть хрипловатым, но мягким и спокойным голосом, — наши акции за последние дни плавно и медленно спускаются вниз. По моим предположениям, это не продлится долго, и уже через неделю ситуация наладится. В случае, если ничего не произойдет, а следствие раскроет истинных преступников без излишней шумихи. Однако, — она переводит взгляд своих прищуренных глаз на Сокку, — вы собираетесь раскрыть абсолютно все подробности из истории корпораций без утайки. Я правильно понимаю?       Юи тревожно переглядывается со следователем и одергивает себя от мысли вмешаться, давая возможность Сокке самому разъяснить обстановку. Он выдерживает непродолжительную паузу, как если бы собирая мысли в единое русло, и кивает, ответив:       — Изначально расследование велось на упор в раскрытие причины крушения самолета. Я раздобыл доказательства о причастности «Туи и Ла» в махинациях, проводимых посредством скупки всех обесцененных акций корпорации «Капуста». Все они сейчас заморожены и сидят на неактивных счетах баланса предприятия. Кем и с какой целью они были приобретены — неизвестно, и следствию еще предстоит разобраться с этим вопросом.       Югода пару раз кивает головой, одаривая детектива пронизывающим взглядом.       — Боюсь, нам с вами не удастся договориться, — с прискорбием заявляет она, мягко ударив ладонью по столу, когда замечает, что Юи хочет возразить. — Вы хотите раскрыть общественности то, о чем не следует говорить вслух. Прибыль, — Югода повышает свой голос, не терпящий пререкательств, требовательно давая понять ее намерения договорить до конца, — является важнейшим источником существования корпорации «Туи и Ла». Лишившись ее, тысячи работников слетят со своих мест, попав под сокращение в первые несколько месяцев после обвала цен на акции. Еще одна третья часть всей компании в течении года будет вынуждена отправиться в отставку, когда все ресурсы пустят на восстановление репутации и прежней мощности экономических показателей. Это в лучшем сценарном исходе, когда следствие не выявит прямую причастность корпорации в крушении самолета. В ином раскладе дел «Туи и Ла» придется столкнуться с неминуемым обмельчанием и поглощением другим, более сильным конкурентом. Все труды председателя Арнука можно считать бесполезными и бросать в утиль, ибо его кампания не стоила и медного гроша.       Юи оседает на стуле, ошарашенная заявлением Югоды, и напрягается, когда слышит ответ Сокки.       — Предлагаете скрыть наличие поглощенных акций корпорации «Капуста»? — хмурится он.       Такое положение дел никак не может устроить следствие, ведь Сокка осознает, что в таком случае дело генеральной прокуратуре передать не удастся.       — Предлагаю провести закрытое расследование, выявить виновные лица и наказать по всей строгости закона, не прибегая к источникам массовой коммуникации, — давит Югода. — Думаю, будет правильным пока не афишировать основную информацию, добытую в ваших первопричинных поисках по поводу катастрофы.       — Но даже в такой ситуации нам не избежать падения акций, — возмущается Юи. — Не легче раскрыть всю информацию сразу? Я лично выступлю на брифинге и дам интервью…       — Дать официальное интервью может только председатель, но не его дочь, — решительно прерывает ее Югода. — Если ты выступишь вместо него, когда раскроют дело, все подозрения тут же падут на тебя, а господин Хан отделается лишь выговором от совета, и то, только за то, что скрывал информацию о болезни Арнука. Я не могу рисковать так тобой, Юи, и не позволю быть пешкой в чьих-то грязных делах.       — У нас есть преступник, — вмешивается Сокка. — Мы сможем добыть показания у него и выставить на всеобщее обозрение.       — Не факт, что он даст вам верные данные. И не факт, что он вообще что-то вам расскажет. Неизвестно, сколько сторонников у Хан Джи Вона и на что он способен. А потопить его возможно, лишь уличив в экономических преступлениях, проворачиваемых за спиной Арнука. Эта малая жертва может спасти корпорацию без кровопролитий. Я знаю его на протяжении многих лет и с уверенностью могу заявить, что Джи Вон никогда не выходит из игры, не припрятав туз в рукаве. Если мы станем копать глубже, он извернется, подобно змее, и выскользнет из рук, и тогда вся вина падет на председателя и людей, стоящих за его спиной. Нужно схватить его в тиски. Так я считаю. ***       — Как такое возможно? — удивленно восклицает Катара.       Она прикладывает свою ладонь ко лбу, расхаживая из стороны в сторону, затем нервно проводит рукой по волосам, закусывает губу, устремив на секунду свой взор на потолок, и шумно выдыхает.       — Югода отказывается сотрудничать с нами, если мы не примем ее предложение, — отчитывается Сокка.       — Она играет не по правилам! — продолжает возмущаться его сестра. — Это противозаконно — скрывать информацию и заключать сделки со следствием!       Тоф наверняка разнесла бы к чертям весь офис, расшиблась в лепешку, но добилась бы результата, а на что она, Катара, рассчитывает без такой пробивной способности, как у нее? Следствие уходит в тупик, результат не радует, как и то обстоятельство, что преступник может откупиться меньшей платой. Необходимо срочно добыть улики на причастность Хан Джи Вона к диверсии на заводе.       — Где Аанг? — обращается она к Тео. — Он должен немедленно приступить к допросу.       Мрачнеющий с каждой секундой программист нехотя отрывается от монитора и выдает:       — Боюсь, сейчас он не сможет этого сделать. ***       Тоф прибывает на место встречи вовремя, без задержек, снова сверяется по часам и снимает шлем с головы. Ее спутанные волосы спадают вниз, раздуваемые холодным ветром с привкусом морской соли, запах которой доносится от побережья. Информатор знает правильные места для деловых встреч, ибо в радиусе по крайне мере одного километра нет ни единой души, что позволит обсудить все вопросы неспешно, с толком, с расстановкой. Тоф оставляет свой байк одиноко стоять посреди пустой дороги и направляется в сторону ожидающего ее у бордюра человека.       — Синяя маска? — спрашивает она. — Это вы владеете информацией о Куруне Джосей?       — Да, — отвечают ей, и голос кажется подозрительно знакомым. — Владею.       Человек оборачивается к ней и стягивает капюшон с головы, превращаясь в…       — Зуко? — удивляется Тоф, затем закатывает глаза и порывается идти прочь со словами: — Так и думала, что тут нечего ловить.       — Возвращайся домой, — хватает он ее за руку.       Тоф резко оборачивается и вскидывает брови в немом вопросе.       — Куда, по-твоему, мне возвращаться? — спрашивает она. — Кое-кто лишил меня места жительства. — Тоф недоверчиво смотрит на Зуко, резко призадумавшись. — Как ты нашел меня?       — Пришлось изрядно попотеть, — отвечает он ей с таким же налетом недовольства. — Я прокурор. Забыла?       Возможно, он имел в виду, племянник лучшего прокурора страны, и ему открыты все дороги? Все равно, это не умаляет того факта, что Тоф раскрыли за каких-то пару дней. Ей казалось, она достаточно хорошо подчищает свои хвосты, чтобы оставаться вне поля зрения.       — Если ты ничего не знаешь о Куруне Джосей, то нам не о чем разговаривать, — говорит Тоф.       — Нет, — произносит Зуко. — У меня есть информация. Она не одна. Это разные люди.       — Я знаю, — Тоф усмехается так, словно это глупая истина.       — Но ты не знаешь, откуда мне это известно.       — Откуда?       — У меня свои источники. Вернись, и я все тебе расскажу.       — Этим меня не купить.       Ветер расходится, смешиваясь с холодом океана, сдувает распущенные волосы Тоф в разные стороны, закрадывается под одежду и заставляет зябко поежиться. Не то от наступающего с северных регионов мороза, не то от ледяного взгляда размалеванных во все цвета радуги глаз одного идиота, что решил гоняться за ней по всему городу в надеждах поймать. Его синяки на правой и шрам на левой стороне лица закрыты большими солнечными очками, и в наступающей с закатом темноте это не так сильно заметно, как если бы днем. У Зуко разбита губа, заплывший от удара глаз только начал приходить в норму, а на теле, скорее всего, тоже остались кое-какие ушибы и ссадины. Но он продолжает держать ее за руку, прося вернуться назад, и словно проявляет беспокойство по отношению к той, кого пару месяцев назад на дух не переносил.       — Хару и Менг успешно завершили операцию с заводом в Гумма, — говорит Зуко. — С минуты на минуту привезут преступника, Аанг займется его допросом. Сокка и Юи нашли информацию и почти приготовили план для свержения президента Хана. У тебя хорошая команда, Тоф. Ребята волнуются за своего босса, переживают за твое здоровье и ждут возвращения. Хотя бы малой вести того, что ты в порядке.       — Я в порядке, — Тоф произносит это после минутной паузы и внимательно всматривается в прикрытое лицо Зуко, словно пытаясь выудить причину внезапной перемены в его характере. — Рада за их успехи. Очень странно, что об этом говоришь мне ты. Немного внезапно и непривычно чувствовать твою заботу, — она медлит, прежде чем ляпнуть это, но не сдерживается. — Зачем тебе мои проблемы? Только… Только не говори, что влюбился в меня? Это будет еще более неожиданным поворотом.       Тоф хмыкает, освобождаясь от его хватки, и отворачивается в бодром намерении смыться в закат, перед этим помахав ручкой на прощание. Холод становится невыносимым, и она очень жалеет, что не взяла с собой ничего теплого в дорогу, хотя знала, что на улице далеко не лето. Зима наступает и явью ощущается легким покалыванием на щеках, запахом сырости и с без конца сушащимися пальцами рук от мороза. Первые снежинки падают ей на лицо и тают, превращаясь в мелкие капли воды. Тоф останавливается и с детским любопытством поднимает голову вверх, выставив перед собой раскрытую ладонь.       Позади слышатся шаги Зуко. Он резко разворачивает ее к себе, снимает очки, нарочно, чтобы Тоф видела его глаза, и так же неожиданно целует ее, чем немало удивляет. Всего-то пара секунд легкого касания его обжигающе-горячих губ, сбитое, теплое дыхание и настойчивая хватка, не дающая пошевелиться, но Тоф уже не понимает, что происходит вокруг. Она удивлена и малость запутана, как и сам Зуко, но он хотя бы знает, что ему разрешено хоть раз в жизни дать ей таким образом сдачу. В прошлый раз его целовала сама Тоф, и это было скорее актом своеобразной поддержки человеку, который раскрыл ей душу, но сейчас Зуко делает это в качестве подтверждения ее опасений. Заявляет свои права и намерения, весьма красноречиво для такой дурехи.       Он отстраняется и смотрит на Тоф с легким вызовом и в то же время с беспокойным ожиданием последующей реакции. Но та даже не успевает и рта своего открыть, как в его карманах начинает громко гудеть мобильник.       — Да, — не отрывая своих глаз от нее, Зуко отвечает на звонок.       — Плохие новости, — тревожно сообщает Тео.       Он внимательно выслушивает речь коллеги, отделывается односложными утвердительными ответами, с каждой секундой становясь все более напряженным, и сбрасывает вызов.       — Что произошло? — тут же реагирует Тоф, предчувствуя недоброе.       — Пойманный преступник угодил в реанимацию, — сообщает Зуко. — Выпил яду, когда его перевозили в одиночной камере в Токио. Мне нужно срочно отправляться.       — Стой! — кричит Тоф. — Позволь мне пойти с тобой! В какой больнице он сейчас находится?       Зуко проворачивает в голове прекрасную возможность, так неожиданно представившуюся, чтобы выманить Тоф обратно, и, скрывая свою хитрость за недоумением, говорит:       — Ты хотела идти по своим делам? Так иди. — Он указывает ладонью в сторону припаркованного байка. — Детективам в отставке негоже расследованиями заниматься.       Хитер-бобер. Знает, куда следует надавить, чтобы заставить Тоф действовать. Видит, как она волнуется за команду, за каждый их промах или удачу, и наверняка говорит это не просто так. Хочет выставить свое условие в обмен на просьбу. Ну уж нет! Думает, на живца словил? Не выйдет, соломенная башка!       — Ладно, — пожимает плечами Тоф. — Что ж, удачи! Пойду по своим делам. Мне еще три недели без работы болтаться, без учета праздничных дней, выпадающих на новый год. Самое время исколесить весь город в поисках кролика Роджера! Бывай!       Она показушно напяливает на свою голову шлем и размашистой походкой удаляется под звуки рок-музыки, доносящейся с мимо проезжающей машины по трассе. ***       — Он не оставил нам выбора, — сокрушенно вздыхает Катара, оседая на лавочку. — Мерзкий Хан Джи Вон!       Аанг молчит. Молчит всю дорогу до больницы. Молчит, когда врач выходит из реанимационной с не лучшими новостями, потому что доза была смертельной, и сейчас преступник находится в коме. Вопрос между жизнью и смертью. Аанг просто наблюдает за тем, как всю дорогу их сопровождает бог смерти, ожидая часа, когда сможет забрать с собой душу грешника. Но он тянет время. Они оба тянут и играют в безмолвные гляделки.       «Ну же, — как будто обращается бог к Аангу, — ты хотел кое-что от него узнать?»       «С вами я не смогу этого сделать», — обращается к божеству менталист, намекая на то, что именно его присутствие здесь помешает, и ему стоит куда-нибудь уйти на время.       «Тогда умрет кто-то другой».       Бог смерти отнюдь не помогает ему, а словно насмехается над его способностями. В прошлом он не смог забрать его душу, и из-за этого Аанг, побывав в мире мертвых, обрел свою способность. Менталист не в силах влезть в прошлое человека, стоящего под защитой самого бога смерти, но может узнать что-то, прикоснувшись к вещи, что намного тяжелее, чем читать чьи-то души.       Аанг поднимается с места и идет в палату. Божество проводит его любопытным взглядом и отходит в сторону, пропуская вперед. Шестой*. Именно он однажды придет за душой Аанга, чтобы провести его в мир мертвых, хотя должен был сделать это еще много лет назад.       Преступник подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. С висящего у его кровати пакета медленно, капля за каплей, вводится препарат с инсулином. Быть настолько преданным своему хозяину, чтобы пойти на самоубийство — не это ли характерная черта народа восходящего солнца? Хэби. Это ведь не его настоящее имя. Наверное, свое родное он даже и не помнит.       «Не смей».       Бог смерти предостерегающе машет головой, когда Аанг подносит руку к голове преступника в намерениях прочитать прошлое человека. Беспокоится, что он вернет его душу в тело? Душу, что сейчас висит на волоске между миром живых и потусторонним?       «Не беспокойтесь. Я не собираюсь делать того, чего вы так боитесь».       Аанг улыбается одними уголками губ и приступает к сканированию памяти. Бог смерти лишь напряженно ждет, в который раз не позволяя ему пройти дальше дозволенного.       Хэби получает приказ по телефону проникнуть на завод и отправляется в тот же день. Без лишних вопросов и пустых разговоров, потому что не привык много болтать. Хэби не живет своей жизнью, лишь служит своему хозяину, что каждый раз прибегает к его услугам, когда нужно устранить конкурента. Он выполняет работу качественно, без зацепок и быстро, не подавая признаков того, что вообще существует на этом свете. Аанг не видит, чтобы Хэби спрашивал у хозяина хоть что-то еще, поэтому решает вернутся в прошлое.       «Игра с огнем», — раздается тревожный голос Шестого в его голове.       Аанг не слушает его, хоть и чувствует нарастающее напряжение. Он почти коснулся его души, но еще немного, и он сможет увидеть. Среди вереницы проносящихся кадров из каких-то событий, действий, поступков, а также убийств и жертв Хэби, Аанг неожиданно видит охваченное ужасом и отчаянием лицо красивой женщины, сжимающей в руках медальон, которая сидит, прикованная к креслу перевернутой машины, и шепчет слова молитвы. Она закрывает глаза, когда над ней нависает тень убийцы, и тихо произносит:       Зуко.       «Достаточно!» — кричит Шестой и отталкивает Аанга от тела.       Вспышка яркого света на какое-то время ослепляет менталиста, а затем он слышит протяжный писк кардиографа. Бог смерти исчезает, как и все признаки жизни того, по чью душу он сегодня пришел. ***       Собрание председателей состоялось на следующий день после известия о смерти преступника, едва не подорвавшего завод. Все члены совета собрались в одном месте для достижения решений по спорным вопросам, и первым среди прибывших оказался Хан Джи Вон. Вот уже полчаса он нервно смотрит на часы и ждет, когда в зал заседаний придет Юи — его главная соперница за место под солнцем, которую он вчера втоптал в землю, не своими руками, конечно. Преступника нет в живых, как и доказательств того, что Хан Джи Вон принимал в этом участие.       Спустя еще полчаса совет председателей начинает беспокойно озираться по сторонам и спрашивать друг у друга причину отсутствия главной затейницы сего собрания, однако ответа никто не знает. Наконец, у порога раздается стук каблуков, дверь распахивается и в зал с приподнятой головой входит Юи, да не одна, а с целой делегацией следователей и полицейских, которые распределяются по всему помещению. Члены совета оглядываются в испуге: то на друг друга, то на президента Хан, то на Юи и детективов.       — Что происходит? — требовательно спрашивает Джи Вон.       — Президент Хан, — в зал заходит Сокка и разворачивает перед его носом ордер, — вы арестованы по подозрению в кражах, крупных экономических махинациях и участии в организации подрыва на заводе в префектуре Гумма.       — Что? — гневно восклицает Джи Вон. — Это вздор! Как вы смеете обвинять меня в таком?       — В ходе расследования мы нашли неопровержимые улики, указывающие на вашу причастность, — коротко излагает ему детектив. — Прошу, пройдемте в бюро, там мы вам все разъясним.       — Какой бред! — Президент Хан бьет кулаком по столу и вздымается от возмущения, встав со стола. — Это клевета! Вы не имеете права!       Сокка криво поджимает губы и приказывает полицейским связать его. Джи Вон орет, упирается и рьяно доказывает свою невиновность. В это время Менг передает Юи сигнал, и она впускает внутрь журналистов, а Сокка зачитывает все остальные обвинения, указывая на сообщников президента, которых тут же берут под стражу.       — За отсутствующими будет отправлена отдельная бригада, — заключает он. — Всех остальных прошу простить за беспокойство.       — Как так, отец! — слышатся возгласы Хана младшего. — Ты говорил, что у тебя все под контролем!       — Заткнись, полоумный дурак! — орет на него Джи Вон. — Я ни в чем не виноват! Это вздор и клевета! Я подам на вас в суд!       Юи терпеливо ждет, когда обвиненных уведут из зала, осматривает каждого оставшегося оценивающим взглядом. Менг выпроваживает журналистов, занятых сенсацией до такой степени, что еще ни одному не пришло в голову взять интервью у главной наследницы корпорации. Сокка же коротко кланяется Юи напоследок и тоже уходит, оставив ее наедине со своими коллегами.       — Молодец, — подбадривает ее Югода, улыбнувшись, и садится в кресло у таблички со своим именем.       Наступает решающий момент. Разъяснение обстановки совету. То, ради чего и было созвано экстренное совещание, ибо правда, которую ей предстоит сегодня раскрыть, может повлиять на всю дальнейшую судьбу корпорации. Юи медлит, ожидая, когда шум и шепотки вокруг затихнут, долгое время стоит у трибуны и собирается с мыслями. Она прочищает горло и начинает свою речь.